Снегурочка и балалаечник

(о женской ненависти)


Ансамбль собирался на очередную репетицию. В комнате стоял обычный предрепетиционный хаос. Девочки шумно обсуждали очередной пьяный загул очередного мужа, из другого угла доносился мужской смех, там говорили, как всегда, «о бабах». Никто не заметил, как открылась дверь, и на пороге появился белокурый молодой человек с правильными чертами лица и по-детски пухлыми губами.
- Проходи, чего стоишь! – по своему обыкновению заглушила гомон Григорьевна, - Ребятки, это наш новый мальчик-балалаечник. Прошу любить и жаловать!
- Мальчик? – съязвила Сима.
- Любить, так любить, - прыснула смехом Наташка.
- Ну, раз просите, так и быть, полюбим! – припечатала Танюха, которой новый мальчик годился в сыновья.
Алька молча, заинтересованно изучала вошедшего юношу своим особенным взглядом. У неё был особенный дар – с первого взгляда вычислять «своего» мужчину. Что бы не происходило далее, она на 100% была уверена в том, что этот мужчина никуда от неё уже не денется! Так было всегда, так было и сейчас. Девчонки, уловив Алькин взгляд, толкали друг друга локтями и перемигивались многозначительно.
-Так, Ленка, прекрати смущать мальчика! Начинаем репетицию! – объявила Григорьевна, усаживая зардевшегося балалаечника рядом с собой.
Новый год в ансамбле провожали с почестями, чтобы, как всегда, собравшись в новогоднюю ночь возле городской ёлки, поздравить друг друга после выступления. Ансамбль жил единой дружной семьёй, где всегда все вместе отмечали праздники и дни рождения. Вот и в этот вечер, изрядно откушав спиртного и закусив разными вкусностями, народ балдел в предвкушении песен, танцев и конкурсов с призами. Алька, переодевшись Снегурочкой, быстро шла по длинному коридору ДК, как вдруг её внимание привлёк разговор за приоткрытой дверью курилки. Говорили о ней, об Альке, два голоса – мужской и женский. Она узнала их.
- …Ты видел, как она на тебя смотрела? Она обязательно затащит тебя в свою постель, вот увидишь! – горячо шептал голос Леночки – первой красотки ансамбля. Про её расчётливую красоту давно по всему городу ходили легенды.
- Ничего не будет, поверь мне! Чтоб я, да с ней!!! Да я себя уважать не буду тогда! Этого никогда не будет! – отзывался голос балалаечника.
Альку обожгло горячей волной. Она вернулась в гримёрку, села перед зеркалом, включила подсветку и разложила перед собой палетки с гримом. Медленно и тщательно втирала она в лицо краску, словно разрисовывая себя перед охотой, как, на удачу, это делают в африканских и индейских племенах. Алька выходила на тропу войны, и удача ей была как раз кстати. В тот вечер Алька была особенно весела, её лицо сияло обворожительной улыбкой, только глаза… В них сверкала ненависть, но никто этого не заметил под рядами пушистых, длинных накладных ресниц грима Снегурочки.
- Можно я переночую у тебя, ночью через речку идти опасно, ледоход почти начался, - умолял, обнимая Альку за талию, балалаечник. Он был сегодня неприлично трезв и «в завязке» уже третий день подряд.
- Ладно, - уступила Алька, - но с условием! Ты будешь сегодня моей грелкой во весь рост! Ну что, согласен?! Тогда идём.
Он оказался очень нежным и умелым любовником, несмотря на то, что был моложе Альки лет на 7 как минимум. Альке понравилось, и она, блаженно улыбаясь, потянулась к камину за сигаретой. С камина на Альку смотрело фото той самой Снегурочки, даже во мгле северной ночи Алька разглядела, как вновь сверкнули ненавистью её глаза с фотографии. Всё так же улыбаясь, Алька медленно поднялась, накинула на плечи шёлковый пеньюар, собрала по комнате вещи, разбросанные балалаечником в порыве страсти, открыла дверь и сложила их за порогом квартиры.
- Алька, что случилось? Что с тобой? Что всё это значит? – следил за ней обалдевший балалаечник.
- А это значит, что, раз ты сам себя теперь не уважаешь, к чему мне уважать тебя? Вон Бог, - зловеще улыбаясь кивнула Алька в передний угол, - А вот – порог! Пошёл вон отсюда! Убирайся!
Утро разбудило Альку стуком в дверь.
- Кто там? – спросила Аля, садясь в кровати.
- Алька, открой пожалуйста, - тихо, чтоб не разбудить соседей, скрёбся в Алькину дверь вчерашний балалаечник.
- Я же сказала – п-о-ш-ё-л о-т-с-ю-д-а в-о-н! – пропела Аля, вновь опускаясь на подушки.
- Аля, я всё понял! Прости меня, пожалуйста. Открой, я хочу тебя видеть.
- Как же ты меня достал, – вздохнула Алька и пошла открывать.
Первое, что увидела Алька, распахнув двери, был огромный букет белых роз! За ним красовалась пьяная виноватая харя балалаечника.
- Проходи, напою тебя чаем, - рассмеялась Алька, собирая розы из его озябших пальцев.

Они ещё долго на сцене оставались одной из самых красивых пар ансамбля, но больше никогда Алька не смотрела в глаза своему партнёру, даже в танце. Они всего лишь делали вид, что ловят страстные взгляды друг друга, на самом же деле маленькие призмочки ненависти больше не давали Альке возможности увидеть балалаечника. Ненависть к нему раз и навсегда ослепила её.