Коллекционер музыкальных инструментов

/По моему мнению, врачи, конечно, тоже люди, но люди особенные, и отношение к ним неоднозначное, так как им открыт хотя бы частичный доступ к самому важному для нас - нам самим. Давно хотелось написать что-нибудь про них, и вот, наконец…/

Пару лет назад я был свидетелем одного удивительного происшествия. И только сейчас, со смертью его главного участника, я решился об этом поведать. Хотя и теперь не буду называть имен - кто его знает, как все обернется?

В тот день я пришел проведать своего терапевта, П. Повод был самый незначительный, и в памяти моей не сохранился. Но именно тогда Доктор П., как я буду его называть в дальнейшем, задал мне вопрос, с которого, собственно, и началась вся эта история: "Не хотите ли посмотреть на одно прелюбопытное действо? Поверьте, такого еще никто не видел, даже я. Все это, в некотором роде, эксперимент. Приходите в следующую среду во столько-то и туда-то".
В то время я был свободен, и поэтому с удовольствием согласился.
"Одно условие - вы человек, как мне кажется, проницательный, а потому - что бы вы там не увидели - молчите. Поговорим с вами позже", - добавил он, провожая меня. Я кивнул и вышел.

В назначенный день я явился в указанное Доктором место. Поднявшись на последний, пятый этаж довольно ветхого дома, я позвонил в дверь нужной квартиры. Мне открыла какая-то старушка, видимо, местная консьержка. "Проходите, только быстрее, - сказала она. - Доктор считает, что скоро конец".
Я последовал по длинному коридору в одну из комнат, дверь в которую была открыта; старушка поспешила за мной. В комнате уже находились двое мужчин (один из них был в домашнем, наверное, сосед), затем какой-то студент вроде меня, только, может, чуть постарше, и Доктор П. Все они стояли недалеко от кровати, на которой лежал человек средних лет, довольно плотного телосложения, по-видимому, тот самый умирающий. Глаза его были закрыты. Явных признаков болезни, однако, заметно не было. Только почти сразу же мне начало казаться что-то совсем невероятное!

Я оглянулся по сторонам. Все находящиеся в комнате, особенно Доктор, тоже внимательно наблюдали за больным. Что же мы увидели? Одеяло, которым был укрыт больной, начало медленно проседать посередине, там - где находилось его туловище. Лицо его, до этого спокойное, исказилось теперь страшной гримасой боли, глаза резко распахнулись. И один из мужчин воскликнул: "Доктор! Что с ним? Говорите! Я не могу больше этого видеть! Еще с утра мой брат был совершенно здоров!". Но Доктор лишь посмотрел на него устало и сказал: "Я же уже говорил вам, Роман Федорович, болезнь эта неизвестна. Единственное, что я знаю - она чертовски быстротечна, у больного кризис. Переломный момент то есть". Но мужчина не выдержал: "Не знаете, что за болезнь?!! Значит, я сейчас узнаю!" И с этими словами сдернул с больного одеяло.

Глазам присутствующих открылась необыкновенная картина - у лежащего на кровати человека НЕ БЫЛО туловища. То есть были руки, ноги, голова, но они находились уже порознь, лишившись своего связующего элемента. "Господи!" - раздался вскрик старушки-консьержки, но все были так ошеломлены, что никто и с места не смог сдвинуться. Все смотрели на видоизмененного больного, как прикованные. Тем временем процесс продолжался - постепенно исчезали его бедра и плечи.

"Да так от него только рожки да ножки останутся!" - попытался сострить студент, хотя тон его голоса указывал на то, что ему явно не по себе. Послышалось возмущенное шиканье. Первый ужас понемногу стал отпускать присутствующих, уступая место напряженному ожиданию дальнейших событий. И действительно, вскоре остались лишь ступни, кисти рук и голова несчастного. Остальное исчезло.

Я поборол свой страх и нагнулся над кроватью, чтобы разглядеть образовавшуюся пустоту. И увидел, что на том месте, где лежал больной, появился какой-то белый порошок, почти незаметный, так его было мало… "Что это значит?" - задавался я вопросом, но не мог ничего предположить. Тогда я внимательно посмотрел на голову. Она была уже БЕЗУСЛОВНО мертвая. Видимо, та ужасная гримаса больного была предсмертной. Теперь же глаза безучастно смотрели куда-то наверх, рот был приоткрыт, и я заметил, что внутри нет уже ни языка, ни зубов, НИЧЕГО. У меня сложилось впечатление, что голова пуста. Тем временем исчезли оставшиеся конечности. Я вновь обратил внимание на голову, которая и снаружи начала потихоньку обращаться в пустоту. Теперь уже все видели, как исчезли уши, затем щеки, лоб, глаза, рот, даже волосы - и те пропали. И вот оставшийся последним нос быстро догорел, как перевернутый бенгальский огонек.

"Всё", - сказал Доктор. И, когда мы все подошли совсем близко (не знаю, заметил ли кто еще), на голубой подушке, на том месте, где была голова, я с некоторым трудом различил написанное крупными беловатыми буквами слово НЕБО.
И тут я понял, что Жизнь - это действительно Игра (со Смертью).

"Помощь паталогоанатомов здесь не требуется, - объявил присутствующим Доктор. - Простынку я отдам на исследование в лабораторию, а заключение сделаю позже". Затем он аккуратно сложил простыню, сунул ее в свой чемоданчик и вышел.
Я последовал за ним, сильно потрясенный всем увиденным.
"Ну что, понравилось?" - спросил он, когда мы вышли. Я молчал. "Приходите ко мне, скажем, в пятницу, ведь произошедшее, я вижу, вызвало у вас некоторый интерес, - произнес Доктор с улыбкой. - Я, пожалуй, удовлетворю ваше любопытство".

Весь четверг я терялся в догадках - свидетелем чего я удостоился чести быть? - и с нетерпением ожидал следующего дня, надеясь, что Доктор мне все разъяснит.
Так и вышло.

Рассказ Доктора П.

"Конечно же, я вас ждал - проходите! Ну что вам сказать - все очень просто. Ко мне пришел пациент, кстати, такой же постоянный, как и вы. (Тут у меня все сжалось изнутри - мое прим.)

Звали его Иваном Федоровичем. Его мучительно пучило уже некоторое время. И ничего-то ему не помогало. А тут как раз мне дали таблеточку, что-то вроде активированного угля, только более сильного действия. Какое-то новое вещество разработали наши замечательные химики. Ну а дальше я предложил ему это лекарство, и он согласился. И таблетка, как вы видели, подействовала".

"Что же это получается?" - ужаснулся я.

"Если вы хотите знать физическую сторону дела, то, пожалуйста: таблетка, попадая в организм, поглощает все тело пациента, начиная с желудка, кишок и других внутренних органов. Пациента терзают при этом, конечно, страшные мучения, но я был так снисходителен к Ивану Федоровичу, что почти сразу же дал ему очень сильное обезболивающее, и он провалился в некоторое подобие сна.
Но затем вещество попадает в кровь и двигается дальше, уничтожая, разумеется, и сердце. Собственно в этот момент и наступает смерть. Одна единственная таблетка настолько сильна, что поглощает такую прочную материю, как костная ткань!"

Доктор П. был явно восхищен возможностями современной фармацевтики.

"Я не знаю, как и где вы раздобыли эту таблетку, - сказал я. - Думаю, это стоило вам немало усилий. Но зачем, зачем вы так поступили с этим несчастным?! И зачем вы рассказали все это мне?! Ведь это хладнокровно спланированное преступление!"

"Ну должен же я поделиться с кем-то своей радостью, - ответил П. - Хорошо известно, что без этой малости счастье никогда не бывает полным. Ваша же кандидатура показалась мне подходящей. Кстати, предупреждаю, что в ваших интересах не разглашать моей маленькой тайны. Поймите, я не желаю вам зла, но инстинкт самосохранения у меня, к несчастью, все еще имеется…"

"Но кроме меня есть и другие свидетели!" - воскликнул я.

"Эх, поймите, главное, не СКОЛЬКО их было, а насколько они ЛИЧНО заинтересованы в этом деле, - парировал Доктор. - Так вот, я вам отвечу - таковым среди них являюсь только я. И, будучи откровенным с вами до конца, я объясню, почему. Но сначала о прочих.
Консьержку и соседа не в счет - они чужие, и лишних хлопот им не нужно. Студент этот, а точнее, аспирант - мой ученик; меня, прямо скажем, боготворит, и не то чтобы поверит кому, если скажут про меня дурное, а как бы с кулаками не набросился! С вами, надеюсь, мы уже договорились. Таким образом, остается только брат умершего - Роман Федорович. Однако, несмотря на все его волнения у постели Ивана Федоровича, я очень хорошо знаю, какие натянутые отношения были между ними. Других родственников у моего пациента не было, поэтому, не углубляясь в подробности, я скажу вам, что брат его, скорее всего, был настолько обрадован этой неожиданной кончиной, что вдаваться в подробности было бы для него совсем некстати.

Ну а теперь я, наконец, сообщу вам причину своей личной заинтересованности. Я не маньяк-убийца; не думайте, что я позволяю себе просто так распоряжаться чужой жизнью. Этот Иван Федорович - мой давний знакомый. Он коллекционер музыкальных инструментов. Недавно он украл мою скрипку работы известного итальянского мастера, которую я отказался ему продать; причем подстроил дело так, что у меня нет никаких доказательств его вины. И где сейчас находится скрипка, уже никто не сможет сказать".

"Разве вы играете на скрипке?" - удивился я.

"Это была память о любимой, ее инструмент, она жила игрой на скрипке, ее душа открывалась в этом, поймите, а я жил ЕЙ! И Иван Федорович знал! Но все же сделал это! Не могу назвать его подлецом - он коллекционер, у него своя страсть, у меня была своя. А когда ее не стало, единственное, что осталось, наиважнейшее для меня - ПАМЯТЬ! Но он не понял этого, и переступил через меня. Я не смог ему простить!"

Всегда такой сдержанный Доктор П. в волнении ходил туда-сюда по своему кабинету, пытаясь совладать со своими чувствами, внезапно нахлынувшими на него. Я не знал, что сказать, но вот Доктор снова сел напротив меня.

"К тому же я оказал некоторую помощь науке, не находите?" - усмехнулся он.