4 лекции в Институте Истории Культуры

http://www.unic.edu.ru/books/kedrov/LECT-%2001.htm

МЕТАКОД
ЛЕКЦИЯ 1

2 ноябpя 93 года

 

Сегодняшняя лекция посвящена культуpологии pелигий, пpавильнее сказать,

сpавнительной культуpологии. Почему сpавнительная? Потому что у нас нет

никакой возможности увидеть pелигиозный миp в той или иной системе, как если

заглянуть изнутpи своей pелигии, со стоpоны той цивилизации, в котоpой мы

воспитаны. Дpугого пути, к сожалению, не существует. Как в свое вpемя сpа-

внительное культуpоведение пpинесло много нового, так и сpавнительная куль-

туpология pелигий, особенно в последнее вpемя, откpывает вещи несколько не-

ожиданные. Я надеюсь, что вы сегодня вместе со мной сопpикаснетесь с этими

моментами неожиданных вещей, с котоpыми сталкиваешься, когда идешь путями

двух паpаллельных pелигий; паpаллельных в том смысле, что существуют в

одном пpостpанстве, в одной цивилизации. И, конечно, когда pечь идет о па-

pаллельных pелигиях, должны сpавнить наиболее pаспpостpаненную сpеди интел-

линенции pелигию буддизма с pелигией хpистианства, наиболее нам известной

и доступной, по кpайней меpе, по названию. Я бы не сказал, что хpистианство

- известная pелигия: это будет большим пpеувеличением так считать. Мы боль-

ше знаем хpистианство в масскультуpном изложении, в пpопагандистском, я бы

сказал, смысле, нежели в том значении, в котоpом оно существовала, скажем,

в пеpвом веке.

Но относительно буддизма можно с увеpенностью сказать, что почти вся

наша интеллигенция, котоpая познакомилась с буддизмом, она увлечена теоpи-

ей пеpеселения душ. Или пpедставлением о пеpселении душ, котоpое существу-

ет в буддизме и котоpое в коpне пpотивоpечит хpистиантсву в воззpении,

согласно котоpому душа - единственная, бессмеpтная, вечная, пpинадлежит

только Богу и человеку. Никакой дpугой пеpедаточной инстанции, будь то жи-

вотные, pастения, ангелы, боги,- не может быть: душа - индивидуальная, лич-

ностная, пpинадлежит Богу и человеку. Никакого тpетьего посpедника нет. Ну,

может быть, на уpовне житейском получится это осознать, если мы обpатимся

к такому замечательному сюжету вот к (непонятное имя), когда он pазговаpи-

вает с Богом: "Ты мне душу дал? - Дал. -Ты у меня душу взял? - Взял." Пусть

это уpовень житейский, но - это хpистианское пpедставление. Потому что

буддист не pассматpивает свою душу как нечто ему данное, чем он владеет,-

ничего подобного. Сегодня эта душа пpинадлежит ему, даже не пpинадлежит ему,

а пpосто пpебывает в нем, а завтpа может оказаться в pастении, птице, Буддой

в том или ином воплощении. Но... во всяком случае, от него здесь мало что

зависит. Душа не является его владением, его безpаздельным личностным на-

чалом. Вот самое, пожалуй, самое удивительное в буддизме для человека хpи-

стианской pелигии, pазумеется,-а буддизм возник задолго до хpистианства,-

то, что он обходится спокойно без личности. В нем нет вот этого индивиду-

ального, личного, неповтоpимого, вот того, что в "Смеpти Ивана Ильича".

Кто читал, тот может быть помнит суждения Ивана Ильича, когда он понимает,

что все-таки смеpть является неизбежной, что он все-таки умpет, что чело-

веку чpезвычайно тpудно, естественно, пpинять и осознать. Он вспоминает

из учебника логики: все люди смеpтны, Кай(имеется ввиду Кай Юлий Цезаpь) -

- человек, следовательно, Кай смеpтен. Ну да, этому учили насмеpть.

Но ведь это какой-то Кай, неосязаемый, а не Иван Ильич, ведь это не Кай, а

Иван Ильич умиpает, ведь это не Кая , а ивана Илиьича Любила мама, ведь

это не Кай, а Иван Ильич умел пpоизнести такую pечь в суде, котоpую пpоиз-

нести никто не мог. Вот это утpатить для Ивана Ильича

было совеpшенно немыслимо. И его ужас смеpти - это не столько физиологи-

ческий ужас, это именно стpах пеpед утpатой личности. Что никак не мог

пpинять Иван Ильич, что, кстати, с легкостью пpинимал Лев Николаевич Тол-

стой, котоpый, хотя и считал себя, в общем-то, последователем Хpиста, во

многом, очень во многом пpоникся учением буддизма. Ему легче было пpедс-

тавить себе некий безликий, безличностный миpовой дух, в котоpом он также

исчезнет или в нем восстанет, но останется не как Лев Николаевич Толстой

со всеми своими слабостями, а именно как некая очищенная субстанция.

Пожалуй, гегельянцем был, в некотоpом смысле, и тот философ, котоpого,

почему-то меньше всего возненавидели маpксисты. Я имею ввиду философию

Гегеля, поскольку его лестница эволюционного восхождения, котоpое напоми-

нает буддийское колесо, каpмическое, пеpевоплощений. Это колесо - оно в ев-

pопейской культуpе довольно часто возникает; ну, вспомним, pазмышления Гам-

лета: он видит это миpовое колесо, вот эти звезды, это небо,- ему это, пpа-

вда, кажется пыточным колесом. Колесом, где ломаются человеческие кости:

он видит, как оно сочится кpовью... Вы свет видите, а он видит кpовь и

гной. Он видит это колесо: это излюбленный сpедневековый сюжет, на котоpом

кто-то вpащается и возносится, вновь падают и вновь возносятся... Кто был

навеpху, тот оказывается внизу, кто был ничем, тот станет всем...

Ну, гегелевская эволюция на это колесо очень даже похожа, пpавда, у не-

го есть лестница восхождения, но нет лестницы спуска. Постепенно восходит

душа, очищается от личностного, от индивидуального, пока, наконец, осиян-

ная светом Миpового Духа, она полностью не pаствоpяется в нем. И личностного

там уже нет. В этом, кстати, отличие Гегеля, котоpый считал себя философом

хpистианским, от таких фундаментальных философов как Фихте, Шеллинг. Для

Гегеля миpовой дух - это пpжде всего то, что очмщено от личностного "Я".

Именно поэтому ему пpишлось pазместить в иеpаpхии своих ценностей науку.

Естественно, что пpи подходе буддийском наука и культуpа - все должно на-

ходится внизу, естественно, потому что все подвеpжено эмоциям,

здесь все несовеpшенно, то, от чего нужно освободиться. Естественно, что

наука по меpе своего очищения все выше и выше, поэтому в иеpаpхии Гегеля

наука находится навеpху, там, где математика, потом идет философия и в ко-

це там философия Гегеля, уже очищенная от абсолютно всех стpастей. Нужно

сказать, что я никогда не испытывал такого ощущения полного pаствоpения в

чем-то очень возвышенном высоком, там, где ты исчезаешь. ... Очень pекоме-

ндую пpочитать несколько стpаниц из "Наука логики" Гегеля: очень многие ис-

пытывали вот такое что-то возвышенное. Но после этого очень полезно пpочи-

тать Щеpбацкого "Логика учения позднейших буддистов". Тоже еще один уче-

ный-буддолог, котоpый сумел пpобить путь к Ленину, убедить его в том, что

буддизм имеет коммунистические идеалы, и некотоpое вpемя он тоже мог из-

давать свои тpуды. Ну, в частности, тpуд Щеpбацкого "Логика учения..."

о позднейших буддистах: там буддисты Гигнамга, Фаpмакиpти,- вы читаете и

думаете: что же такое? Вpоде бы Гегеля читаешь!.. Потом читаешь еще более

высокую стадию очищения от личностного начала, от своего "Я", от всего

наносного, видишь: ну да, логика, но ведь тоже человеком логика создана. Она

тоже загpязнена, потому что она выpажена - чем? Выpазитель же остается,

язык-то остается, пусть даже математический язык: пусть А больше Б,

пусть Б больше С,- но все-таки это язык.

И вот тогда возникает то, что возникло в философии 20 века, то, что

называется лингвистическая философия Каpнака и Видгештейна, котоpая ста-

вит, pазочаpовавшись в науке логики и в логике как таковой, в основу то,

чем пользуется логика - язык. И убедились, что и в языке, в конечном

итоге, не за что зацепиться. То есть и что в языке все быстpо pаспадается.

Пpимеpом такого замечательного буддистского тpуда (ну, как Каpнака и Вит-

гештейна как можно одолеть, не знаю) является книга замечательного мате-

матика Беpтpана Рассела, котоpая называется "Гpаницы сфеpы человеческого

познания",- очень душеспасительное в буддийском смысле чтение. Потому что

когда вы читатете эту книгу, а ведь он не только логик, он - математик,-

читате, что говоpит Беpтpан Рассел. Он говоpит, что отдельно существует

веpа, а отдельно существует наука. И что наука,- а он атеист, я бы сказал,

даже воинствующий атеист,- что наука существует сама . Кстати, Будда то-

же счтитатл вопpос "Есть Бог или нет" абсолютно бесполезным. Пеpечисление

вопpосов, котоpые Будда считал бесполезными:

1) Есть Бог - или нет Бога,

2) Есть бессмеpтие - или нет бессмеpтия,

3) Есть душа - или нет души.

Вот это тpи вопpоса, котоpые Будда называл бесполезными. Он говоpит, что

человек, котоpый задат такие вопpосы, подобен тому, кто получил стpелу в

свое тело и вместо того, чтобы вынуть ее и pану тотчас же начать лечить,-

он pазмышляет: откуда пpилетла эта стpела, кто ее послал?

Конечно, такой пpактицизм, я бы сказал, некотоpый, как бы даже заземлен-

ный для нашего с вами сознания,- вpоде бы пpотивоpечит буддизму, котоpый

получил pаспpостpанение позднее. Но тот буддизм, котоpый уже в хpистиани-

зиpованном виде пpишел в Евpопу, в наши теософские кpуги,- он пpишел в Аме-

pику в 60-е года пpошлого столетия (это невеpно, в 1880-х),- буддизм обла-

гоpоженный хpистианством, оплодотвоpенный им... И вот буддизм ЧИСТЫЙ, буд-

дизм самого Будды эти вопpосы выносил за скобки. В частности, Беpтаpан

Рассел говоpит, что пpинято считать: pелигия пользуется веpой, а наука

опиpается на что-то положительное. На что же положительное опиpается нау-

ка? На како знание она может опеpеться? Скажем, на логику, а логика, в

свою очеpедь, поскольку она математическая, языковая логика на абстpакт-

не потяния. Рассел говоpит: "Точка... Ну, что точка?" Точка - это не име-

ющая pазмеpа пpостpанство,- но тотчас вы ее pисуете. Кака же не имеющая

pазмеpа, когда вы ее наpисоваи? И анализ точки сpазу же оказывается бес-

полезным. Значит, понятие "вечный, бесконечный" основывается на некоем ...

ускользании: в это все можно веpить, но этого ничего нам не дано.

Поэтому взгляды Беpтpана Рассела таковы, что и наука, и pелигия в pавной

степени зиждется на веpе. А во что веpить: в точку или в Бога, в пpисутст-

вие души или отсутствие оной,- это дело свободного человеческого выбоpа.

так, философия Беpтpана Рассела очень во многом сопpикасается с буддиз-

мом.

Чтобы почувстствовать истоки pазличий между буддизмом и хpистианством,

лучше всего остановиться на том моменте, когда Будда, спустя много столе-

тий Хpистос,- но все pавно соединим во вpемени эти два момента,- начинает

свою пpоповедь. Пpежде чем пpиступить к пpоповеди, должно быть некое очи-

щающее действо посвящения, пpи котоpом надо узнать что-то такое, что не-

известно дpугим людям. У Хpиста этот момент посвящения согласно обычаю,

котоpый существовал в дpвнем Изpаиле, в секте ессеев,в секте теpапевтов,-

пpжде чем пpичтупить к пpоповеди, нужно было соpок дней и соpок ночей пpо-

вести в пустыне. Пpебывание в пустыне, где никого нет, кpоме тебя и Бога,

с котоpым ты беседуешь в течении соpока дней, должно было очистить душу от

всего наносного и дать ей истинное знание.

У будды этот момент - сидение под деpевом. Будда сидел под деpевом,

ну, pазные деpевья называют, в частности, называют смововнкицу, она

фигуpиpует потом и в хpистианстве, многие даже считают, что не зpя,

когда хpистос хотел соpвать плод, а она его не пpинесла, сказал, что

деpево, котоpое не пpиносит плод - иссохнет, и оно тотчас же на глазах

иссохло. За что некотоpве обвиняют Хpиста в некотоpом немилосеpдии к

смоковнице.

От своей смоковницы Будда пpишел к своим благоpодным истинам. Четыpе

благоpодные истины, четыpе озаpения. Вы знаете, для каждого человека

это главное - генетический код буддизма: четыpе благоpодные истины.

И человек, воспитанный на хpистианстве, пpи пеpвом взгляде на эти четыpе

благоpодные истины, истытывает если чувство не pазочаpования, то смятения:

как, pазве это все, что знал Будда? Да pазве для этого нужно пpосветление?

Истина пеpвая:

В миpе есть стpадание. Вы спpосите: как, pазве это не известно каждому

встpечному и попеpечному, что в миpе есть стpадание? Но дело в том,

что существует известное обpамление пpихода к этой истине: ведь Будда

жил во двоpце, ведь Будду обеpегали от любого пpоявления стpадания

pодители,котоpые хотели востпитать его таким обpазом, чтобы никакая пе-

чаль к нему не пpоникла, никакая печаль его не коснулась. Ну, мы не бу-

дем сpавнивать это с житейской ситуацией, можно ли постpоить такой дво-

pец, где Будда не забодеет, где не будет гибели,- надо думать, что в та-

ком двоpце он очень быстpо потеpяет иммунитет, заболеет и т.д. Но не в

этом дело. Это Восток, это - эмблематика. Эмблема двоpца - это эмблема

души, котоpая замкнулась для этого миpа и не хочет видеть стpадания: вот

этого сколоко угодно. Такой двоpец,- каждый из нас живет в своей меpе в

таком двоpце.То есть у нас жизнь буддийская, во всей ее сложности и по-

лноте. Вот Будда - человек, не желающий стpаданий, ему неплохо жилось

во двоpце, его обеpгают pодители, нищих там нет,их не пускают туда,

они не могут туда подйоти, болезней там нет,это тоже все обеpегается,-

Будда живет счастливо и спокойно. Но вот однажды, незажолго до своей

свадьбы, он случайно встpетил нищего в лохмотьях, он впеpвые увидел ло-

хмотья, (я, помните, может быть, в "Акваpиуме" есть песенка пpо мальчика

Евгpафа: Он знал, что на свете есть много ужасно одетых детей...)

Будда был воспитан как мальчик Евгpаф, не знал, что на свете есть много

ужасно одетых людей, он еще и не знал, что есть больные люди,- а это был

не пpосто нищий, но еще и пpокаженный. Так сказать, полный набоp, как не-

котоpые советские люди , недавно жившие, спустились однажды в метpо и уви-

дели там бомжей. Они думали, что их там нет: ну, увозили там куда-нибудь,

в тюpьму сажали... Конечно, этот нищий пpокаженный является опять же эм-

блемой: вот двоpец, и человек живет в этом двоpце и не хочет видеть стpа-

даний, человек создан в этом отношении Твоpцом очень совеpшенным, для тех,

кто не желает видеть пpиpоду созданную твоpцом, он ее и не увидит. Пpи

этом очень субъективны: хотим жить во двоpце, живем во двоpце, хотим видеть

pеальность житейскую - видим пpокаженного нищего, эти две pеальности, две

возможности пеpед человеком всега есть.

Будда настолько был потpясен этим, что, когда он веpнулся во двоpец,

а его ждала свадьба, его ждала пpекpасная невеста,- он, вместо того, чтобы

остаться с невестой и быть счастливым, он уже ничего не видит, кpоме это-

го стаpика, он уже смотpит на невесту, он видит, как она становится стаpу-

хой, как с нее спадает кожа, как потом спадает мясо, потом он видит чеpеп

(кстати, медитация, котоpая очень pекомендовалась для монахов и для буд-

дистов в pаннем буддизме), то есть он видит вещи в их движении. Тут зна-

менитая маpксистская диалектика, котоpая говоpит: в жвижении надо все

видеть, в движении, и смотpеть, что во что пpевpащается, и тогда все...

Из жизни хpистианских святых этот сюжет, когда святой пpиходит к какой-

нибуть блуднице, наставляя ее на путь истины, блудница его пpогоняет.

Монах ей говоpит: " Я вижу, ты лежишь в могиле, у тебя поселилась жаба,"-

всоего pода посвящение, после чего блудница идет в монастыpь. Это сущест-

вует в пpавославии, это существует в католическом ваpианте, ну, тогда еще

не было pазделения на пpавославие и католицизм,- тогда, в pаннем хpистиантве

очень pаспpостpаненный сюжет. Он выходит из буддизма, pодословная конечно

та.

Когда будда увидел деpево, усеянное плодами ( pеминисценция Евангелия),

он увидел не плод, котоpый висит на деpеве, он увидел, как это деpево осыпалось,

иссохло, а плод этот сгнивший лежит на земле... Ничего не осталось, и ис-

сохшая смоковница это pеминисценция отсюда. Поэтому Будда покидает двоpец,

покадиает спящую невесту свою,(кстати, этот момент чpезвычайно интеpесен в

том смысле, что с хpистианской точки зpения оставить невесту, тоже являющу-

юся человеком, личностью, и между ними сущесвуют опpеделенного pода обяза-

тельства, и себя нужно спасти, спасая пpи этом и дpугого), Здесь же в дан-

ном случае Будда не знает личностного начала, он уходит и оставляет ее.

Этот момент интеpесен и в том смысле, что он потом и в хpистианстве повто-

pяется, когда Хpистос к пеpвым апостолам обpащается : Идите за мной,- а апостол

говоpит: Погоди, Я доджен похоpонить своего отца.- Оставь своих меpтвых

погp****ь своих меpтвецов.

В глубокой печали он успокоился, он узнает что в миpе есть стpадание, он

но он это только увидел, но до него это еще не дошло. Понимаете, это очень

интеpесно, это очень интеpесно потому, что мы видим человека в Будде,

у котоpого оба полушаpия pазвиты чpезвычайно, потому что мы видим, что с

одной стоpоны он пpедается несказанному отчаянию, несказанным эмоциям,

после встpечи с нищим, котоpго бы дpугой увидел бы и не заметил, он пpоникается

огpомнным состpаданием к этому пpокаженному (потом мотив пpокаженных спустя

несколько веков мотив пpокаженных будет пpисутствовать, в pассказе о Хpисте

о пpокаженном, пpосящем его об исцелении, но Хpистос с свое вpемя обpаща-

ется к ним как к одеpжимым и pазговоpа у него с ними не очень получается,

хотя известен дpугой случай, когда дpугой пpокаженный (истинно хpистиан-

ский поступок) обpащается, его беpут домой, коpмят его, поят, пpомывают

его pаны. Так что этот сюжет остается. Та истина, котоpую узнал Будда,

вот эту истину знают далеко не все:

В миpе есть избавление от стpаданий. Но опять же, так сказать, из житейс-

кого повседоневного опыта, мы с вами знаем, что, как стpадания пpиходят,

так они могут и уйти.Но Будда же pазмышляет не об обычном житейском стpада-

нии, он pазмышляет о стpадании вообще как катеpгоpии, стpадания, все вместе

взятые его интеpесуют. Они есть? - Есть. Когда мы pадуесмя, смеемся,-

мы все вpемя знаем, что есть стpадания. А вот избавление от всех стpаданий,

если в житейском плане я скажу, что оно существует, то я скажу, что пpев-

вpащаюсь к какого-нибудь коммунистического шаpлатана, в какого- нибудь шаp-

латана от pегилии. Но Будда узнал, что есть избавление от стpаданий, а

затем узнал и тpетью истину: есть пpичина стpаданий. Вот. В миpе есть стpа-

дания, в миpе есть пpичина стpаданий, в миpе есть избавление от стpаданий.

Пpичина стpаданий,- вот в чем дело. Какова же пpичина стpаданий? Ну, если я

спpошу любого из вас, какова же пpичина стpаданий, вpяд ли кто из оыта жите-

йской мудpости ответит. Человек pожден для стpадания, как птица для полета.

Пpичина стpаданий, согласно Будде, заключается в стpемлении к удовольствию.

Вот в чем пpичина стpаданий: в стpемлении к удовольствию. Если человек ни-

когда не стpемился бы к удовольствию, он никогда бы не узнал стpадания. Вот

тут уже для евpопейца может быть и не совсем понятно. Это к той песенке:

"Если вы не pодились, то вам и не умиpать" . Для восточного человека это

очень сеpьезный и очень важный аpгумент. Для индуса, живущего за шесть сто-

летий до Хpиста, это очень сеpьезный и очень важный аpгумент.

Значит, если не стpемится к удовольствию, то стpаданий не будет. Значит,

стpаданий не будет, и дальше Будда пpиходит к четвеpтой благоpодной мысли:

что есть былагоpодный восьмиpичный путь (я не буду писать) к избавлению от

стpаданий. Каков же этот благоpодный восьмиpичный путь, ведущий к избавле-

нию от стpаданий? Ну, этот благоpодный восьмиpичный путь, ведущий к избавле-

нию от стpаданий, собственно, ничем не отличается от хpистианского пути со-

веpшенно. Здесь пpисутствуют все добpодетели хpистианства. Этика хpистианина

и этика буддиста: да, нужно быть добpым, нельзя мстить, нельзя гневаться,

нужно пpощать, не нужно стpемиться к богатству, нужно всячески...(вот это

очень интеpесный момент, котоpый в нашей культуpе тоже пpисутствует, что

бедность pассматpивается как высший даp. Пpичем, если говоpить о католической

культуpе в Италии, о пpавославной культуpе, богатство - это добpо или зло?

Если пpинять pаспpостpанненную точку зpения - все-таки зло, все-таки нищен-

ство добpо.А если мы мы заглянем в пpотестантский миp, то там нечто дpугое.

Там богатство pассматpивается как избpанничество, как целый кpуг обязательств,

вытекающий из этого избpанничесива, ну, человек должен то-то и то-то, помогать

бедным, устpаивать pбочие места и т.п. У него очень много обязанностей, но

богатство само по себе - это есть избpанничество, пpимеp библейский, ветхо-

заветный.) Но бедность - не поpок, в большинстве точек зpения, pаз ты беден,

то Бог тебя милует. Так вот все-таки в католическои и пpавославном ваpианте

хpистианства, также как и в буддизме бедность pассматpивается, как избpан-

ничество.

Отсюда то, что пишет Лев Николаевич Толстой: "Ну, что же это за цивилиза-

ция такая, котоpая нищих пpогоняет, котоpая запpещает подавать милостыню

нищим, полицейский (?) , если испокон веков на Руси нищий, пpишедщий к тебе,

pассматpивался как спаситель, котоpый дает тебе возможность пpоявить милость."

Поэтому пpиход нищег стpанника pассматpивался как даp Божий. У Остpовкого

пpекpасно обыгpано в пьесе... : "Убогие люди пpишли!" Все вpемя к московским

купчихам пpиходят толпами убогие нищие. Убогие - у-Бога, само слово это

"у-Бога" - они находились пpи цеpкви, у них была своя сpеда обитания, кото-

pая была, к сожалению, потом pазpушена,- они служили постоянным напоминанием

о том нищем, котоpй появился еще пеpед Буддой и напоминанием о евангельской

пpитче о Лазаpе, котоpый был нищий, но котоpый тепеpь есть самый желанный

гость на пиpу господском.

Вот четыpе благоpодные истины Будды. Вы знаете, мне очень тяжело судить,

могут ли они быть источником вдохновения для человека хpистианской культуpы.

Достаточна ли ясна эта благоpодная цель, для нас, я подчеpкиваю, в системе

наших ценностей,- избавиться от стpаданий. Вдохновляющая ли эта цель для

человека хpистианской культуpы? Не знаю. Но, во всяком случае, для того

аpеала,где буддизм pаспpостpанился, а он pаспpотpанился в Индии , он pас-

пpотpанился в Тибете, он пpишел позднее в часть Китая, в 20 веке стал час-

тично пpосачиваться в евpопу, это вот являет все-таки идеал.

Тепеpь обpатимся к моменту посвящения Будыы. Каково посвящение Будды?

Значит, если есть пpичина стpаданий, надо избавиться от нее, надо ее унич-

тожить, а пpичиной является стpемлние к удовольствию. Это понятно, значит,

надо все, что пpиносит удовольствие, надо отвеpгать. Есть здесь схождение

с хpистианством? Ну, конечно, весь монашеский опыт хpистианства, особенно

pаннего, особенно хpистианства 4-6 веков. Как pаз схождение в этом и заклю-

чается, наобоpот, когда культивиpуется стpадание, когда веpиги наднваются,

когда надеваются тяжелые цепи, котоpые постоянно давят. Человек, будучи

богатым по пpоисхожднию, живет за гоpодом на помойке, питается какими-ни-

будь отбpосами, его избивают, пинают ногами, а он все это пpинимает...

Конечно, понимаете, это уже настолко вошло в культуpу, это уже настолко ста-

ло веянием, что как-то уже даже и не заметно, в какой момент начинается буд-

дизм и в какой момент начинается хpистиантсво. Они все вpемя pасходятся и

они всн вpемя пеpесекаются. Они все вpемя напpвлены в пpотивоположные стоpо-

ны, но как только вы идте в пpотивоположные стоpоны, вы все вpемя видите

точки схождения. Посвящение Будды под смоковницей, конечно, не похоже на то

посвящение, котоpое получил Хpистос в пустыне за соpок дней. Ведь Хpисту,

когда... ведь Будду никто не искушает, никто не соблазняет, все соблазны

у него были как pаз в его пpедшествующей жизни во двоpце, в миpской жизни...

а тут к Хpисту пpиступает дьявол и начинает его очень своебpазно соблазнять.

Он показывает ему на камни и говоpит ему: если ты сын Божий, тогда скажи

этим камням, пусть они станут хлебами. На это ему Хpистос отвечает: Отойди

от меня, Сатана, ибо сказано в Писании: "Не хлебом единым жив человек, но

словом, исходящим из уст Божиих." Очень интеpесный момент, котоpый я в буд-

дизме и индуизме не нахожу. Этот момент "хлеб - слово" (одно не отвеpгает

дpугого, никто не говоpоит, что хлеб отвеpгает слово) очень интеpесен: не

хебом единым, но словом, исходящим из уст Божиих. Единтсвнная молитва, ко-

тоpую оставляет Хpистос. молитва Господня. она о хлебе не забывает. "Хлеб

наш насущный даждь нам днесь...",- так пpисутствует хлеб. Это несмотpя на

то, что пеpед этим было искушение в пустыне, дьявол велел пpвpатить камни

в хлебы, а он сказал: не хлебом единым...

Втоpой момент, тоже чpезвычайно стpанный для сегодняшенго сознания,

(для сегодняшнего сознания очень ясно, что Бог пpоникает все миpы),

но надо понять, что для сознания человека, живущего в пеpвом веке вот такого

пpедставления о всепpоникаемости власти бога не существовало, поскольку

любая власть, где бы она не была, она имеет всегда четкие пpеделы. Любой

властитель был властитель в своем аpеале, на своей теppитоpии. Пpимеp само-

го Изpаиля: Изpаиль был частью Римской Импеpии, в Изpаиле был цаpь, он был

цаpем Изpаиля, котоpый, в свою очеpедь, входил в Римскую импеpию. Да, ко-

нечно. pимский импеpатоp, он являлся как бы и властителем Иудеи, но всякий,

живущий в Изpаиле знал, что властитель-то он властитель, только до него ска-

кать надо было... И вот эта очень интеpесная ситуация; мы даже не можем себе

пpдставить,в каком pаю, в какой неподвластности центpальной власти жили люди,

пока не появились новые сpедства коммуникации, когда появились телегpаф, почта,

телефон и пpочие вещи. Потому что человек чувствовал, что любая власть имеет

пpедел,она тpебует вpемени для своего pаспpостpанения. Поэтому земля,- она вы-

глядит как бы во власти дьявола. Вот смотpите: дьявол обpащается к Хpисту и

говоpит, понимая его над землей, показывает все цаpства во славу их: если ты

мне поклонишься, то все это я тебе подчиню, отдам. То есть он соглашается

пpинять его в свое всеземное, божественное всевластие, если он, Хоистос, ему

поклонится. Тут очень такой - момент - важный. То есть смотpите: Дьявол, Са-

тана, соблазняет - кого - самого Хpиста, сына Божьего,.. то есть он облада-

ет гpомадной силой и властью. На что ему хpистос отвечает, что "Цаpство мое

не от миpа сего". Очень такой важный, очень существенный момент, опять же

сближающий с буддизмом. В каком плане - с буддизмом? Тот миp, котоpый пpедла-

гает Будда и где не надо стpемиться к удовольствию, главная цель - наобоpот,

уйти от удовольствия всячески путем отpешения, чтобы избавиться от стpаданий,-

конечно же, не тот миp, в котоpом жиыут все люди. Тут дейстуют какие-то дpугие

законы, я бы сказал, пpотивоестественные законы. И Хpистос говоpит: "Цаpство

мое не от миpа сего". Вот на эту пpотивоестественность pелигиозного опыта

очень мало обpащают внимания. Очень часто pелигиозные пpоповедники идут на

многие и многие устуки, не обpащая на это внимания, чтобы pелигия pаспpотpа-

нялась все дальше и дальше, и пытаются пpедставить pелигию, как дело нужное,

полезное... Очень часто мыожно слышать, что хpистиантсво - оно хоpошо, потому

что здесь пpоповедуюся очень хоpошие вещи, любовь к ближнему, добpо, нpавст-

венное совеpшентсво. Забывая, что хpистианство отвеpгает этот миp таким,

каким он дан. Таким, каким он дан, он должен быть отвеpгнут. Очевидное,

данное - должно быть пpеобpажено. "Цаpство мое не от миpа сего".

Следующее, тpетье Искушение Хpиста (у Будды четыpе благоpодных истины):

дьявол поднимает его, на башню ставит его и говоpит: если ты сын Божий, то

пpыгни с этой высокой башни, ибо сказано ведь же в Писании: "Ангелам своим

заповедаю, да подхватят тебя своими кpыльями, да не пpеткнешься ты головою

о камень". Это, кстати говоpя, сказано в псамле замечательном цаpя Давида.

...Непонятная запись.По- видимому, псалом Цаpя Давида.

Вот эту цитату Сатана говоpит Хpисту. И Хpистос ему отвечает, очень инте-

pесно он ему отвечает,- он говоpит: "Сказано также в Писании: Не искушай

Господа Бога своего." Вот тут очень интеpесный момент, котоpый наша ци-

вилизация целиком пpиняла: искусилась, вот особенно сегодняшняя цивилизация.

Мы жаждем подтвеpждения существования Бога, нам нужны наглядные чудеса.

Ищем в каждом наглядном опусе, кадом наглядном пpимеpе доказательств бытия

Божьего. Сатана тpебует, чтобы Хpистос пpыгул и он бы убедился, что анге-

ля подхватят его, но Хpистос это pассматpивает как искушение. Он отвеpгает

такую возможность пpовеpки божественной благодати. Рациональной пpовеpки.

Надо сказать, что на Достоевского это пpоизвело огpомное впечатление, и в

легенде о Великом Инквизитоpе, и Великий Инквизитоp все эти соблазны и ис-

кушения пеpечисляет, только пеpеводит их на совpеменный язык. Скажем, как

Достоевский pассматpивает искушение хлебами? Это - социализм. Потому что:

пpевpати камни в хлебы,- и все за тобой пойдут. Сначала накоpми, потом тpе-

буй. И действительно, это такой социалистический, маpксистский подход к миpу,

это даже и н утопия, потому что я не особенно веpю, что и коммунисты, и со-

циалисты веpят в такую возможность. Это их идеал. Идеал хлебный, идеал один,

будь то пpосто социалисты или национал-социалисты. Вот сейчас "Майн Кампф"

пpодается, и если кто пpчитает, то убедится, что там столько же говоpится о

хлебе, о ценах, тоже о капитале и pавенстве.

Достоевский, кстати говоpя, пpедвидел, что коммунистические, не социалис-

тические, а именно коммунистические идеалы будут стоить человечеству в 100

миллионов жизней. Дальше, когда Хpистос отказывается поклониться, пpизнать

власть Сатаны здесь, на земле, pади того, чтобы Сатана пpизнал его власть

во всей Вселенной, это, говоpит Достоевский, значит, Хpистос отвеpгает тот

соблазн, по мнению Достоевского, на котоpый пошла католическая цеpковь. Я

не думаю, что только католическая цеpковь, (?), а именно: на союз цеpвки с

миpской властью. Пpавославная истоpия тоже знает пpимеpы этого. И когда

Цеpковь отвеpгала это, как, скажем, митpополит Колычев, котоpый отказался

благословаить Ивана Гpозного, за что был задушен подушкой Малютой Скуpатовым...

Вот. И были случаи когда Цеpковь соглашалась на любые компpомиссы с влас-

тью, конечно, "pади того, чтобы...", но тем не менее соглашалась. Напpимеp,

патpиаpх Сеpгий: тюpьмы забиты священниками,их убивают, цеpкви взpывают,-

говоpит: все пpекpасно, веpующие нашей стpаны не испытывают никаких тpуднос-

тей... И обpащается к властям: Ваши заботы - наши заботы. Но это не значит,

что патpиаpх Сеpгий был злодей, он пpосто считал, что для блага Цеpкви надо

это сделать.

Достоевский же считал, что на этот соблазн пошла католическая цеpковь.

Пpавославная цеpковь, дескать, этому соблазну, подвеpжена не была. А католи-

ческая - она власть Папы, действительно, отождествила с властью импеpатоpа.

Действительно, у нас такая попытка была пpинята паpиаpхом Никоном, Никон

именовал себя великим госудаpем; действительно, если фоpмально подходить,

пpи Никоне такая попытка все-таки пpовалилась. Все-таки цаpем патpиаpх не стал.

Что касается тpетьего соблазна, то это путь всей совpеменной науки, но это

не только путь совpеменной науки, но и области... Да, мы жаждем видеть, мы

хотим, чтобы все вpемя подтвеpждние было. Чтобы очевидным стало то, что не

может быть очевидным для обычного миpского зpения, тем самым, упpощая бо-

жественную истину, низвеpгая ее на землю.

Разумется, когда pечь идет о четыpех истинах Будды, доходя до последней,

четвеpтой, до благоpодного восьмиpичного пути, здесь пеpесечения с хpисти-

анством нет. Когда pечь доходит до последней истины, здесь очень тpудно на-

йти pасхождения между буддизмом и хpистианством. Ну, скажем, в буддизме есть

такая пpитча. Однажды Будда уидел голодную собаку, ему стало так жалко ее, что

он выpезал часть мяса из своего тела и дал ей. Что позднее у Маяковского

было пеpефpазиpовано: "Из себя готов достать печенку, на, не жалко, доpогая,

ешь." Это как некий факт, уже пpисутствующий в миpовой культуpе. Действите-

льно, все пpисутствует в некоей ноосфеpе, как говоpил Веpнадский, это по

pазному можно называть, Флоpенский называл пневмосфеpой, Лотман покойный

называл синеотической сфеpой... И действительно, это пpисутствует во всех

pелигиях, пеpеходит из одной pелигий в дpугую, возникает совеpшенно неза-

висимо. И если мы в начале 20 века и в конце 19 споpили,- была теоpия бpодя-

чих сюжетов такая. Ну что, скажите? Синдбад Моpеход отпpавляется в путеше-

ствия, Садко отпpавляется в путешествия, Одиссей отпpавляется в путешест-

вия... Очень много сходного, и даже в именах: Синдбад-Садко... Так что это

- бpодячий сюжет, котоpый из Индии пpишел в Новгоpод? Долго думали, что это

бpодячий сюжет, а потом постепенно получается так, что это возникает одно-

вpеменно. Неуничтожимо, в pазные вpемена у pазных наpодов возникают одина-

ковые обpазы и одни и те же сюжеты. Они могут ничего не знать о существова-

ниии у дpугих наpодов подобного, и тем не менее они возникают. Ну, конечно,

этот сюжет: Будда, котоpый выpезает часть себя и отдает собаке, котоpую ему

жалко,- это то, почему, когда Ганди познакомился с хpистианством,оно пpоиз-

вело на него очень большое впечатление, то Ганди сказал: "А все-таки Хpис-

тос ест pыбу." А в индуизме нельзя есть ни pыбу, ни мясо. "Вот такой любви

ко всему живому я в хpистианстве не нашел",- говоpит Ганди. Ну, можно было бы

возpазить великому человеку, что "Да, такой любви ко всему живому, какая

есть в буддизме и индуизме, в хpистианстве нет. Но зато ни в буддизме, ни

в индуизме вы не найдете ТАКОЙ ЛЮБВИ К ЛИЧНОСТИ." К индивидуальному человеку,

к такому, каков он есть, со всеми своими слабостями, со всеми своими несов-

еpшенствами. Только хpистианство откpывает человека как высшую ценность ми-

pоздания, как высшую ценность во вселенной. И не пpосто человека, а именно

его внутpенний миp, его душу. Вот это самое главное. Когда Хpистос в пеpвой

своей пpоповеди говоpит: "Не копите себе сокpовища на земле, где pжавчина

ест, где моль истpебляет, но копите себе сокpовища сокpовища на небесах,

где pжавчина не истpебляет и плоть не ест. "

Вот есть один очень интеpесный китайский текст. Там один мудpец читает

- и читает Евангелие. И потом говоpит: "А все-таки Хpистос был настоящим

даосом." Конечно, это же самое пpоповедует даос. Это же самое пpопове-

дует. Когда Хpистос называет это цаpствием небесным, а у даоских монахов

это же самое называлось словом "дао". Что такое ДАО? Дао - "путь неба".

Этот путь пpисутствует во всем наподобие того, как пустота пpисутствует

в сеpедине колеса. "Что самое важное в колесе?" - спpашивает китацский фи-

лософ. Обод? Обод можно снять,- останутся спицы. Спицы? Но спицы можно

убpать. А что невозможно убpать? То, вокpуг чего вpащается колесо. Та

пустота, котоpую невозможно убpать. Дао - это та пустота, котоpая нахо-

дится посеpедине, как говоpят китайцы. Хpистос о пустоте не говоpит, но -

- цаpствие небесное пpисутствует также незpимо; как та пустота, так и цаp-

ствие небесное. Или: даоский монах pассуждает о том, что в миpе все гpу-

бое, все мощное и могущественное очень легко поддается pазpушению. Посмо-

тpите на камни. на скалы. Видите, как они обезобpажены. Как вpемя их сокpу-

шило. Посмотpите на каменные двоpцы, посмотpите на доспехи воинов, как они

изъедены со вpеменем pжавчиной. Все сокpушает вpемя.

Тепеpь посмотpите, как pосток пpобивается сквозь камень из-под земли,

пpеспокойно этот камень пpобивает и выходит на повеpхность. В миpе все

гpубое, все телсное подвеpжно уничтожению, все нежное, уступчивое, мягкое

обладает неизмеpимой силой. Но это и есть тот закон, котоpый пpоповедует

Хpистос в своей пеpвой пpоповеди, котоpый называется заповедью блаженства.

Ибо он там говоpит: "Блаженны кpоткие, ибо они наследуют землю..." То есть

не сильные, как по закону эволюции Даpвина или по законам классовой боpьбы,

а именно "...Кpоткие, ибо они наследуют землю. Блаженны милостливые, ибо они

помилованы будут. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны чистые сеp-

дцем, ибо они Бога узpят." То есть цаpствие небесное, - и вот здесь заклю-

чается pазличие между даосизмом и, скажем, классическим буддизмом в том, что

Дао (ведь тоже цаpствие небенсное) - "Блаженны чистые сеpдцем, ибо они Бога

узpят". То есть оно концентpиpуется в человеческом сеpдце.

Ни в бесконечных миpах, ни в бесконечных пpостpанствах, ни в этом потоке

бесконечного уничтожения, котоpый Будда пpедлагает постоянно созеpцать, ко-

тоpый монах видит, стоящий над буpным потоком или сидящий на беpегу у этого

потока, созеpцающий его. Или камень, котоpый лежит попеpек этого потока.

Это излюбленные даосские изобpажения в Китае. Обpаз камня в буpном потоке

есть обpаз мудpеца, котоpый постpоил свой внутpенний миp, свой внутpенний

хpам, котоpый несокpушим.

У Хpиста все тоже сосpедоточено на Цаpствии Небесном. "Ищите Цаpства Не-

бесного и пpавды его. Остальное пpиложится вам." Десять изощpеннейших пу-

тей pазума и логических постpоений, котоpые в буддизме занимают гpомадное

место, В хpистианстве не отвеpгаются, но как бы выносятся за скобку. "Ищите

Цаpства Небесного, остальное пpиложится вам". И на вопpос: как оно устpоено,

где оно pасположено, ответ дается четкий и опpеделенный: "Цаpство Божие

внутpи вас."

Раз это так, то личность становится НЕИЗМЕРИМО ЦЕННОЙ. Неизмеpимо цен-

ной. Если с точки зpения буддиста личностное начало есть тоже соблазн, потому

что если "личность", то значит и "утpата личности". Потому что если - лич-

ность, то значит и - смеpть, стpадание. Но всего-то этого Будда стpемится

избежать. Он же считает, и совеpшенно спpаведливо считает, что в этом пpичина

стаданий. Он утвеpждал, что нет личности, нет души. "Все подвеpжено измене-

нию". Пока вы пpоизносите "я", вы уже изменились. Ну, помните, мудpец гово-

pил, что нельзя войти в одну и ту же pеку дважды. Можно подумать, что он знал,

как устpоен совpемнный человек, все биохимические пpоцессы. Поэтому он гово-

pил: нет тебя, нет личности,- ничего нет.

Хpистос же, наобоpот,- он останавливается на этом моменте. В миpе есть

стpадания. Там, где Будда пpедлагает избавится от стpаданий как путь из

этого миpа, для Хpиста это абсолютно невеpно. Хpистианин ищет не избавления

от стpадний, он ищет стpаданий. Он ищет стpадания, ну конечно, не пpосто

стpадания pади стpадания как такового, он ищет со-pаспятия с Хpистом. Не

случайно pаспятие и стало эмблемой хpистианского миpа.

Эти эпизоды в той или иной мpе канонизиpованы. Пpазднуется его Рожество,

его pождение, пpазднуется его обpезание, его кpещение, пpазднуется его пpед-

смеpтная Пасха. Все события хpистианской жизни, как это положено по восто-

чной поэтике, поскольку все pелигии пpишли к нам с Востока, все они пpадну-

ются, все отмечаются. Конечно, для любого хpистианина кульминацией, главным

моментом явялется Хpистос на Гологфе. То есть Распятие. Именно этот обpаз

вы видите у каждого священника на гpуди; именно этот обpаз вы увидите и в

католическом, и в пpавославном хpаме или пpотестантском. Стpадания с точки

зpения хpистианина ни в коей меpе не является бессмысленным, если оно оду-

хотвоpено любовью.

Оно - бессмысленно у Будды. Да. Почему? Потому что он покинул двоpец. И

он оставил свою невесту. Любовь у Будды - она, так сказать, ко всему живому.

Только вы, Бога pади не подумайте, что я сpавниваю: буддизм или хpистиан-

ство, что буддизм хуже. Нет. Я пpосто показываю pазличия. Любовь ко всему

живому, естественно, исключает лбви к кому-то отдельному, отдельной лич-

ности. У Хpиста такая любовь постоянно пpисутствует. Умеp любимый ученик

Лазаpь. Хpистос спешит, плачет, pыдает, хочт скоpее пpидти, он любит Лаза-

pя, он - его дpуг. У Хpиста есть споp между учениками: одних он любит боль-

ше, дpугих меньш. Они даже споpят: кто из нач пеpвым окажется в Цаpствии

Небесном? Может быть, последний будет пеpвым, потому что они постоянно

воpя, и не подвеедом с ним. У него есть любимый ученик, котоpый, кстати го-

говоpя, и не подвел - Иоанн, котоpый возлежит у него на гpуди, котоpый не

убежал, не смутился во вpемя аpеста Хpиста, не убежал и пpисутствовал во

вpемя pаспятия, единственный из учеников. И ему Хpистос пpипоpучил мать свою,

а его матеpи своей, как своего сына.

Личностное пpисутстует также по отношнию к женщинам, котоpые окpужают

Хpиста. Вот Маpфа, и вот Маpия. Они пpишли в селение вечеpом, устали.

Естественно, Маpфа должна позаботится: покоpмить надо. Вобщем, позаботится.

А Хpистос в это вpемя говоpит, и Маpия внимательно слушает его слова. Маp-

фа говоpит: скажи Маpии, чтобы она мне помогла. А Хpистос отвечает: "Маpфа,

Маpфа, печешься о многом, а надо лишь об одном. Взгляни на Маpию: она изб-

pала благую участь." То есть в нем всегда пpисутстует личностное начало,

то есть он его не боится. Буддийский святой должен быть бесстpастным, он

должен pавномеpно сиять, на всех. Он не должен иметь каких-то эмоциональных

пpивязанностей. Ничего этого не должно быть. Все это есть у Хpиста. То есть

pазница в буддизме и хpистианстве в том, что, сходясь в небесном, в земном

они все-таки избиpают pазные пути.

Хpистианский путь - это личностный путь, путь ЛИЧНОСТНОГО СПАСЕНИЯ, это -

"Я" человеческое является высшей ценностью, обpащенное к Богу. Буддистский

путь - это путь некоего pаствоpения человека во всем. Он получил тоже свое

pазвитие в евpопейской философии. В pаствоpении в миpовом Духе, в частности,

в пантеизме евpопейском: "все - во мне, и я - во всем". Но хитpость заключа-

ется, может быть, в том, что буддийский монах, pаствоpяясь во всем: в птицах,

в облаках, pыбах,- во всем миpоздании,- и в нем ничего не остается личност-

ного, - именно тогда пpоисходит Встpеча, потому что весь миp, весь, без ос-

татка, он опpокидывается все pавно в личность человека, согласно хpистиан-

скому учению. По хpистианскому учению, Цаpство Божие и пpавда его - все на-

ходится в человеке. Все небесное в нем находится. Он - больще, чем миp. Вот

эта истина, к котоpой буддист тоже стpемится. Он стpемится стать больше,

чем миp, путем избавления от стpаданий, путем отказа от миpа. Хpиститианин

ищет той пpады, котоpая находится в нем: любви. Но он пpи этом обpетает

весь миp и больше, чем этот миp.

Вот поэтому у Достоевского есть такой очень интеpесный момент, почему

Победоносцев пpедлагал, чтобы Достоевского изучали в пpавославных семинаpиях.

Напpимеp, когда Иван Каpамазов говоpит: "Здесь Бог и дьявол боpются. Здесь

место действия - вся вселенная, а ставка - душа человеческая." Самое глав-

ное и самое важное. То есть, ДУША. И вот здесь между буддизмом и хpистиан-

ством - фундаментальное pасхождение. Внимательно сpавнивая понятие души в

буддизме и пpедставления о душе в хpистианстве, невольно пpиходишь к мысли,

что имеются в виду совеpшенно pазные вещи. Когда Будда говоpит о некоей

субстанции, котоpая постоянно изменяется, котоpая, изменяясь, становится

цветком, деpевом, птицей, камнем, то с откpытием генетического кода,- мы

же пpекpасно понимаем, что pечь идет о генетическом коде, о той субстанции

космической, котоpую этот генетической код фоpмиpует,- оказалось, что все

живое на земле имеет один и тот же генетический код. И в этом смысле Будда

оказался пpав.

Но когда Хpистос говоpит о душе, имеется в виду нечто совеpшенно дpугое,

стоящее над этим. Как pаз то, что возвыщается над этим потоком,как pаз то,

что не подвеpжено никаким изменениям и уничтожению, то, что является вечн-

ым и неизменным, обладает вечной жизнью. Поэтому говоpят, что хpистианство -

-это способ жить вечной жизнью здесь, на Земле. Вот в чем дело. Поэтому буд-

дизм исходит из той вpеменной жизни, котоpая пеpед вашими глазами, а хpисти-

анство говоpит о вечной жизни.

Дpугое дело, когда человек живет этой вечной жизнью на земле, то он уже

и действует по законам Будды и по законам Хpиста. То у него моpаль и этика

буддизма ничем не будет отличаться от моpали и этики хpистианской. Законы

вечной жизни таковы, что они пpотивоpечат законам очевидности. Отсюда пpет-

кновение для всех людей - заповедь Хpиста: люби ближнего, как самого себя,-

или самоотpечение Будды: не только ближнего, но и все надо любить,- вот все

это чpезвычайно тpудно понять и пpинять, поскольку это является законом вечной

жизни, а человек, как пpавило, живет на земле жизню вpеменной.

Таким обpазом, мы видим два обpаза миpа, два обpаза восхождения от жизни

вpеменной. Но в буддизме есть восхождение от жизни вpеменной путем ее полн-

ого отpицания и отвеpжения. В хpистианстве же есть полной пpинятие этой жи-

ни, пpинятие во всей ее полноте, пpи этом стpадание является не только не-

устpаненным, но и является высшим, кульминационным моментом в обpетении веч-

ной жизни. Распятие - это не то, что пpоизошло с Хpистом, pаспятие - это то,

что пpоисходит с каждым человеком. Воскpесние - это не то, что пpоизошло с

Хpистом только. А это то, что длжно пpоизойти с каждым человеком. То, что

должно пpоизойти, и то, что в той или иной степени пpоисходит с каждым чело-

веком на земле.

В этом смысле жалко, что для сегодняшего человека не очень доступен pоман

Льва Николаевича Толстого "Воскpесение". С одной стоpоны, он хоpошо извес-

тен. С дpугой стоpоны, именно потому, что он хоpошо известен, не очень по-

веpили тому, что это не pоман, а pелигиозное пpозpение. Дело в том, что там

действительно сходятся и буддийский, и хpистианский путь. И любовь Нехлюдо-

ва к Катюше Масловой, котоpая возникает в момент пасхального богослужения,

и когда Катюша цлует нищего и Нехдюдову пpедлагает сделать то же самое, и

тот цлут этого нищего со вловами "Хpистс Воскpесе", и когда потом, после

своего гpехопвдения Нехлюдов в гостинной смотpит на княгиню и видит, как

сквозь ее лицо пpоступают мышцы,как сквозь мышцы пpоступает чеpеп - он

смотpит глазами буддийского монаха. Нехлюдов всюду, куда он смотpит, видит

только стpадание. Поэтому он совеpшенно, естественно, буддийским путем, пpи-

ходит в тюpьму. Она является местом его пpосветления и местом его озаpения.

Он идет по этому пути. Но очень интеpесно, Что на этом пути ему встpечается

человек по фамилии Нипатников. Этот Напатников pассуждал очень интеpесно о

том, что смеpти нет. Он был пpостой человек, из кpестьян; он исходил из то-

го, что как в кpестьянском хозяйстве ничего не исчезает, скажем, зеpно съест

куpица, куpицу съест кpестьянин,- все это будет в вечном кpуговоpоте, и все

это найдет свое пpименение, так и в этой жизни смеpти не существует. То

есть у него был взгляд каpмического буддиста. Но Нехлюдов такого ваpианта

бессмеpтия не пpинял; в конечном итоге, он пpиходит к хpистианству.

К Воскpесению. Ну, об этом мы с вами будем ещё говоpить, потому что Воскpе-

сение есть, может быть, самая большая тайна. Вскpесение - это есть и точка

pасхождения буддизма и хpистианства. И это есть точка, где они одновpеменно

сходятся.




Лекция 2




Текст подготовлен Оксаной Старостенко, Евгенией Валентиновной Горской.

ЛЕКЦИЯ N2

1 декабря 93 года


 

Тема сегодняшней лекции лежит между культуpологией pелигии и метакодом. Я пытался всячески разделить их, но, видимо, не удастся разделить эти темы.

Сегодня мы будем говорить о жизни после жизни. Дело в том, что на эту тему достаточно много сейчас появляется масскультуpных брошюрок и всякого рода метафизических спекуляций. И хотя сегодня каждый, кто ставит вопрос об этом, очень рискует оказаться либо в сетях масскультуpы, либо стать всего лишь пересказчиком того, что до него говорилось тысячу раз, и все-таки я вынужден посвятить этому вопросу лекцию по той простой причине, что я хочу вам сообщить то, что я нигде по-настоящему не встречал. Поэтому я просил бы вас обратить особое внимание на те моменты в нашем сегодняшнем разговоре, которые резко отличаются от традиционных представлений и взглядов, установившихся, с одной стороны, в теософских, в буддистских, в ортодоксально христианских кругах, но, с другой стороны, мне хотелось бы, чтобы вы заметили, что ни одна из концепций, которая существует в традиционных религиях, не может быть отброшена и объявлена либо несостоятельной, либо единственно верной.

Ведь в общем-то, если посмотреть взором непредвзятого человека, человека свободного, то мы увидим, что нет ни одной лишней религии, ни одной лишней концепции, которая бы приближала нас к заветной цели, когда мы говорим о смерти. Может показаться несколько загадочным сам интерес человека к этой теме. Ведь все живое, что есть на земле, всячески стремится к жизни. Не только стремится к жизни, но у нас есть заградительный инстинкт, запрещающий думать о смерти, поскольку жизнь становится невыносимой для людей, которые о ней помнят. Хотя « memento mori» , « помни о смерти» является одной из ступеней посвящения, и само это высказывание достаточно хорошо известно, оно, переведенное на латынь, взято из элевсинских мистерий, и существовало в древнегреческой традиции. И тем не менее, легко сказать и совершенно невозможно помнить, потому что, если помнить, то невозможно жить. В этом отношении чрезвычайно интересен опыт буддийского и православного монашества, который в этом смысле весьма сходится. Дело в том, что монашеская жизнь в православии является ничем иным, как « погребением заживо» . Черные одежды, которые надевает на себя монах, черный клобук на голове, именно и означает (здесь я от себя ничего не вношу) как бы погребение заживо, причем если кто-нибудь из вас побывает в Киево-Печеpской или Псково-Печеpской Лавре, то вы сможете увидеть, что в православии это погребение осуществлялось вполне вещественно. То есть сначала это была пещера, которую монах выбирал себе для жизни, затем эта пещера им постепенно замуровывалась, и не извне, а он сам закрывал в нее вход, оставляя только маленькое отверстие для того, чтобы ему могли подать пищу, и чтобы он мог передать наружу то, что не нужно, сводя к минимальным свои биологические потребности. В конечном итоге это превращалось как бы в погребение заживо. И наступал такой момент, когда человек при жизни мог обрести нетление. Многие совершенно неправильно представляют себе, что такое мощи. Некоторые думают, что мощи - это то, что может произойти с человеком после смерти. В действительности, настоящие мощи в православной и буддийской традициях - это те, которые возникают, пока человек еще живет. То есть при жизни. его тело высыхает по внешним признакам. Оно совершенно как бы не потребляет воды, оно усыхает, и от человека при жизни начинает исходить некоторое тонкое благоухание, которое замечено не только вокруг старцев и подвижников, но, вообще, многих святых людей. Большинство непосвященные думают, что это результат втирания каких-то бальзамов, снадобий, трав и т. д. Ну, не знаю, как в буддизме: в буддизме существует целый ряд отваров, трав, которые носят монахи, желающие обрести нетленность. Недавно была обнаружена нетленная буддийская живая статуя: один из буддийских монахов в позе сидящего человека без малейших следов тления, без малейших следов разложения. Чисто внешне это выглядит, словно человек становится почти прозрачным, восковым, и от него исходит некий тонкий аромат. И я вам очень советую прочитать у Достоевского главу о старце Зосиме, ту главу, которая является преткновением соблазна. Когда Зосима скончался, то думали, что он будет канонизирован как человек праведной жизни, как святой. А прототип Зосимы - это Амвpосий Оптинский. Но - соблазн для всех присутствующих: Зосима не только не приобрел при жизни каких-то качеств нетления, но наоборот, его тело стало разлагаться раньше, чем это положено по природным законам. Обратите внимание, что тут есть некоторое отклонение, но только в другую сторону. Ожидали, что будет нетление, а он напротив, даже раньше как-то начал подвергаться природным процессам. И хотя многие из монахов были достаточно образованы, был монах непросвещенный, который прибежал с криком: « Провонял! ...Пусто место сие, пусто» , - и даже плюнул. Почему? Потому что по его каноническим представлениям святой - это тот, кто изнуряет себя аскетическим подвигом, тот, кто почти не потребляет человеческую пищу, заживо себя погребает и т. д.

Зосима же вел совершенно противоположный образ жизни. Он творенья любил, дамам ручки целовал! Вот и провонял. Для Алеши, ученика Зосимы, это очень большой соблазн. И не то - соблазн, что Зосима, как все смертные люди, подвержен тлению. Лазарь, друг Христа, которого Иисус воскресил, настолько « провонял» , что, когда на четвертый день отодвинули камень, оттуда пошел такой смрадный запах, что все апостолы отринули, носы позакрывали. Тем не менее, Христос сказал: « Лазарь, иди вон!» , и Лазарь вышел из гроба, увитый пеленами. Но не в этом дело; Алеша думает, почему Господь допускает такое поругание праведного? Что вот этот монах, Ферапонт, глумится над ним, зачем попустился такой позор? Вот что было для Алеши большим соблазном. И вот в это время, когда Алеша стоит столь смущенный, он слышит разговор старых монахов о том, что такое могло случиться. Ведь от многих праведных не только не осталось каких-нибудь материальных следов, а какой-нибудь кусочек материи мы и то почитаем, или ноготь какой-нибудь, или зуб один. Почитается и в буддизме Зуб Будды, сохраненный на Цейлоне. В православии вы можете увидеть иконы с мощами: икона, а в ней много-много таких маленьких отделов, и в каждом покоятся чьи-то останки. И все равно почитается как источник благодати и ни в коей мере не считается, что человек не святой. Просто: у одних есть благодать нетления, а у других этой благодати нету. И вот Алеше, для того, чтобы понять святость Зосимы, нужно перешагнуть через традиционные представления о святости, которая воплощается материально, которая наглядна, видима и зрима. Образ вот такой святости мы видели совсем недавно, когда показывали по телевизору: обретение мощей патриарха Тихона. Это случилось несколько неожиданно, даже многие не были уверены, что он в этом месте погребен, так как там комиссары свирепствовали и говорили, что он перезахоронен и т. д. Но тут случился пожар, 19 ноября (в тот день, когда был назначен жребием патриарх Тихон), кто-то бросил факел, и гробница сгорела. Но когда ее вскрыли, обнаружили то, что хотели - : мощи Тихона. И было отмечено, в частности, тонкое благоухание исходившее от них, и полную сохранность фигуры, после чего Тихон, именно по этому признаку, был канонизировал православной церковью.

Но Зосима, тоже православный святой, канонизированный святой Амвpосий Оптинский. Его прообраз не был достоин вот этого нетления. Тело его подверглось очень быстрому разложению, и, кстати говоря, нечто подобное

очень смутило при обретении мощей Серафима Саровского. Когда его мощи были обретены, когда его могила была вскрыта, то все считали, что там будет сохранившееся что-то, но ничего подобного не произошло: там были кости, подверженные тлению. И даже появилась такая кощунственная эпиграмма:

« Чтобы спасти исконные начала,

Решили обрести нетленные мочала» .

Но надо заметить, что для православия нетление не является признаком святости, а может быть и наоборот: гниение, тление, разложение, и тем не менее человек признается святым.

Очень интересно проследить, как такая нетленность приобреталась в древних цивилизациях. Например, в религии древнего Египта. Обратите внимание, религия древнего Египта вся посвящена одному, одной цели: все ритуалы, все обряды, все мистерии направлены на то, чтобы тело, именно тело,

после смерти не подвергалось тлению. Причем, если хотите, это был сугубо материалистический подход. В отличие от православного монаха, египетский фараон или жрец вовсе не ожидал, что его тело будет сохранено в результате духовного совершенства. Ничего подобного: ставка была сугубо материалистической. Никто не сомневался, что оно истлеет, поэтому после смерти из фараона вынимались внутренности, специальным крючком через нос доставали мозг, вынимали каждую часть его тела и клали в особую банку, и каждая из этих частей символизировала одно из созвездий зодиака: отдельно сердце, отдельно печень, отдельно кишечник. Это очень ярко отразилось в мистериях Озириса. Когда Изида собирает Озиpиса, то она (это она собирает весь Зодиак) обходит все его части: одни - на западе, другие - на востоке, одни - на севере, другие - на юге. Ей надо собрать все зодиакальное тело Озиpиса. Дальше он бальзамируется. Его тело наполняется специальным составом: туда входил мед как основной элемент. Это бальзамирование несколько похоже на то, которое сохранилось до наших дней, вплоть до материалистической религии коммунистов, когда они бальзамировали Ленина. Это того же типа мистика - мистика материализма. Они хотят, чтобы тело было нетленным, но не очень хорошо понимают, почему и зачем это нужно. Нетленность тела в древнем Египте, которую стремились достичь, мотивировалась тем, что Изида

рано или поздно соберет разрозненные части, ибо всему свое время под солнцем: время разбрасывать камни и время собирать камни. И в частности, вот эта знаменитая метафора Христа, когда Он говорит: « Разрушьте этот храм,

и я в три дня воздвигну его» . И тут же язвительное замечание: « Они думали, что Он говорит о храме внешнем, а Он говорил о храме Своего тела» . Вот это разрушение храма - тела, его разъятие на части, было основано на твердом представлении древнего египтянина, что все процессы, какие в происходят в мироздании, имеют обязательно круглую форму. И если в этом месте тело фараона было подвержено разложению, то рано или поздно круг замкнется, и эти части будут собраны воедино. Совершенно другое нетление обреталось православным подвижником, православным схимником. Он вовсе не ставил себе целью, чтобы тело обратилось в мумию. Он не думал ни о какой сохранности своего тела после смерти. Единственное, к чему он стремился: здесь, при жизни пережить свою смерть. Вот переживание смерти при жизни есть самая главная мистерия, пронизывающая все религиозные системы. Особенно это характерно для Элевсинских мистерий, в которые были посвящены Эсхил, Платон и в той или иной мере все великие деятели эпохи античного мира или знали очень много об этом от посвященных. Главным моментом Элевсинской мистерий был момент перехода через собственную смерть. Разумеется, здесь есть нечто противоестественное. Нужно сказать, что вся культура как таковая есть явление противоестественное, ведь если бы мы довольствовались просто естественным, то культура была бы не нужна. А зачем она нужна? Для того, чтобы были обычные природные процессы, вполне достаточно питаться, размножаться и еще кое-что, всякие радости. Культура является даже некой помехой, даже, как говорили, надстройкой. Даже Лев Николаевич Толстой, который пытался чисто рационально понять, для чего нужна культура, совершенно ни к чему не пришел. Крестьянину, для того, чтобы выращивать хлеб, это не нужно, миллионы лет миллионы людей живут себе спокойно в этом круговороте, и все идет нормально. У него в романе « Воскресение» (я об этом говорил, несколько, правда, в другом контексте) есть такой человек Набатов, который твердо верил в бессмертие, но его бессмертие было весьма своеобразным. Он просто видел, что в крестьянском хозяйстве ни одна крупинка не пропадает: крошки от еды дают курам, они эти крошки склевывают, затем курицу зарезали, съели, то, что после съедения, идет на удобрение земли, из земли произрастает урожай, ну и т. д.. Но раз так на крестьянском дворе устроено, рассуждал Набатов, то во вселенском божьем хозяйстве - тем более. Конечно же, никакой смерти нет. И человек им рассматривался как некое зерно, которое склевала курица, в свою очередь попавшая на стол и т.д. То есть представление о вечности в этом смысле ему тоже не чуждо. И должен вам сказать, что в древнеегипетском представлении - сугубо телесное понятие. Фараон должен обрести свое тело; для того, чтобы он обрел свое тело (тут надо отдать должное древнеегипетской мистической мысли: они знали, что достаточно одной части фараона, чтобы обрести всего фараона). И в этом смысле мистерии Озиpиса, когда Изида собирает по частям его тело, отдельно сердце, отдельно печень и т.д. - в принципе имелось в виду, что все - во всем, как матрешка в матрешку вкладывается, и в конечном итоге по отдельной частице можно восстановить все, что довольно точно соответствует сегодняшним представлениям. И у нас даже был философ в XIX в., о котором написан сейчас столь язвительный роман, напечатанный в « Новом мире» о незаконнорожденном отпрыске князя Гагарина, который был виновником смерти Александра Сергеевича Пушкина, поскольку записку ему написал о рогоносце и т.д. Позднее князь Гагарин принял монашество, стал иезуитом, основал под Парижем в Медоне иезуитскую школу, где служат по православному обряду, но тем не менее это иезуитская школа. Так вот: незаконнорожденный сын этого князя Гагарина, под фамилией Федоров, пришел к такой философии, что Воскресение - это вовсе не какой-то такой духовный процесс, а в полном соответствии с характерным для конца XIX в. материалистическим подходом, - это есть самое прямое материальное действие. Он считал, что весь мир и все, что мы видим вокруг, является частью тех, кто умер, и он был абсолютно прав - с точки зрения научной мысли, это так оно и есть на самом деле. Будь то кислород, который мы вдыхаем, будь то земля, по которой мы ходим, - это все останки умерших. Следовательно, мы все являемся людоедами, каннибалами, мы поедаем своих отцов и за этот счет живем. Но если мы каннибалы, то мы недостойны существования, мы - нравственные чудовища, мы - поедатели трупов, поэтому, чтобы не быть каннибалами, нам надо стать людьми. Но для того, чтобы стать людьми, мы должны вернуть то, что забираем, мы должны воскресить своих отцов, и также как мы материально состоим из них, мы должны также материально их воскресить. Поэтому главная задача человечества, как считал Федоров, понять, что православие заблуждается, когда считает Воскресение неким финальным процессом, который в свое время произойдет независимо от человека, когда будет второе пришествие. Он утверждал, что каждый из людей должен в этом процессе очень активно участвовать, не столько даже на духовном, сколько на уровне созидательном, материальном. А именно: нужно собирать биографии отцов, посередине города должно быть кладбище, в церкви должен быть музей умерших с их именами, биографиями, с их историями болезней. Для чего? Чтобы рано или поздно по этим остаткам можно было восстановить то, что разрушено. Не знаю, в какой степени Федоров сознавал или не сознавал свою причастность к древнеегипетской религии, или ему это в голову просто не приходило, но фактически Федоров был не столько православным философом, сколько это был рецидив древнеегипетской религии в современном мире. Он привел в очень большое смущение Льва Николаевича Толстого, прежде всего тем, что так материалистически понимал Воскресение. Но, с другой стороны, Толстого притянула к Федорову одна мысль, которую Толстой называл гениальной, бесспорной и несомненной. И здесь, пожалуй, надо отдать должное проницательности Толстого, потому что утверждение Федорова, если нет Воскресения, то жизнь безнравственна, - это гениальное открытие. Да, Федоров открыл это, с точки зрения материалистической науки, не как религиозный философ, а как честный ученый - материалист, последовательный материалист: раз мы - людоеды, надо сделать так, чтобы мы не были людоедами, а для этого, мы должны трудиться над Воскресением. Другое дело, что Воскресение у него людоедское получилось. Потому что у него всех мобилизуют в армию, существует всеобщая воинская повинность, батальоны, взводы и роты, между людьми распределены обязанности, значит, кто-то там копает, кто-то овладевает силой молнии, кто еще что-то, люди трудятся на передовой, но трудятся не ради убийства, а ради всеобщего воскрешения. Объявляется трудовая мобилизация. Так прямо у Федорова и сказано. Строятся заводы, фабрики. Ну ужас: все это полностью воплотилось. Больше того. Я не знаю, в какой мере вы это застали, но мое поколение еще застало смутно выраженную религиозную систему, в которой, во-первых, большую роль играл институт геронтологии. Этот институт был построен специально для Сталина. Фактически он занимался проблемой воскресения из мертвых: как продлить жизнь вождя. Подобный же институт появился в Китае. Геронтология - геронтологией, но она не скрывала, что имеется в виду жизнь Сталина. Подобный же институт был учрежден сразу после смерти Ленина; он так и назывался: Институт мозга Ленина. И это было не простое действие. Сейчас все как-то упрощают, иронизируют, никак не могут понять, что мы имеем дело с религией. Это научная, но это религия, и она имела свои обряды, свои ритуалы. Поэтому вдруг понадобился мавзолей, поэтому понадобилось бальзамировать его тело. И это не бессмысленные действа. Они хранили заспиртованный мозг, который еще изучают. В первое время даже публиковались отчеты. Был ежегодник мозга Ленина; так он и назывался « Ежегодник мозга Ленина» . Там сообщаются чрезвычайно интересные сведения. В частности, такое: мозг вождя был настолько сработанным, так он отдал себя пролетариату, что, когда притрагивались к нему ложкой, он издавал стук. заизвестковался. Ну, действительно, вождь фактически был инвалидом, у него было полностью заизвестковано полушарие, которое заведует эмоциями. То есть его чудовищная жестокость, совершенно нечеловеческая, странная для человека образованного, - со Сталина спросу нет, но Ленин воспитывался в образованной, интеллигентной семье, где нормально воспитывали, - его чудовищная, нечеловеческая нечувствительность объясняется тем, что то полушарие, которое заведует эмоциональным миром, у него было фактически отключено. Он был просто монстром.

Вскоре после смерти Сталина, где-то в 55 году, я застал постановление о

строительстве пантеона на Красной площади. Вдруг сообразили, что в Мавзолее тесновато становится. В то же время материалистическая литургия бессмертия требует, чтобы у каждого была своя ниша. Но ниша, которая оставляет только горсточку пепла в Кремлевской стене, не устраивала, поскольку желательно, чтобы от фараона оставались все части. Поэтому они готовились построить гигантский пантеон; по постановлению ЦК КПСС это было широко разрекламировано, и, в частности, они говорили, что и трудящимся от этого тоже кое-что перепадет что как только начнут воскрешать вождей, после этого и трудящихся будут.

Вы можете сейчас над этим сколько угодно смеяться, но эти проблемы вполне серьезно обсуждались. И даже возник вопрос очередности воскрешения. И говорили, что первым, несомненно, воскресят вождя мирового пролетариата. Но это для нас, так сказать, близкая тематика, но как бы ушедшая. Скажем, в Корее это не является чем-то ушедшим, в там живой Ким Иp Сен, и триста девушек, которые добровольно отдают свою кровь вождю, эту кровь перекачивают в Ким Иp Сена. Все это носит ритуальны теологический характер. Есть такая религия бессмертия: это - религия тела. А в современной транскрипции это звучит так: в Америке, американское бессмертие. Лет пять назад весь мир облетело открытие, что, если человека замораживать, то кристаллики льда разрывают клетки, на клеточном уровне. И если он пролежит лет двести замороженным, а к этому времени научатся лечить заболевание, от которого он умер, то никого толку не будет, потому что у него разорваны клетки. Но тут какой-то виртуоз выдвинул гипотезу, что если замораживать не таким, а другим образом, то можно заморозить так, чтобы клетки не разрушались. И сейчас в Америке ведутся гигантские исследования по разработке вот такого мгновенного замораживания. И как только эти работы завершатся успехом, вы увидите, как возникнут новые пирамиды и новые фараоны. Сначала это будет дорого стоить, это будет доступно для миллиардеров, потом - для миллионеров и т.д. Появится новая разновидность язычества.

Но пока суд да дело, умирать никому не хочется, всем хочется бессмертия, и поэтому появился черт, который сказал: ну, пока научатся эти клетки штопать! - И он взялся замораживать, построил соответствующий морозильник, и состоятельные люди перед смертью толпами кинулись к нему, в эту заморозку. Это была самая увлекательная история, которую я когда-нибудь читал. Даже был документальный фильм, это потрясающе. Он должен был поддерживать постоянную температуру в морозильнике. но сам-то в эту затею не верил, поскольку понимал, что мертвые все равно мертвы, и перестал эту температуру поддерживать. Но американская добросовестность такова: как только родственники выяснили, что он не следит за температурой, то обратились в суд, и он получил он большой срок наказания. Что касается замороженных миллионеров, то их честь по чести сопроводили в мир иной.

Все это есть продолжающаяся, агонизирующая религия древнеегипетских фараонов. (Ведь до сих пор есть мумии кошек, не только фараонов.) Каждый стремился по мере возможностей как-то себя забальзамировать. Если не всем по карману было вытащить крючком мозг и внутренности разложить в отдельные сосуды, то можно накачаться медом, ну, если не медом, то просто завернуться в пропитанную уксусом ткань. И кое-что до наших дней действительно дошло. Совсем недавно магическое действо мы наблюдали на территории бывшего СССР, когда обрели в Сибири мамонтенка Диму. Это было чудесное зрелище. Этот незадачливый мамонтенок попал в какую-то расщелину, и, поскольку там вечная мерзлота, то он оказался замороженным и преспокойно пролежал до наших дней. Как только его откопали, естественно, сразу возникла идея: а что, если начать не с людей, а с мамонтов? Ну, не воскресить, а полувоскресить этого Диму. А как же можно воскресить? Оказывается, очень просто: взять одну яйцеклетку у этого Димы (правда, мамонтих-то нету сейчас в живых, но слонихи-то есть) и перенести в слониху в московском зоопарке, и слониха родит некоего слоно-мамонта. А потом по генетическим законам, поскольку от белой женщины в один прекрасный день родится негритенок, то рано или поздно родится и чистый мамонт. Вот такая была увлекательная идея; снарядили, естественно, экспедицию, все это стоило многих миллиардов, но неуспех объясняют так: просто плохо транспортировали, не довезли. Во что я даже очень верю; у нас делают уникальные операции. Эта история с мамонтом была последней материалистической мистерией воскрешения, которая происходила на непосредственно на территории нашей страны. Но обратите внимание: архетип, метакодовая структура воскресения в человеке абсолютно неистребима. А потребность в воскресении существует в человеке такая же, как в пище, в дыхании и т.д. Я знал, что у метакода не может быть большого промежутка времени. Смотрите, была заморозка миллионеров - рухнула, мамонтенок Дима - не получилось, ну, думаю, сейчас что-нибудь еще появится. Так и есть! Спилбеpг снимает фильм о том, как по останкам динозавра, оживить динозавра. Америка отбросила все дела: в этом году большей проблемы в Америке не было. Это стало своего рода национальной религией. Ни о чем больше так не пишут американские газеты , как о воскрешении динозавров. Причем защитники природы, которые требуют прекратить издевательства над животными, разбились на партии, на группы, на фракции. Серьезные ученые взывают: да погодите, да как, да это просто невозможно и т.д. Фильм Спилбеpга превратился в некую национальную мистерию. Больше того: ну ладно, в Америке люди с пятиклассным уровнем образованности; но в Европе, в просвещенной Европе, в Париже! этот фильм завладел умами.. Что это? Психоз? Нет. Это - архетип воскресения. Поскольку все-таки большинство людей, независимо от того, посещают они храмы или не нет, являются атеистами. Ну, атеист - это не тот человек, который считает, что нет Бога. Атеист - это тот человек, который « обойтись без этой гипотезы» . Дело в том, что когда Наполеон спросил у математика: « Я не вижу в вашей вселенной место для Бога» . Ученый ему ответил: « А я не нуждался в этой гипотезе, для построения мира мне этого было достаточно» .

Вот атеизм - это такая своеобразная религия, которая Бога как бы выносит, она может ставить под сомнение существование Бога, может не ставить, это уже зависит от психологии человека, но она объясняет мир без Бога. Обратите внимание: воскрешение миллионеров, воскрешение динозавров, Федоровское воскрешение с бальзамированием Ленина и с пантеончиком для вождей, - все это осуществляется людьми без участия божественных, потусторонних сил. Это все, что мы имеем, что есть в нашем распоряжении, что мы можем увидеть и почувствовать и т. д. В этом смысле надо вспомнить интересный спор, который возник в последнее время вокруг небезызвестной Туринской плащаницы.

Христианский мир очень болезненно переживал тот факт, что от Христа не осталось места почитания. Ведь, собственно говоря, главным местом поклонения верующих является место погребения основателя религии. И это произошло не в каком-то отдаленном пространстве, между тем, основатель христианской религии - Иисус Христос не оставляет самого главного: места почитания. Это уж потом все было обретено, после крестовых походов, гробница и пр. А так ничего же не было. И тела, главное, нет. Вот это было для христианского мира было настолько мучительно, что появились люди, которые сомневались, что Он воскрес и среди христиан; им казалось это абсурдным. Даже с точки зрения логики, все нормально: раз воскрес, значит, тела нет. Но ведь человек состоит не только из того полушария, которое уцелело у Ленина, у человека еще есть эмоциональное. Ему хочется прийти на могилу, поплакать, оставить какие-то знаки внимания. А тут этой сердечной теплоты ученики Христа были как бы лишены. Исчезновение тела Христа по-разному объяснялось, в зависимости от того, насколько пламенной была вера. Одни верили, что Он воскрес, другие не верили и говорили, что это Пилат приказал специально, чтобы тело Христа увезти туда, где его невозможно найти. Но во всяком случае, то, что первые христиане не имели об этом твердого представления, свидетельствуют слова апостола. « Многие из вас сомневаются в том, что Христос воскрес» , « из вас» - это из христиан. И тут апостол очень четко говорит, что это недопустимо, « ибо если Христос не воскрес, то и вера наша тщетна» . Вот я хочу, чтобы вы сейчас подумали: почему так сказано? Самое важное, самое значительное и новое, что по сравнению с более древними (например, египетской) религиями появляется в христианстве, - это представление о духовном бессмертии, о духовном воскресении человека. И, конечно, я вам должен сказать, что эта грань очень зыбкая. Воскрес ли Христос телесно, как полагали одни, или Он не воскрес телесно, как считали другие христиане? - Но и те и другие ни на секунду не сомневались в духовном воскресении Христа. Душа человека, который заповедовал им:« возлюби ближнего своего как самого себя» , была причастна к тому, что называется жизнью вечной. Жизнью вечной здесь, на земле. И вот мы сталкиваемся с совершенно новым представлением. Для древнего египтянина вечная жизнь здесь, на земле - совершенно бессмысленней понятие, так же как это бессмысленно для всех религий, бывших до христианства. Потому что они верили в вечный круговорот явлений, жизни и смерти, разрушения и созидания, конца мира и его начала и т.д. И то, что можно находиться в центре этого круговорота и быть не подверженным ни смерти, ни разрушению, это, конечно, совершенно новая мысль, хотя подобная возникала еще в буддийской религии. Дело в том, что в буддизме также, как и в православной мистерии, очень важен момент погребения заживо. Я вам приводил уже этот пример, и он очень часто упоминается в буддистских текстах. Будда предлагает, как избавиться от соблазнов, от привязанностей к этому миру? Почему надо от этого отказываться? Да потому, что этот мир подвержен смерти, страданиям и разрушению. Как вырваться из этого мира, ведь все подвержено разрушению? « А вы не смотрите в эту сторону» , - говорит Будда. То есть он переносит это в другую плоскость, в другое измерение, в духовный мир. Он говорит: « Вы видите прекрасную женщину, а вы представьте ее старухой, а потом представьте, что с ее тела спадает кожа, потом спадает мясо, потом обнажается череп» . Или вспомним Гамлета.. Для сегодняшнего человека, который воспитан в несколько других традициях, не совсем понятно поведение Гамлета

по отношению к Офелии. Не понятно, почему он говорит ей: « Иди в монастырь» ? Почему, вообще. он от нее открещивается и всячески отталкивает от себя. Не совсем понятна сцена, разыгравшаяся при погребении Офелии и перед этим разговор Гамлета с черепом, который есть обратная цитата из Будды. А разговор такой. « Кто был этот череп?» - спрашивает Гамлет.

« Это же был веселый человек, шут Йоpик» , - говорят могильщики. И вот здесь произойдет прямо противоположное тому, к чему призывал Будда. Будда с лица « снимает» кожу, мясо, и обнажается череп. Гамлет берет череп в руки и говорит знаменитую фразу: « Бедный Йоpик» . А далее он вспоминает, что этот Йоpик когда-то играл с ним на своих коленях, шутил и смеялся как никто другой. То есть он « покрывает» эти кости мышцами и мясом, кожей - вот твое

лицо, Йоpик. Гамлет делает обратное Будде и восстанавливает из черепа лицо, то есть воскрешает и говорит ему: « Ну, что же ты сейчас не улыбаешься, где твои остроты, шутки?» Это поразительный момент встречи христианства с буддизмом, который объясняется это очень просто. Дело в том, что, вероятно, Шекспир был одним из посвященных в мистерии Розенкрейцеров. По крайней мере, у него часто присутствуют символы и знаки Розенкрейцеров.

Череп, например, вы очень часто можете увидеть в монашеской православной келье. Казалось бы, кощунственно, но череп, свеча - постоянное напоминание о смерти. Но было еще замечено, что все черепа смеются. По этому поводу существует множество мистических выдумок. Почему черепа смеются? Знаменитое восклицание Федора Карамазова у Достоевского:« Кто же? Кто же так жестоко смеется над человеком?» Это не Федор Карамазов сказал первым, на самом деле, это сродни древним представлениям Розенкрейцеров о том, что смерть смеется над человеком оскалом черепа. Особенно ярко это можно увидеть в мексиканских обрядах поминовения, которые резко отличаются от наших. Там это день веселья, день карнавала. Черепами украшают улицы, черепа делаются из сахара, люди их надевают. У нас это тоже присутствует в надевание тыквы в виде черепа на голову человека, но это очень по-детски. А у них это очень веселое празднество, где черепа съедаются. Отчасти такой обычай есть в Африке, где на похоронах играют очень веселую музыку. Не надо думать, что люди при этом не страдают, не мучаются, но по обряду положена веселая музыка.

Мистерия смеющейся, пляшущей смерти - это гравюры Гольбейна. Он тоже был посвященным. И у него постоянно присутствует смерть на свадьбах, смерть в виде скелета принимает на руки новорожденного ребенка, на пирах все смеются, и смерть сидит и радуется вместе со всеми. Но здесь везде надо прозреть смысл ее присутствия, так как поверхностно ее присутствие там абсурдно. Но вот последняя гравюра: смерть на похоронах самой смерти. И в этом некая тайна, которую очень хорошо передал Велимир Хлебников. Сам Хлебников считал себя буддистом, поскольку он родился в Колундской ставке под Астраханью в столице буддизма. Он очень этим гордился и действительно считал себя посвященным, считал себя Буддой - Аватаpой в одном из воплощений. У него эта мистерия смерти, попирающей смерть, что в православной мистерии Иисуса звучит, как « смертию смерть поправ» , записана как МИРСКОНЦА (мир с конца). Что же происходит в его мистерии? Поля и Оля - два действующих лица. И начинается действие с того, что старушка Оля хоронит старичка Полю. Потом его вынимают из могилы, и процессия направляется домой, где его кладут из гроба на постель, на которой он умер. И далее он встает с этой постели и т.д., то есть действие развивается в обратном направлении, доходит до момента их свадьбы и т.д., потом по сцене их провозят младенцами в колясочках. То есть, если жизнь человека прокрутить от будущего к прошлому, то она становится не такой абсурдной. Действительно, если бы жизнь человека начиналась со смерти и кончалась зачатием, то было бы не так плохо.

Теперь я подвожу вас к очень важному для меня моменту (в частности, в теории метакода), который мне нигде не встречался. Ну, а существует ли движение времени не из прошлого в будущее, а из будущего в прошлое где-нибудь в природе? Я позавчера был там, где это существует, а именно в Дубне. Они показали мне ускоритель элементарных частиц. Один ускоритель был величиной с это здание, другой уже немножечко поменьше, модернизированный, величиной с этот стол, кстати, более мощный. Частицы, которые разгоняются в этом ускорителе, несутся со скоростью, близкой к скорости света. Так вот, по мере того, как скорость приближается к световой, тем больше замедляется время. Практически уже при скорости световой время становится « вечным» , то есть вот эти частицы, настолько мгновенны, что их удается запечатлеть на фотопластинке, - они оставляют след, а для себя они живут вечно. Если бы мы на них присутствовали, то мы бы сказали, что субъективное время вечно. То есть, с нашей точки зрения, они живут мгновенно, а с объективной научной точки зрения, они живут бесконечно долго. Понимаете, какой потрясающий момент. Значит, существует, оказывается, вечная жизнь, там, где скорости процессов близки к световым. Но вы скажете: а где эти скорости, близкие к световым? Ведь это от нас с вами очень далеко, ведь мы с вами не можем нырнуть в этот ускоритель. Или мы знаем: там где-то в космосе есть объекты, которые мчатся с субсветовыми скоростями. Что же, это невероятно? Ничего подобного. Здесь, в этой аудитории нас с вами пронизывают неисчислимое множество частиц, которые мчатся как раз с такими скоростями. А это означает лишь только то, что вечная жизнь - абсолютно достоверная реальность мироздания, о которой мы с вами и без всяких ускорителей, без всякой микро- и макрофизики, знаем, потому что у нас с вами есть знание вообще о вечной жизни. У нас есть не только знание об этом, у нас есть тоска по вечной жизни, которая вот так трогательно воплощается. Я сейчас специально не касался религиозных систем, а просто показал, как все это в современном мире трансформируется.

Вы воспитаны в традиции немецкой философии, которая считает, что духовное и материальное - это абсолютно разные вещи.. Что же, не надо эти виды энергии отождествлять? Кто сказал: « Не надо?» И в том, и в другом случае мы говорим « жизнь» . И пользуемся этим словом, и говорим: « Жизнь электрона, время электрона...»

Дело в том, что скорость 300000км/сек - это скорость света в вакууме. Кроме того, с близкими скоростями движутся невидимые для нас частицы. Нейтрино, гравитационное излучение - невидимый « свет» , тоже свет, только не видимый очами. Физическая и духовная реальности, с точки зрения ортодоксальной, современной системы образования, принимаются за абсолютно разные вещи.

Я же утверждаю, что все это мы с вами знаем. Многие знания принято интерпретировать, как « субъективные» . На самом же деле это есть объективные знания о вечной жизни, которые совершенно объективны, которые абсолютно реально присутствуют во вселенной. Естественно, что физик их нащупывает на « физическом» . уровне. Он видит траектории частиц. Естественно, что поэт ощущает это как « чудное мгновенье» . Или так, как у Гете сказано: « Остановись, мгновенье! Ты прекрасно» . То мгновенье, к которому стремился Фауст: вечно длящееся мгновение, оно мгновенно, но оно и вечно. Естественно, что тут просто разные задачи и разный язык описания. Но надо понять одну очень важную вещь: что если есть какой-то толк от современной науки и от всего, что она сделала, так это то, что самые сокровенные, самые мистические человеческие устремления обрели неожиданное подтверждение там, где прежде всего ждали опровержения. Фактически, стало достоверным и ясным, что вечная жизнь - это реальность не только субъективная и духовная, но космическая и физическая. А проще говоря, она пронизывает все уровни всех реальностей. В чем смысл мистерий воскрешения? Смысл их заключался всегда в одном: надо пережить смерть. И вот почему, когда частица достигнет скорости света, дальше скоростей нет, и физика на этом кончается. Физика здесь ничего не может сказать. Но если представить себе скорость, большую скорости света, то здесь возникнет совершенно неожиданное: время изменит свое направление. Оно начнет двигаться не из прошлого в будущее, а из будущего в прошлое. Произойдет то, что описано в мистерии Хлебникова « Миpсконца» . Но ведь Велимир Хлебников не мчался со скоростью 300000 км/сек и больше. Он этого как бы знает и воспроизводит, воссоздает из своего внутреннего мира. И это является сущностью всякой мистерии. В каждой мистерии посвящения очень важен момент сопогp****ия, будь то масонская, Элевсинская мистерии, православная мистерия выноса плащаницы в Страстную Пятницу, когда мы все сопогpебаемся со Христом. Когда человек при жизни переживает свою смерть, то он обретает и то, что называется « жизнь вечная» , знание о жизни вечной, о Воскресении. В этом смысл мистерий посвящения, и их объективная, абсолютная значимость. Потому что в этих мистериях человек выходил за биологические пределы, физические, космические ограничения, в которых мы все с вами находимся, и становился сопричастным вечной жизни мироздания

В конечном итоге, смысл того, о чем я говорил, заключается в том, что вечная жизнь субъективна, это то, что есть в каждом из нас, но это субъективное обладает вполне значимой космической реальностью. Можно назвать очень много авторов, которые в той или иной форме об этом сказали. Можно назвать и « Розу мира» Даниила Андpеева, и « Игру в бисер» Германа Гессе.. Конечно, я хотел бы обратить внимание на то, что никогда люди за всю историю человечества не обладали столь достоверным знанием о бессмертии и о вечной жизни, как сейчас. Потому что фактически итог двухсотлетнего развития научной мысли, которая вся была построена на отрицании этой реальности и стремилась ее разрушить, в том, что она пришла к этой реальности.


Вопрос из зала о дуализме в современной микрофизике, о частице-волне и о тождественности энергии и материи.


Ответ: Здесь мы можем вспомнить замечательную книгу физика Освальда, его учение об энергетизме, которое даже удостоилась критики вождя мирового пролетариата. Освальд доказывает, что в основе лежит не материя, как считают материалисты, а энергия. Но только при этом надо почувствовать и понять еще одно: когда мы говорим « энергия» и « материя» , то надо перекодировать это на язык чувств. В этом суть метакода. Как филолог я же все равно знаю, что, когда физик говорит: « материя» , он имеет в виду не материю, из которой брюки шьют. Нет, для него материальное - это телесное. То, что можно потрогать, тактильность, осязаемость, то, что апостол Фома требовал от Христа. Он говорил: « не поверю я , что Христос воскрес, пока не вложу персты в Его раны» . Христос появляется через закрытые двери, беседует с ними, на всякий случай ест, чтобы убедить их в том, что Он материально воскрес, на материальности настаивает, а потом говорит апостолу: хотел ты, удостовериться? Удостоверься. Тот попробовал: да, действительно, Христос. Ты почувствовал и поверил, ты увидел и поверил. но « блаженны, не видевшие и поверившие» . Итак, материальность есть познание на уровне тактильности, на уровне осязаемости. Теперь открывается другое - энергетизм. Энергию не почувствовать, не потрогать. Потрогать - это почувствовать; это уже более высокий мистериальный уровень.

И чтобы понять особенность моего подхода, нужно обратить внимание вот на какую вещь. Я как филолог знаю, что физики, пользуются теми же словами, что и мы с вами. Например, Эйнштейн говорит: « Мчатся со скоростью света два объекта» . Что значит - объекта? Объекты ведь одушевленные, вот в чем дело. В учебнике рисуют двух человечков, говорят, что это условность, но их изображают, у них на руках часы, человечки на эти часы смотрят. Поэтому надо сказать, что любые попытки науки обойтись без нас с вами, человечков с часами или без часов, ни к чему все равно не приведут. Так как и в микро- и в макромире нас с вами расположили. И все равно, говорят ли они « точка, материя, энергия и т. д.» , они говорят о вещах, о которых мы с вами знаем, о вещах субъективных. Поскольку все строится из наших с вами личностных, индивидуальных, субъективных представлений, и никуда от этого не уйдешь. Поэтому надо с большим уважением относиться к своему субъективному миру. Хотя нас с вами всю жизнь учили, что через это надо перешагнуть, надо к объекту стремиться, а между тем, необходимо с огромным вниманием относиться к субъективному знанию. Помните, Гамлет сказал: « Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» .


Лекция 3




Текст подготовлен Оксаной Старостенко, Евгенией Валентиновной Горской.


Институт Истории Культур

Лекция N3

26.01.94


НАУКА ХХ СТОЛЕТИЯ


 


То, что я хотел на протяжении этих лекций сообщить, к сожалению, очень трудно улавливается по двум причинам. С одной стороны, в обществе почти полностью отсутствует информация науки ХХ века о теории относительности Эйнштейна. С другой стороны, обрушился гигантский поток двухкопеечной мистики, которая решает сложнейшие проблемы и дает ответы на сложнейшие вопросы на уровне ярмарочного фокусника, достающего кролика из кармана. Это производит впечатление на людей: люди всегда склонны идти по пути наименьшего сопротивления, и, к сожалению, еще дальше отдаляет нас от трудностей грандиозных открытий, которые были совершены в ХХ столетии и о которых общественность полностью не оповещена. Во всяком случае, люди думают, что, если они познакомились с трудами Елены Петровны Блаватской или что-то читали об Агни Йоге, значит, они современны. На самом деле, открытия, сделанные Блаватской или описанные в Агни Йоге, относится все к прошлому столетию. Потому что все они построены, как это ни покажется странным, на физике Ньютона. Познакомившись с мистическим знанием древней Индии, Е.П. Блаватская, несомненно гениальный человек, поняла, что все научные открытия имеют еще очень глубокий мистический смысл. Но ей очень хотелось придать им зримость и весомость. И она, естественно, воспользовалась теми научными знаниями, которыми она располагала: теорией Дарвина, теорией Ньютона на уровне примерно XIX в. Между тем, такая перекодировка на язык современной науки, т.е. науки XIX в., страшно тормозит и мистическое, и научное знание. Потому что те открытия, которые были сделаны в космологии XX столетия, в миллиарды световых лет более грандиозны и значительны, чем то, что вы можете прочесть в Агни Йоге или трудах Блаватской.

По сути дела, получился парадокс, предсказанный в Евангелии, что от посвященных и от мудрых знание утаивается, а открывается неразумным и непосвященным. Вот, примерно, это и случилось, потому что такие крупные мыслители XX столетия, как Альбеpт Эйнштейн, в мистическом смысле были неразумными, непосвященными, они были просто детьми в мистическом отношении. Их неразвитость напоминает уровень какого-нибудь лектора из общества « Знание» , который говорил, что Бога нет, что Библия - это сказки. Или как Лев Николаевич Толстой убеждал, что Церковь - это лишь всего-навсего обман и шарлатанство, что все обряды и таинства есть следствие пережитков. Все это у них было, у того же Эйнштейна. Но это не помешало им совершить грандиозные открытия, которые НАСТОЛЬКО все изменили, что человечество до настоящего времени не в состоянии их понять. И я попытался сообщить об этом в книге « Поэтический космос» , почему ее, собственно говоря, толком никто и не понял. Но идеологические и цензурные рогатки, а она готовилась к печати в 1986 г., вышла в 1989 г., все-таки при коммунистической диктатуре, не позволили мне высказаться в полной мере; в ней много сложностей: иносказательный язык и прочие вещи. Но сейчас вот такая возможность предоставляется, и я всячески пытаюсь рассказать о том, что же действительно принципиально нового произошло в XX в., который уже от нас уходит. И как это относится к внутренней духовной, я бы сказал, химио-духовной жизни.

Самое грандиозное, самое потрясающее открытие, которое содержится в теории относительности - это то, что времени нет. Нет времени и нет пространства. Вы скажете: ну как же так! Ведь там фигурируют формулы, обозначения... То пространство и то время, о котором говорит Альбеpт Эйнштейн, никакого отношения не имеет к тому пространству и времени, которое у нас с вами. А между тем, из этих представлений строится наше ощущение жизни и смерти. Дело в том, что именно в этом сложном пространстве, в ложном образе мира, которое нам дает механика Ньютона, смерть является единственно всепоглощающей, властвующей силой. Сами посудите, что нам дает ньютоновская физика? У Достоевского совершенно блистательно показано, что дает эта устаревшая ныне наука. Помните, в « Братьях Карамазовых» : разговор Ивана Карамазова с чертом о том, как грешного человека, атеиста после смерти хватают бесы и тащат в ад, а он кричит:« Нет, вы не имеете права, потому что этого ничего не существует! Я в это не верю!» , - а это духовная реальность, я говорю о реальности духовной, более значимой, чем физическая. Ну, раз так, « не верю» , то во что верю? Рассказывает, что верил на уровне того школьного учебника, любого вузовского, хоть сейчас его откройте. Вечная, бесконечная вселенная, размазанная, как манная каша, материя, где человек совершенно непонятен: затесался где-то там среди миллиардов и миллиардов световых лет, его даже букашкой-то назвать невозможно. Микробом? Да и то, это будет преувеличением по отношению к размерам вселенной.. И что же? Неизвестно, откуда, неизвестно, зачем появилось это нечто? И еще пять миллиардов таких же нечто. Ни в какой микроскоп, ни в какой телескоп не разглядеть, если смотреть в масштабах вселенной. И потом он также в Ничто исчезнет. И все, вот все, что сообщается. Мало того, вот эта вселенная, вот эта манная каша тоже должна погибнуть, она тоже все время разрушается и все время погибает. Ну, пожалуйста, раз ты верил в эту вселенную, - вот тебе она. И тогда Иван Карамазов спрашивает: « Ну, и что с ним, как он?» Потому что сам Карамазов тоже в такую Вселенную верил. А черт отвечает: « Прошел там несколько миллиардов километров, у нас ведь все в километрах, а потом на коленях взмолился: хоть в ад, хоть в рай! Только уберите из этой мертвой скучищи!» И отворили ему рай. Так он там такую - « осанну» пропел, что даже неприлично, но многие руки не подали.

Вот эта мертвая вселенная, бесконечная, мертвая бездна, конечно, страшна, она испугала Тютчева, когда он увидел ее:

« Попеременно всех своих детей,

Свершающих свой подвиг бесполезный,

Она равно приветствует своей

Всепоглощающей и миротворной бездной» .


Но у Тютчева она, по крайней мере, эстетична: миротворная, сияющая звездами. Ломоносов еще восторгался:


« Открылась бездна, звезд полна,

Звездам числа нет, бездне дна» .


Его восторг понять можно, потому что он считал, что на всех этих звездах есть люди. Это была утешительная такая, по-детски наивная теория Джордано Бруно, за которую его сожгли: там, везде, среди бесчисленного множества солнц в аудиториях читаются лекции по теории метакода. И от этой мысли о такой бесконечности становилось дурно, тем, кто жег Джоpдано Бруно, другим становилось очень хорошо, как самому Джоpдано Бруно. Почему? Потому что ему, наверное, было приятно ощущать себя бесконечно продолжаемым, бесконечно повторяемым.

А после Ломоносова Державин в замечательном предсмертном стихотворении, которое, кстати говоря, до сих пор сохранилось начертанным грифелем на аспидной доске, которую ему поднесли, успел все-таки написать:


Река времен в своем стремленье

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остается

Чрез звуки Лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрется

И общей не уйдет судьбы.


Правда, говорят, что он не закончил, а если бы не умер, то написал, что там Бог, ангелы... То есть все хорошо в конечном итоге. Но тем не менее, это его последние слова, которые удалось сохранить. Вот это « жерло всепожирающей вечности» , надо сказать, мало отличается от многих индуистских богов. Ну, вспомните пляшущую на костях богиню Кали, которая скачет на черепах. Или: когда мать заглянула в рот Кришне, а он ел глину, она увидела там бесчисленное множество звезд, миров: « Открылась бездна, звезд полна» . Эта всепожирающая бесконечность, собственно говоря, тот самый знаменитый карфагенский Молох, которому приносили в жертву детей, а он при этом ревел и воплощал собою всепожирающую вселенную. И если вы внимательно прочтете Библию, Ветхий Завет, то вы увидите, что образ Саваофа мало, чем отличается от этого. Он такой же всеуничтожающий, всепожирающий. Вспомните спор с Иовом его друзей, который был благочестив, праведен, а по Ветхозаветным законам моральный, благочестивый и праведный обязательно должен получить за это воздаяние. А воздаяние заключалось в том, что человек был богатым, здоровым, обязательно имел детей - все прекрасно должно быть уже здесь, на земле. Иов был такой праведный - и вот при пожаре сгорело его жилище, сам он заболел, вероятно, проказой, поскольку все тело его покрылось струпьями, и он черепком с себя гной соскребал, сидел на пепелище, дети его умерли, по-видимому, от оспы. И жена говорила ему, чтобы он поругал Господа перед смертью, сказал бы уму, что он не прав.. К Иову приходят друзья, и у них начинается очень интересный диспут. В общем-то, в этом споре, а все аргументы в этом споре в пользу того, что Бог может поступать так несправедливо - они из области ньютоновской физики. Аргументы сводятся к тому, что Бог вечен, что Бог бесконечен, что он силен. Вот, смотри, песок морской. Ты можешь сосчитать песчинки? Не можешь. Вон сколько звезд на небе. Так что же ты можешь судить о поступках Бога: прав он или не прав. Или: солнце восходит на востоке и заходит на западе. Ты можешь сделать так, чтобы было наоборот? Не можешь. Ну, так что же ты рассуждаешь. Или: ветер дует с юга на север, а ты можешь повернуть его? Не можешь. Так что ж ты споришь со мной. Аргументы замечательные, примерно, как в пятом классе. Кто прав: Ваня или Вася, кто кому набил морду, кто прав, потому что он сильнее? В данном случае приписываются свойства силы власти, которая может все это сделать. Все так устроено, что Иову совершенно нечего делать. Но надо сказать, что Иов человек праведный, он все эти аргументы выслушал с широтой, свойственной ему, человеку мыслящему и благочестивому, но все-таки он с ними не согласился. Он не произносил особых речей, так же как он не хулил Бога, не ругал, так же он не согласился со всеми этими благочестивыми доводами в пользу того, что должно быть так. И вот тут-то Бог Иова и вознаграждает за то, что он не заподозрил в нем такого злодея, могущественного и сильного. Он ему богатство возвращает, дом выстроен, правда, небольшая накладка - дети-то уже умерли, но он новых родил, а то, что те умерли - ну, какая разница! Десяток, миллиард еще народится. Вот что такое ньютоновская бесконечность. Здесь ценности человеческой жизни практически не существует. Но, обратите внимание, на морали это очень сильно сказалось. Есть общество, цивилизация, народ, и если кто-то скажет: « Меня несправедливо арестовали!» - « Воля народа» - . « Да мне же не дают возможности сказать» - « Воля народа» . Проголосовали. То есть уверенность твердая: больше - это значит лучше. И в образе вселенной, который дан в ньютоновской физике и космологии, место, которое занимает человек, именно таково. Он - песчинка, никому не нужная, ничтожная, значимость которой равна нулю.

Да, разумеется, в первом веке после Рождества Христова произошел грандиозный переворот. Но не надо думать, что это свойственно только ньютоновской физике. В равной мере это есть и в буддизме, и в индуизме. Если вы будете читать, то увидите: мириады душ там вращаются, это колесо, они перевоплощаются, то в свинью, то в царя. Ну какое это имеет значение! Главная трагедия буддизма и заключается в том, чтобы видеть уничтожение всего и вся в этом вечном мировом потоке. Все восхищаются философией Гераклита, который говорил, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Философия Гераклита во многом согласна с буддийской концепцией. Только это - античный вариант. Есть некий процесс, некий всепожирающий огонь, который все поглощает, которому все приносится в жертву, такое « вечности жерло» . В конечном итоге, в античности это прекрасно дано в образе Хроноса. Хронос или Кpонос - это же бог времени, пожирающий своих собственных детей. Вот, что такое этот космос, который предлагается нам в учебнике. Ну, разумеется, это не означает, что это « не тот космос» . Может быть, он был бы и таким, если бы он был. Он ужасен, он страшен, поэтому вполне естественно, что у людей возникло желание отвернуться от такого космоса. Не видеть его. « Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман» , - сказал Пушкин. Или в другом месте: « Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад» .

И отсюда такое отношение к религии и к мистическому знанию, как к такому замечательному, обворожительному обману, который нам позволяет не видеть всего этого кошмара, всего этого ужаса. И в первом веке целые народы, государства и цивилизации на каком-то узеньком отрезке времени вдруг « ухнули и провалились под лед» только потому, что несколько людей с горящим взором сообщили, что в какой-то там Иудее, в каком-то Назарете кто-то там родился, и его гвоздями прибили к кресту, а он учил, что надо любить ближнего, как самого себя, и что все люди - сыновья Божии и он - сын Божий, и что после этого его погребли во гробе, и он после этого ВОСКРЕС! И каким образом это сообщение могло потрясти цивилизации, что и древний Рим провалился в тартарары, и все исчезло? И почему на протяжении целого тысячелетия, и уже больше двух тысячелетий уже идет непрерывный спор об этом эпизоде? Ну, и что такого? Ну, нашелся один единственный, и чем он отличается от остальных? Что он был казнен несправедливо? Да мы можем назвать миллионы людей, которые были казнены несправедливо. Но вот в отличие от всех них, казненных несправедливо, он воскрес. Один единственный. Ну и что?. Почему это должно быть потрясающим аргументом? Почему это должно так волновать, что один единственный воскрес? Остальные ведь умирают также, как и умирали раньше. Ведь ничего не изменилось. Больше того, многие ранние христиане вовсе не верили в Воскресение Христа. Вот апостол Павел - он, правда, никогда не видел Христа и был среди гонителей христиан, - но, прозрев и став христианином, он настаивал именно на Воскресении. Хотя он как раз был тем апостолом, который не видел Воскресения, но он услышал о нем от видевших. И он восклицает: « Многие из вас считают, что Христос был, но он не воскрес» , - это он обращался к своим единомышленникам христианам. « Ибо если Христос не воскрес, то и вера наша тщетна» , - восклицает апостол Павел.

В чем дело? Почему, если Христос не воскрес, то и вера наша тщетна? По этому поводу еще Лев Николаевич Толстой изумлялся, этого он никак не мог понять. И не случайно он написал свои четыре Евангелия по тем четырем Евангелиям, которые канонизированы, где убрал все чудеса. И, в частности, там нет Воскресения Христа. Как нет Воскресения Христа в романе Булгакова « Мастер и Маргарита» . Наша интеллигенция очень интересно читает некоторые произведения! Вот прочитав эту книгу, которая написана сыном священника, абсолютно кощунственную, с точки зрения православной и религиозной, наша интеллигенция стала испытывать огромный интерес к христианству. Мне рассказывал советский писатель Медынский, (он написал роман « Честь» и еще некоторые довольно популярные произведения и, кстати, - сын священника. Его настоящая фамилия Покpовский. Поскольку считалось стыдным быть сыном священника, свою фамилию Покpовский он сменил на фамилию Медынский), он понял, что Бога нет, прочитав, что вы думаете? - роман Достоевского « Преступление и наказание» , того Достоевского, который многих сейчас приводит к Церкви и Христу. Это произвело на него такое большое впечатление, что он тотчас же, когда отец ушел на богослужение, ко Всенощной, взял все иконы, вынес их во двор и топором расколол их на мелкие кусочки. Говорил он мне об этом со слезами на глазах незадолго перед смертью. Он не стал религиозным. Это поколение людей, которое уже воспитано в определенных традициях. Но он понял, что сделал что-то нехорошее, что поступил кощунственно по отношению к вере, по отношению к Евангелию. А он был человеком нравственным. Так что видите: тут очень интересный момент. Оказывается, можно по Толстому, по Булгакову, скажем, по Медынскому, разделять христианские ценности и при этом не верить в Воскресение или сомневаться в том, что оно было. Есть другой вариант. Этот аргумент я услышал от одного финского коммуниста. Ну, финский коммунист - не такой, как наш, он совершенно нормальный просвещенный человек. Он мне сказал: « Ну и что? Я знаю, что воскрес. Есть такое явление среди многих чудес: Солнце, Вселенная, мироздание, Иисус Христос, который был и воскрес. А что это, собственно говоря, меняет для меня, для всех остальных? Понятно, если бы я был в рясе и с крестом на груди, я должен был бы сказать: да. Но нас также всех ждет впоследствии воскресение, и когда мы все умрем, вострубит труба, и при звуке архангельской трубы гробы развернутся, и все предстанут целыми и невредимыми, независимо от того, кто утонул, кто сгорел в огне, кого раздавило танком. Правда, в каком виде и в каком возрасте, - вопрос несколько вынесен за скобки, - но все предстанут воскресшими в день Страшного Суда» . Но в этом рассуждении есть какая-то уловка. Таких уловок я не нахожу в самих Евангелиях, там, где говорит Христос, у Христа уловок нет. Уловки я нахожу в последующих толкованиях и транскрипциях, но не злонамеренных, вполне естественных, проистекающих от человеческого страха смерти, от нежелания, чтобы смерть была, от вполне естественного желания воскреснуть после смерти. Все это можно понять.

Поэтому отношение к религии у интеллигенции, скажем, в начале XX в.,

в последующие времена сложилось вполне определенное: это вещь хорошая, нужная, способствует тому, что человек становится более совершенным, чистым. Но конечно, всерьез уж так, положа руку на сердце, кому-то это нужно, интеллигентный человек оставляет для себя некоторый просвет, для того, чтобы не участвовать в этой, не знаю, как назвать, мистерии, драме, как к этому относиться: что сначала ты умрешь, тебя сожгут в крематории, а потом когда-то вострубит труба, и ты восстанешь в том же образе, в котором был и т.д. Но другое дело, когда поется: « Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав» , - то каждый человек чувствует, что в самом Воскресении что-то такое есть. Какая-то великая тайна, какой-то великий смысл. И если задуматься, то кажется вполне понятным, что это - не большее чудо, чем рождение каждого человека. Нас не было! Мы - появились. Разве это не является чудом? Когда во времена гонения на христиан

император спросил великомученицу Варвару: « Что ты проповедуешь такое! Что умер и воскрес? Ну где ты видела, покажи мне, чтобы мертвое стало живым» . Она молча протянула ему яйцо. Правда, невареное. Потому что яйцо, оно, как бы мертвое, а вот из него появится цыпленок. С научной зрения, это не совсем верный аргумент, потому что яйцо не является мертвым: оно оплодотворено, оно является живым на самом деле. Хорошо, пусть не яйцо, пусть что угодно, но факт остается фактом. Жизнь существует. Она когда-то возникла, а разве само возникновение и появление жизни не есть большее чудо, чем чудо одного человека? Разве душа не наполняется восторгом и изумлением перед тем, что это может быть?. И разве не передается это изумление и этот восторг в православном богослужении, когда празднуется Воскресение Христово!? По-моему, да, совершенно даже независимо от того, воскрес ли Христос, был или не был, - все равно это действо, само это таинство: нет жизни, и она появилась. Это - чудо! Это - возникновение! Но ни чуть не меньшее чудо, чем то, что потом оно исчезнет. Была жизнь, и никакой человеческий разум вместить этого не может. И в православном богослужении в погребальных песнопениях так и поется: « Разум недоумевает» . Разум не может вместить, чувство недоумевает. Разум не в состоянии вместить: был человек, - и нет его. Также, как разум, и чувства не могут постичь: ничего не было и вдруг появилось. И в том и в другом случае мы действительно соприкасаемся с какой-то тайной, с каким-то чудом, которое произошло, поскольку мы с вами существуем, поскольку мы родились и умрем. Действительно, тайна. Тайна! Значит здесь есть что-то мистическое. И Эйнштейн говорил, что чувство мистического - это то, что отличает человека от животного (тут он немножко не прав, потому что у животных есть чувство мистического), что он, вообще, не понимает, могут ли называться людьми те, которые лишены этого мистического чувства. И это очень глубокое прозрение для человека, отвергавшего решительным образом все религии, который на вопрос (раввина Израиля прислал ему письмо): верите ли Вы в Бога? ответил: « В Бога священников и раввинов не верю» . На это он получил телеграмму:« Верите ли Вы в Бога? Ответ в 40 слов оплачен» . Однажды Эйнштейна привели в очень прогрессивную протестантскую церковь, где среди святых (также как в Московском соборе несмотря на то, что Платона называют всякими нехорошими словами, среди святых изображены Платон и Аристотель) он увидел Ньютона с правой стороны, а с левой - сидит Эйнштейн. Он остановился, с изумлением сказал: « Ну, то, что рано или поздно из меня сделают еврейского пророка, я уже давно понял, но что из меня протестантского святого сделают, - это уж слишком!» Хотя это не вызвало у него ни отрицательных, ни положительных эмоций, просто лишний раз улыбнулся. На телеграмму же Эйнштейн ответил: « Знать, что на свете есть вещи, которые недоступны нам, нашему разуму, но которые, тем не менее, почему-то познаются нами и скрывают в себе высшую мудрость и высшую красоту, значит верить в Бога» . Дело в том, что Эйнштейн высочайшим чудом считал не возникновение жизни, не то, что жизнь существует, а то, что непознаваемый мир почему-то еще и познается. Это его совершенно изумляло. Когда его спросили, как он пришел к теории относительности, он сказал: « Я был слабоумным мальчиком, недоразвитым, задержавшимся в развитии. И когда в школе всем объясняли, что такое пространство и что такое время, все поняли, а я ничего не понял. Поэтому, когда я повзрослел, мне пришлось самому соорудить эту область, как я сам это представляю. Так возникла теория

относительности» . Еще среди тех, кто ему нашептал теорию относительности, он назвал Моцарта и Достоевского. Потом сказал, что Достоевский дал ему больше, чем любой мыслитель. А почему именно Достоевский? Дело все в том, что любимыми произведениями Эйнштейна из Достоевского были прежде всего романы: « Братья Карамазовы» и « Идиот» . А в « Братьях Карамазовых» , мы с этого начали сегодня наш разговор, ньютоновская вселенная выглядит, как некий морок, как некий обман, так, что ее как бы и не существует.

А какая существует? Что есть? Вы знаете, этот морок разрушился несколько неожиданно. Церковь всегда относилась с подозрением к этому мирозданию, к этому образу вселенной; за это ее всячески клеймили и обвиняли в мракобесии. Мракобесие, конечно, было. Но было и какое-то очень здоровое внутреннее, нравственное и просто интеллектуальное сопротивление тому, что навязывают что-то не то. Конечно, не надо было сжигать Джоpдано Бруно за его открытие, что вокруг не сфера, а некоторая бесконечность. Ну, разумеется, было беспредельной тупостью выносить какие-то постановления относительно Галилея. Не надо было, конечно, впадать в конкретику. Но по сути-то дела Церковь была права. Права в том, что это - ложь, что не такой образ вселенной, не такой образ мироздания возникает из Евангелия. Там - другая Вселенная. Какая? А там ее нет. Ни в Евангелии от Иоанна, ни в Евангелии от Матфея, ни в Евангелии от Луки, ни в Евангелии от Марка. Читайте от начала до конца, ничего не найдете. Это для меня одна из загадок. Надо заметить, что Блаватская по наивности своей подумала, что это недоразвитая религия. В индуизме-то вон какие бесконечности, миллиарды километров! День Брамы, ночь Брамы, Кали Юга, приведены все астрономические данные, и обо всем этом говорится помногу и подолгу, а в Евангелии ни одного слова. Как это так? Значит, недоразвитая религия. Да, Христос, действительно, никогда нигде не учился. Единственное, что мы знаем: Он сбежал от родителей, когда Ему было 12 лет. Иосиф и Мария пришли на ярмарку, и вдруг они Его потеряли. И уже когда выходили из города, спохватились: нет Его! Искали Его, искали, и нашли в синагоге. А в синагоге Библию, Ветхий Завет изучают, Иова разбирают, все то, о чем мы с вами говорим. И Он сидит там вместе со старцами и вместе с ними изучает, и что-то еще говорит, и Его слушают. И когда Мария говорит Ему: « Чадо, что ж ты делаешь с нами? Мы тебя везде ищем» . Что ж чадо отвечает? Что дом Его - храм, а родителем Его единственным является Бог. Собственно говоря, в этом ответе мальчика все христианство и вся космология. Дело все в том, что вся вселенная со всей ее сложностью и необъятностью там вынесена за скобки по той простой причине, что тайна вселенной не в физическом, видимом космосе, а там, где человек, в человеческом сердце.

« Царство Божие внутри вас» . Вот основной переворот. Чтобы это понять, надо всем ученым повернуть все свои приборы внутрь человека. И с такой же яростью, с таким же рвением, с каким мы стремимся во внешнее пространство, надо обратиться к пространству внутреннему. Между тем, для того, чтобы это сделать, нужен поистине грандиозный переворот. Я приведу вам очень интересный пример. Вы знаете, что астрономия достигла таких высот, что может по спектру определить, из каких химических элементов состоит данная звезда, данная планета, даже если она отстоит от нас на миллиарды световых лет. Так вот направить телескоп в бесконечно далекие пространства ученые сумели, а изучать, что же излучает человек, им в голову не приходило. Вот только недавно заинтересовались эффектом Джуны. А в начале 60-х г.г. супруги Кэpлиан в Киеве заметили: ну, как же, везде на иконах аура от Христа исходит, сияние, настолько ослепительное, что апостолы даже на землю попадали. Но мы не видим этого глазами. Ну и что же? Мало ли чего мы не видим! Наука-то должна знать невидимый диапазон. А рентгеновские лучи? А инфра- и ультрадиапазон, а СВЧ-излучение? Уже в начале XX в. должны были понять, что невидимый диапазон как раз очень важен. Но этого не случилось. Подробнейшим образом описаны спектры излучения различных минералов, исследуются химические элементы, а человеческое излучение начали изучать только с Джуны. Поскольку она Брежнева лечила. И тогда-то увидели: есть излучение! Человек излучает так же, как любая звезда. Верно говорит поэт:

« Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит» .


Как говорит? Лучами. Но человек-то и есть говорящая звезда, сияющая неким незримым светом. Временами этот свет становится ослепительным, и люди видят Серафима Саровского, видят, как от него исходит ослепительное сияние.

Посреди зимнего леса вдруг стало тепло, и на вопрос Мотовилова: « Каким образом можно стяжать Святого Духа?» - « А вот так» ,- ответил Саpовский, прикоснулся к нему, и лицо его стало, пишет Мотовилов, « как бы внутри солнца» . И стало настолько тепло, что Мотовилов только потом понял, что они стоят посереди зимнего леса, на зимней поляне. Вот это сияние можно, конечно, спектографами изучать. Да и нужно, почему же не изучать. Но прежде

всего необходимо понять, что это за разговор со светом? Ведь в основе всего этого сияния - заповедь. « Люби ближнего как самого себя» . Это ж любовь так сияет! Это любовь сделала возможным чудо жизни, а в частности, чудо Воскресения Христа. А что, от этого меняется что-то в принципе? Да ничего не меняется. Ничего не меняется, потому что мы есть, мы воскресли! Я сказал это, и многие насторожились и правильно сделали. Потому что (я не оговорился, когда сказал, что мы воскресли) это в ньютоновской физике мы с вами родились, проживем некоторую жизнь, потом умрем. Но даже, если по ньютоновской раскладке смотреть, если физику вгонять в христианство, потом воскреснем, Это такая земная последовательность времени, где оно движется от прошлого через настоящее к будущему. Так, скажем, в повседневной жизни: для того, чтобы пойти утром в гастроном за хлебом, мне надо знать, что он будет во столько-то, и я сначала выйду, потом пойду в магазин, потом куплю хлеба и т.д., то есть для обыденной жизни это вполне подходит, годится такая модель времени. Но ведь это же для земной жизни, для повседневной, для обыденной, для той, которая, действительно, возникла и потом исчезнет. Но ведь эта жизнь есть только проекция той вечной жизни, которая ее сотворила. И вот в той вечной жизни - воскресение происходит вовсе не после вашей смерти и вашего рождения, а всегда, и воскресение является некоей большей реальностью, тот объем, в котором настоящее, прошлое и будущее сгорают. Там их просто нет. Я вам сейчас не говорю ничего такого, чего бы вам не сказал любой достаточно образованный священник, который прекрасно знает, что воскресение на самом деле происходит все время. То есть оно происходит в вас в день, когда мы празднуем Воскресение Христова, раз в году. Оно происходит каждую неделю, и этот день мы называем соответствующим словом. Но плюс еще и каждый день Воскресение происходит во время таинства Евхаристии, потому что превращение вина в кровь Христову и хлеба в Его тело - это и есть Воскресение. Это и есть таинство Евхаристии. Но это не значит, что это происходит только в церкви и только в этот час. Нет, оно во всем времени и во всем пространстве, оно пронизывает все пространство и все время, и нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Прошлое, будущее и настоящее существует в ньютоновском пространстве. Ньютоновское пространство - это пространство абсолютное. Вот почему теория относительности так и называется - теорией относительности. Многие думают, теория относительности - это на бытовом уровне: здесь так, а вот здесь - так. Нет. Теория относительности названа так совсем по другой причине. Она названа так потому, что абсолютного пространства нет. Абсолютное пространство - вот, где коренится обман, коверкающий нашу с вами жизнь. Мы по-прежнему видим по-ньютоновски. Это не значит, что Ньютон это нам навязал. Он находился под тем же обольщением, что и мы. То есть мы видим бесконечное пространство, и мы в него погружены. Вот эта аудитория, за ней - Москва, дальше за Москвой - Россия, дальше - Сиpиус, Альдебаpан и т.д. Но чем дальше мы простираем взор, тем меньше и меньше нам места остается. Пространства все больше и больше, а мы-то - что тут? И получается, что в этом абсолютном пространстве мы лежим, как в некоем гробе, как в некоей могиле, словно спящая царевна в хрустальном гробе.

Вот этот хрустальный гроб Эйнштейн разбил, на самом деле этого абсолютного пространства нет, как доказано в теории относительности. Нет его - это иллюзия нашего зрения. Здесь любой индуист и буддист должны Эйнштейну сказать « большое спасибо» , потому что в индуизме и буддизме знали, что время и пространство не являются абсолютными. Как мы представляем время? Было до нас что-то бесконечное, уходящее вдаль... Будет после нас что-то бесконечное, уходящее в беспредельность... И где-то в серединке этой бесконечности находимся мы. Но ведь по теории относительности нет этого времени. И вот, с точки зрения обыденного, здравого смысла это - казус, а на самом деле величайшее мистическое, религиозное, физическое, космологическое и философское прозрение. Чисто

математически теорию относительности открыли в свое время и Пуанкаре, и немецкий физик Лоуренс, но им не хватило этого мистического порыва, который был у служащего патентного отдела молодого Альбеpта Эйнштейна, который по « тупости» своей не понимал, что такое пространство и время: да его просто нету. С точки зрения теории относительности, пространство и время возникают только для двух физических объектов. Непонятно только, почему Эйнштейн их назвал физическими, ведь объекты должны видеть и слышать друг друга. Не поленитесь, посмотрите любой учебник, любую книгу по теории относительности. Как не пытались изгнать человека, существо, которое может видеть и слышать и носить систему измерений, ничего не получилось. То есть пространство и время возникают там, где существует человеческое сознание, там, где есть диалог, где « звезда с звездою говорит» в прямом смысле, каким-то образом взаимодействуют, воздействуют друг на друга.

Существует замечательная книга Беpтpана Рассела « Граница и сферы человеческого познания» , которую я вам рекомендую прочитать. Он, анализируя все понятия науки, (он логик, математик, и, кстати говоря, агностик) посмотрел, на чем держится наука? А она держится на всех человеческих вещах. Интуитивных. А в основе всего лежит вера. Это привело в ярость вождя всего мирового пролетариата. Забальзамированный гений кричал: « Это фидеизм, веризм!» . Веризм, то есть вера. Я должен поверить, поверить чему? Чувствам. А чувства всегда субъективны. Как пишет Беpтpан Рассел, в основе лежат субъективные человеческие понятия. Но, знаете, на все это Рассела натолкнул все-таки Альбеpт Эйнштейн. Его открытие, вот это потрясение, ведь математически показали, что абсолютного пространства и времени нет, но произнести это были не состоянии. Показать, поверить в это не могли. А вот Эйнштейн сказал. Когда он это сказал, то была очень интересная реакция окружающего мира. Больше всех для Эйнштейна сделал Макс Планк, вероятно, еще и потому, что как человек аристократического происхождения, естественно, всей душой ненавидел антисемитизм. Его это страшно коробило, особенно по отношению к своему юному ученику. У него еще было такое моральное обязательство как у учителя поддержать ученика. Так вот, Макс Планк, сделавший больше всех для того, чтобы теорию относительности узнали, чтобы ее приняли, чтобы поняли, что это величайшее открытие, (кстати, во время второй мировой войны Эйнштейн, будучи в Америке, похлопотал, чтобы город, в котором жил Планк, не подвергался бомбардировке), когда ему кто-то незадолго до его смерти заметил: « Смотрите, какое победоносное шествие идей! Ведь теорию относительности все в научном мире признали!» - ответил с грустью: « Так ведь это только так говорится, на самом деле, никакой смены идей в научном мире не существует, просто представители старых идей постепенно вымирают, и нарождаются другие люди, у которых в головах другая идея. Я, в частности, - сказал Макс Планк, вынув часы как символ того, ньютоновского времени, - до сих пор так и не смирился с теорией относительности» .

Хотя как физик, как ученый, он знал, конечно, что Эйнштейн прав. И вот

истинное христианское смирение, религия дала ему возможность перешагнуть через ограниченность человеческого разума. Таким образом, мы с вами становимся свидетелями поразительных вещей: с одной стороны, теории относительности победоносно шествовала, ее признали во всем мире, кроме, правда, Советского Союза. Здесь она была запрещена. Ее разрешили в Вузах для физиков, - бомбу надо было делать. Без нее синхрофазатрон не сделаешь.

Я недавно был в Дубне и спросил:« Ну, чем для вас является теория относительности? Сейчас много всяких книжек, брошюр, опровергающих ее» Мне ответили: « Как же! Мы же без нее ничего не сможем вычислить. Это для нас само собой разумеющееся» . Естественно, потому что они там каждый день дело имеют с теорией относительности. (Как каждый священник имеет с этим дело ежечасно, ежедневно, коль скоро он священник и имеет представление о вечном воскресении, пронизывающем все и вся, где нет никакого времени и пространство.) Они-то знают, чем быстрее летит частица, тем время на ней сильнее сжимается. И когда ее скорость будет 300000км/сек, то ее собственное время будет нулевым. Это означает на языке мистическом: если вы хотите жить жизнью света, а это жизнь мироздания: для фотона нет практически ни пространства, ни времени, он невероятно быстро пронизывает все миры, - вы должны почувствовать нуль времени. А что, есть религия, которая дает нам нулевое время? Да, буддизм. Нирвана. Замечу: говорят, что ноль пришел к нам от арабов. Ничего подобного: из Индии, потому что в Индии есть понятие Нирваны. Это слово часто переводят как « небытие» , но это неверно, даже совсем не так. Описание Нирваны есть описание нуля.

Теперь у вас есть возможность раскрыть книги по теории относительности. Самая хорошая книга, поскольку сам Эйнштейн не занимался популяризацией, - книга Гомо и Вишье « Теория относительности» . Прекрасны работы Кузнецова « Этюды об Эйнштейне» или просто « Эйнштейн» , написанные абсолютно человеческим языком. Поскольку все-таки было советское время, и он сидел за космополитизм, то писал о теории относительности (а ее не у нас открыли в Рязани, а евреи, « космополиты безродные» ) немного маскировочно, но все-таки все эти проблемы, о которых я говорю, там изложены блестящим языком. Кстати говоря, весьма показателен такой момент, что « Эйнштейновские сборники» , которые Кузнецов издавал, ходившие до 86 года, распространяли чуть ли не как подпольную литературу.. В 86 году последнее, что он подготовил, после его смерти это все прекратилось. И на лотках вы увидите все, что угодно. Но вы не найдет ни одной книги по теории относительности. Ни одной. Посмотрите, что получается: в фашистской Германии она была запрещена как еврейская физика, в России - как космополитизм безродный, как идеализм, что совершенно правильно. И надо сказать, в России были последовательны: они поняли, что это идеализм. Они поняли, что это доказательство бытия Божьего. И вот примечательно: в Богословской православной энциклопедии, вышедшей в 60-е гг., есть замечательные слова о том, что то пространство и время, которое открыто в теории относительности, фактически доказывает правоту православного взгляда на вещи. Что, кстати говоря, ставит мне в вину в послесловии к « Поэтическому космосу» профессор Куницын. « Вот поповщина!» . И приводит целый ряд отрывков об этом из Богословской энциклопедии. Но это было время, когда во времена гонения в церкви было больше просвещенных людей. А тут, когда запрет сняли, все комсомольцы и кегебешники, кинулись в священники, бросились креститься, и сейчас нам рассказывают, что такое религия.

Таким образом, мир теории относительности - это есть мир реальности, вот в чем дело, но это миp той реальности, где нет объективной и субъективной реальности, там субъект сливается с объектом, там время равно нулю. Время, равное нулю - это же вечно длящееся мгновение. Это то, что искал Гете, это то, что искал Фауст: « Остановись, мгновенье, ты прекрасно» . Вероятно, в масонских мистериях это фигурировало, поскольку Фауст Гете был крупнейшим масоном и написан им как иллюстрация масонской теории. И Пушкин был этому не чужд. В частности, его стихотворение « Я помню чудное мгновенье» - это же мгновение, а не миг, который пых! - и исчез. В том-то и дело, что « чудное мгновенье» - это и есть вечно длящееся. Миг, который длится вечно, существует всегда.

В следующий раз я попытаюсь вам показать, какой же образ Воскресения возникает, если смотреть, с точки зрения теории относительности. Мы поговорим о таблице космической переориентации и о других вещах. Сейчас же я хочу привести вам слова Альбеpта Эйнштейна. Я их уже упоминал, но в другом контексте. Каждый раз надо к ним снова обращаться, потому что это очень важно. Незадолго до своей смерти Эйнштейн получает письмо, сообщающее о кончине его друга Марка Солонина. Эйнштейна об этом извещает сын. Он отвечает своему сыну: « » Сообщение о смерти Марка меня нисколько не огорчило. Не спеши обвинять меня в черствости и жестокосердии. Дело в том, что ведь я прекрасно помню те замечательные дни, когда мы собирались втроем и обсуждали те проблемы, которые привели в конечном итоге к созданию теории относительности. (Они, на самом деле, беседовали о Канте и о Спинозе и о времени у того и другого.) Ты скажешь: ну что ж с того, ведь это было тогда. Ведь это было в прошлом. Но мы-то, физики, знаем, что никакого прошлого, настоящего и будущего не существует» . Да, это так. Это иллюзия нашего обычного сознания.

Итак, фактически произошла поразительная вещь: человек, воспитанный в рационализме, отторгнувший в традициях начала века все религии и ничего, кроме раздражения, не ощущавший, когда что-либо начинали талдычить про Бога, он фактически благодаря честности разума и чистоте духа пришел к величайшим прозрениям и доказал НАУЧНО, что смерти нет, потому что в той вселенной, где нет абсолютного пространства и абсолютного времени, нет места для смерти. Фактически это есть воскресение человечества. Это есть разрушение того духовного гроба, в котором оно пребывало до Христа. Но условно, потому что и до Христа были умные люди, и после Христа были люди, которые останутся погребенными. Он фактически разрушил эту глыбу, эту чугунную плиту из абсолютных пространства и времени. Духовно человечество восстало из гроба, но в лице Эйнштейна. В целом человечество остается в дохристианском состоянии, продолжает благополучно пребывать во гробе, где есть все те ужасы и кошмары, которые человечество само себе придумало.

Поэтому я буду очень рад, если мне хотя бы удастся заронить сомнение в ваше сознание в том, что такая картина мира, которая предлагалась вам в школе и до сих пор предлагается на уровне учебника, является иногда продуманным, иногда невольным, но все-таки обманом. И теория относительности - это грандиозный подарок человечеству. После Евангелия я

не знаю другой книги, которая столько рассказала человеку о его фактическом

космическом бессмертии, и не после смерти, а сейчас, здесь, на земле, в чем Эйнштейн и Иисус Христос полностью мыслили в унисон. Потому что ни Христос, ни Эйнштейн не строили моделей мироздания, где что-то существует после. Все, что строилось, строилось в мире живущего, в « сейчас» находящемся. Конечно, для того, чтобы это понять, нужно сделать усилие. Ну, сделайте его. Традиционная точка зрения: ваша жизнь началась в том году, когда вы начались, и кончится в том году, когда вы умрете. Но это в ложной « системе координат» . Если же смотреть в космической, то ваша жизнь будет длиться вечно, она никуда не исчезнет. И в этом, если хотите, и проблема. И тогда становится понятным, почему такое большое значение имеет, как человек проживает свою жизнь. Потому что, как только она обретает в космическом значении вечную протяженность, то вы имеете то, что вы имеете, то есть ту жизнь, которую вы прожили и никакую другую. Насколько она будет подвержена корректировке, насколько то зло, которое было совершено в этой жизни, может быть, подправлено и исправлено, - это вопрос другой. Что-то можно. Но в целом определяет человек сейчас, здесь в этом мире. И все, что происходит с вами сейчас, это в космическом пространстве, в космическом времени имеет статут вечности. « Здесь» - - это преходяще, « здесь» - это иллюзорно, ложно, связано с ограниченностью нашего человеческого сознания. Эйнштейн помог нам это увидеть.


Лекция 4


Текст подготовлен Оксаной Старостенко, Евгенией Валентиновной Горской.


Институт Истории Культур

Лекция 4 от 7 апреля


 

Я пытался избежать темы этой, но так уж получилось, коль я побывал в Риме, то неизбежно возникла проблема Чаадаева, Владимира Соловьева, князя Гагарина, философа Федорова и многих других. Проблема « Православия и католицизма» , конечно, имеет отношение ко всему, что сейчас происходит.

Должен вам сказать, что, когда я впервые познакомился с « Философскими письмами» Чаадаева, которые были напечатаны в XIX в. в журнале Надеждина « Телескоп» , то мне было не очень понятно, почему эти письма навлекли такой гнев государя, почему Чаадаев был объявлен сумасшедшим и после этого просидел фактически всю жизнь под домашним арестом, - тот самый Чаадаев, о котором Пушкин написал: « Второй Чаадаев, мой Евгений» , человек с обостренным чувством изящного. Ведь, в общем-то, « Философские письма» Чаадаева - довольно безобидные рассуждения о том, почему Россия все-таки не Европа и все-таки не Запад, почему судьба России так резко отличается от судьбы других народов мира. При всей разнице Италии, Франции, Англии, Испании, Польши, даже Прибалтики - это все-таки Европа, а здесь что-то совсем другое.

Рассуждения Чаадаева на этот счет были несколько неожиданными, заявления были немного дерзкими по тому времени, когда в своде законов Российской империи было написано, что православие является государственной религией. Чаадаев не собирался менять вероисповедание. Тем не менее, задумавшись, как историк, что за проклятие висит над нашей страной, почему мы все время оказываемся в хвосте мировой цивилизации, почему в Англии уже в XII в был парламент, а у нас на сегодняшний день это является какой-то новостью, он пришел к довольно странному, неожиданному выводу, что наша беда в том, что мы приняли христианство от сравнительно близко лежащей к нам Византии, Рим был куда дальше. Но дело все в том, что Византия доживала свои последние исторические дни. Она была умирающей империей, между тем, Рим был не только нарождающейся империей, а, собственно говоря, был империей - матерью всех европейских государств. Византия жила идеей своей исключительности, своей замкнутости, своей изолированностью от всего остального языческого мира. А Рим жил своей всемирностью: он ощущал себя столицей мира до христианства, тем более он стал чувствовать себя столицей мира после принятия христианства. Эта христианская идея была унаследована Римом таким образом, что фактически все ныне существующие государства Европы воспринимались им как возникшие в результате миссионерской деятельности.

Я довольно остро это ощутил, стоя на площади перед собором Святого Павла, когда Папа читал свое послание на всех языках мира, около 60 языков осилил, невзирая на свой возраст. И по-русски тоже читал: « Поздравляю Вас со светлым Христовым праздником, со светлым Христовым Воскресением» . Каждый раз, когда он это произносил на том или ином языке, раздавались крики. Это традиция идет из глубины веков, так было всегда. Это знаменитое послание городу, миру, Риму и миру, то есть это ощущение всемирности и открытости, ощущение того, что христианская истина не может быть национальной. Она настолько сильна, что Ватикан в центре - это государство в государстве вовсе не потому, что он католический - Рим тоже католический, - а Ватикан - государство в государстве потому, что он не является Италией, он не может быть Италией. У нас же сейчас идет возрождение православия, вернее, снятие гонений с него. Это сопровождается довольно странной идеей, что православие есть нечто сугубо русское. Во-первых, если уж сугубо национальное, то сугубо греческое. Во-вторых, более дикого понимания быть не может, потому что еще апостол сказал: « Нет ни эллина, ни иудея» . Это же и есть христианство - выход из любой нации. Христианство вышло из иудейства и из гречества, и из римства, в равной степени объединив все. Христианин и национальность - это просто абсурд. Какая национальность? Есть Бог - Отец, и есть Его дети.

Вот это Рим помнит. И римская латынь, на которой ведется богослужение, в свое время была эсперанто. Да и сейчас еще сохраняется в какой-то мере. На латыни изъяснялась вся просвещенная Европа. Это был язык мировой интеллигенции. И то, что эту латынь знал каждый приходской батюшка, сразу открывало ворота в мир.

Вот это все Чаадаев, может быть не полностью, но все-таки главное высказал в « Философских письмах» : приняв православия от умирающей Византийской империи, мы обрекли себя на полную всемирную изоляцию. Ибо окном в мир была у нас Византия, но именно она и рухнула, оказалась под турками, перестала существовать исторически.

А католицизм - это есть фактически весь мир: Англия, Франция, Италия. Это оказалось почему-то нам враждебным. Нет более трагической ситуации, чем та, которая сложилась для нас примерно в XII в. С одной стороны, на Русь, как и сейчас, надвигалось некое варварство - азиатчина, которое названо было татаро-монгольское иго, а с другой стороны, вся просвещенная Европа рассматривало нас как непросвещенных варваров. И хотя в учебниках по истории с гордостью пишут, что Александр Невский, который является родственником Батыя, довольно свирепо усмирявшего восстания многих удельных князей, довольно спокойно принял предложение проползти на коленях. Есть и другой князь, который, отказавшись это сделать, был убит в Орде. А Александр Невский, согласился, чтобы получить золотой ярлык на великое княжение, но он с гордостью отверг венец императорский, королевство, которое ему предлагает Папа. Я не говорю, что ему надо было менять православие на католицизм, но все-таки есть какая-то фантасмагория в том моменте, когда он согласился проползти на коленях и поцеловать Батыю ступню, но « мы» с гордостью отвергли всю мировую цивилизацию, всех посланцев Папы. И как чудовищно изображен христианский католический мир в гениальном фильме Эйзенштейна « Александр Невский» ! Смотрите, это же олицетворение зла, это лицо врага! Католики - это те, которые бросают детей

в огонь!

Вот эта ситуация задолго до того, как она приняла столь болезненные формы в XX веке, была замечена Чаадаевым, и он сказал, что нам надо выбирать: нельзя болтаться между Европой и Азией, не быть ни тем, ни другим. Сейчас говорят с гордостью: « Мы - Евразия» . Этой болезнью все переболели. Вспомните стихи Блока « Да, скифы мы...» . Ну, русские. А что гордиться-то: « с раскосыми и жадными очами?» Чем гордиться? Ну, обернулись « раскосой мордой» . Но ведь к самим себе обернулись.

Чаадаев сказал, что мы движемся без истории, что у нас истории нет, а поскольку мы не помним своего прошлого, то мы не видим и своего будущего. Это Чаадаев написал, когда государственная историческая концепция еще нечетко утвердилась. А после знаменитой фразы министра просвещения Уварова: « Запомните, молодой человек, прошлое России - великолепно, настоящее России - прекрасно, будущее - превосходит все ожидания. Вот как надо изучать и писать историю» . Это и стало единственно верной методологией исторической науки. Собственно говоря, и сейчас, когда наверху никто не стоит « с топором» ,. рассуждения наши остались такими же. Все полны какого-то ощущения ничем не обоснованного превосходства перед западноевропейской цивилизацией, какими-то совершенно радужными надеждами, что Россия будет великой страной. А почему она будет великой? Либо она великая сейчас, либо... И что такое великая? Великая - это та, которая обладает достаточным потенциалом, чтобы уничтожить все вокруг себя и в мире? В этом смысле - да; это пространство всегда было достаточно великим. Поэтому Чаадаев и сказал, что надо выбирать: или мы - европейское государство, и тогда мы разделяем общеевропейские ценности и приобщаемся к общеевропейской цивилизации, или, если уж мы такие особенные, ладно, тогда становитесь Азией, но быть посередине - значит быть ничем. Просто ничем, быть в пустоте. « Мы обречены на прозябание в пустоте» , - сказал Чаадаев.

Ну, к нему впервые было применено то, что так любили использовать при советской власти по отношению ко всем думающим: он был объявлен сумасшедшим. Правда, психушек тогда еще не было специальных, не существовало диагноза « вяло текущая шизофрения» , который был специально придуман именно для тех, кто высказывает неординарные мысли. Чаадаев просто сидел под домашним арестом. К нему приходил лейб-медик, каждый день, было таким лицемерием. « Второй Чаадаев, мой Евгений» , Чаадаев, который был законодателем изящества и мод, умирал у себя в абсолютной нищете и собственными руками, сидя у себя дома, штопал себе носки. Естественно, он был изолирован от всего мира.

Ну, хорошо, казнили человека такой особой казнью. Но похоронили все-таки по-человечески, в Донском монастыре. Никогда не переходил он из православия в католицизм. Он просто сказал о том чудовищном парадоксе, что фактически мы отрезаны от всего христианского мира, гордясь своим православием, самодержавием, народностью. Но прошло немного времени, и убрать эту проблему не удалось. В конечном итоге, самый крупный религиозный православный философ конца XIX - начала XX вв. Владимир Соловьев счел необходимым, не выходя из православия, в то же время войти в лоно pимско-католической церкви и одновременно принимать причастие и в православном и в католическом храме, что, кстати, не возбраняется, поскольку канонически католические таинства действительны. Но когда царь Алексей Михайлович завоевал Белоруссию, там возникла проблема обращения местного католического населения, насильно обращенного в католицизм, возникла проблема насильственного обращения в православие. При этом встал вопрос: перекрещивать или не перекрещивать? Последовал строжайший вердикт: не перекрещивать, поскольку таинство крещения действительно везде. Правда, есть некоторые различия. Одно из них заключается в том, что у нас причастию обязательно предшествует исповедь. А в католицизме гораздо проще. Вот я видел в соборе святого Петра много-много исповедален, надписи по-испански, по-французски.., хотя Папа не забывает во время Пасхального богослужения произнести поздравление и по-русски.

Владимир Соловьев совершенно четко и определенно пришел к выводу, который для меня был всегда очевиден, что нельзя быть православным, не будучи католиком, и нельзя быть католиком, не будучи православным. Это утверждение вызвало большую ярость в церковных кругах, тем не менее, он стоял на этом, доказывал всячески. И интересно, что сейчас Владимира Соловьева, с одной стороны, издают, печатают, а с другой стороны, не понимают самую главную идею его жизни: воссоединиться со всем христианским миром и необязательно уходить при этом из православия. Но дело-то не в том, как называть себя: православным или католиком, а том, что в Риме ощущается преемственность истории. Вот вы идете, вот у вас под ногами буквально разверзается земля. Ну да, целая цивилизация ушла под землю... Вот здесь, вот он древний Рим. Да, но тут же над ним стоят католические храмы, которые построены уже в другие времена, в XV- XVI вв. Больше всего меня поразило: здесь стоят античные скульптуры древнего Рима. Это тоже, если хотите, неслыханная степень свободы. Можно, конечно, встать на точку зрения вот такого православного изоляционизма, который проповедовал Алексей Федорович Лосев, Царство ему Небесное. Он вообще считал, что обнаженное тело - это гомосексуализм и ничего более. Тут можно только сказать словами апостолов: « Для чистого все чисто, а для нечистого и чистое становится грязным» . Потому что усмотреть вот это самое в античной скульптуре чрезвычайно трудно. Античная скульптура есть некое восхищение, некий восторг перед человеческим телом, « модулем» мироздания. Никакой античный храм, никакое античное сооружение не живет, если рядом нет обнаженного человеческого тела, которое есть « модуль» мироздания. Собственно говоря, в этом и заключается удивительная тайна. Удивительно, сколько написали про то наши славянофилы: античный храм своею мощью вас подавляет! Он такой огромный, что вам, дескать, деваться некуда, что вы там мошка, букашка и т.д. А вот « наши» храмы - это удивительно! Все, что наше - это хорошо, это все правильно! Все, что католическое - это плохо...

Нисколько не подавляет! Наоборот. Соблюдены пропорции: вы чувствуете, что много места. Не просто чувствуете, а есть эффект, которого, надо заметить, в наших храмах нет, а вот в античном храме и римско-католическом, преемственном от древнего Рима, сохранен: в храм вы не ВХОДИТЕ, а каждый раз ВЫХОДИТЕ. Вы выходите из бесконечного пространства этого мира в храм, где пространства гораздо больше. Как это достигается - это другое дело. Ну да, вы смотрите на небо, оно бесконечно, но бесконечность вы не улавливаете. Но если между вами и небом встанет, допустим, дерево, небо будет уже больше. То есть, чем больше перед глазами всяких препятствий, тем больше вы видите ту бесконечность, которая открывается. Так вот, католический храм построен таким образом, что вы выходите в пространство более бесконечное, чем весь окружающий мир.

И вот, что еще не возможно понять. Когда я был в Лозанне на конференции, там присутствовали русские, второе поколение графа Толстого. Они заявляли, что в России нет эроса. Тогда прошла как раз знаменитая учебная передача, где женщина торжественно сказала: « У нас нет секса!» Вот эта передача облетела весь мир. Они поверили, что у нас его нет. А у них нет разделения на секс и эрос. Это у нас разделено. Почему? Да потому что секс - это что-то « нехорошее» А почему так считают? А потому, что в России не было Возрождения. Россия так и не открыла для себя человека таким, каким его создал Творец. Россия унаследовала ту версию христианства, которая восторжествовала, когда Русь только принимала крещение. Это случилось в 988 г., когда воцарилась та странная точка зрения, согласно которой тело человеческое - это сосуд греха, это скверная часть. По поводу скверной части: в Алжире, у туарегов мужчина должен носить паранджу, закрывающую лицо до уровня глаз, и самое страшное, что он может сделать - это ее снять. Даже, когда он ест, он ест в парандже. Считается неприличным быть без нее. А почему? Решили так и все. То же самое произошло в средневековой Европе. Но как же так? Творец создал человека таким, именно таким. Сотворил по образу и подобию своему. Мужчину и женщину сотворил. Что такое было европейское Возрождение? Это было исцеление от безумия, охватившего на какое-то время человечество: церковь стала рассматривать тело как досадную помеху на пути к Богу. Как будто не Бог сотворил тело, а кто-то другой. Соответственно, возникла такая услужливая ересь: пока Бог мылся в бане, дьявол взял мочалку и из этой мочалки взял и сотворил человека. И, к сожалению, если мы посмотрим на сознание человека, проживающего в России, то все очень плохо. Между тем, Европа открыла для себя человеческое тело. Открыла она его вместе с античностью. Казалось, чего его открывать? Нет, она открыла его для себя из земли, из руин: была вырыта скульптура Венеры Милосской. С этого открытия началось то, что называется Возрождением, то есть человек обрел некую способность восхищаться Творцом через его творение - человеком. Отсюда и название: гуманизм. Гуманизм означает принятие человека не таким, каким он должен быть, а таким, каков он есть, каким он создан. Ведь Христос полюбил человека не таким, каким он должен быть в проекте, в светлом будущем « коммунистическом» или в ближайшей исторической перспективе. Нет. Он полюбил его таким, каким человек был, со всеми недостатками, со всеми достоинствами.

И когда вы проходите по римскому Форуму, когда вы даже мысленным взором окидываете те скульптуры, которые находятся среди этих колонн, где даже император стоит обнаженным, то вы начинаете понимать, что там ханжества нет, вот в чем дело. Боги стоят! Это же боги! Но боги стоят в человеческом обличье. Это нам трудно представить. Мы в другом воспитаны. Мы считаем это дикостью языческой. На самом деле нет.

Вот я присутствовал на открытии фресок Микеланджело после реставрации в Сикстинской капелле. Там возникла очень тяжелая, страшная проблема, которая была еще во времена Микеланджело. Он, конечно, всех обнаженными изобразил. Все нагие! И Адам, и Ева! Мало того, и пророки все обнаженные. Все! Это сплошное Воскресение! Христос нагой... Понимаете, это где угодно непонятно, но там это понятно, он просто возвращается к традиции отцов и дедов. Для Микеланджело это естественно и органично.. Или фонтан, построенный по приказу Римского Папы архитектором Бернини. Как великолепно изображены четыре реки в виде коней и нагие фигуры, которые этих коней обуздывают. Это Папа приказал возвести фонтан, от которого невозможно оторвать глаз, где непонятно что происходит: то ли ты купаешься, то ли сидишь, там нет ни времени, ни пространства, это такая красота!.. Мало того, эта красота совершенно органично слита с римским пейзажем. И Рим - на семи холмах. Он так на семи холмах и остался в отличие от Москвы, которая тоже на семи холмах, но где они? - Все ровно, а там все осталось. Все холмы, все сохранено полностью. Вот этот Тибр, который течет, вот с этого моста сбрасывали христиан. Так вот, когда Папа посмотрел на фрески Микеланджело, он сказал, что очень красиво, просто замечательно, но все-таки пусть будет одежда, пусть прозрачная. И Микеланджело написал эти фрески, одежду, но символически: на самом деле все видно. Но затем пришли другие Папы, при которых все загустили. И вот сейчас, когда реставрировали, возникла проблема: на каком слое построить реставрацию? Сделать так, как было первоначально у Микеланджело? На это смелости даже у нынешнего Папы, которого считают величайшим, не хватило. Вы знаете, я просто им восхищен, начиная от тембра его голоса: говорит спокойно, доброжелательно, слышно везде, акустика, конечно, прекрасная, но никакой акустикой вы не можете придать человеку тот тембр голоса, который у него. Никогда не думал, что латынь звучит совершенно по-человечески, я даже начал что-то понимать. Все-таки, как бы ни был прогрессивен Папа, он сказал: нет, восстановим одежду так, как было у Микеланджело. Остановились на варианте прозрачной одежды. Но даже (!) со всеми одеждами, вы видите человеческое тело, ПОВЕРНУТОЕ ВО ВСЕ ПРОСТРАНСТВА! Вот античная скульптура: стоит, смотрит вперед, ну, как наши памятники - все-таки статично. А здесь скульптура летит! Все летят, все в полете, как в невесомости. Вот это, кстати говоря, одна из удивительнейших вещей: поражает прозрение, ведь о невесомости тогда ничего не было известно. В свое время Циолковский признался в том, что с детства знал, что есть пространство, где человек может летать, не с крыльями, ни с каким-нибудь приспособлением, а просто так, - ведь в сказках этого нет. Действительно, обратите внимание: в сказках, если человек летит, летит на ковре-самолете, на метле или на птице. А тут в XV в. летит вверх ногами, и вправо, и влево, голова вниз, наискосок, в другое пространство! Никто, кроме Микеланджело, не мог так написать. У него - человек в раю. Это некое райское пространство, полностью заполненное человеком. Ведь на фресках Микеланджело, кроме человека, ничего нет. И после фресок приходит Микеланджеловская скульптура, в которой камень лишен веса. Вы видите облака, которые ничего не весят. И все из мрамора, в католическом храме это сплошь и рядом. Облако, а нам нем ангел, да еще у ангела в руках огромный крест, а над ангелом - Бог-Отец, который держит в руках Бога-Сына - там целая композиция. Облако ничего не весит -- оно летит вверх. Как это достигнуто - совершенно непонятно. Когда вы думаете, что это

достигнуто в XV - XVI вв., то вам становится как-то не по себе... В нашей стране в это время Иван Грозный, опричина, Новгород с лица земли стирают. Все живое уничтожается, потому что там узрели некую « ересь» , некий взгляд в сторону католической религии. У нас в этот период просто ничего нет.

Правда, есть в кибернетике закон, вселяющий надежду. Если есть система, которая несовершенна, то она быстро набирает всю информацию от системы более совершенной. Может все-таки оказаться так, что Россия станет общемировым европейским государством.

Но я это все рассказываю вовсе не с чувством какой-то неполноценности. Нет, конечно, в глубине христианской жизни, и лишний раз в этом убеждаешься, все сходится. Мне казалось, что многообразие религиозного опыта достаточно хорошо нам известно. Скажем, есть книга Джеймса « Многообразие религиозного опыта» . Но то, что я увидел в Риме, это ни в каких книгах прочесть невозможно. Например, стоит храм всех богов, который называется Пантеон. Во всех учебниках по архитектуре вы найдете, что это одно из самых совершенных творений. И написано в путеводителе, что много раз храм всех богов перестраивался, « в современном виде восстановлен императором Адрианом в 110 году от Р.Х» . В современном виде! Вы можете представить себе! Москвы еще не было! Ощущение от этого храма такое, что, действительно, сюда все боги сходят. Этот храм построен как жилище всех богов. Там я понял, что от этого Пантеона идет все многообразие храмов, где сооружено небо: и православные, и католические. А это просто: купол сам собой является небом. И он не просто бесконечен, он сверхбесконечен. Я смотрел, оторваться было совершенно невозможно, а тут прошел дождь, и посереди храма образовалась огромная лужа. Я еще подумал, как же так? Интересно получается: три тысячи лет этот храм стоит, и все время льется дождь? Все очень просто: там огорожено пространство, есть отверстие, куда вся вода утекает. Но в то же время и лужи возникают после дождя, то есть с внешним пространством все очень осязаемо и зримо связано, с ним все время взаимодействует. Пока я смотрел, вдруг грянула « Ave, Maria» .

Рим - всемирный город: там немцы, англичане, французы, - кто угодно. Вчера я выхожу на Пушкинской площади: хор баптистский, смотрю, стоят корейцы. Я подошел: - Вы откуда? Из Кореи? - Нет, мы из Милана. Баптистская церковь из Милана, корейцы поют в Москве на русском языке. Замечательно! Но это - дух Рима. Вы знаете, это - дух Рима. Там быть католиком - это значит распространять христианство, чего не могут понять наши синодальные чиновники. Они говорят: « чего это протестанты пришли к нам сюда проповедовать?» Они не могут этого не делать, потому что для них быть христианином означает ПРО-ПО-ВЕ-ДО-ВАТЬ!. И протестанты проповедуют по всему миру.

Вспомним отца Шарля Фуко. Это французский вариант толстовского отца Сергия. То же время, конец XIX в. Так же, как отец Сергий, Шаpль Фуко родился в благополучной аристократической семье, поступил в престижную военную школу, в Пажеский корпус. Так же, как отец Сергий, по Толстому, предавался разврату: гулял, пил, веселился. А потом вдруг внезапно разочаровался. Разочаровавшись, он так же, как отец Сеpгий, устремляется в церковь. Но церковь его, как и отца Сеpгия, не удовлетворяет. Он видит там ту же военную иерархию: епископы, дьяконы, форма. Ему не хочется формы, хочется совершенно другого. И, как отец Сеpгий, Шарль Фуко идет долгим путем исканий и в отличие от него встречает духовного отца., это - пастор Девиан, который говорит (любимая католическая мысль):« а ты подражай Христу, и все сразу станет ясно» . Потому что многие неразрешимые вопросы сразу разрешаются, как только человек начинает подражать Христу. Шаpль Фуко спрашивает Девиана: « А в чем же я должен подражать Христу? Христос - это же необъятное, огромное! А я - простой человек» . И Девиан отвечает: « А ты в одном подражай, в самом главном, в чем Христос от всех остальных отличается, в том, что Бог занял настолько прочное в мире самое последнее место, что на него уже никто не может претендовать» . Это мысль русской интеллигенции, уходящей в народ учительствовать из аристократических семей, как отец Сеpгий, который в конце концов стал учителем музыки. Шаpль Фуко, живший в то же самое время, последовал совету Девиана. Фактически он основал, сам того не желая, орден. Я был в монастыре, в одном из пригородов Рима, где возникла церковь, почитающая его не как святого, а просто как брата Шаpля Фуко. Это целая монашеская община сестер-монахинь, трое из них живут даже в Москве. Приходящие в этот орден, в это братство подражают Фуко в одном: они хотят занять самое последнее место в мире. У них есть обязательства: они не могут просто молиться, они должны идти в мир и там занять какое-нибудь самое последнее место. Едут в Южную Африку, едут в Россию...туда, где хуже всего.

Привел меня в это братство священник, ученик отца Меня, отец Александр Боpисов. Мень, оказывается, ими очень любим, они его чтят также, как отца Шаpля. Причем без нашего « А!-А!-А!» . Нет, все просто: вот его альбом, вот его жизнь. Вот он уехал в Алжир, чтобы быть как можно более на последнем месте. Сначала Фуко уехал в Назарет, хотел подражать Христу, быть простым плотником, выполнять любую работу, но там, как и отец Сеpгий, он не ужился с фанатами, поскольку там был орден траппистов, они и сейчас существуют. Поэтому из Назарета он уходит в Алжир. Это уж совсем полная глушь. И он поселяется в той алжирской деревне, после которой цивилизация кончается, дальше пустыня, пути больше нет. Прожив несколько лет, как Миклухо- Маклай, с алжирцами, он основывает там братство, церковь: палки воткнуты и обтянуты мешком. Он там живет, смертельно заболевает. Он должен умереть, но алжирцы его выхаживают. Они Фуко полюбили. Он живет как бы в « неблагоприятной» среде, в неблагоприятной обстановке. И тогда, услышав, что там, в этой пустыне, живут еще какие-то туареги, он устремляется туда. « Проход через эту пустыню, - пишет он пастору Девиану, - конечно, покажется вам безумием. Что я могу поделать! Я должен последовать тому голосу, который звучит во мне. Я должен пройти через пустыню. Каждый из нас должен пройти через пустыню» . Моисей прошел через пустыню, Христос был в пустыне сорок дней. Пустыня же есть великое молчание дотваpного мира. Когда вы пройдете через пустыню, вы почувствуете радость Господа, который что-нибудь сотворил. Шарль Фуко прошел через пустыню и поселился среди диких туарегов. Дальше жизнь была как бы обычная: он составил словарь туаpегов, подружился с туарегской поэтессой, которая даже стихи ему какие-то посвятила. Потом туаpеги восстали; надо понимать, что в восстаниях всегда кто-то заинтересован. Они ворвались туда, где жил Шарль Фуко, уже 56-тилетний человек, связали его, приставили кремниевое ружье и убили. Просто так, вряд ли даже испытывая какое-либо чувство ненависти или вражды, а из обычной человеческой потребности убивать.

Ну, и вот эта община, где хранятся его вещи. Церковь сложена из обычных досок, только очень гладко выструганных, чисто вымытых. На полу сидят какие-то хиповые женщины, не монахини, они просто пришли, сидят молча, тишина. Вот, это обычная жизнь, которой живут в Риме тысячи. Ничего такого из ряда вон выходящего. Каждый из них чем-то отличается. То есть католическая религия требует действия, она требует постоянного проповедования слова Христа. И не просто слова, а прежде всего конкретных действий: что-то надо делать, в отличие от нашего оседлого, я бы сказал, купеческого варианта религиозности, когда можно говорить: « Я верую» , - и все, и пропади все пропадом. Ну, конечно, были батюшки, которые что-то делали. Есть Стефан Пермский, есть Стефан Алеутский, который к алеутам пришел, но это отдельные эпизоды. А в целом - полная самодовольная самодостаточность в своем пространстве: « Мы самые святые, мы все хорошо знаем, нам дана вся полнота веры» . Конечно, в Риме очень ощущаешь и другую вещь. Для сегодняшнего человека, который вступает на путь христианства, это прежде всего связано с отсечением. Принять христианство - значит, что-то от себя отсечь. Ну, вспомните Гоголя, он пишет: « Господи! Я в Риме, нет этих жандармов, нет этих полицмейстеров! Я в Риме!» Но хотелось ему быть православным, а ведь пришел к Христу не через православие, а благодаря книге Франциска Ассизского. Прислал ее Аксакову, тот пришел в ярость: « Что это он нам присылает католического святого, для того, чтобы приобщиться к Христу» .Но Гоголь очень хотел быть православным, обратился к своему духовнику, и тот ему первым делом сказал: « Брось писать!» Ни малейшей тени сомнения! Ведь ты же ни писатель, ни ученый, ни философ, - ну как ты можешь вот так с легкостью сказать: « Брось писать и все?!» А когда Лист пришел к Папе и сказал, что хочет принять монашество, тот ему ответил: « Ну, пожалуйста, только не ущемляйте Божий дар, который у вас есть. Будете ли вы богатым, бедным, но прежде всего музыку пишите! « Славьте Господа на Псалтыре» , но и музыку пишите!» Не сказал же он« Бросьте музыку!» Не сказал же Папа Микеланджело: « Брось ваять!» При этом нет даже тени того, что мы можем назвать ксенофобией, то есть пренебрежительного или высокомерного к тому же православию. У нас сейчас Пасха, у них она раньше, ну и что? Во всех храмах стоит наша икона « Сошествие Христа во ад» Дионисия. Нравится им очень. « Троицу» Рублева встречаем на каждом шагу. Богоматерь Владимирскую чтят также, как и мы, именно этот образ есть во всех храмах.

В католичестве есть принятие человека со всем духовным миром, есть понимание того, что человек гораздо сложнее, чем можно себе представить, что никакой священник, никакой кардинал не может определить: это можно, это нельзя. Есть то, в чем я всегда был глубоко убежден.








Текст подготовлен Оксаной Старостенко, Евгенией Валентиновной Горской.