Первоисточники

Замечательное впечатление остается, когда читаешь первоисточники.

Японцы не дураки.

Они за большие деньги покупают затертые страницы черновиков или рукописей, например, Эйнштейна на дорогих аукционах и вывешивают их в рамочках в холлах своих многоэтажных офисов, получая за счет этого особую энергетику своих фирм.

Что же касается нас, то мы можем читать первоисточники в библиотеках.

В свое время на меня произвела неизгладимое впечатление книга Ильи Мечникова, того самого, который открыл фагоцитоз, "Этюды оптимизма".

Насыщенная множеством мыслей, все же она имела одну, наверное, относящуюся к главным мыслям, которая в студенческом возрасте засела во мне, а теперь с годами все больше разделяется мной, мысль, что в состоянии юношеского максимализма не так сильно ценится жизнь, как в состоянии зрелом, причем поводов и причин для хорошего, оптимистического отношения к ней становится все больше.

Если я что-то переврал, то адресую критиков к первоисточнику.

Великий русский физиолог И.М.Сеченов написал в свое время замечательную книгу "Рефлексы головного мозга".

Это из нее цитируют многие про скачущего Гаррибальди и т.д. и т.п., делая вывод, что все есть мышечные движения и рефлексы.

Когда же я прочел эту книгу в первоисточнике, то был вознагражден.

Великий ученый именно в этом месте поставил звездочку, а в сноске написал:"Кроме особого блеска в глазах влюбленной женщины."

Вообще великие ученые, создающие логические конструкции, сами как конструкторы знают самые слабые места свои творений.

Так Дарвин в книге "Происхождение видов путем естественного отбора" в завершении книги приводит ряд возражений против теории естественного отбора, на которые у него нет ответа.

На некоторые из них наука уже нашла ответ, но среди критиков Дарвина по сей день не нашлось ни одного, кто бы придумал возражения, которые он сам не написал.

Достижением последнего времени является то, что мы все узнали, что любое знание ограничено объемом (конечно) и может быть измерено числом, т.е. битами, Гига байтами и т.д.

Невежество же беспредельно.

Но и здесь есть первоисточники, в частности замечательная книга Эразма Роттердамского "Похвала глупости".

В русском переводе это книга толшиной около пяти сантиметров.

Когда в океане невежества разыгрываются шторма, они сметают с лица земли такие острова знания, как Вавилов, Джордано Бруно и др.

В институте, где я учился, мне рассказывали про педагога, который долго и нудно писал диссертацию по работам Сталина и закончил ее тогда, когда к власти пришел Хрущев.

Выбросив свой нелегкий труд на помойку, он стал писать диссертацию по работам Хрущева и закончил ее, как вы понимаете, когда начал править Брежнев.

От души он говорил своим студентам: "Пишите работы по первоисточникам классиков".

Однако и это дело не такое простое.

К столетию В. И. Ленина один из ученых нашел в архиве собственноручную записку вождя с расшифровкой признаков революционности рабочего класса, таких как численность, образованность и т.д.

В написанных к столетию Ленина тезисах ЦК КПСС текст этой записки вошел состав 14-го раздела.

Какой-то французский коммунист, видевший Ленина на том еще съезде, прочел тезисы, переведенные на французский язык, и написал в Москву в ЦК КПСС письмо такого приблизительно содержания: "Был я на том съезде, Ленин написал такую записку, но написал ее для себя, чтобы разоблачить оппортунистов, как памятку и выступал против того, что именно эти признаки революционности рабочего класса, а на самом деле революционность рабочего класса определяется революционной ситуацией и т.д."

Сразу же были тезисы перепечатаны в брошюру, где ссылка на записку Ленина была убрана, а в институте строго приказали тезисы к столетию Ленина учить по этим брошюрам, а не по газетам "Правда", "Известия" и другим.

Как-то, когда я работал главным врачом подросткового санатория, судьба меня свела с диссидентом по фамилии Шелест.

Меня за него попросил родитель одной из лечившихся в санатории девочек, так мол и так, хороший человек, не могли бы Вы принять его на работу, кем угодно, ему врачи Крым прописали, а деньги нужны.

Только в беседе в самим Шелестом я узнал, что он во-первых был судим, причем отсидел семь лет в Сибири, во-вторых был судим по статье антисоветская пропаганда и агитация.

Специальность его была журналист, литератор.

Обстоятельства так сошлись, что именно в это время у меня запили все кочегары.

Кочегаров в санатории было три или четыре, если бы они пили по очереди, то можно бы было выйти из положения, но как на грех они запивали все вместе, одновременно.

Боясь заморозить детей в санатории, а вовсе не из солидарности с диссидентами, я предложил Шелесту работу, разумеется, не воспитателя, а кочегара.

Он согласился.

Это был, как потом выяснилось, первый и последний непьющий кочегар.

Несмотря на то, что он работал добросовестно, он, как человек, оказался рассеянный, на второй же день работы потерял свой паспорт и пришел с вопросом ко мне: "Что же делать?"

- Идти в милицию с заявление о пропаже паспорта - был мой ответ.

"Но Вы же мне сказали сидеть тихо, ниже воды, тише травы, носа ни куда не высовывать, чтобы милиция не узнала" - сказал мне он.

"Но не в случае же потери паспорта" - настаивал я.

Пошел бедолага Шелест в поселковую милицию.

А там уже разглядывали его паспорт, который какая-то сердобольная старушка нашла на выходе из почты, где он получал перевод, да и сдала его в милицию.

В паспорте была справка об освобождении из тюрьмы, но статья какая-то не частая.

Позвонили в городское отделение, там отвечали, что это, согласно статьи, ужасный преступник, найти его немедленно, где он окопался, он диссидент, его сослали в Сибирь, а он там написал "Записки из Сибири" и опубликовал в Би-Би-Си, его ни один лагерь потом не хотел держать, чтоб он про них не написал чего-нибудь не того.

Озабоченный участковый держит в руках паспорт этого диссидента, думает, где же его искать, а этот диссидент Шелест сам приходит за паспортом и выясняется, что он у меня работает кочегаром.

Что тут было.

И письмо в управление из милиции, и мой ответ в управление и милицию, что я его принял кочегаром не для ведения антисоветской пропаганты и агитации, а с целью отопления санатория и согревания детей, на должность кочегара, работу сезонную, с которой он будет обязательно уволен по окончании отопительного сезона.

Уволился он сам, немного не доработав до конца сезона, пожалел меня, а перед его увольнением я не смог сдержать любопытства и спросил его, за что его посадили.

Он рассказал.

"Мы в Киеве сделали кружок, где стали изучать работы Маркса, Энгельса и Ленина, сравнивали, что в них написано, как должно быть и как на самом деле делается.
За эти доклады, что мы делали на кружке нас судили, дали от 3 до 7 лет, и сразу же нам предложили - мы вас отпускаем, но только вы пообещайте, что больше ничего такого изучать не будете. Наш руководитель тут же согласился и многие согласились, а я отказался каяться, меня и сослали в Сибирь."

Мы дружелюбно расстались с диссидентом кочегаром-писателем Шелестом и я не знаю, какая его дальнейшая судьба.

Но мое убеждение, что первоисточники обладают особой силой, только укрепилось после встречи с ним.