Чтиво

Пролог: Я было уже хотел прекратить рассказки по очернению советской десйтвительности, под общим заголовком "Сакрализация обыденного". Там, как известно пытливому читателю, речь шла о всяких странных нехватках того времени, которые рождали ненормально повышенное внимание к предмету нехватки, придавая обычному предмету потребления преувеличенное и несвойственное ему изначально значение. О нехватке книжек для чтения я не собирался писать, поскольку тема была широко и исчерпывающе освещена М.Веллером. Верней, собирался писать, но передумал, по вышеуказанной причине. И по нескольким еще причинам, которые частично станут ясны далее. Но благодаря настояниям Елены "Кисочки-Ю" Троянской и собственной неудовлетворенности незавершенностью цикла, все-таки берусь за предлагаемую глазу пытливого читателя песнь пахаря о буревестнике.

Эпиграф: Всему хорошему, что есть во мне, я обязан книгам. М.Горький

Горький знал, о чем говорил. Маститый писатель в СССР был обеспеченным и даже преуспевающим человеком. Тиражи были огромны, раскупалось все, ну почти все, что издавалось. К примеру, книжечка рассказов В.Аксенова "На полпути к луне", тогда молодого, чуть ли не начинающего, изданная в 1966 году в Москве и купленная мной в букинистическом магазине на Тахане Мерказит в Тель-Авиве, была издана в количестве 100 000 (сто! тыщ!) экзмпляров и это не был предел. Труды классиков марксизма-ленинизма издавались миллионными тиражами, правда, справедливости ради сказать, продавались куда хуже. Но речь пойдет не о тиражах, не об издательской и гонорарной политике. Собственно, не о литературе даже пойдет речь

Чтение, было одним из широкодоступных, непротивозаконных и требующих небольших материальных вложений развлечений. Дешевле, доступней и непротивозаконней были пожалуй только домино и бег трусцой. Кроме того, оно развивало, расширяло горизонт и пополняло информацию об окружающем мире, за рубежами Великой Родины.

Книжек, издаваемых даже такими пугающими по нынешним временам тиражами, не хватало, но давайте взглянем вместе, чего именно не хватало?
Русская и иностранная классика, детская классическая литература, творения писателей целиком и полностью преданных режиму не были такой уж редкостью. Даже просто хорошие писатели, явно не стоящие в оппозиции, вот Аксенов к примеру, тогда еще не опубликовал свою неоднозначную "Затоваренную бочкотару". Редкостью и показателем крутости было чтиво, жвачка для мозга. Да-да-да, та самая литературная попса и халтура, о засилии коей в издательских планах много с горечью говорят сегодня. Детективы, фантастика, женские романы, приключения, вот что было ценно в общественных и личных библиотеках.

Дюма и Сименнон, Буссенар и Агата Кристи, cерию "Зарубежный детектив", сборники советской и зарубежной фантастики - вот что рвали друг у друга из рук, на одно прочтение, на ночь, за это платили сумасшедшие деньги завсегдатаи книжных толкучек. На это была очередь в библиотеках и не всякому выдавалось в читальных залах. Попробуйте представить себе, что книжки Донцовой доступны только в читальном зале? Или к примеру бессмертная серия романов о Бешеном (чтоб я так помнил, кто ее автор)? Нет, не представляете?
Тем не менее, дело с чтивом обстояло именно так. Мы жаждали низкопробного чтива, его у нас не было, когда оно случалось мы бывали счастливы от доступности малодоступного.

Отдельную, свежую ноту в эту вакханалию вносили писатели из социалистических стран. Это была заграница, но в идеологическом смысле как бы почти мы. Как же, мы. Это была заграница и мы увлеченно следили за приключениями разведчика Боева, автор коего Боева, болгарин Богумил Райнов, отличный писатель на мой взгляд, наверное никогда больше в своей жизни не был так издаваем и так богат в советских, правда, рублях. Его соотечественники Гуляшки и Вежинов, поляк Збых, венгры Беркеши и Тотис пленяли наше воображение. В затрепанных и совершенно почти недоступных к владению сериях "Библиотека зарубежного детектива" и "Библиотека зарубежной фантастики" водились Накадзонэ, Жапризо, Ле Карре, Марш, Айриш, Валё, Артур Кларк, Диш, Келлерман, Хайнлайн, Брэдбери. И сейчас-то это Имена, а тогда это были имена небожителей. Кстати, автор романов о Бешеном - Доценко такой, не поленился посмотреть.

Вообще иностранные имена писателей имели некоторую, большую, чем сейчас привлекательность. В предыдущих рассказках подробно описано, почему. Это был взгляд не во двор, а в широкий мир, в тот мир, где товару не придается излишнего значения. Джинсы это просто штаны, колбаса просто еда, заграница - просто место, где живут другие люди.

Так что совершенно я согласен с Веллером, сказавшим по поводу книжек, что читать хорошо, но жить все-таки лучше. Да, мы были самый читающий народ в мире, но не от хорошей жизни мы так тянулись к знаниям. Чего б там не говорили энтузиасты реставрации конца света в одной, отдельно взятой стране. Одна из оборотных сторон свободы, что люди меньше читают. Наверное желательно, чтоб больше. Xоть раз бы мне кто внятно объяснил, на кой это надо. Все-таки человек нигдe не бывший и ничего не видевший, но обо всем читавший или смотревший, несколько проигрывает в чем-то важном человеку, видевшему меньше, но живьем.

Плыть на пароходе из Колумбии в Аргентину по мне круче, чем читать об этом. Спасибо Базену за Париж, но я сам хочу посмотреть, чего там за такие каштаны. Пусть даже моя духовность от этого пострадает. Я безумно люблю Фолкнера, но настоящий, живой американский Юг все ж мне кажется несколько другой. Кстати, любовь к чтению нам не очень повредилa. Оказавшись вдалеке от родных карацуп, мы пожалуй, оказались самыми информированными ребятами, хотя наша информированность и носила несколько отвлеченный характер. И, пожалуй, вызывала усмешку у аборигенов. Ну и хрен ли, что тебе известна высота Эйфелевой башни и ширина Елисейских полей, а в этом доме останавливался Эрeнбург? А я зато знаю, где лучший кофе по эту сторону Сены и вряд ли он в самом деле там, где ты читал у Кортасара с Хемингуём. Не говоря уж, что круассаны в этом, ведомом тебе из "Фиесты" кафе, безумно дороги и так себе на вкус.

В Иерусалим я собирался несколько лет, года три что ли, с момента приезда. Я о нем много читал, думал, что мне многое известно. Это действительно отчасти так и было, я многое узнавал и радовался узнаванию. Все это меркнет, ребята, рядом с ощущением, которое я испытал, сидя на скамейке под аркой у входа в Еврейский квартал Старого Города и глядя на группы людей с пейсами, проходящих мимо меня к Стене Плача, коей я тоже видел массу фотографий и описаний читал. Был майский день, около десяти утра и горячий ветерок шевелил упрямую травинку в трещине отполированного временем и подошвами моего народа камня мостовой. И временами доносил разговор о чем-то на идиш, из открытого на узкую улицу окна с голубой зaнавеской. Нешто о таком где прочтешь? Разве это опишешь?