Случай на Красной Площади

Папа, как то после концерта, потащил меня на Красную Площадь, показывать дедушку Ленина. Стояла душная московская жара, длинная советская очередь в Мавзолей, в ней грустный нос моего папы и я, десятилетний пацан в коротких штанишках. На моей шее болтался игрушечный фотоаппарат, собранный мною из конструктора. Прячась в собственной тени, москвичи и гости столицы истекали обильным потом. Народ бесконечно долго любовался засушенным вождём и наслаждался прохладой конденционированой могилы. Наконец то подошла наша очередь соприкоснуться с историей, адреналин будоражил мой мозг, я был возбуждён до придела- вот вот увижу Ильича Ленина! Внезапно, нежданно-негаданно, когда до вождя трудового народа и спасительной прохлады оставалось рукой подать, путь нам преградил огромный, красномордый милиционер:
- С фотоаппаратом не положено – грянул гром с неба, будто сам Исаак Бланк, прокричал из ада!
- Ппозвольте, - заикаясь, произносит мой папа, встаёт на цыпочки и пытается тихо сказать блюстителю, - это не ффотоаппарат, это так- иггрушка, там и пплёнки то нет....
- Как ваша фамилия? - сверкнули молнии в глазах доблестного постового, вздрогнуло красное знамя на посту номер один, несколько тучек пытавшихся собраться в кучу, над святым каждому советскому человеку местом, в момент растаяли. Мой папа, как то весь сжался, снял с меня фотоаппарат и протянул его красной морде. Я не просто потерял дар речи, меня сковала судорога. Папа тем временем, шептал мне на ухо, мол мы когда выйдем обратно, дяденька милиционер, нам обязательно вернёт фотоаппарат:
- … И конечно же он у тебя настоящий… Просто, ну как бы тебе объяснить сынок...
Я не слышал слов, только папин голос, но зато хорошо видел, как милиционер, плотоядно рассматривал трёхрублёвую игрушку, предел моих детских мечтаний.
Конечно любоваться мощами "бессмертного" вождя я уже не мог в полную пионерскую силу. Мои мысли были там, в необъятных карманах серого с погонами кителя. Еле дождавшись, когда хлопкоробы в тюбетейках и передовые доярки в резиновых сапогах перед нами, перестали охать и ахать- "какого человека не уберегли (!?)", мы с папой спортивным шагом направились к выходу, но.... на месте нашего, дежурил уже другой милиционер, а наш оказывается пошёл обедать и очень скоро вернётся. Ни о каком фотоаппарате, он- новый милиционер не слышал, нет конечно:
- Вы буквально пол часика подождите вот здесь, на солнышке, он перекусит и назад, на пост, а как же... - милиционер важно поправил портупею. Мой папа глубоко вздохнул, поёжился, как от холода, взял меня за руку и повёл в ЦУМ, это на другом конце площади. За всю дорогу мы не обмолвились ни словом. Я плакал, из моих глаз на многострадальную площадь, капали огромные, солёные слёзы. Одна из них застыла между ресницами. В ней как в зеркале я увидел красномордого, жующего сало с чесноком, в жирных пальцах он вертел мой фотоаппарат.
Чудес не бывает- это знают все взрослые, даже советские милиционеры. В игрушечном отделе были только кислые лица скучающих продавщиц, серпасто-молоткастые флажки на палочках, оловянные солдатики-освободители, деревянные лошадки с голодными мордами и красный транспарант: "Всё лучшее- детям!" Фотоаппаратов-конструкторов в ЦУМе конечно же не было. Не было на посту и нашего милиционера с красной мордой, когда мы через час вернулись назад…
Недавно я был в Москве по делам. Город сильно изменился. Кумачовые транспаранты сменила неоновая реклама. Теперь вместо КПСС прославляли американские автомобили. Я попросил таксиста остановиться у Красной Площади. Не далеко от Мавзолея, над толпой людей, возвышался полный человек в генеральском мундире. Я сразу узнал того самого милиционера, только теперь кроме красной морды, у него были так же красные лампасы. Усиленный десятком динамиков голос милиционера-генерала, обещал людям, если они за него проголосуют, сохранить тело гения мирового пролетариата, хотя бы ради потомков! Я тут же позвонил папе в Нью Йорк и рассказал об увиденном. Он как то замолчал не на долго и спросил: "Сынок, ккогда у тебя билеты ддомой?"