Шестидневная война,

Яков Анатольевич с внуком Владимиром 1967 год.
 
Самуил Минькин

Отрывок от повести "внзвращение"

ЯКОВ АНАТОЛЬЕВИЧ.

     1967 год, мне 35 лет, успешно оканчиваю четвёртый курс института, продвинулся на работе, начальник конструкторского бюро, член партии выступаю на партийных собраниях, стараюсь быть активным коммунистом. Живу в отдельной пристройке из двух комнат, которую сам пристроил к дому моего тестя Якова Анатольевича. В доме установил водяное отопление, зимой было тепло, не сравнить с тем периодом, когда была русская печка и голанка, когда зимой температура к утру опускалась до плюс десяти градусов. Установил ванну и котёл, имеется возможность помыться дома. На кухне газ, хотя баллонный, но не сравнить, ни с керогазом, и русской печкой, в которой, моя тёща Соня, всю жизнь готовила пищу. До меня Яков Анатольевич боялся купить керогаз, чтобы Соня не сожгла дом.

     Мои дети присмотрены и накормлены, всю заботу о них взяли на себя тёща Соня и Яков Анатольевич, я свободно могу учиться, не обременён заботами семьи. Мила устроена, работает инженером на автомобильном заводе. Меня можно считать преуспевающим, по сравнению с другими, у которых имеется коммунальная комната или живут в общежитиях, или съемных времянках. Ещё не окончив институт, я уже начальник конструкторского бюро.

     Постепенно взгляды и мнения Якова Анатольевича и его влияние стали передаваться мне. Он на много старше мудрее меня, имеет богатый жизненный опыт, работал на разных работах. В молодости занимался торговлей, умел делать деньги, но был предельно осторожным. Советская власть научила его быть осторожным, подмяла всё под себя, установила - такие законы, что человек имел право работать и получать только те блага и заработок, который она ему разрешала.  Самое прибыльное дело, - считает Яков Анатольевич,- это торговля. Но на людей занимавшихся частной торговлей государство наклеила ярлык «спекулянты», сделав эту категорию людей противозаконный, полностью прикрыла частную торговлю, всякую конкуренцию и предпринимательство. В противном случае товары - отбиралось, всё конфисковались, а человека отправляли в лагеря. Государство стало монополистом, самым крупным «спекулянтом», и позволяла себе завышать цены в десятки раз против себестоимости. Ни один порядочный частник, никогда не мог себе позволить такой спекуляции ( из мнения Якова Анатольевича).

     Яков Анатольевич не только умел делать деньги, но и видел и понимал, что страной управляют мракобесы, у которых нет ничего святого. Чтобы сохранить свой небольшой капитал, он секретно скупал золотые монеты царской чеканки, зная и понимая, что золото есть золото и его можно всегда перевести в деньги. Чтобы не схватили «за незаконно заработанные деньги», золото можно было надёжно запрятать, и жить так, чтобы никто ничего не подразумевал. Он не верил в стабильность советских денег, понимал, что держать дома и в сберкассе большие суммы денег - опасно.

    Яков Анатольевич не любил Советскую власть, называл их бандитами, которые угнетают и не дают жить народу. Созданное государств под знамёнами свобода, братство, равенство, оказалось пустой декларацией. На его глазах творился террор и беззаконие, ни в чём не повинных, людей арестовывали, отправляли на каторгу, или расстреливали, Исчезли качественные товары и продукты, в стране была нищету и голод. А руководители государства панствовали, устроив для себя комфортную жизнь.

   Когда я стал жить в их доме, когда наступили после сталинские времена, ситуация в стране изменилась, Яков Анатольевич продолжал быть предельно осторожным. Он боялся купить телевизор, холодильник, и вообще что-либо дорогое, чтобы люди не подумали, что у него есть деньги. Хотя еще первый день, когда с Рабиновичем шли знакомиться с Милой, будущей моей женой, Рабинович сказал мне по дороге:

- Серпик – человек богатый.

      Яков Анатольевич родился и вырос в многодетной бедной еврейской семье. Учился в хедере (четырех классное еврейское образование), ещё ребёнком пошёл работать в бакалейную лавку. Остальное образование научила жизнь. Он читал газеты, особенно ту часть, которая была связана с политикой, имел своё мнение, и критиковал и не верил тому, что там написано. Он имел отличную голову, и когда был кладовщиком, где было товаров на миллионы рублей, всё держал в голове, не делал никаких записей, и у него всегда сходилась всё копейка в копейку.

     Он был по гороскопу рак, и самое дорогое у него в жизни была его семья, жена и дети. Домашний бюджет был в его руках, он обеспечивал жизнь своей семьи, и беспрекословно выполнял все их прихоти. Когда в пред пенсионном возрасте, и когда вышел на пенсию, получая мизерную зарплату, и пенсию, под большим секретом сбывал золотые монеты, надёжному человеку, жившему где-то в городе. За эти годы, он спустил почти все свои запасы, говоря:

- То, что я сумел заработать и накопить, я же и должен истратить.

     Яков Анатольевич по рождению был вторым, но к его мнению прислушивались все братья, и сестра. В своё время он всем помогал, кому нужна была его помощь. Когда приходили родственники в гости, он с Соней, с радостью их принимали, устраивали обеды. Он обладал житейской мудростью и дальновидностью. В семье его мнение было решающим, он никогда никого не ругал, но все, всё делали так, как он говорил.

      Он не был верующим, критиковал верующих, и ортодоксов, существовавших до революции, говорил, что самые способные и талантливые молодые люди, сидели целыми днями над изучением торы и талмуда, и практически от них никому не было никакой пользы. Ели бы их способности направить на изучение полезных наук, сколько было бы талантливых врачей, инженеров, педагогов, которые могли бы принести людям реальную пользу.

    Он не придерживался еврейских традиций, отмечал в основном только советские праздники, и первый день еврейской пасхи, если мог достать мацу. Любил свинину, сдобу, дорогие конфеты. Яков Анатольевич рассказывал случай, который произошёл с ним после революции на железнодорожной станции Унеча.

      Он поздно вечером прибыл поездом на станцию, он тогда занимался торговлей, дела у него шли хорошо, ездил за товаром. До Суража, его родного города было километров сорок. Подвод добраться, домой не было. Он был вынужден ночевать на вокзале. Привокзальный ресторан работал, он решил пойти покушать. В предоставленном ему меню была одна свинина. Он как благоверный еврей свинину раньше никогда не ел и не пробовал, но деваться было некуда, он хотел кушать. Он заказал жаркое из свинины. Съев одно жаркое, ему оно понравилось, и он заказал другое. В ресторане он сидел один, никого абсолютно не было, но когда на следующий день он приехал в свой город Сураж, то евреи в городе возмущённо друг другу рассказывали, что Серпик в Унече на вокзале в ресторане съел двух свиней. После этого случая он стал любить свинину.

     Несмотря на все его в то время современные взгляды, которые якобы не свойственны были традиционному еврейству, он был патриот своего народа. Выросший в еврейском местечке, ему дороги были язык идиш, еврейские песни, еврейский театр. Если приезжали еврейские артисты, он шёл на концерты не только как любитель национального искусства, а из солидарности. Никогда не отказывался помочь нуждающемуся еврею и говорил, что это дело святое.

      Однажды к нам в дом пришли два представителя из миньяна (молельный дом), просить оказать помощь еврейской семье, у которых сгорел дом. Яков Анатольевич у них спросил:

- Ну, как люди помогают? Какие суммы дают?

- Помогают, азохун вей - идиш (хорошего мало), кто даёт пять рублей, кто десять, - ответили представители.

Тогда Яков Анатольевич достал из кошелька двадцать пять рублей и отдал. (Эта сумма в то время составляло треть его пенсии).

   Война заставила Якова Анатольевича переосмыслить взаимоотношения между нациями. Если до войны, когда смешанные браки у него не вызывали никакого осуждения, то после войны он не мог допустить даже мысли, чтобы его дети вступили в смешанный брак. Самое главное, что в семье, это отлично понимали, что смешенный брак в Росси, это другой образ жизни, часто не высокий, в России уровень долгой совместной жизни - полная ассимиляция.

    Мнения Якова Анатольевича, по поводу еврейства как-то перекликались с мнением моей мамы. Они говорили, что еврейское население, в основном честное, порядочное, высоконравственное, но имеется много жуликов и проходимцев. Еврейская ментальность, возможно это генетика; высокая работоспособность, стремление к учёбе, науке, изобретательству, предпринимательству. Способность искать и находить направления, делать деньги, талант в области культуры, искусства, крепкие семьи. В связи с исторической особенностью, и влияния религии, широко распространено: добро, благотворительность, помощь своим соотечественникам, забота о родителях. Но имеются талантливые идиоты и проходимцы, у которых: «Ели ему выгода на копейку, а тебе не выгодно на рубль, то он заберут свою копейку, ты ломай себе голову, как хочешь». Но среди евреев очень редко бывают бандиты и убийцы.

   Яков Анатольевич рассказывал, что у него на родине была семья, занимавшаяся нищенством и жульничеством. Отец и два сына ездили по городам и местечкам, отыскивали богатых евреев, шли к ним в дом просить милостыню. Когда их начинали выгонять, то сыновья начинали умело разыгрывать из себя дебилов и парализованных, дергаться, ложиться и закатывать приступы. Отец начинал просить хозяина, в связи с тяжёлым его положением, оставить пожить сыновей неделю другую у господина. Хозяин прикинув, что в его доме будут жить эти придурки, а согласно торе каждый благочестивый еврей обязан помочь соотечественнику То готов был лучше заплатить этим нищим, лишь бы не содержать, и выпроводить их из дома

   Яков Анатольевич никак не мог взять в голову, как это могло случиться, что в кайзеровской германии, где евреи уже не считали себя евреями, в руках которых был крупный капитал, имена и фамилии которых были немецкими, где многие евреи практически отреклись и от своего еврейства и ассимилировались. Пришёл к власти мракобес, и началось тотальное уничтожение народа до третьего колена. За что? За то, что родился евреями. И не только своих немецких евреев, а всей оккупированной Европы, где плотность еврейского населения бала чрезвычайно высокой.

    На немецком ламповом радиоприёмнике имевший нестандартные 19-ти метровые волны, Яков Анатольевич постоянно имел возможность слушать зарубежье, так как этот диапазон волн меньше глушился. Следил за событиями в мире, особенно за государство Израиль и переживал за него.  Я тоже приобщился к нему, и мы вместе слушали. Зарубежные радиостанции; Бибиси, Радио свобода Голос Израиля, которые давали более-менее правдивую информацию, часто можно было сделать выводы, что советские СМИ переворачивают информацию с ног на голову. Особенно в вопросах сионизма, где Советский Союз занимал про арабскую, злобную позицию против Израиля, занимался подстрекательством, вооружал арабские страны.

   Яков Анатольевич утверждал, что в России никогда не изменится ситуация, не исчезнет бытовой и государственный и антисемитизм, и заявлял, что если бы была возможность, и он был бы моложе, не задумываясь, уехал бы из страны. Он вспоминал, что до революции многие его знакомые и родственники уехали в Америку, и доходили слухи, что многие там стали преуспевающими людьми. И, что когда будучи молодым человеком, имел возможность то же уехать. За Израиль у Якова Анатольевича была особая боль, и гордость. Что образовалась и есть такая страна, и успешно живёт, что открытая для всех евреев, всего мира, радовался ее успехам. Переживал за теракты и неудачи. Этот интерес и настроения были близки и мне, и я вместе с ним стал интересоваться и жить этими же проблемами.

    Я вспомнил, как летом 1956 года, когда я служил в армии, к нам в радиолокационную роту, на военный аэродром в Толмачёво, - Новосибирск, прибыл подполковник из полит. управления. Весь личный состав собрали около командного пункта, на лекцию о международном положении, оставив на дежурстве по одному человеку.

   Мы разлеглись на траве, из командного пункта вынесли стол, накрыли красной скатертью, по одну сторону от подполковника сел командир роты, по другую замполит и комсорг Феоктистов. Подполковник подробно стал излагать о международном положении, об агрессивной политике капиталистических стран, о борьбе за мир Советского Союза и стран социализма.

    Он, заострил внимание, об израильско-арабском конфликте, об агрессивной войне Израиля на Суэцком канале. О справедливой войне египетского народа с франко-израильским агрессором, о всемирной поддержке и помощи всего прогрессивного человечества, и социалистического лагеря народу Египта.

     Подполковник отметил, что наша воинская часть постоянно занимает передовые места в боевой и политической подготовке, имеется ряд классных специалистов, и командование округа просила выявить - не найдутся ли добровольцы, имеющие отличные знания и опыт, отличную дисциплину отправиться работать операторами радиолокационных станций, помогать братскому египетскому народу. Желающим будут предоставлены льготные условия. Затем выступили с патриотическими речами замполит и сержант комсорг Феоктистов.

    Я был комсомолец, всегда старался говорить правду, добросовестно старался выполнять свои обязанности. Был комсомолец, считал себя передовой молодёжью, и ответственным за судьбы людей и страны, искренне верил всему тому, что излагал подполковник. Кроме того, осточертела солдатская служба, хотелось каких - то перемен. Вместе с ёщё несколькими добровольцами я записался отправиться служить в район боевых действий на стороне Египта. Я полагал, что Феоктистов пропагандировавший откликнуться, запишется в добровольцы первым, после своих пламенных речей, как патриот, как комсорг, как кандидат в члены партии, но как потом выяснилось, он только агитировал других. Но нас добровольцев никуда не отправили. Только в доме Якова Анатольевича, я начал понимать, как нас оболванивала советская пропаганда.

      Однако, если в отношении политики я полностью поддерживал, Якова Анатольевича, то в бытовых вопросах мы часто спорили. Я был сторонник спартанского воспитания, что дети не игрушки, и в конечном итоге должны получить образование, быть самостоятельными людьми, уметь пробиваться в жизни, ни на кого не надеясь, только на самого себя. На что он мне отвечал, что я дурак, и ничего в жизни не понимаю.

    О его бюджетном состоянии я ничего не знал, но видел, что у него мизерная пенсия, и не понимал, как он выкручивается, обеспечивая семью всем необходимым. Соня (жена) была на шестнадцать лет моложе его. Она постоянно ныла, что ей тяжело содержать дом, готовить, стирать, убирать на всех, топить котёл (водяное отопление) и пр. Я предложил, чтобы Соня пошла работать. Она никогда в жизни не работала. Как раз в это время в швейной мастерской напротив нашего дома, требовалась уборщица. Тогда бы среди людей она чувствовало бы себя человеком, была бы здоровее, и финансово пополнила бы домашний бюджет. А часть домашней работы взяли бы на себя молодые здоровые дочки.

    Яков Анатольевич разозлился на меня, стал багровый, как бурак, и заявил, что это не мое дело, что я дурак, ничего не понимаю, чтобы не встревал больше в его дела, что обойдётся он и без моих советов. Соня продолжала пахать на всех, а дети воспитывались барчуками. Яков Анатольевич Говорил:

- Придет время, вырастут, все станет на свое место.

ВОЙНА.

    Ситуация на ближнем востоке становилась катастрофической. Египетский президент Насер ввёл на Синайский полуостров сто тысячную армию. Был закрыт пролив Шарм-аш-Шейх, выход для израильских судов в Индийский океан. Египет, Сирия и Иордания заключили военный договор. Арабская пропаганда, передаваемая советскими и зарубежными СМИ, грозилась, что настало время уничтожить еврейское государство, искусственно созданное на оккупированных арабских территориях, и его необходимо сбросить в море. Советская пресса пестрела крупными заголовками о израильских захватчиках, угнетающих арабский народ.

   Утром и вечером я с Яковом Анатольевичем не отходили от радиоприёмника. Яков Анатольевич здорово переживал за Израиль, и очень боялся, что если начнётся война, то молодое государство, которому в то время ещё не было двадцати лет, с населением в три миллиона человек, против арабов в сто миллионов с советскими консультантами, и советским оружием, будет стёрто с лица земли. Он говорил, что только Америка может помочь, где шесть миллионов евреев, среди которых есть миллионеры, у которых сосредоточен крупный капитал. Слушать приёмник было не безопасно. И если кто заходил в дом, приемник ту же выключали.

   Эти волнения Якова Анатольевича передались и мне, я представлял, что если теперь будет уничтожено государство Израиль в дополнение к европейской трагедии, то мой народ будет окончательно морально подавлен и больше не будет никакой надежды, иметь своё государство, быть самостоятельным народом. Тогда евреи, на мой взгляд,  должны отречься от своей национальности, религии, чтобы в мире не было больше трагедий, гонений, горя, страданий. По той критической обстановке на Ближнем Востоке, и по российской информации СМИ переживал и боялся, что начнётся война.

   Однажды утром встал, чтобы идти на работу. Я услышал шипение радиоприёмника, доносившегося из зала. Яков Анатольевич стоял в одних трусах в растерянном виде около пианино, на котором стоял радиоприемник, и тихо сказал:

- Началась война, - он сел расстроенный на диван, и чуть не плача тихо говорил, - ну, что это
такое? Ну, почему бесконечные гонения, и угроза уничтожения? Ну, почему все против нас? И поему теперь арабы, и так нет конца и края? Почему? Почему?
Я понял, что случилось самое страшное, чего мы оба боялись.

   Теперь утром и вечером мы не отходили от радиоприёмника. Иногда, просыпаясь ночью, я слышал шипение. Яков Анатольевич лазил по волнам, так как ночью меньше глушили зарубежные радиостанции, чтобы поймать ещё какую ни будь весточку. Я никак не мог понять как это, в Америке и др. странах, тысячи добровольцев среди евреев, желали ехать участвовать в боевых действиях, помочь Израилю. А Израиль, который находился на грани уничтожения, отказывается от их помощи, и запретил въезд в страну.

   Я ужасно переживал за Израиль. Я считал, что такие три арабские государства с населением около 100 миллионов, вооружённые новейшим современным советским оружием, напали на наше неокрепшее маленькое государство, 3 миллиона человек. Они сотрут Израиль с лица земли. Теперь в противоположность, когда в армии в 1956 году хотел идти добровольцем воевать за Египет, то теперь осознав истинное положения на политическом горизонте, готов был идти воевать за Израиль.

     Мы несколько евреев Перс, Соколовский, Комаров, собирались тайком в эти дни в кабинете Бекермана, начальника центральной заводской лаборатории, обсуждали, переживали за Израиль. Из-за противоречивых сообщений, наших и зарубежных СМИ разобраться было сложно, что там происходит. Я в кабинете у Бекермана, высказал мысль, что готов  отправиться на Ближний Восток на помощь Израилю. Но все сидели и молчали. Мне было обидно, что всем этим людям безразлично, что может быть уничтожено молодое еврейское государство. Что всех интересуют только свои шкурные дела. Мне ещё было обидно за несправедливость, за то, что нет места моему народу на шарике, за то, что нас унижают, оскорбляют, не дают жить. Если мы все будем дрожать за свою шкуру, кто же тогда будет защищать страну.

     Тогда Соколовский, бывший главный металлург завода спросил:

– Интересно Минькин, а как ты представляешь попасть в Израиль? Стоит тебе только пикнуть, как ты вместо Израиля попадёшь на Колыму.

    Из вопроса Миши, я понял, что не всем безразлична судьба Израиля, что мои соотечественники тоже переживают и думают, возможно, также как я, но более глобально.     Я также знал, что когда наступает беда, то народ наш становится – единым народом.

      Через шесть дней война кончилась, вернее Советское правительство обратилось к Америке, чтобы израильтяне прекратили наступательные, боевые действия. Сто тысячная египетская армия оказалась в окружении на Синае. Израильские танки двигались к Каиру. На севере израильтяне заняли Голанские высоты и остановились в пятидесяти километрах от Дамаска. Иорданская армия была выброшена за реку Иордан. Такого разгрома, и такой победы никто не ожидал. Я со своим тестем Яковом Анатольевичем - ликовали.

   Уже военные действия были прекращены, а советские СМИ несколько дней молчали, или продолжали, сообщать о боевых действиях невнятно, что. Но, самое интересное, на следующий день после победы, израильтян, на лекции профессор Афанасьев, который рассказывал нам о плавке цветных металлов. Что это производство применялось в древности в Египте и на Ближнем востоке, и упомянул:

- Там где сейчас идут ожесточённые бои.

     Я с места заявил:

- Ещё вчера война кончилась, израильтяне разгромили Египет, Сирию, Иорданию.
Вся группа перестала слушать лекцию, и стали смотреть на меня. Афанасьев скептически посмотрел на меня и сказал:

- Неуместная глупая шутка.

- Ничего и не шутка, израильтянам понадобилось всего шесть дней, чтобы разгромить все три государства: Египет, Сирию и Иорданию.
Лекция прервалась, я стал рассказывать, как израильтяне впервые часы войны прямо на аэродромах уничтожили всю авиацию арабских стран, имели полное превосходство в воздухе. Афанасьев не верил, и сказал:

- Не может быть. Это всё пропаганда.

И уже неуверенно добавил:

- Нужно проверить. Наши информационные агентства ничего такого не передавали.

Шестидневная война меня преобразила, я почувствовал себя гордым, что я еврей. Что моя национальность не хуже других. Что я принадлежу к воинственным и смелым людям, к тому же умеющим разумно воевать. До сих пор мне твердили, что евреи трусы, во время войны прятались в Ташкенте, воевать могут только с кривым ружьём из-за угла, и прочими оскорбительными выражениями.

Меня так и подмывало рассказывать про шестидневную войну. Многим неприятно было это слушать, и слышать и отходили в сторону. Однажды на перекуре на лестничной клетке зашёл разговор о шестидневной войне. Вася, стоявший рядом и куривший, сказал мне:

- Что, ты Минькин, здесь расхвастался, знаем мы какие вы вояки, это американцы там воевали. А арабы, что за воины, время подошло к молитве, они бросают всё своё оружие, падают на колени и молиться, и бери их голыми руками.

   Эта версия существовала в официальной печати, чтобы оправдаться, как в этой войне, Советский Союз опростоволосился, со своим оружием и консультантами. Израиль одержал блестящую победу. Было захвачено большое количество советского вооружения. Эти антисемитские слова Васи, здорово задели моё самолюбие. Мне теперь не хотелось, как раньше публично сдерживать себя, хотелось достойно ответить, я сказал:

- Зато русские хорошие воины? Только водку жрать. Если бы не ударили сильные морозы, то немцы бы во время ВОВ войны заняли бы Москву. Поучитесь воевать у евреев. Громить врага нужно на их собственной территории. И не подпускать близко к своим границам.

Последующие войны Инкиперская война, и даже операция Энтэбио, такого большого потрясающего впечатления на меня не произвели. Хотя и во время Инкиперской войны я с Яковом Анатольевичем также не отходили от радиоприёмника и переживали за Израиль. Но теперь мы уже знали и были уверены, что Израиль победит. Потому, что там имеется сильная, руководимая талантливым командным составом и вооружённая современным оружием израильская армия. И живёт там талантливый, мудрый, трудолюбивый, высоко патриотичный мой народ.

Самуил Минькин Кириат АТА 30 01 2005 года.