Метро

 В вагоне было душно.
 Прислонившись к дверям, поняла, что ужасно устала. Закрыла глаза и увидела Антона. Снова. От возмущения по телу поползли мурашки: сколько можно о нем мечтать? Это глупо и неприлично даже!
 От жалости к себе (паршивое чувство, между прочим) захотелось плакать…
 - Девушка, вы сейчас выходите?- выдохнул в ухо парень, стоявший рядом.
 С трудом проглотив комок, подступивший к горлу, сдавленно ответила, даже не посмотрев на своего «собеседника»:
 - Да…
 Все-таки подняла глаза. Парень улыбался. Тепло так, приветливо. И глаза такие карие, с золотистыми точечками. А ресницы длинные, прям как у Антона…
 Улыбнулась все-таки в ответ. Он хотел, наверное, что-то еще спросить, но двери открылись, и народ вынес меня на станцию.
 Оглянулась, но моего нового знакомого не увидела, и почему-то стало грустно и как-то холодно…

 Приехала домой и расплакалась. Под конец дня в Москве разразилась совершенно жуткая гроза, а затем небо потемнело, и посыпался обычный серый, скучный дождь.
 Я взяла кружку с чаем, устроилась поудобнее на диване, зачем-то включила музыку (так не чувствуешь себя одинокой) и расплакалась.
 Пришла Киса. Посмотрела на меня хитрыми желтыми глазами, мяукнула и стала трогать меня своей пушистой лапкой без коготков. Киса была мягкая, теплая, я уткнулась лицом ей в животик и засмеялась. От нее пахло молоком.
 Я перестала плакать и успокоилась. Решила позвонить Антону. Просто так…
 - Алло?- его голос.
 - Привет.
 - А… Это ты…- его голос сразу приобрел оттенок скуки.- Извини, я сейчас немного занят.
 - А, ну тогда пока?
 - Ага… Пока.
 Частые гудки.
 Но мне отнюдь не стало грустно, а наоборот смешно, словно я поняла что-то для себя, что-то очень важное. Я поняла, как бездарно провела весь год, постоянно выставляя себя дурой.
 - Слушай, ну и сволочь же он!- сквозь смех сказала я Кисе.
 Киса перестала умываться и вопросительно посмотрела на меня. Мне стало так легко и хорошо, я взяла Кису на руки, опять засмеялась и сказала:
 - Твоя хозяйка такая дура!
 Киса мяукнула мне в ответ, словно соглашаясь со мной.

 Утро выдалось серым и скучным. Вставать совсем не хотелось. Кое-как разодрав свои заспанные глаза, пошла на кухню и выпила чашку кофе, оделась и вышла в школу.
 В очередной раз поблагодарила бога за то, что учебный год подходил к концу, и оставалось дотянуть совсем немного.
 У подъезда в грязной луже купались взъерошенные воробьи, все соседи вышли гулять со своими собаками, радуясь первым теплым дням, а Варшавка шумела и пылила.
 В школе как обычно было очень оживленно, так что спать сразу расхотелось. День как-то сразу не задался. Антон прошел мимо и даже не поздоровался. Ну неужели так трудно хотя бы на миг притвориться, что он рад меня видеть, улыбнуться и сказать привет?! С удивлением обнаружила, что такое невнимание со стороны Антона не вызвало у меня обиды, только раздражение. И я улыбнулась.
 - Привет!- Катька как обычно появляется из ниоткуда.- Знаешь, ты так странно выглядишь со своей улыбочкой, что я порой задумываюсь, не сошла ли ты с ума.
 Действительно, я поняла, что стою посередине коридора с глупой улыбкой, и от этого и вовсе рассмеялась.
 Глядя на меня, Катька тоже засмеялась:
 - В честь чего сходим с ума, детка? Начало весны, вроде, уже отпраздновали…
 - А нам разве нужен повод?- Я весело подмигнула. Мне было так легко…
 Катя улыбалась:
 - Ладно, выкладывай, что случилось.
 И я все ей рассказала про встречу с обладателем чудесных карих глаз.
 - Слушай, Ленка, а может это судьба?- Глаза у Катьки загорелись, она прикусила нижнюю губу.- Ну а вдруг он тебя найдет? По всей Москве искать будет и найдет?- Она мечтательно подняла глаза вверх и сладко зажмурилась.- Как романтично будет!
 Я нахмурилась. По своей натуре я жуткий пессимист, а еще я люблю обламывать кайф любимой подружке:
 - Кать, вернись на Землю!- Отрезвила я её мысли. Катя тут же сменила свое блаженственное выражение лица на удивленно-вопросительное и посмотрела на меня так, как будто я с другой планеты.- Он ведь даже имени моего не знает! И потом, такое только в кино бывает…
 Катя сотворила свой фирменный трюк: закатила глаза и тяжело вздохнула:
 - Лен, ну до чего же ты неинтересная!- Надула губки Катя.- Надо же в жизни о чем-то мечтать. О чем-то, кроме Антона.- Я хотела перебить её и возмутиться, но она продолжила.- К тому же вот захочешь чего-нибудь очень-очень сильно, и это обязательно сбудется!- Я фыркнула.- К тому же я уверена, что вы обязательно ещё раз встретитесь.- Заявила Катя с победоносным видом.
 Я вылупила глаза от удивления.
 - Откуда такая уверенность???
 - Ну вот просто знаю и все.- Категорично заявила подруга.- К тому же у меня хорошая интуиция. Ну все, пойдём на каторгу, звонок уже прозвенел.

 Вечером я поймала себя на мысли, что ни разу за день не вспомнила об Антоне. И виной тому был тот кареглазый. Похоже, чтобы избавиться от навязчивых мыслей об Антоне, нужно было просто влюбиться… В карие глаза…

 На другом конце Москвы в обычной квартире, в обычной кухне, на обычном окне сидел обычный парень с необычными карими глазами с золотистыми точечками и, задумчиво куря, перебирал струны старой гитары и всматривался в ночной московский дождь. Что-то не давало ему уснуть, на ум приходила только какая-то грустная тихая мелодия, и он, словно ища кого-то, напряженно вглядывался вдаль, в ночь, в пронзительный свет фонарей. Вдруг он замер. Он как будто задохнулся Москвой, весенним, ещё холодным дождём. И так сидел он до самого утра на подоконнике, задумчиво перебирая струны и вглядываясь в ночную тишину…

 Я на самом деле ненавидела ездить в метро: кто-нибудь так и норовил наступить на мои новые беленькие кроссовки, все пихались и возмущались по поводу и без. Но если раньше я с неохотой опускалась в подземку, то теперь я каждый день с замиранием сердца спешила в метро. Я не знала, как это объяснить, все не могла признаться себе самой, что влюбилась в карие глаза совершенно незнакомого мне парня. Мой пессимизм брал вверх, и я опять ощущала себя полной идиоткой, когда с бешеными глазами высматривала знакомые глаза, а когда видела похожие, то сердце начинало учащенно биться, но, подойдя поближе, я понимала, что обозналась, и от этого становилось невыносимо тоскливо… Из огня да в полымя. Я опять начинала сходить с ума, только раньше объект моего сумасшествия был осязаем, а теперь я не знаю, где искать его.
 Вечерами я подолгу сидела около окна и смотрела на Москву, словно ждала от своего любимого города помощи. Без карих глаз становилось совершенно невыносимо и тоскливо. Говорят, что любовь- великое счастье, но для меня впервые она обернулась отчаянием. Может, я раньше и не любила вовсе? Не знаю, так ли это, но, тем не менее, мне было совершенно наплевать на Антона, при воспоминании о моей глупости наворачивалась только улыбка, и это радовало.
 В пятницу позвонила Катя. Она старалась хоть как-то меня вытащить из этого разбитого состояния.
 - Привет, Лен, как ты?
 - Привет, Кать, спасибо, нормально, только голова немного болит…
 - А, ну это тебе на свежий воздух нужно выйти. Кстати, не хочешь прогуляться?
 - Не, настроения нет…
 - Лен, что с тобой делать? У тебя никогда нет настроения, тебе на все наплевать. Я все понимаю: ты переживаешь, да и вообще… Но нельзя же зарываться в себе, тебе надо хоть немного развеяться.
 - Спасибо тебе большое, Кать, но я себя неважно чувствую, так что сегодня мне лучше побыть дома. Но ты не волнуйся, я обязательно завтра выйду гулять. Обещаю.
 - Ладно, Лен, как хочешь. Если захочешь поболтать, звони, я всегда рада.
 - Ага, спасибо. Только не обижайся.
 - Нет, что ты. Пока. Давай там, не раскисай.
 - Ладно, до завтра.
 Положила трубку. Взяла чашку кофе и опять устроилась около окна. Москва, как обычно, была прекрасна, и я, очарованная городом, до ночи смотрела на освещенные улицы. Я уже не знала, как мне быть с карими глазами, смотрела вниз и думала, думала, думала…

 После еще одной бессонной ночи я чувствовала себя ужасно: так и норовила заснуть в вагоне, чуть не пропустила свою остановку, несмотря на то, что музыка в плеере гремела на всю катушку, и разбудила моего соседа по сиденью, который долго искоса смотрел на меня недовольным взглядом. Ну почему такие симпатичные парни оказываются снобами и ворчунами, прям как старые дедушки?! Выходя из вагона, показала ему язык и, взглянув на его опешившее лицо, рассмеялась: в следующий раз будет любезнее!
 Переход на кольцевую как обычно происходил медленно и напряженно, кто-то очень нехороший наступил мне на ногу, и теперь на моих новых кроссовках красовался черный след от гуталина. На эскалаторе рассматривала наклеенные афишки концертов: обожаю посещать такие мероприятия.
 «Мы с тобой вулкан, потоками лавы…»- гремело в наушниках.
 Вдруг я ни с того ни с сего подняла глаза и… На соседней ленте эскалатора в противоположную сторону ехал он, парень с карими глазами! Сердце тревожно забилось, я хотела крикнуть что-нибудь ему, но горло сжало словно в тиски, а он все отдалялся от меня, напряженно вглядываясь куда-то наверх.
 В панике я побежала было против движения своего эскалатора, но, к счастью, поняла, что это бесполезно. Тогда я пулей слетела вниз и побежала обратно по эскалатору, по которому ехал он. Мне казалось, что я не бежала, а ползла. Преодолев последнее препятствие, лестницу, я, чуть не поскользнувшись, вылетела на станцию, с которой только что переходила. Бешеными глазами я огляделась и увидела его, когда он входил в вагон… Не помня себя от отчаяния, я рванула к поезду, но прямо передо мною двери закрылись. Я, потрясенная, так и осталась стоять с открытым ртом.
 Он поднял глаза, увидел меня, прилипшую к двери, и замер от удивления. Поезд уже тронулся, а он с тем же выражением лица сорвался с места и тоже прислонился к двери. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах отчаяние. Он так и уехал в темный тоннель, прислонившись к двери двумя руками и с очень грустными карими глазами…

 Поезд уже уехал в тоннель, а я все стояла и смотрела в черную пустоту перед платформой, не в силах поверить, что он был так близко, а я, дуреха, его упустила. От отчаяния на глаза навернулись слезы, я на нетвердых ногах дошла до ближайшей лавочки и расплакалась. Со стороны, наверное, казалось, что у меня случилось какое-нибудь несчастье, да это, в общем-то, и было правдой… В этот момент время для меня остановилось, мне казалось, что я никогда больше не увижу любимых грустных карих глаз, что все вокруг перестало иметь смысл.
 Сквозь пелену слез я увидела, что ко мне кто-то подошел и спросил меня, все ли у меня в порядке. Вытерев глаза, мне снова захотелось заплакать, долго и истерично: надо мной с обеспокоенным лицом стоял Антон, собственной персоной!
 - А, это ты…
 Теперь уже я произнесла эту фразу, и мне правда было наплевать на него, я-то думала, что произошло чудо, и моя мечта с карими глазами каким-то способом очутилась рядом… Хм, похоже, я начинаю понимать Антона, почему он так ко мне относился. Еще бы! Если бы он мне каждый день теперь так надоедал!
 На губы невольно навернулась улыбка, злая, нехорошая.
 - Ну да, а ты кого хотела здесь увидеть, Джоша Хартнета?- Антон злился из-за моего небрежного тона. Ничего, пусть помучается, я вот целый год так «огорчалась».
 - Почему бы и нет? Уж он-то, по крайней мере, не начал бы издеваться над убитой горем девушкой, а помог бы подняться хотя бы,- мои губы сложились в кривую усмешку.
 «Съел?»- Со злорадством подумала я.
 - Ну что ж, всегда мечтал быть похожим на Джоша Хартнета. Почему бы не попробовать прямо сейчас чудесным образом преобразиться?
 И он преобразился. Его красивое лицо приняло насмешливое выражение, он встал на одно колено и протянул мне руку.
 Глядя на то, как мой недавний возлюбленный стелется передо мной, я сразу повеселела. Ну хоть раз в жизни от него какая-то польза! Уже с нормальной улыбкой я протянула своему так называемому «принцу» руку, а он, приняв лукавый вид (ну просто сам дьявол, честное слово!) поцеловал её.
 - Ну что ж, дама, руководите мной.
 - Ладно, пойдем домой,- сказала я сквозь смех.

 Вряд ли у меня в жизни когда-нибудь был лучший вечер.
 Был уже конец мая, почти лето, так что темнело поздно. Деревья стояли зеленые, свежие. Было немного душно, хотя изредка дул теплый ветер, отчего на пруду в парке задумчиво колыхалась гладь; высокие тополя и маленькие березки о чем-то тихо перешептывались между собой. Ярко-красное солнце начинало клониться к закату, играя своими лучами по ряби серебряного пруда. Где-то далеко-далеко тоскливо куковала кукушка, а прямо на деревьях расположились какие-то маленькие весёлые птички. Они громко чирикали, опускаясь иногда совсем низко и пролетая прямо перед нашими ногами. Людей почти не было, лишь изредка прогуливались влюбленные парочки или показывались собачники со своими питомцами. Где-то совсем далеко слышался шум машин.
 После душного гула метро это место казалось просто волшебным. Тишина, казалось, была живая, она растекалась в воздухе, умиротворяя природу вокруг. Ну а нам с Антоном было приятно -щекотно от счастья, от смеха и от друг друга.
 - Слушай, а почему ты плакала, когда я тебя в метро увидел?
 « Ну неужели он заинтересовался, почему мне плохо?! Целый год ему было наплевать, почему я плакала!»- Ей богу, я совсем не понимала, что ему нужно от меня. Ведь не мог же он прям сразу вот так вот просто взять и влюбиться в меня! НЕ ВЕРЮ!!!
 - А почему ты спрашиваешь?
 - Как это, почему?!- Он остановился и непонимающе уставился на меня.
 - Ну так разве тебе не все равно?
 - А почему это мне должно быть все равно? Я что, по-твоему, бесчувственный эгоист?
 « А разве не так?»- Я с вызовом посмотрела прямо в его детские обиженные голубые глаза.
 Он несколько секунд просто так стоял и молча смотрел на меня, а потом расплылся в широкой улыбке:
 - Ты что, забыла? Я же сегодня перевоплотился!
 И он с таким ребячеством это произнес, его глаза так светились, что я совсем перестала на него злиться. Мы медленным прогулочным шагом двинулись дальше.
 - Ну ладно, если не хочешь, можешь не говорить, я не обижусь.
 - Да ладно, увидела я старого друга, а он уехал на поезде прямо перед моим носом.
 -Друг или как?- Подозрительно сощурив глаза спросил Антон, беря меня под руку.
 Я, честно говоря, даже не знала, что ему ответить, поэтому сказала первое, что пришло в голову:
 - А я еще пока не знаю, второй раз в жизни видела,- ответила я и улыбнулась.
 - Это как?- Он нахмурился.
 - Антон, долго объяснять. Прости, нервы у меня- ни к чёрту, вот и расплакалась.
 Он замолчал. Минут десять мы просто шли молча, под руки. Шли и прислушивались к живой тишине, разливавшейся вокруг. Постепенно темнело, на закатном небе загорелась одна, но очень яркая звезда, которая весело моргала нам.
 - Лен, смотри, какая звезда красивая.- Он указал мне на неё.
 Я подняла голову вверх и завороженно смотрела на звезду, яркую, живую, красивую, нашу с Антоном звезду.
 - Ты любишь звезды?- Его голос доносился как будто бы издалека, хотя он стоял совсем рядом.
 - Да, в них есть что-то непостижимое. Они такие далекие, кажутся холодными, а на самом деле, чем ближе, тем жарче,- меня почему-то передернуло.
 Антон вздохнул, приобнял меня и стал показывать уже новую, только что появившуюся звезду. Постепенно небо наполнялось темнотой и яркими точками, появлявшимися из ниоткуда. Наверное, мы так очень долго стояли, обнявшись посреди дороги. Я не слышала шума, доносившегося от далёких машин, лая собак, песней под гитару совсем рядом. Я слышала только горячий шепот Антона, следила за его рукой и, тесно прижавшись к нему, с удовольствием дышала его одеколоном. Хороший запах.
 - Ты права, звезды только кажутся холодными. Вот я думал, что ты тоже холодная…
 - А я думала, ты холодный,- я грустно улыбнулась.
 Антон, наверное, меня не слышал:
 - Я люблю звезды. Если я бы мог, я бы их поцеловал. Вон ту, эту, и эту, и ту, которая ярче всех, видишь?- Я кивнула. Он повернулся ко мне.- И вот эту… - Он дотронулся пальцем до моих губ, а потом, крепко прижавшись ко мне, поцеловал.
 Меня почему-то передернуло, а затем я задрожала мелкой дрожью. Антон провел рукой по моим волосам, отчего меня прямо затрясло, и шепнул:
 - Тебе что, холодно?
 - Нет,- так же шепотом ответила я.- С тобой не бывает холодно. Я, наверное, себя неважно чувствую.
 - Да ты вся дрожишь!- он снял куртку и одел ее на меня.- Я не допущу, чтобы ты простудилась,- с улыбкой сказал он.- С кем же я на звезды любоваться буду?
 - Не волнуйся, я тебя одного не оставлю.
 Он посмотрел на меня, чмокнул в губы, обнял, и мы медленно побрели домой.

 Счастливые, как говорится, часов не наблюдают. Домой я пришла ближе к ночи. Мама сначала пыталась кричать, взывать к моей совести, пугать меня домашним арестом, грозилась выкинуть телефон, а потом еще долго ворчала на меня, гремя чем-то на кухне.
 Музыка тихо играла, в комнате царил полумрак- полубардак. Я легла на кровать и, блаженно улыбаясь, прямо в одежде, заснула.
 
 Сначала мне снились звезды. Они улыбались мне, а я купалась в их обжигающих лучах. Я почему-то сильно смахивала на хиппи. Странно, к чему бы это. Солнце улыбается. Раста-солнце: красно-желто-зеленое… Психодел… Я лечу все быстрее и быстрее и, наконец, стремительно куда-то падаю.
 О, я узнаю это место везде, даже во сне. Метро. Только тоже разноцветное, и солнце тоже почему-то здесь, опять улыбается и опять раста. И люди все смахивают на растаманов- в общем, все радостно-трехцветно, живо и ярко.
 Оглядываюсь- на ближайшей лавочке сидит Антон. Он улыбается, встает и идет ко мне, у него в руках огромный букет роз. я иду к нему навстречу, он дарит мне букет, я беру его и с ужасом понимаю, что огромные шипы впились мне в руки. Больно не было, но руки истекали кровью. Антон стоял рядом и смеялся, да и вся раста публика, включая трехцветное солнце, громко смеялась, тыча в меня пальцами.
 В это время в тоннеле послышался гул: к платформе подъезжал поезд. Всё вдруг в одночасье замолкло. Антон медленно подошел ко мне и обнял меня. По моему лицу текли слёзы, руки стали красными от крови. Поезд уже показался из пустоты, похожий на огромную змею с глазами- фарами. Я подняла глаза и изумилась: вместо Антона рядом со мной стоял кареглазый, по его щекам текли крупные хрустальные слезы, он наклонился ко мне, шепнул: «Ты любишь звезды?». А поезд уже тормозил перед платформой, неумолимо приближаясь. Публика молчала, отчего на станции воцарилась какая-то призрачная пустота, натянутая, словно гитарная струна, готовая в любой момент лопнуть.
 Я кивнула, тогда кареглазый с силой оттолкнул меня от себя, кидая прямо под колеса приближающегося поезда. Я хотела закричать, но не смогла.
 Зато эта напряженная тишина вдруг лопнула, все раста- люди зааплодировали, поезд заскрипел колесами, из-под которых прямо мне в глаза посыпались искры.
 Кареглазый стоял и плакал, держа в руках мой букет, а по его рукам текла кровь.

 Я не слышала, как кричала во сне, зато, когда я резко проснулась, словно кто-то тряс меня за плечо, поняла, что комкаю в руках свою мокрую подушку.
 В комнате было нестерпимо душно, я подошла к окну и, открыв его, с удовольствием вдохнула прохладного ночного московского воздуха, разбавленного бензином. Я вся была в холодном поту.
 - Приснится же… - пробормотала я и не узнала своего хриплого голоса. Дыхание было частым и прерывистым.
 Я совсем не собиралась спать, а устроилась на своём любимом «смотровом» окне. Ветер, лёгкий, по-утреннему свежий, трепал мне волосы, задувая в комнату. Я сидела и тупо смотрела вниз, на постепенно пробуждающуюся Варшавку. Спать особо не хотелось, но и соображать я как следует не могла, поэтому просто сидела около часа почти на автомате, рассматривая жизнь, закипающую внизу. Из головы всё не выходил этот дурацкий сон.

 Я заснула рано утром и спала долго и крепко, без снов.
 Проснулась я уже днём, где-то в час. Засыпая, я оставила окно открытым, и в комнате светло, солнечно, зато под потолком носились стайки мух, они уже настойчиво жужжали. Я долго не хотела вставать и окончательно просыпаться, поэтому минут десять просто лежала, приоткрыв один глаз и наблюдая за кружащимися мухами, ни о чем не думая, хотя информация к размышлению, в общем-то имелась. Вспомнила вчерашний вечер и, прислушавшись к себе, решила, что никаких эмоций по этому поводу не испытываю.
 Каждый из нас, наверное, когда-нибудь проходил через такое: когда человека нет рядом, тебе не него наплевать, но, как только видишь его, все возвращается. Я пока еще не знала, получиться ли так и на этот раз, но, тем не менее, мысль о моем равнодушии меня изрядно развеселила, да так, что я аж встала с кровати.
 Потянувшись и с удовольствием подставив лицо потоку солнечного света, я задумалась, чем бы заняться сегодня. Конечно, я могла бы позвонить Антону, и он наверняка бы что-нибудь придумал, но делать этого что-то не хотелось. Мне нестерпимо захотелось проехаться в метро, хотя было совершенно непонятно, для чего, ведь почти каждый день я опускаюсь в подземку, и, по идее, мне должно было бы это надоесть. Метро- как наркотик, заставляет нас, изнеможенных, каждый раз обреченно-покорно спускаться в темные тоннели и на широкие станции, постепенно забирая наши силы, захватывая наши души в паутину из линий системы. Я прекрасно это понимала, но, может быть из-за вчерашнего происшествия с кареглазым, может из-за моего постепенно мутнеющего рассудка, меня тянуло в этот душный подземный плен огромного паука, имя которому-метро.
 За такими философскими размышлениями меня застала мама:
 - Лен, тебя Катя спрашивает. Возьми трубку.
 Я вздрогнула.
 - А, спасибо, мам. Ты это… не обижайся из-за вчера, я правда не хотела.
 Мама широко, солнечно улыбнулась:
 - Ах, ты про это? А я уже и забыла!- Она махнула рукой.- Все нормально. Давай, недолго разговаривай, завтрак остывает.
 Я взяла трубку:
 - Привет, Катька!
 - Привет, детка! Чего такая радостная? И кстати, где ты вчера так поздно шлялась?! Я тебе весь вечер звонила!
 Я пересказала ей вкратце вчерашние события, без подробностей.
 - Офигеть… - Н-да, на том конце провода явно озадачились.- А я же тебе говорила, что ты его обязательно встретишь!- Гордо констатировала Катя.- Слушай, я умираю от любопытства! Давай с тобой сходим куда-нибудь, и ты мне всё-всё расскажешь.
 Посовещавшись, мы решили устроить День Детства. Это значит, что сегодня мы должны были представить себя детьми. Мы проводили с Катей уже много таких «дней»: день мороженого, день кофе, день кино- всего уж и не вспомнить! Я люблю проводить время весело и непринужденно, а если я иногда начинаю вести себя не совсем нормально (мне иногда сносит башню), то Катя меня всегда поддерживает. Я знаю, что она будет веселиться вместе со мной, а не стоять рядом со скептическим выражением лица и просить меня прекратить.


 Мы решили пойти в зоопарк- вот уж истинный мир детства! В метро, как обычно было оживленно и шумно. Я, можно сказать, с удовольствием смотрела по сторонам, слушала быструю речь девчонок, сидящих рядом, следила за сплетениями труб, скользящих по тоннелю, и даже оглушительный грохот уже не резал слух- я его попросту перестала слышать.
 Солнечное утро переросло в довольно жаркий день, и, выйдя из метро, я закашлялась, вдохнув в лёгкие пыльный горячий московский воздух. Перейдя кишащую машинами Грузинскую улицу, мы очутились перед нашим излюбленным местом- зоопарком. За высокой оградой был слышен детский смех, крик каких-то экзотических птиц, громкие восхищенные возгласы, всплески воды- в общем, все напоминало о беззаботном детстве, из которого каждый ребенок мечтает побыстрее вырваться, совершенно не понимая всей прелести своего счастья, ведь детство- особое состояние человеческой души, а не просто какой-то период жизни. Вот я иногда обожаю на часок-другой впасть в детство. Столько раз, во время сложных времен в моей новой, почти взрослой жизни, я мечтала снова стать маленькой, ни о чем ни думать, а просто смеяться, смеяться, смеяться… Вот почему поход в зоопарк для меня- настоящий праздник.
 Войдя наконец-то в особый мир детства, мы очутились как бы в другом месте: из пыльной улицы мы попали в волшебную страну. Солнце било прямо в глаза, искрясь прямо над поверхностью лебединого пруда прямо перед воротами. Мы с Катей зажмурились и подставили теплому свету лица.
 - Как же здесь хорошо,- сказала Катя, не открывая блаженно зажмуренных глаз.
 - Ага… - Я открыла глаза и увидела толпы оживленных людей, и взрослых, и детей, и бабушек, дедушек.- Ого! Сколько же народа!
 - Не боись, прорвемся!- Подмигнула мне Катя, взяла меня под руку и потащила в недра этого национального достояния нашей страны- в Московский зоопарк.

 Этот день пролетел стремительно и ярко, к концу дня я ужасно устала, у меня гудели ноги, зато настроение было отличное. Весь день мы с Катькой смотрели на забавных зверюшек, ели сладкую вату, которая постоянно прилипала на лицо, руки и одежду, катались на аттракционах, страшных и не очень, а под конец дня завершили своё веселье, покатавшись на красивых, но грустных лошадках. Мне было жалко оставлять все это, и, выйдя из маленького мира детства, я обернулась, прислушалась к детскому смеху, восторженным вскрикам, крику каких-то зверей, и захотела обратно.
 - Кать, я хочу обратно!
 Катя, повисшая на мне от усталости, улыбнулась:
 - А мы обязательно вернемся. Пойдем монетку в фонтан бросим?
 - Пойдем, - я улыбнулась, и мы, словно раненые бойцы, держась друг за друга, поплелись к одному из фонтанов, которые располагаются по бокам от входа в зоопарк.
 Хотя уже начинало вечереть, жара нисколько не спадала. Поэтому, когда мы добрались-таки до вожделенного фонтана, нас обдало приятной прохладой, тонкой струйкой тянувшейся от воды, и мне нестерпимо захотелось упасть в этот фонтан и там, в нежной прохладе, полежать часок-другой. Мы немного посидели и поболтали.
 - Ну что ты вообще по этому поводу думаешь?- Спросила я у Кати.
 - Знаешь, Лен, что-то здесь не так… Сама понимаешь, ведь не мог же он в тебя сразу ни с того ни с его влюбится. Либо он очень хороший актер, либо и вправду того… - Она сделала неопределенный жест рукой.- Счастье привалило.
 Я сидела спиной к фонтану, и поэтому на меня падали сзади мелкие капельки воды, отчего было щекотно.
 - Ну а мне-то что делать?
 - Если тебе это надо, то, думаю, ничего в этом страшного нет, и ты можешь спокойно ждать, когда он предложит тебе встречаться.
 - А если я не знаю, надо мне это или нет?- Я повернула голову к ней и прищурилась- солнце било прямо в глаза.
 - Ну, Ленка, это уж не мне решать!- Расхохоталась подружка.- Лично мне этот Антон никогда не внушал доверия.
 - Вот я тоже об этом думаю…
 - А с другой стороны… Ты же целый год по нему с ума сходила, а теперь вот он сам плывет к тебе в руки. не зря же страдала-то, а?- Заговорчески ткнула она локтем мой бок.- Или что-то тебя держит?- Она пристально, по-доброму заглянула мне в глаза.
 - Мне не даёт покоя этот кареглазый…
 - Понятно, детка, влюбилась, в общем.
 - Выходит, да,- я грустно улыбнулась.
 - Ладно, тогда давай разработаем дьявольский план. Учитывая непредсказуемость появлений твоего мистера «Х», не отпускай пока Антона, но и ничего не обещай. Если он и вправду втрескался, подождет и помучается, как ты. Крути им. А если снова увидишь карие глаза, не упусти шанс. А сердце тебе подскажет.
 - Гениально, Катька! Что бы я без тебя делала!- я улыбнулась, мы крепко обнялись и пошли наконец к метро.

 У выхода из подземки я заметила парня, похожего на кареглазого.
 « Точно он!»- Словно молния пронеслась мысль в голове, и привычно уже забился «пламенный мотор». Я бросилась за ним, догнала его и встала прямо за широкой спиной. Парень недоуменно оглянулся. Зеленые глаза… Ошиблась.
 Парень непонимающе уставился на меня.
 « Э, мать, если и дальше так пойдет, то ты сойдешь с ума окончательно.»- кажется, я начинала разговаривать сама с собой.
 Я улыбнулась парню, он тоже растянулся в улыбке.
 - А хочешь, я тебя мороженым угощу?- Ни с того ни с сего спросил незнакомец.
 - Хочу. А зовут-то тебя как?
 - Саша.
 Почти рыжий Саша с трогательным плюшевым лицом, большими щенячьими глазами и каким-то смущенно-виноватым выражением лица умудрялся быть в то же время быть каким-то мужественным, сразу можно было сказать, что он уже перерос тот период, который не у каждого парня вообще заканчивается- период становления личности, превращения из мальчика практически во взрослого самостоятельного мужчину. Саша тоже щурился на солнце, прикрыв один глаз и хитро поглядывая на меня.
 - А тебя?
 - Лена.
 - Лена, а ты откуда такая на мою голову свалилась?
 - Из зоопарка,- я рассмеялась.
 Саша тоже улыбнулся, от чего его брови немного приподнялись и он стал похожим на моего плюшевого медвежонка.
 - Серьезно?
 - Ну да, а что?
 - Завидую…- мечтательно протянул мой новый знакомый.
 - Хочешь, я с тобой схожу туда.
 Саша рассмеялся, хорошо так, не по-глупому, как некоторые.
 - Обязательно. Любишь зверюшек?
 - Люблю. А еще я мороженое люблю.
 - Ой, прости… - Он засмеялся.- Какое будешь?

 Весь оставшийся вечер мы сидели на зеленой траве около пруда напротив моего дома и ели мороженое. Вкусное. Саша учился на втором курсе журналистского факультета, жил неподалёку, в школе был неисправимым хулиганом, что не помешало ему закончить учебное заведение на четвёрки и пятерки, любил мороженое и знал все его сорта. Ещё он увлекался панк- роком, добрым, собственного сочинения, и пел в какой-то группе с жутко знакомым мне названием. Он жаловался мне, что «куда ни плюнь- везде музыкант», и его лицо в эти моменты становилось, как у обиженного ребенка. Мне было легко с ним общаться, он приятный человек, незлой. Мы обменялись телефонами, он мило проводил меня до дома, и, пообещав позвонить и пожав мне руку, удалился в сумерки весеннего вечера.
 У меня почему-то от общения с Сашей на душе было спокойно, он действовал, как успокаивающее. Наверное, из него получится хороший друг. Если он позвонит, конечно же…
 Я боялась идти домой, думала, что мама опять будет дуться и тихо бормотать что-то на кухне про меня, заводя саму же себя. Но, оказалось, что мамы не было дома: свет не горел. На кухне я увидела записку, в которой мама говорила, что уехала на ночь к тетё Наташе и просила перезвонить, как только я вернусь.
 - Здрасьте, тетя Наташ, позовите маму, пожалуйста.
 - Здравствуй, Леночка,- слишком бодро ответили на том конце провода.- Сейчас позову.
 Послышался чей-то смех, по которому я поняла, что их там много и они все веселятся. Ну что ж, мама тоже имеет право на отдых. Тётя Наташа где-то настойчиво требовала « позвать Любочку, ей доченька звонит», и вся компания начала весело вопить « Люба!» на мотив вызова Снегурочки на Новый год. Наконец в трубке послышалось шуршание, журчание, а потом подошла мама, ответившая относительно твёрдым голосом:
 - Привет, Леночка!
 - Привет, мам, я пришла.
 - А что так рано?
 - Мам, скорее поздно.
 - Да?- Искренне удивилась мама.
 В ее комнату кто-то вошел и заявил сочным басом: « Люба, Вас все ждут!».
 - Ой, Лен, я у тёти Наташи останусь, а утром прямо от неё на работу поеду, справишься?
 - Конечно.
 - Просто мы тут… Отмечаем…
 - Да ладно, мам, все понятно,- я представила пьяную маму, и мне стало смешно.
 В трубке снова донеслись дружные призванья моей мамы за стол, потом трубку взял тот же басовитый мужчина и сообщил:
 - Леночка, понимаете, мы не можем продолжать без Вашей мамы, так что я её украду, с Вашего позволения…
 - Крадите, крадите, пожалуйста, я не против.
 - До свиданья, милая девушка!
 - До свиданья!
 Гудки. Да, у них там определенно весело.
 Только я помыла руки, как раздался звонок в дверь. Я посмотрела на часы: половина двенадцатого. Кто это так поздно? Посмотрела в глазок: за дверью стоял Антон.
 - Привет!- Я открыла дверь.- А чего ты так поздно, не стыдно?- Я лукаво улыбнулась.
 - Прости, мне просто очень хотелось тебя увидеть,- сказал виновато Антон, улыбаясь.
 « Ну-ну»- неожиданно подумала я с сарказмом.
 Оказалось, что, когда я его вижу, во мне просыпается вся моя язвительная сущность, отнюдь не любовь. Что ж, тем лучше.
 - Ты сейчас не занята?
 - Да нет, а что?
 Он заговорщически улыбнулся:
 - У меня для тебя небольшой сюрприз.
 - Обожаю сюрпризы!- У меня сегодня явно удачный день!
 - Тогда пойдем,- он подал мне руку.- Только обещай, что не будешь подсматривать.
 - Хорошо.
 Он стал позади меня и закрыл мои глаза своими сильными руками, которые очень приятно пахли, как, впрочем, и весь Антон. Мы ехали на лифте, потом куда-то забирались и в конце концов, как мне показалось, вышли на улицу.
 - Всё, можешь открывать.
 Он убрал свои ладони с моих глаз и обнял меня сзади. Я открыла глаза и изумилась: передо мной расстилалась панорама огромного засыпающего города, прекрасного, освещенного множеством разноцветных огней. Ветер трепал мои волосы, Антон, стоя позади, тоже смотря вдаль, на светлые и темные вечерние окна, на кончик уже почти появившейся луны.
 - О, Антон, это великолепно…- еле-еле пошептала я.
 - Я знал, что тебе понравится,- выдохнул он мне в ухо, обдав горячей волной.- Пойдем, посмотрим поближе, с такого расстояния все люди кажутся такими маленькими…
 Мы подошли к парапету. Ветер стал ещё сильнее, мои волосы падали на лицо Антона, отчего он склонил голову на моё плечо. Я взглянула вниз и увидела: внизу на асфальте было написано огромными буквами: « не грусти, солнце!».
 - Ой, как здорово!- Я обернулась, обвила его шею руками и сама его поцеловала.
 Когда мы отвлеклись, Антон прошептал мне на ухо:
 - Я тебя люблю…
 Я ничего не ответила, а просто его поцеловала. Долго, наверное, мы так стояли, у края крыши, обнявшись и молчав, как безумные. Потом Антон поднял с пола огромный букет белых роз и сказал, даря мне его:
 - Ты- нежность…
 Я чмокнула его, взяла букет, но вдруг укололась об шип, торчащий из стебелька.
 - Ай,- из ранки потекла кровь.
 - Ой, дай поцелую,- озабоченно- насмешливо, прям как мама в детстве, сказал он, целуя мой палец и вытирая с него кровь, а потом обнял меня.
 Мы стояли над самым краем, внизу расстилалась совсем крошечная детская площадка. И я услышала шум поезда. Тут же вспомнился вчерашний сон, и мне стало как-то жутко. Поезд промчался по железной дороге, расположенной неподалёку, а я всё ещё представляла сон, и мне вдруг стало страшно, я отпрянула от Антона.
 - Ты что? - Удивленно спросил он.
 Мне стало холодно, и во рту пересохло.
 - Да просто я высоты побаиваюсь немного, прости. Антон, пойдем лучше домой ко мне, у меня мамы нет дома, а то что-то мне как-то не по себе.
 Антон мягко улыбнулся.
 - Конечно, солнышко.

 Дома было тепло и спокойно. На кухне всю ночь горел свет под красным абажуром, поэтому, наверное, наше окно, единственное горевшее в темноте свежей весенней ночи, выглядело очень уютно. Я успокоилась и, преодолевая чувство страха, старалась не вспоминать о вчерашнем кошмаре. Мы сидели с Антоном на кухне и пили. Чай. Из красных кружек в белую крапинку. Чай был очень горячий, обжигающий горло и язык, и, когда кто-то из нас недовольно морщился, ошпариваясь, мы начинали смеяться. Сначала мы просто так сидели, смотря друг на друга, ели варенье из вишни и смеялись, разговаривая о чем-то совершенно незначащем.
 - Слушай, а нам ведь завтра в школу!- Хлопнув себя по лбу совершенно некстати вспомнила я.
 Антон недовольно поморщился, совсем как от горячего чая.
 - И что? Какие у тебя завтра предметы?
 - Да ничего особенного, в принципе…
 Он дотянулся до меня и дотронулся до моих волос.
 - Ну мы и не пойдем, скажем, что коллективно заболели. Влюбились.
 Он серьезно посмотрел мне в глаза, продолжая гладить мои волосы.
 - А что мы будем делать целый день?
 - Хочешь, можем куда-нибудь пойти.
 - А что ты можешь предложить?
 - А пойдем в кино?- вдруг радостно встрепенулся Антон.- Я обожаю кино, только вот редко удаётся сходить. Пойдем?
 - Пойдем. Только не очень рано, а то мы неизвестно во сколько спать с тобой уляжемся.
 - Да, с такими темпами…
 Мы рассмеялись. Спать нам совсем не хотелось. Не хотелось никуда идти, ни о чем беспокоится, а хотелось просто сидеть вот так вот, тихо и по-домашнему уютно в моей с детства знакомой кухне, мягко освещенной красным абажуром, под тихий ход больших настенных часов.
 Мы просидели очень долго, практически до утра и все разговаривали обо всем на свете: о кино, в которое завтра собирались вместо школы, о книгах, музыке, концертах, клубах, друзьях… Наконец, глаза у Антона начали слипаться, отчего он начал часто-часто моргать и приобрел какой-то растерянный вид и начал отчаянно зевать.
 - Сколько времени уже?- Спросил он, в очередной раз зевая.
 - Полшестого. Н-да, что-то мы с тобой засиделись немного.
 Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Антону смех не помешал зевнуть.
 - Все, солнце, пора на боковую. Пойдем.
 Мы пошли в мою комнату. Антон сразу немного оживился, взял одну из моих подушек и начал кидаться ей в меня. Я не отставала. В общем, два безумных человека начали бегать по комнате в полшестого утра и отчаянно лупить друг друга подушками. Обессилев, я, в очередной раз замахнувшись на моего «противника», просто-напросто не удержалась на ногах и прямо-таки свалилась на руки Антону. Он перестал смеяться, заглянув в мои глаза, и я тоже замолчала. Антон взял меня на руки, бережно отнес на кровать и аккуратно положил на одну её половину, а сам лёг на другую, благо кровать у меня просторная.
 - Ты себе не представляешь, как я тебя люблю,- радостно-щемяще сказал Антон, лёжа напротив меня и пристально наблюдавший за моими постепенно закрывающимися глазами.
 Я улыбнулась сквозь маленькие золотистые точки, плясавшие перед глазами.
 - Антон, а расскажи мне сказку.
 - Давай,- улыбаясь, сказал он, взяв меня за руку.- Жила- была маленькая принцесса, и звали её Лена. И однажды, прогуливаясь по саду, она увидела проезжающего мимо принца. Угадай, как его звали?
 - Антон.
 - Правильно. И принц, как только увидел принцессу, сразу же в неё влюбился…
 Антон ещё долго рассказывал мне чудесную сказку. Я закрыла глаза и слушала его, постепенно погружаясь в сон. Мы так и заснули, держась за руки. На сей раз мне снилась я сама, гуляющая по волшебному саду.

 Я проснулась уже почти днем и подумала, что надо заканчивать не спать по ночам, иначе собью себе биоритм. Попыталась вспомнить, какой день недели. Долго думала и, наконец, вспомнила, что понедельник. «Черт! В школу проспала…»- недовольно подумала я. Открыла глаза и посмотрела на будильник. Почти час дня. За спиной кто-то вздохнул и зашевелился. Обернулась: Антон. Ах, я и забыла, что он рядом! Да, с памятью становилось туговато. Стараясь не заснуть снова, я откинулась на подушки и уставилась на Антона, трогательно спящего с кулаком под щекой и чему-то улыбающемуся сквозь сон. Я никак не могла понять, какие именно чувства он у меня вызывает: злости или симпатии.
 Отчаянно заорал телефон: смска пришла. Пришлось вставать, потому что дотянуться до телефона не представлялось никакой возможности. Катя. «Привет, детка!;) ты чего не пришла? Без тебя скучно L». Ответила: « Ты не поверишь, я только что встала, а рядом валяется Антон J». Катя удивилась: « Как это рядом?! Он что, у тебя на ночь оставался?!.». Я кинула смайл. « Ну ты даешь… звякну, когда приду.».
 Странно, впервые парень оставался у меня на ночь, а мы просто разговаривали и держались за ручку… Катя, наверное, что-то другое подумала. Ну да ладно, не важно. Антон ещё спал. Что мы хотели сегодня? Сходить в кино, вроде. А у меня сегодня курсы. Почесала затылок и подумала, что не мешало бы сходить, наверное.
Пошла будить Антона. Взяла зеркало и начала пускать ему в глаза солнечных зайчиков, благо, день был солнечный. Сначала он недовольно и смешно морщил нос, а потом, сощурившись, приоткрыл один глаз и озорно поглядел на меня. Потом внезапно сорвался с кровати и потянул меня к себе и, смеясь, обнял. Он был похож на маленького ребенка.
 - Поймал тебя, разбойница.
 
 В итоге, мы еще часа полтора провалялись в кровати, ни в какое кино, естественно, не попали, а пекли на кухне ватрушки с сахаром. Антон в фартуке выглядел очень уютно, по-домашнему. Я любовалась им, но не потому что влюбилась. Просто красивый он.
 Я действовала по совету Катьки: не говорила нет, но и ничего, в принципе, не обещала. Я, как человек совестливый, не могла так долго притворяться, мне было жалко обманывать Антона, а вдруг он и вправду влюбится. Не то чтобы уж мне было неприятны его ухаживания, наоборот, это здорово, но я чувствовала, что всё может зайти слишком далеко, а уж из этого точно ничего хорошего не получилось бы. Я воспринимала Антона скорее как друга, понемногу вознаграждая себя за год самоистязаний. В общем, я нагло использовала Антона, чтобы отвлечься от сумасшествия, к которому меня приводили мысли о кареглазом. Вот так: сначала кареглазый помог мне перестать зависеть от Антона, а теперь получается наоборот. Честно говоря, всё это напоминало дурдом.
 Звонила мама. Я соврала, что ходила в школу. Я не умею врать, но мама у меня- человек доверчивый. Потом мы с Антоном пили чай из тех же красных кружек, что и ночью, с ватрушками собственного приготовления и смотрели из окна на вчерашнюю надпись на асфальте, смеясь над тем, как возмущались по поводу нее бабушки, неизменно дежурившие у подъезда.
 Я вздохнула:
 - Антош, мне пора на курсы…
 Сказать по правде, мне просто не хотелось, чтобы он уходил. Антон тоже огорчился.
 - Жалко… Я бы попросил тебя и курсы прогулять, но тогда все будут говорить, что я плохо на тебя влияю. А я хочу приносить тебе только радость.
 Минуту он стоял и смотрел на меня, поглаживая мои волосы.
 - Ну, ладно. Делать нечего, давай я тебя хоть до метро провожу.

 Когда мы вышли из подъезда, вся «бригада» бабушек подозрительно на нас покосилась. И правильно покосились, это же в честь меня появился акт вандализма на асфальте. Они еще долго провожали нас взглядом. Наверняка будут перемывать нам косточки, а потом еще и моей маме что-нибудь гадкое расскажут. Честно? А мне все равно.

 В метро было невероятно тихо. Обычно на переходе толпится куча людей, все они двигаются очень медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, отчего становятся похожими на пингвинов. Я шла по маленькому «мостику», соединяющему две станции, вначале не обращая внимания на необыкновенную тишину. Но потом вдруг я опомнилась и прислушалась: было слышно лишь напряженное жужжание проводов в тоннелях метро и стук малочисленных каблуков, отдающий небольшое эхо. Эта жуткая, очень странная тишина опять напомнила о моём кошмаре: именно такая напряженная, гнетущая тишина снилась мне, когда кареглазый обнимал меня, прежде чем бросить под поезд.
 «Отлично, мой сон сбывается! Что будет следующим? Я попаду-таки под поезд?»- похоже, я схожу с ума. Умирать не хотелось, поэтому я просто-напросто не подходила близко к краю платформы. От греха подальше. Но как только поезд подошел и открылись двери, из которых полыхнуло жаром, вся тишина нарушилась и уже не было слышно этого напряженного гула. Метро зашумело, как обычно: в вагоне засмеялись девчонки, кто-то разговаривал, кто-то слушал музыку, а поезд грохотал так, что закладывало уши.

 Пока я была под землей, на небе появились тучи и уже давно лил дождь, изредка сменяясь хмурым, пытающимся прорваться сквозь облака солнцем. На лужах, похожих на жидкую радугу из-за разлитого по асфальту бензина, появлялись и тут же лопались такие же разноцветные пузыри- значит, дождь зарядил надолго. Мне нужно было еще ехать на автобусе, поэтому я, увидев все это безобразие, недовольно поморщилась. Под остановкой собралось достаточно народу: тетки с авоськами, какие-то дети, стрелявшие друг в друга из игрушечных автоматов, рядом стояла их молодая мама и устало просила их прекратить; стояли хмурые мужчины в серых костюмах, стояли девчонки чуть помладше меня, которые курили и матерились; стояли бабушки с палочками- в общем, все наше разношерстное общество. К сожалению, автобус, который был нужен мне, ходил очень редко, поэтому я около сорока минут провела, замерзая, в обществе ворчливых старушек, говоривших о политике и косо поглядывающих на матерящихся девчонок, да шумных детишек. В добавок ко всему, меня какая-то машина нехило обрызгала водой из разноцветной большой лужи, и я стояла по колено мокрая; разноцветная вода стекала по мокрым джинсам, забираясь под них, и от нее становилось холодно.
 Наконец подъехал долгожданный автобус, окатив всех водой, отчего я окончательно промокла, и все ожидающие двинулись к передней двери. Я села около окна и стала уныло смотреть в него. Мало того, что автобуса долго не было, так были еще пробки, которые, казалось, тянулись бесконечно.
 Наш автобус стоял между двумя поворотами: на шоссе и на проспект. Стояли долго, и я разглядывала струйки дождя, которые причудливо стекали по запотевшему стеклу- резко похолодало. В конце концов, мне это надоело, и я принялась рассматривать близстоящие машины, точнее, их содержимое. Рядом ждал поворота на шоссе большой междугородний автобус. Заглянула в него- не поверила. Протёрла глаза и улыбнулась, продолжая смотреть на него. На кареглазого. Теперь-то я не могла ошибиться. Это он. «Не хватало ещё, чтобы он жил в другом городе»- с тоской подумала я, а дождь все застилал окно, мешая рассмотреть его. Он читал книгу. Пока человек читает книгу, он не обращает на тебя внимание, он естественен, поэтому, разглядев его, можно понять, кто же он на самом деле. Я сидела и смотрела на него. Не было паники, досады- ничего, сердце билось в спокойном ритме, но я знала, я чувствовала: вот он, и я его люблю, и эти глаза… Я разглядела его поближе- в ушах тоннели, черные волосы поставлены на затылке, на голове- кепка, а больше ничего не было видно. Но мне хватало и этого.
 Кареглазый резко обернулся, подняв свои глаза и посмотрев в мою сторону. Увидев меня, он вздрогнул, книжка выпала из его рук и он прижался к стеклу. Я улыбнулась, он тоже, но как-то обеспокоено. В это время где-то далеко начали продвигаться машины- время нашего «свидания» истекало. Он вдруг резко опустился вниз, потом поднялся, и в его руках я увидела маркер и тетрадь. Он что-то писал, а его автобус начал медленно оживать и потихоньку трогаться. Он прислонил тетрадь к стеклу, и я увидела: «В следующее воскресенье на Октябрьской в 6 в центре зала. Я буду ждатьJ». Кареглазый посмотрел мне в глаза, тепло так, совсем как в первый раз, когда мы увиделись. Я вывела на запотевшем стекле «Я приду», но не учла, что ему всё это видно написанным справа налево. Кареглазый все равно все понял и на прощание приложил ладонь к губам, а потом к стеклу. Я улыбнулась и сделала так же. Так мы впервые поцеловались. Его автобус уехал на шоссе и вскоре скрылся из вида, а я долго продолжала смотреть ему вслед. Когда я посмотрела на пассажиров, окружавших меня, то с удивлением заметила, что все, кто стоял со мной на остановке, удивленно и с любопытством смотрят на меня. Бабушки перестали вести свои ожесточенные дебаты и больше не обсуждали двух матерящихся девчонок, которые, в свою очередь, престали материться и принялись критически оглядывать меня. Даже дядьки в серых костюмах искоса бросали на меня любопытные взгляды. Прошло минут пять, и моя персона перестала волновать автобусную общественность, а бабушки снова зашептались, наверное, обо мне и современных нравах. Честно? А мне все равно.

 Все занятия по английскому языку я думала о нашей сегодняшней встрече с кареглазым, думала об этом и на обратном пути домой, в автобусе, в метро, и даже забыла, что Антон должен меня встретить около входа в метро. Всё ещё лил дождь, поэтому Антон пришел с большим чёрным зонтом-тростью, как всегда красивый, но промокший.
 - Привет, солнышко! Ты вся промокла! Иди сюда, я тебя согрею!- И Антон улыбнулся своей прекрасной улыбкой, распахнув свои тёплые объятия.
 Я посмотрела на такого безупречного и всего красивого Антона, и мне почему-то стало тошно от его невозможной правильности.
 - Что-то случилось? Ты что, не рада меня видеть?- немного обиженно, по-детски, спросил Антон.
 - Ничего, пойдем домой, я ужасно устала…
 Антон весь засиял:
 - Пойдем! А я уж думал, ты на меня обиделась.
 Он взял в одну руку зонтик, а другой попытался меня обнять. Я ловко вывернулась и отстранилась. Антон такого не ожидал и очень удивился.
 - Солнышко, да что случилось?!- мы остановились.
 - Ничего, просто ты совсем сухой, а я вся промокла- не хочу тебя намочить,- я улыбнулась измученной улыбкой.
 У него был такой смешной недоуменный вид, что мне стало его жалко, и я взяла-таки его за руку, постаралась придать себе как можно более непринужденный вид и мы пошли до моего дома под огромным зонтом, похожим на сказочный гриб. В любой другой момент эта обстановка показалась бы мне романтической, но сегодняшний вечер мои мысли занимал лишь один человек. И это был не Антон.

 А дождь всё поливал, стекая по улицам, зонтам, стеклам, плащам, по лицам прохожих. Большой междугородний автобус ехал от Москвы по мокрому шоссе. В нем сидел парень с карими глазами. Он ехал на музыкальный фестиваль. Все его друзья были уже там, а он сегодня сдал последний экзамен, забил на три дня лекций и очень торопился вырваться из плачущей Москвы, поэтому взял билет на вечерний рейс. Когда они выехали из города, его била дрожь, но по всему телу разливалось что-то тёплоё и липкое. Счастье. Он так долго выглядывал эту девушку в лабиринтах метро, и тут внезапно встретил её в соседнем автобусе. « Так не бывает»- подумалось ему, но он прислушался к себе и понял, что бывает. Несколько минут он просто легонько улыбался, чтобы не спугнуть накрывшее его чувство, и смотрел на стекающие по окну струи холодного ещё дождя. Потом он как будто опомнился, вздрогнул и осмотрелся. В автобусе было уже темно, кто-то дремал, кто-то читал, а кто-то так же, как и он, смотрел а запотевшее стекло. Тогда он щелкнул выключателем над головой и под мягкий свет достал лист и карандаш. Твердой рукой он принялся рисовать- автобусная качка не мешала ему- рисовал в обстановке и похуже. Он нарисовал овал лица, затем волосы, начал прорисовывать черты лица. У него была хорошая зрительная память, поэтому ему несложно было вспомнить, как выглядит его прекрасная незнакомка.

 Антон пришел домой весь мокрый. Несмотря на то, что у него был великолепный зонт-трость, он весь до нитки промок из-за того, что приходилось держать зонт поближе к Лене. Он снял мокрые хлюпающие кроссовки и положил их под батарею. Потом вспомнил, что они кожаные и просто набил их бумагой. Он злился. Он не мог понять, что случилось с Леной! Злился и на себя: ну чем его зацепила эта девчонка?
 Она ему почти полгода названивала. Сначала он из вежливости разговаривал с ней, здоровался, но его друзья лишь смеялись над ним. « Да что ты с ней возишься? Она же страшная!». Он тогда молча соглашался, про себя думая, что она довольно симпатичная, и продолжал с ней хорошо ладить, но вскоре ему совсем надоели насмешки друзей, к тому же девушка у него появилась… Он перестал с Леной обходиться как с другом, она стала казаться ему казаться какой-то очередной назойливой поклонницей, и он всячески старался её избегать. Антон учился на класс старше, поэтому ходил по коридорам школы с высоко поднятой головой, ведь рядом с ним шла самая красивая девушка школы. Ему тогда казалось, что он её любил… Потом его же лучший друг, который до этого авторитетно отговаривал Антона от дружбы с Леной преспал с его девушкой.
 Антон тогда подошел к ним молча и просто со всей дури дал своему другу по роже, а когда он упал, Антон просто-напросто жёстко отпинал его. А девушка прыгала рядом, кричала, цепляясь за рукава Антоновой рубашки, и плакала, просила « не делать этого», но от этого Антон всё ожесточеннее лупил друга по почкам, животу и лицу. Когда Антон устал, он просто наклонился к окровавленному лицу лучшего друга, сжал ему голову и спокойно спросил:
 - Ну, что понравилось с моей девочкой кувыркаться?
 Друг улыбнулся, вытирая кровь с лица, и кивнул:
 - А знаешь, она сама под меня легла.
 « Вот ублюдок»,-устало подумал Антон и нехотя занес кулак. Через минут пять он повернул голову к девушке, которая сидела на корточках и плакала, прислонившись к стене. Он поднял её заплаканное лицо с чёрными разводами туши на себя и спокойно спросил:
 - Это правда?
 Девушка всхлипнула.
 - Антон, я могу…
 Антон жестом остановил её.
 - Молчи. я не хочу тебя ни слышать, ни видеть. Убирайся со своим ублюдком к чёрту. Ты знаешь, что сама во всем виновата, а получает за тебя по морде он. Если кому- нибудь расскажешь, что это я его отделал, я его из-под земли достану, поняла? Не тебя- ты мне на фиг не нужна, а его.
 Она кивнула глотая слёзы, потом хотела что-то сказать, но, взглянув на искаженное лицо Антона всхлипнула и промолчала.
 Антон тогда сидел дома и пил. Он перевелся в другой класс и больше не общался с прежней компанией. Это было не так давно, воспоминания были еще свежи в его памяти, поэтому ,вспомнив те дни, он поморщился, как будто от боли. Он боялся точно так же потерять и Лену. Сам не зная почему, Антон подошел тогда к ней в метро, сам не зная почему проводил её до дома, сам не зная почему увлекся всей этой фигней про звезды, сам не зная почему забивал на все, что только можно, лишь бы побыть с ней рядом, сам не зная почему до смерти боялся потерять её.
 Антон тяжело вздохнул и снова поморщился. Он посмотрел в окно и увидел. Увидел серые тучи, сизую дымку, закрывающую соседние дома, увидел стекающие струйки, увидел все то, чего раньше не замечал, и, наконец, он увидел, что раньше не жил, а существовал. И тут он с удивлением расшифровал все свои « не зная, почему». Он просто влюбился. Ошарашенный, Антон сел на кровать и, раскинув руки, откинулся назад, ловя воздух удивленными лёгкими. Впервые за несколько месяцев он рассмеялся просто так.

 Я жила по инерции, ожидая, когда же наступит то заветное воскресенье. В уме крутилось: « на Октябрьской в 6 в центре зала». Я постоянно повторяла это, как поговорку, которую боялась забыть.
 Шла последняя учебная неделя, оценки были уже проставлены, а учителя на удивление добры и миловидны. Поэтому когда в мы с Катькой на следующий день вошли в класс, сразу уселись за парту и принялись нагло болтать. Я рассказала ей, что произошло вчера. Катька слушала, открыв рот от удивления, и вставляла в мою восторженную речь междометия.
 - Ой, слушай, да разве так бывает?
 Ну раз уж Катька со своей романтикой начинает удивляться, то пора бы уж и мне задуматься, с чего бы это мне так повезло. Я, честно говоря, даже не задумывалась, почему так получается, что мы уже в третий раз случайно с этим кареглазым пересекаемся. Я задала этот вопрос Катьке, на что она ответила, сделав серьёзное выражение лица:
 - Сто пудов, это судьба.
 А вечером, когда мы сидели с ней в кофейне, попутно разглядывая мальчиков за соседним столиком, она сделала потрясающее предположение:
 - Слушай, а что если он следит за собой и вообще какой-нибудь маньяк?- и Катька задумчиво прищурилась.
 Я, в это время глотая из безупречно-белой кружки, закашлялась и долго хватала ртом воздух, а потом рассмеялась.
 - Ты чего?- Катька тоже захохотала.
 У меня же на глазах уже слезы от смеха навернулись, Катька вся покраснела и держалась за живот, я смотрела на неё и смеялась над ней, а она смеялась надо мной. Когда на нас уже стали оглядываться те самые мальчики за соседним столиком, мы перестали хохотать, а я, вытирая слезы, все еще хихикала.
 - Ну надо ж до такого вообще додуматься.
 Мы откинулись на спинки стульев.
 - А что?- заявила Катька, крутя салфетку в руках.- У нас сейчас все с ума сходят, а особенно такие слабые созданья, как парни, особенно в метро.
 - Да ладно, все мы немного сумасшедшие,- резонно заявила я.- Особенно мы с тобой.
 - Угу,- пробормотала Катька жуя,- так что если он тоже сумасшедший, то вы действительно нашли друг друга.
 - А мы и так нашли друг друга…- тихо добавила я. Я знала, что он не маньяк и не больной. Он просто обязан быть таким, каким я его знаю…
 - Прости, что?
 Я встрепенулась:
 - А? не обращай внимания- мысли вслух.

 Ближе к концу недели, когда я была уже свободна, как птица в небе, позвонил Саша.
 - Привет,- выдохнули таинственным голосом в трубку.
 Я валялась на кровати в полнейшей прострации, на улице была невыносимая жара, поэтому я, открыв окно и подставив лицо ласковому солнцу, немного задремала.
 - Привет…- я приподнялась на локте и, щурясь, пыталась понять, кто же мне звонит.
 - Как дела?
 - Нормально, вот каникулы уже.
 « Кто это, блин?»- мучительно соображая, я вскочила с кровати, отчего напугала мою кошку, которая грелась рядом со мной. Кошка недолго соображая, укусила меня за палец.
 - Ой!
 - Что случилось?
 - Кошка укусила.
 Он рассмеялся. Я тоже.
 - Пойдем есть мороженое?
 « Сашка!»- подумала я и почему-то обрадовалась.
 - Пойдем,-я согласилась, потому что делать было нечего, а от Антона я нагло отмазалась, соврав, что уезжаю с мамой за город.
 Через полчаса Саша уже подошел к моему дому, но мне, как обычно, потребовалось более получаса на сборы, ведь я не собиралась никуда идти. Наконец, я вышла из подъезда. Саша, увидев меня, широко улыбнулся и чмокнул меня в ухо.
 - Привет,- даже через солнечные очки можно было разглядеть в его глазах озорной огонек.
 - Привет,- мне было тоже приятно его видеть.- Куда пойдем?
 Мне хотелось побыстрее уйти от дома: во-первых, скоро должна была вернуться с работы мама, а мне не хотелось бы, чтоб она задавала лишние вопросы; во-вторых, Антон мог нас увидеть.
 Саша приподнял одну бровь.
 - Как это «куда»? Мороженое есть.
 Я начинала уже нервно оглядываться и нетерпеливо топтаться на одном месте.
 - А поконкретнее?
 - Ну, я слышал, сегодня в Сокольниках праздник мороженого…- он задумчиво почесал затылок и лукаво улыбнулся.
 У него, кстати, красивая улыбка.
 - Что ж ты сразу не сказал! Пойдем быстрее!
 До Сокольников мы ехали на трамвае. Мы сели около окна, поэтому солнышко ласково светило прямо на нас, и мы наслаждались его теплом, подставив лица под струйки ультрафиолета. Саша рассказывал мне про их группу, про концерты, рассказывал про их безумного басиста и про многое другое. Мне было приятно слушать его, я отдыхала.
 В Сокольниках было оживленно, носилась куча детей с родителями, все были веселые и постоянно улыбались.
 - Слушай, Саш, мне даже как-то неловко: здесь одна малышня, а мы с тобой кажемся эдакими взрослыми дядей и тетёй.
 Саша прыснул от смеха.
 - А в зоопарк тебе ходить не стыдно?
 - Не-а.
 - Ну вот. К тому же, разве дяди и тёти не имеют права впасть в детство?
 - Имеют. Мороженому все возрасты покорны!
 - Любви- серьезно поправил меня Саша и как-то странно посмотрел на меня.
 - Ну и любви тоже.
 Он вздохнул.
 - Ладно, пойдем мороженое кушать, я угощаю.
 Саша опять лукаво улыбнулся и взял меня под руку. Пошло-поехало. Мы объелись мороженого( у Саши даже губы посинели ), катались на аттракционах, даже в детский паровозик влезли, только коленки до подбородка доставали; потом началась гроза, и мы прятались под большой металлической беседкой. Саша пугал меня, что если молния ударит в беседку, то мы все умрем, и наслаждался моим детским страхом и тем, что я дрожа прижималась к нему. В конце концов, я не выдержала, и мы отправились гулять под дождём. Промокли до нитки, зато залезли в фонтан и долго там плескались, пока не пришли охранники. Потом мы прямо перед их носом залезли в трамвай и, помахав им рукой на прощанье, поехали на Чистые пруды продолжать вечер.
 Солнце больше не жгло, но воздух все же оставался горячим. От пруда тянуло невероятной свежестью, хотелось окунуться в прохладную воду; шумели машины и звенели трамваи. На пруду было довольно оживленно, прогуливались пожилые пары, какие-то мальчишки еще не ушли домой и пытались достать мяч, плавающий в пруду. Иногда волной проходил свежий ветерок, который приносил облегчение после раскаленного дня. Мы с Сашей устроились на ближайшей лужайке и разлеглись прямо на траве, которая приятно пахла. Мы продолжали непринужденно болтать. Но темы для разговора, наконец, закончились, запах трав, шум машин и крики мальчишек, казавшиеся такими далекими, убаюкали меня, и я, улыбаясь, закрыла глаза. Саша что-то говорил, но я его уже не слушала, а просто улыбалась, чувствуя, как закатное солнце греет мои веки. Саша взял травинку и начал щекотать ею мое лицо. Я смешно поморщилась и неохотно приоткрыла один глаз. Саша как-то странно смотрел на меня, зачарованно водя травинкой по моему лицу. У меня по спине поползли мурашки и я закрыла глаза, чтобы не видеть этого странного выражения сашкиного лица. Я постепенно успокаивалась и стала что-то лениво говорить Сашке. И тут я почувствовала, что солнце, гревшее мои веки, что-то заслонило, а затем я ощутила мягкие холодные сашкины губы. Дремота мигом спала, я открыла глаза, и с облегчением увидела, что Сашка уже отстранился от меня.
 - Что это было?- я села и недоуменно смотрела на улыбающегося Сашку.
 Он не растерялся, а продолжал улыбаться, лукаво смотря на меня через солнечные очки. Я смотрела на его ямочки на щеках, еще раз отметила его сходство с плюшевым медвежонком, и мне даже ни капельки не хотелось на него злиться.
 - Прости, Лен, не удержался. Уж больно красивая ты.- и он обезоруживающе улыбнулся.
 Я облегченно рассмеялась и уселась поудобнее рядом с Сашей.
 - За комплимент, конечно, спасибо, но я не хочу с тобой целоваться.
 Саша не обиделся, а, продолжая мягко улыбаться, спросил:
 - А кто же этот счастливчик?
 - Ну уж точно не ты.
 Он опять не обиделся, а вполне участливо поинтересовался:
 - Лен, ну правда,расскажи мне, что тебя гложет. Точнее, кто.
 Я недоверчиво покосилась на него:
 - А что, так заметно?
 Сашка пожал плечами:
 - Ну, да…
 И тут меня прорвало. Я рассказала Саше все, что накопилось у меня в душе за последние месяцы. Я рассказала о кареглазом, об Антоне, о нем самом- да обо всем. Я говорила, а по щекам почему-то скатывались редкие, неживые слезы.
 Саша молча и серьезно смотрел, как перед ним выплакивается чужая ему девушка, и на него вдруг напала такая щемящая тоска, что он поморщился, как будто от боли в сердце. тогда он просто подполз к Лене и, крепко обняв её двумя руками, прижал к груди. Лена, видимо, уже все сказала и не хотела более сдерживать слёз. Они тихо катились по её лицу, которое сохраняло спокойное, немного мученическое выражение. Лена не рыдала, она просто прижалась к Саше, в тот момент такому родному, и широко открытыми глазами смотрела куда-то в одну точку. Сердце Саши разрывалось от жалости к этой маленькой беззащитной девушке, ему даже было бы легче, если бы Лена разрыдалась, если бы она билась в истерике, тогда бы он знал, что делать, а сейчас он просто бессильно наблюдал за чужой трагедией.
 Так прошло мунут десять, а они все так и сидели, как самые близкие друг другу люди, схватившись друг за друга, словно боясь потеряться. Со стороны казалось, что это сидит молодая пара, у которой случилось что-то. У них и вправду случилось: они стали самыми близкими друзьями. У Лены никогда не было просто настоящего друга, только подруги, которые время от времени предавали её. Поэтому она не знала, как себя вести сейчас, но она знала одно: она была бесконечно благодарна Саше. В его мягких вздрагивающих объятьях Лена чувствовала себя как никогда уютно, а на душе её было невероятно легко, потому что она только что доверила Саше все свои преживания, не задумываясь, расскажет он кому-нибудь или нет. Она просто знала, что нет.
 Постепенно на пруды опускался тихий вечер, очертания окрестных домов и деревьев растаяли в ярких лучах закатного солнца и в дымке от остывающего асфальта. Саша наконец осторожно пошевельнулся и посмотрел на Лену, отодвинув её волосы с лица. Лена уже улыбалась, но глаза её были закрыты. «Спит»-подумал Саша, продолжая смотреть на её мягкую полуулыбку. Лена почувствовала, что Саша пошевелился и открыла глаза. Её лицо было повернуто к закатному солнцу, что делало все её очертания какими-то красно-оранжевыми, а глаза, еще влажные, заискрились и серьезно посмотрели на Сашу. «Хочу»- подумал Саша. Захотел и сделал. Наклонился к ней и просто прижался губами к её губам, совсем ненастойчиво. Лену настолько переполнили чувства, что захотелось плакать, и, чтобы не делать это снова, она сама ответила на робкий Сашин поцелуй. Потом молчание. И тишина. Просто сидели, прижавшись, на остывающем газоне.
 Когда уже совсем начинало темнеть, а Лена пришла в себя, они решили отправиться домой. Сели в уже почти пустой трамвай и сначала также молча ехали. Саша взял Ленину руку в свою и мял её пальцы. Ему это безумно нравилось.
 - А у меня скоро концерт,- хрипло сказал Сашка,- придешь?
 Лена повернула к нему еще красноватое от слез лицо и улыбнулась:
 - Конечно, приду.
 - И друзей тащи,- уже жизнерадостней произнес он.
 - Ага.
 Домой они шли медленным шагом, несмотря на довольно поздний час. Лена осторожно спросила:
 - Что мне делать? Посоветуй.
 - Ну, жаль, что я не девочка,- он мечтательно улыбнулся,- зато я могу смотреть на твою ситуацию трезво, с позиции мужчины. Я понимаю, что нам с тобой ничего не грозит, потому что ты не хочешь, а жаль…- он сделал паузу.- На фиг тебе нужен Антон? Он же год на тебя внимания не обращал, а тут вдруг прихватило!- Саша злился на этого неведомого Антона.- Не верю я ему. Завязывай с ним. Лучше уж тот, который в метро,- глубокий вздох,- я понял из твоего рассказа, что он тебе очень понравился,-мучительная улыбка,- воскресенье, 6 часов, Октябрьская, центр зала. Будь там.
 - Буду, спасибо, Сашка, ты очень хороший,- она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.- Мне пора.
 - Ты хоть звякни мне, о концерте договоримся…
 - Обязательно, спасибо за день.
 - Не за что.
 Лена скрылась в подъезде, а Саша постоял еще немного, посмотрел, как зажегся свет в её комнате, и ушел.

 Я пришла домой и поняла, что ужасно, катастрофически устала. У меня не было сил даже чтобы снять кеды. Было довольно поздно, поэтому мама уже заснула под телевизор, отбрасывающий на стену в коридоре причудливые плящущие тени. Судя по крикам там кого-то убивали.
 На кухне был приготовлен для меня еще не успевший остыть ужин. Есть не хотелось, голова от слез была тяжелая, в висках стучало сердце. На холодильнике я нашла записку от мамы: «Лена! Надеюсь, у тебя хватит совести придти не слишком поздно. Тебе звонила Катя и какой-то Антон. Он настойчиво просил, чтобы ты ему обязательно перезвонила. И не забудь, пожалуйста, поесть. Твоя мама». В конце я увидела нарисованный маминой рукой корявый смайлик. Прогресс, она становится креативнее. «ну и хорошо,- подумала я,- может, ругаться поменьше станет». С такими многообещающими мыслями я в бессилии легла на кровать, даже не раздевшись. Попыталась думать над своей ситуацией, но даже не смогла с уверенностью вспомнить весь сегодняшний день. Мысли спутались, материализовались в маленькие кружащиеся точечки, в ушах зазвенело. Я сначала хотела понаблюдать за своими забавно кружащимися мыслями, но голова закружилась, и мне показалось, что я куда-то проваливаюсь. И мысли вместе со мной полетели и пропали в спасительной прохладной темноте.
 Разбудил меня мобильник. Кто-то очень настойчиво хотел меня услышать. Я не открывая глаз нашарила телефон на тумбочке и. даже не посмотрев на дисплей, взяла трубку.
 - Алло…
 - Лен, я же просил тебя перезвонить. Что случилось-то?
 Антон.
 - Антон, а сколько времени?- мой язык заплетался, голос спросонья был хриплый, почти мужской.
 - Полтретьего почти.
 - Тебе что, по ночам делать больше нечего?
 - Ну, да, нечего. Тебя ведь рядом нет, а вместе мы с тобой что-нибудь бы придумали.
 Я застонала:
 - Скажи, а ты не мог допустить такой возможности, что я ночью сплю, а не думаю, как бы тебя развлечь?
 - Почему ты не перезвонила? Я же просил.- его голос мне не понравился- в нем появились железные нотки.
 - Потому что я пришла поздно и очень захотела спать. Я устала. Ночь вообще-то.
 - Мама тебе передала, что я попросил перезвонить?
 - ДА.
 - Тогда в чем дело? Я, между прочим, ждал твоего звонка.
 Тут уж я окончательно проснулась и разозлилась.
 - Антон, ты что, меня не слушаешь? Я устала и легла спать! И вообще, я не обязана тебе звонить!
 - А где ты была сегодня?
 - Я же тебе говорила: ездила с мамой на дачу к её подруге.
 - угу. И что же вы там делали?
 - Антон, давай без сарказма. Грибы собирали.- я ляпнула первое, что пришло в голову.
 - На суп пригласишь?
 - Какой, на хрен суп?!
 - Как какой? Грибной.- его голос был возмутительно спокойный.
 - Нет.
 - Почему?
 - Потому что ты меня разбудил.
 - А почему тогда мама раньше тебя приехала?
 - Что за допрос ты мне устроил?!
 - Какой допрос, солнышко? Я просто хочу знать, как ты провела день.
 - Мы с мамой приехали вообще-то вместе, я просто ходила с Катей по магазинам. Она попросила.
 - Ага, и ты не могла отказать любимой подружке.
 - Да ты просто завидуешь, что у тебя нет такой подруги,- я попыталась разрядить обстановку. Получилось. Антон рассмеялся совсем по- обычному.
 - Зато у меня есть ты.
 - Замечательно. А теперь, если допрос окончен, я хотела бы поспать. Можно?
 - Можно. Прости меня. Спокойной ночи.
 - Ага, тебе тоже того же.
 - Целую.
 Я в бессилии откинулась на подушки, стянула майку и джинсы, и залезла под одеяло.
 С утра я уже снова была бодра и весела, прям как в пионерском лагере в свое время. Весь день я не задумываясь потратила на свою лучшую подругу. Теперь-то Антону не к чему было придраться! Он, конечно, позвонил мне и попросил взять его с собой, но я толково разъяснила парню, что у нас девичник и ему там делать совершенно нечего.
 Катька протаскала меня по магазинам целый день, накупила кучу розовых кофточек и две пары джинс ( её отец, видимо, получил зарплату), зато я к концу нашего магазинного марафона валилась с ног от усталости. Вот тебе и каникулы! Устаю хуже, чем в самые трудные учебные дни! Чего только не сделаешь для любимой подружки!
 Возвращаясь домой заглянула в овощной магазин и купила грибочков. Подумала: а почему бы и нет? Надо же оправдывать ложь, которую придумала для Антона. А он как чувствовал, что я собираюсь проявить свои кулинарные способности, и пришел ко мне, очевидно, на запах, иначе это никак не объяснишь.
 - Привет,- Антон весь сиял, улыбка до ушей.
 Вид у меня, конечно, был не из лучших: растрепанная, в фартуке - ну просто очаровательная домохозяйка.
 - Привет,- я выжидательно посмотрела на своего пришельца.
 - Это тебе,- он протянул мне маленький букетик из душистых цветов.
 Я же обнаружила, что меня сей факт любви никак не впечатлил.
 - Спасибо,-сухо ответила я.
 Видно было, что Антон был обескуражен столь холодным приёмом. Он растерянно посмотрел на меня, словно ждал, что я брошусь ему на шею или хотя бы объясню, что со мной. Вероятно, он все-таки понял, чем это вызвано и сказал:
 - Извини меня за тот звонок ночью… Я ведь не хотел тебя злить или еще что-то. Я просто хотел знать, почему ты не позвонила,-Антон сделал паузу и поднял глаза на меня.- Мне это было важно. Я хотел поговорить с тобой.
 - О чем?
 - Да ни о чем. Просто хотелось услышать твой голос.
 Антон был так искреннен, что мне даже стало не по себе. «Неужели он и вправду влюбился?!»,-я начинала потихоньку паниковать. Теперь был мой черед растеряться. Наверное, получалась забавная сцена: Антон с решительно- рыцарским видом и я в фартуке, с цветами и еще более дурацким выражением лица.
 -Антон, мне иногда становится страшно…
 - Почему?
 -Тебе никогда не говорили, что ты похож на сумасшедшего?
 - Это потому что все влюбленные немного сумасшедшие.
 «Только этого не хватало!»- мною, кажется начинало овладевать отчаяние.
 -Но ты не бойся, я ж не маньяк,-наверное, настолько испуганный вид я приняла.- Я не принесу тебя в жертву африканскому богу и не повешу твою голову в гостиной в качестве трофея.
 Я рассмеялась и недоверчиво спросила:
 -А что, такое правда бывает?
 -От нашего сумасшедшего мира можно ожидать чего угодно,-видимо,он попытался разрядить обстановку. Что ж, я сама к этому довольно часто прибегаю. Хороший способ. По крайней мере, пока всегда срабатывает.- Я чувствую, что ты приготовила что-то вкусненькое… Грибы, если не ошибаюсь.
 - Не ошибаешься. Только я тебя не впущу.
 - Почему?
 - Ночью ты не верил в их существование.
 Антон поморщился:
 - Лен, ну я же уже извинился. К тому же я с утра ничего не ел, а кушать хочется… Нет, я не напрашиваюсь…
 - Да заходи уже!
 Я буквально сама затащила Антона к себе в квартиру и захлопнула дверь, из-за которой по комнатам бродил сквозняк. Подумала: а почему бы и нет? Человек же кушать хочет, не прогонять же его… и разве можно винить человека за то, что он влюбился!
 Через несколько минут Антон уже сидел на знакомой ему кухне, застенчиво ерзая на стуле, пока я, забыв снять дурацкий смешной передник, наливала ему довольно большую тарелку ароматного супа собственного приготовления. Вроде бы, не отравился, и то хорошо. Я чувствовала себя заботливой бабушкой, наблюдавшей за своим внуком.
 - Очень вкусно.
 - Спасибо.
 Я села за стол напротив. Антон продолжал есть, смотря исподтишка на меня. Мне это не очень понравилось, и я отвернулась к окну, задумчиво комкая в руках антонову пачку сигарет.
 - Чаю хочешь?
 - Да, не откажусь.
 Честно сказать, наш разговор целиком состоял из каких-то шаблонных фраз, на кухне огромным пятном нависло напряжение. Я пошла ставить чайник и доставать все те же красные кружки с белыми кружочками, котороые буквально кричали о нашей проведенной совместно ночи здесь же, на кухне, под красным абажуром. Только с одним отличием: тогда между нами не было натянутости, неловкого молчанья и неловких фраз. Чувствуя, что Антон наблюдает за каждым моим движением, я развернулась и тоже уставилась на него. Моего гостя это совершенно не смутило, и он продолжал смотреть на меня, как загнанный зверь, но в то же время с какай-то нежностью что ли…
 - Антон, перестань, пожалуйста смотреть на меня.
 - А что?
 - Мне это немножко неприятно.
 - Неприятно, когда я смотрю на тебя?
 - Хватит наблюдать за каждым моим движеньем.
 Антон ничего не ответил, но и взгляда не отвел.
 - Можно я покурю?
 - Можно.
 Я чувствовала себя неловко: все-таки я не привыкла грубить людям, хотя давно пора бы овладеть этим умением. Антон, наконец, приковал все свое внимание к пачке сигарет, чему я несказанно обрадовалась. За спиной воцарилось молчанье, разбавленное сигаретным дымом, медленно поднимающемуся к потолку, похожим на странное движущееся облако и исчезающим, оставляя после себя тонкое ароматное дыхание. Во все той же тишине я разлила чай и поставила его на стол; Антон продолжал смотреть на меня тяжелым воспаленным взглядом. Именно воспаленным. Я только сейчас заметила, что у Антона уставшие красные глаза.
 - Антон, почему у тебя глаза красные?- спросила я тихо.
 Он пожал плечами.
 - Сплю плохо, да и нервы…
 - Береги себя.
 Антон снова пожал плечами и наконец отвел свой взгляд. Натянутая тишина, неловкость и легкий дым, клубящийся под абажуром. Я смотрела на Антона и не знала, что делать. Я понимала, что он не спал из-за меня, что он чувствовал моё отношение к нему, но никак не мог поверить в это, никак не мог понять, почему я так резко сменила симпатию на равнодушие. Спросить, он, естественно, не мог, и поэтому мучился, не спал и сверлил меня своим тяжелым от недостатка сил и эмоций взглядом. Что делать?
 Вдруг тишина, нарушаемая лишь ходом больших настенных часов, разорвалась телефонным звонком.
 - Алло…
 В трубке послышался как всегда радостный и бодрый сашин голос:
 - Привет, любимая! Как поживаешь?
 - Да ничего, спасибо. А почему ты такой радостный?
 Сашка звонко рассмеялся:
 - Ленка, ты чего? Я ж всегда как будто накурился! Радостный, в смысле.
 - Вот бы мне так…
 - А что случилось?
 - Да так…- я многозначительно промолчала.
 Сашка перешел на заговорческий шепот:
 - Уши, да?
 - Да.
 - С Антоном проблемы?
 - Да, немного.
 - Расскажешь?
 - Не сейчас.
 - Хорошо, я тогда попозже перезвоню.
 - Подожди, а что ты хотел-то?
 Сашка снова взбодрился и с гордостью сообщил:
 -Концерт у меня завтра, приходи с Антоном, уж больно мне на него посмотреть хочется.
 - Ладно, договорились, перезвони вечерком.
 - Пока! И не парься.
 Все время разговора Антон так и сидел с тлеющей сигаретой, смотря в окно, не шелохнувшись.
 - Кто звонил?- хриплым голосом спросил он.
 «Спасать надо парня»…
 - Сашка.
 - Что за Сашка? - Антон медленно повернулся ко мне, подняв свои красные глаза.
 - Да так, знакомый…
 Столько тоски я увидела во взгляде Антона. Он не верил мне, смотрел в глаза, а сам судорожно хотел верить в то, что Сашка действительно просто знакомый, что этот кошмар не из-за него…
 - Да, Антон, знакомый. Не волнуйся. - Антон быстро перевел взгляд обратно в окно. - Он играет в группе и завтра у него концерт. Он зовет нас с тобой. Пойдем?
 - Нас с тобой? - задумчиво, словно взвешивая, что значит это словосочетание. - Пойдем…
 Через минут двадцать мне все же удалось разговорить Антона и `вернуть ему мало-мальски нормальное настроение: он уже улыбался и недовольно морщился, когда ошпаривался, как в ту знаменательную ночь. За окном жара спала и сквозь стекло окна было видно, как огромным оранжевым шаром клонилась к горизонту пылающая звезда.
 - Мне пора, -Антон затушил сигарету, от которой все еще исходил пряный, необычайно приятный аромат, и, улыбаясь, встал из-за стола.
 Я тоже встала, чтобы проводить его.
 - Ты слишком много куришь.
 - Да ладно…,- Антон неопределенно махнул рукой,- все равно мы все умрем.
 - Логично.
 Мы уже дошли до двери, я ждала, пока Антон зашнурует кроссовки.
 - Позвони мне завтра насчет концерта.
 - Ты и вправду хочешь сходить?
 Антон кряхтя разогнулся.
 - Ну ты же хочешь.
 - И что?
 - С тобой- хоть на край света.
 - Да ладно.
 Антон распрямился и ответил мне без тени сарказма:
 - Да ладно.
 Я продолжала стоять, сложив руки, со строгим видом. Антон бросил на меня сердитый взгляд и снова нагнулся, чтобы взять сумку. Его движения были резки, а от взгляда вообще становилось не по себе. Антон снова повернулся ко мне, крепко сжимая в руках свою сумку. Вдруг его губы сложились в кривую усмешку, что вкупе со зверским выражением его лица выглядело зловеще и пугающе, и он, бросив назад свою сумку стремительно подошел ко мне, аккуратно, словно боясь разбить меня, как стеклянную куклу, обнял, зарылся лицом в мои волосы, положил подбородок мне на плечо и судорожно выдохнул в ухо, все крепче сжимая меня:
 - Я же тебя люблю, глупенькая…
 Я чувствовала, что переживал тогда Антон, чувствовала судорожность его стремительно-нелепых движений, таких, словно он боялся, что я растворюсь в воздухе, поэтому, потрясенная, не знала что делать, закрыла глаза и беззвучно заплакала. Антон, кажется, не замечал тогда ничего вокруг, он упивался своей любовью, захлебываясь в собственных чувствах и своей же нелепой нежности. Я не знаю, сколько это продолжалось, сколько Я проплакала в его вздрагивающих объятиях, просто вдруг я ощутила, что Антон уже больше не сжимает меня, и сползла вниз по стенке. Так и не открыв глаз, я услышала, как Антон поднял свою сумку и ушел, аккуратно прикрыв дверь.
 Окно на кухне было открыто, поэтому я услышала, как хлопнула дверь подъезда и Антон помедлив ушел. Хорошо, что меня подпирала стенка (точнее, я ее подпирала), иначе я бы просто повалилась на пол и каталась бы по нему в истерике, а так, чувствуя за собой бетонное перекрытие, я просто сидела, сжав голову руками.
 - Что я наделала?
 Никто мне не ответил.

 В клубе было уже накурено так, что глаза слезились и дышать было просто нечем.
 - Антон, пойдем в зал? А то я сейчас заплачу.
 - Не надо, хватит с тебя слез. Конечно, пойдем.
 В зале к нам все-таки подбежал до одури счастливый Сашка. Он торопливо чмокнул меня в щеку, каким-то непостижимым образом умудрившись шепнуть мне на ухо, чтобы Антон не заметил:
 - Прекрасно выглядишь…
 Потом я представила ему Антона. Сашка сражу же принялся энергично потряхивать протянутую руку Антона, успевая при этом делать серьезное лицо и беспрестанно повторять:
 - Весьма наслышан, очень рад знакомству. Александр.
 Растерявшийся Антон все-таки не смог сдержать улыбку:
 - Антон. Сожалею, но не знаю о тебе совершенно ничего, кроме того, что ты « просто знакомый».
 Сашка перестал трясти руку собеседника и с укоризной покачал головой:
 - Какой непорядок! Пойдем, Антон, выпьем по стаканчику, а заодно познакомимся поближе.
 Антон вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула в ответ, и Сашка увел моего спутника в глубь бара.
 Оставшись одна, я первым делом хорошенько огляделась: в этом клубе я еще не разу не была. В шумной темноте с запахом сигаретного дыма было как никогда уютно; на сцене лениво щипал струны какой-то парень с длинными волосами, стеклянными, застывшими глазами смотря поверх людей. Казалось, что он ничего не понимает и никого не замечает. Но, когда этот парень запел, я была готова простить ему все на свете: такого мягкого и приятного голоса я еще ни разу не слышала. оглядевшись по сторонам, я заметила, что не только меня поразил этот паренек, напоминающий эльфа: многие повставали со своих мест и перешли поближе к сцене, другие же просто слушали необычную красивую песню и улыбались. На второй песне я уже не могла оторвать взгляда от сцены и поэтому не заметила, как сзади кто-то прикрыл мне глаза ладошками. Я не могла не узнать эти пальцы.
 - Катька!
 -Ленка!
 Мы настолько громко закричали, что прекрыли своими криками песню. Тут-то парень наконец, рассеянно поморгав, посмотрел не поверх голов, а в зал, и с детским удивлением замешкался, перестал петь; гитара замолчала, но потом снова заиграла, а парень, словно проснувшись, стал петь намного бодрее.
 - Катька! Сколько же мы с тобой не виделись!
 - Я уж не помню! А что ты здесь делаешь?
 - Да вот, решила в клуб выбраться, друзья посоветовали именно этот.
 Я одобрительно оглянулась и кивнула:
 - Да, клуб и вправду хороший. И музыка приятная,- я указала на сцену, где пел проснувшийся паренек, отчего его песни отнюдь не становились хуже.- И ты здесь,- я просто не могла наглядеться на любимую подружку.
 - А ты здесь что делаешь?
 - Я пришла на Сашкин концерт. Помнишь, я тебе рассказывала про него?
 - Конечно. А как дела с Антоном?
 Я рассказала Кате про вчерашний случай.
 - Дай закурить,- задумчиво попросила она в ответ.
 - Нет у меня, да ты же не куришь!- похоже, я много пропустила.
 - Только по праздникам,- Катька мягко улыбнулась.
 - А сегодня разве праздник?- резкий голос Антона напугал нас обеих, и мы рассеянно вздрогнув, облегченно вздохнули.
 - Помянешь черта…,-пробормотала себе под нос Катька. Сказать по правде, она недолюбливала Антона.
 - Прости, Катя, ты что-то сказала?- вежливо спросил Антон, подняв обе брови.
 - Нет, Антош, тебе послышалось. Дай, пожалуйста, прикурить, если тебе не трудно.
 - Для тебя- все, что угодно.
 В глазах у Катьки заплясали нехорошие огоньки. Еще немного- и она вспылит. Антон щелкнул зажигалкой.
 - Ты так любезен сегодня.
 - Да я всегда любезен, просто ты привыкла считать меня наглым самовлюбленным хамом.
 Катька медленно выпустила дым и застыла взглядом на Антоне. В такие моменты она напоминает мне дикую кошку.
 - А ты не давал мне повода считать иначе.
 Теперь уже Антон пристально смотрел на Катьку. Еще немного и случится страшное.
 - Смотрите, Сашка на сцене!- иначе они никогда не закончат своё противоборство.
 Сашкина группа стала потихоньку выбираться на сцену. Сначала вышел тот самый сумасшедший басист- обычный лохматый паренек с живыми хитрыми глазами; потом появился гитарист- этот парень уже посерьезней, ничего лишнего, от барабанщика была видна одна кепка, из под которой выбивались непослушные волосы.
 И тут вышел Сашка. На сцене он смотрелся совсем по-другому, необычно. Казалось, Сашка стал выше, солиднее, красивее. Когда он произнес название своей группы, клуб ожил и заинтересовался, все опять перебрались к сцене поближе.
 Группа выступала около часа, с барабанщика слетела кепка, у гитариста разлохматились его аккуратно поставленные волосы, а басист из обычного парня со странным взглядом превратился прямо таки в комок энергии. И вот посреди этого великолепия стоял Сашка. Он просто стоял и пел. Не прыгал, не скакал, как басист, по сцене, а спокойно пел, держа микрофон одной рукой. Голос у него, кстати, хороший. И улыбка тоже. Я поймала на себе его взгляд, и Сашка мне подмигнул, а потом закрыл глаза и затянул припев. Я тоже закрыла глаза, и мне показалось, что Сашка поет для меня, про меня…
 - Спасибо, это была наша последняя песня.
 Зал зааплодировал. И это было честно. Даже тот самый парень с длинными волосами, который недавно был на сцене, тоже улыбался и хлопал. Сашка был счастлив.
 - А он интересный молодой человек… - прошептала мне на ухо Катька так, чтобы не слышал Антон.
 Я была крайне рассеяна:
 - Да…
 - Я бы им занялась, только он влюблен в тебя.
 - Что?- удивилась я.- С чего ты взяла?
 Катька закатила глаза и фыркнула:
 - Да у меня уже на это дело глаз наметан,- ответила она и, придвинувшись ко мне поближе, доверительно сообщила- Ты что, не заметила, что он пел для тебя?
 - Заметила.
 - Неужели тебе все равно?
 - А что я должна, по-твоему делать? Сашка мне отличный друг, и он, и я прекрасно это понимаем. И вообще я запуталась! Нашли время в меня влюбляться! То целый год никому не нужна, а то - нате вам - один глазами сверкает, второй с ума сходит, а третий для меня поет, видите ли.
 Катька нахмурилась и с безразличным видом откинулась на спинку стула:
 - Дура. Счастья своего не понимаешь. Может, ты муза для него. Мне вот вообще и глаза не строят, и с ума по мне не сходят, только сосед серенады по ночам поет, да и то не мне, а просто так.
 Она обиделась.
 - Извини, Кать, я не хотела тебя чем-то обидеть.
 - Да ничем ты меня не обидела, глупенькая, просто мне всех жалко. Ну и себя немножко.
 - Ну хочешь, я тебя с Сашкой поближе познакомлю.
 Катька тяжело вздохнула:
 - Думаешь, стоит?
 - А почему бы нет? Все лучше чем сосед!
 Мы рассмеялись.
 - Да, у соседа даже голоса нет.

 Саша пришел к нам минут через десять. он был счастливее обычного, улыбка шире и солнечнее, глаза сверкали, а волосы были мокрые от воды. Завидев его, приближающегося к нашему столику, я вскочила и бросилась ему на шею, благо, Антон куда-то отлучился:
 - Сашка! Ты молодец! Очень красиво спел! И музыка у вас прекрасная!
 Сашка крепко обнял меня и прошептал:
 - Тебе правда понравилось?
 Я тоже прошептала ему на ухо:
 - Ага, еще как…
 - Тогда я счастлив.
 Я с трудом отлепилась от Сашки.
 - Да ты, по-моему и так был счастлив.
 Он улыбнулся:
 - Да я вообще по жизни счастливый какой-то. Даже иногда стыдно перед друзьями становится…
 - Ну и радуйся, глупенький. Познакомься, это Катя, моя самая лучшая подруга.
 Катя стояла рядом, по-особому улыбаясь уголками губ, и хитро рассматривала Сашку поближе:
 - Очень про тебя наслышана.
 Сашка подошел к ней, тоже улыбаясь, и поцеловал ее руку. Катька, видно, была довольна и даже немного польщена.
 - А тебе понравилось?- Сашка точно также лукаво оглядывал новую знакомую. - только честно.
 - Да, очень, - Катька мило улыбнулась,- особенно, как ты пел. Чудесный голос. И вообще, я очень много о тебе наслышана.
 - Я тоже,- Саша врал, но как красиво у него это получалось!
 Катя удивилась и вскинула брови:
 - Да? Интересно, что же?
 Сашка рассмеялся:
 - Не переживай! Только хорошее. Пойдемте, я вас с группой познакомлю.
 - Ой, Саш, мне ндо Антона подождать, так что идите без меня, я подойду,- я незаметно подмигнула Катьке.
 Сашка, признаться, немного растерялся:
 - Ну ладно. Только подходи, ребята хотели с тобой познакомиться.
 - С чего это?
 - Они очень много о тебе наслышаны.
 - Хорошего, надеюсь.
 Сашка подмигнул:
 - Можешь не сомневаться.

 Остаток вечера не был таким уж ярким, поэтому я не очень помню, что было потом конкретно. Познакомились с группой, вышли из клуба, поехали домой, попрощались… Антон взялся меня провожать до дома. Почему бы и нет, это же его прямая обязанность как моего молодого человека, так он считал. Вообще надо было бы завести разговор на тему: «Антон, я люблю другого». Но как только я бросала взгляд на своего кавалера, мне становилось прямо скажем не по себе.
 Было уже около двенадцати ночи, на улицах было пустынно, на дорогах изредка проезжали автомобили и поливальные машины. Мы наконец остались с Антоном вдвоем. До дома было несколько десятков метров, шли мы прогулочным шагом. Самое время начинать разговор.
 - Антон… - начала я робко.
 - Т-с, Лен, прошу тебя, молчи.
 - Но ты же не знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить,- признаться, я была удивлена.
 Антон остановился и посмотрел на меня измученным взглядом.
 - Нет, солнышко, ты даже представить себе не можешь, как я знаю, о чем.
 Мы двинулись дальше.
 - Хорошо, не хочешь решать проблемы - не надо, только потом не спрашивай, почему так вышло…
 Он сделал вид, что ничего не услышал, хотя я-то знаю, как больно ему это слышать и тем более понимать. Антон молчал, смотря куда-то в небо.
 - Луна красивая, а вот звезд совсем не видно…
 Теперь уже я промолчала. Так и шли, молча, подставив лицо ветру и брызгам поливальных машин. Вот мое освещенное окно на девятом этаже, похоже, мама ждет меня.
 - Ну, вот, пришли… - я переминалась с мыска на пятку, пытаясь выбить из себя напряжение. Меня трясло, то ли от холода, то ли от нервов.
 Мы остановились, не смотря друг на друга, словно это было нестерпимо больно, уставившись куда-то в ближайшую клумбу. Мимо прошел сосед по этажу с собакой, которая приветливо потыкалась мне носом в руку.
 - Здрасьте…
 - Добрый вечер.
 Сосед свернул за угол.
 - Антон, мы так и будем здесь стоять? Мне холодно.
 - Я бы предложил тебе свое тепло, но, боюсь, тебе это не нужно.
 Неловкая пауза.
 - Ну ты же сам не хотел со мной говорить.
 - О чем? Я же не глупый, Лен, и все понимаю.
 Антон вздохнул и обнял меня, чтобы согреть, ничего больше.
 - Солнце, мне нелегко, ты мне дорога. Если уж я тебе настолько неприятен, то что же теперь… Пусть. Я все равно буду любить тебя. Спасибо. Я, наверное, впервые в жизни влюбился. И хочу поблагодарить тебя. Я увидел многие вещи, которых раньше не замечал. Я понял, что такое быть немножко счастливым.
 - Так уж немножко?
 - Сколько мы с тобой вместе?
 - Сколько ты меня не замечал? Где ты был, когда мне нужна была твоя любовь? Где? Ты слушал своих «мудрых» друзей! А сердце? Хоть раз ты его послушал? Только последний месяц, да и то потому что тебя задело то, что я не люблю тебя. Привык, что тебе все достается просто так? Ох, я поняла, в чем дело! Просто я не далась тебе так легко, как те куклы, с которыми ты привык встречаться.
 Я почувствовала, как Антон забеспокоился. Он остановил мою речь, прижав палец к моим губам.
 - Т-с, не порть, пожалуйста, не надо наговаривать мне гадостей перед расставанием, это некрасиво, - он отодвинул с моего лица сбившуюся прядь. - Пусть я буду считать, что хоть немножко тебе нравился, - он грустно улыбнулся.
 - Послушай, не в этом дело…
 - Лен, пожалуйста, я все понимаю. Я знаю, что неправильно себя вел тогда. Прости меня, пожалуйста, и не держи зла.
 Я не нашла ничего умнее, чтоб спросить:
 - А ты?
 Антон вздохнул и обнял меня покрепче.
 - А я? Ты подожди, я потерплю. Я привыкну. Мне не в первый раз…
 Мысли спутались, слов больше не осталось. Мы еще постояли минут пять, ловя великолепие последней встречи, а потом Антон отпустил меня.
 Около подъезда я обернулась, посмотрела на Антона, и мое сердце защемило. Промелькнула мысль, что я упускаю что-то важное, что я сама разрушаю свою любовь, теша себя мыслями о кареглазом незнакомце. В тот момент все показалось таким глупым, эти волшебные «воскресенье, Октябрьская, 6 вечера» показались просто словами, только словами, ничего больше…
 Я кинулась обратно Антону на шею. Он обнял меня, как в последний раз, крепко, порывисто. Я заплакала, Антон шептал мне на ухо дрогнувшим голосом:
 - Не плачь, пожалуйста, все будет хорошо…
 -Я хочу тебе сказать, что мне было очень хорошо с тобой…
 Антон замер.
 - Я так любила тебя…- я зарыдала еще сильнее.
 Он подождал, пока я успокоюсь, приговаривая:
 - Все прошло… Не бойся, все будет хорошо…
 А потом отпустил. Второй раз. Теперь уже насовсем.
 
 Проснувшись утром, я подумала, что все произошедшее вчера ночью под окном лишь дурной сон. Но вскоре я поняла, что Антона больше нет рядом, что мы не вместе, словно какая-то невидимая нить между нами лопнула. Я ощущала пустоту.
 А потом я поняла, что мне теперь ничего не остается, кроме как ждать воскресенья, как и раньше, до нашего с Антоном расставания. И хоть мысль о кареглазом вчера казалась мне роковой ошибкой и бесплотной фантазией, теперь, когда я была наконец свободна и опустошена, но честна перед собой, никакой другой цели я не видела, а тем не менее нехорошие мысли уже закрадывались в голову.
 Я встала и посмотрела на мир по-новому.
 А вечером меня вдруг охватила такая тоска, что я бросилась к телефону и начала набирать номер Антона. Слава богу, я поняла тогда, что не стоит этого делать, что Антону ничуть не лучше, а даже хуже, что уже ничего и никого не вернуть. Это был конец.
 В субботу с утра небо хмурилось, и на душе тоже было темно. Еще один день начинался с пустоты. Грела мысль, что завтра воскресенье, то самое, которое я ждала так долго, что уже перестала верить в него.
 Чтобы не сидеть дома, я позвонила Сашке, мне казалось, что это еще один родной мне человек. Сашка, как обычно был счастлив.
 - Алёсики…
 - Привет,- мой голос показался мне беззвучным и слабым.
 У Сашки упал телефон, судя по треску и шуршанию в трубке.
 - Ой, Ленка, привет. Извини, у меня телефон упал.
 - Да я уж поняла.
 - Ты чего такая безжизненная?
 Впервые я сказала это вслух:
 - Мы с Антоном расстались.
 Сашка, наверное, понял, что для меня это значило и протянул:
 - О… Ты молодец.
 Я промолчала.
 - Лен, ты что, расстроилась?
 - А ты как думаешь?
 - Ты же сама этого хотела.
 - Понимаешь, Антона я любила целый год, а потом так получилось, что он сам пришел ко мне. Он был рядом. Живой, настоящий. Не зря ж я на него столько времени положила. А кареглазый - всего лишь моя фантазия. Может, он не такой хороший, как мне показался, нафантазировала с отчаяния, я ж его совсем не знаю…
 - Ошибаешься, дорогая. Он тоже живой. И он живет в твоем сердце, и он живее Антона, я б сказал живее всех живых и живших там до него. А насчет него самого… Разве ты могла бы влюбиться в плохого человека?
 - А Антон?
 - Ну, не преувеличивай, не такой уж он и мерзавец. Даже если бы он был подонком, ты бы сейчас так переживала? Ведь наверняка он понял, что что-то не так.
 - Да, он сам все понял. Все получилось так, что теперь и не поймешь, кто кого бросил…
 - Ты о чем? Никто никого не бросал. Вы просто расстались, так тоже бывает. Ну скажи мне, разве стал бы плохой человек высматривать тебя в метро, стал бы заниматься ребячеством, рассматривая надписи на запотевшем стекле? Это мог сделать только человек, такой же, как ты, с большим, чистым сердцем. Не думай ни о чем, просто наслаждайся предвкушением завтрашнего исторического момента.
 - Спасибо, Саш…- все-таки я не прогадала: он отличный друг.- Пойдем погуляем куда-нибудь? Мне так надо развеяться…
 Сашка неожиданно замялся:
 - Лен… Мы с Катей собрались погулять сходить…
 Так вот оно что…
 - А… Понятно. Ну что ж, хорошо вам погулять.
 - Ладно тебе, не обижайся. Пойдем с нами.
 - И что я там буду делать? Вы ведь вдвоем…
 - Мы вдвоем?- он звонко рассмеялся.- Что за глупости! Мы можем существовать только втроем. И только кареглазый парень сможет разлучить нас!
 Я все-таки рассмеялась за все дни после расставания с Антоном.

 На улице было холодно. Мы прошлись по бульвару, сходили на пруд, зашли в лес погулять- в общем, отдыхали. Катька с Сашей особо не кокетничали при мне, наверное. Я не чувствовала себя третим лишним. По Катьке было заметно, что она безумна рада перспективе новых чувств (у нее складывались сложные серьезные отношения, она встречалась с парнем полтора года, после чего он жестко бросил ее), Сашка тоже весь сиял.
 Мы просто шли и разговаривали обо всем на свете. Ни слова об Антоне. Ни слова обо мне и моих переживаниях. Я была так благодарна ребятам!
 Когда я совсем продрогла, и мне стало ясно, что время оставить Катю и Сашу наедине, я засобиралась домой, хотя отлично понимала, что дома на меня опять навалится тоска и станет невыносимо больно от своих мыслей…

 Спать я в этот день легла поздно, все думала о завтрашней встрече с кареглазым, об Антоне, как ему сейчас плохо, ворочалась, не могла толком заснуть. Под утро провалилась в тяжелый сон без сновидений.
 
 День разбудил меня своими звуками. Залаяли собаки, завелись машины, на кухне заработало радио - значит мама уже встала - и загремела посуда. Решила еще поваляться - не получилось.
 - Доброе утро, мама.
 - Доброе утро, деточка. Ты себя хорошо чувствуешь?
 - Да ничего, вроде, а что?- я пошла посмотреть на себя в зеркало.
 Отражение было на редкость некрасивым, точнее, болезненным. Серая кожа, мешки под воспаленными глазами, грустное выражение резко сузившегося лица - и это должен увидеть кареглазый парень моей мечты…
 - Не везет ему… Думает, наверное, что я красавица,- я ухмыльнулась, и, позабавившись тем, что разговариваю сама с собой, начала потихоньку приводить себя в порядок.
 Через часик я снова рискнула посмотреть в зеркало. На сей раз то, что я увидела, меня более или менее устроило, хотя на лице заметна была легкая бледность, которая, впрочем, даже подходила тому романтичному образу, который я выбрала сегодня.
 Мама на кухне готовила суп.
 - Теперь гораздо лучше,- она улыбнулась.
 - Спасибо.
 День был какой-то смешанный: то солнце светило, то вдруг резко все темнело и поднимался ветер. Я же устроилась на балконе и просто молча отдыхала. Ото всех, от мыслей. «Скоро выходить…». Лоб горячий. Вздремну немного…
 Я не совсем знаю, что случилось тогда, но сейчас мне становится понятно, что это судьба, злой рок, закон подлости - как хотите, суть от этого не меняется. Я медленно провалилась в сон. И мне снился шум приближающегося поезда. Ничего, никакой картинки, только шум, перерастающий в совершенно невыносимый бесконечный гул. Осторожно, двери закрываются…
 Глаза открылись, словно по команде невидимого диктора. На улице уже солнце шло к закату. Меня трясло.
 - Сколько время?!
 Тишина. Мамы, видимо, нет дома.
 - Черт…- я попыталась встать, но тут же рухнула обратно. Ноги подкашивались, голова кружилась, в горле першило. Из глаз полились слезы. «Хватит…»,-я хотела не плакать, но не получалось. Мне стало страшно. Доползла до часов. Десять ноль три. Теперь уже я не сдерживалась, села на полу и заплакала по-настоящему. Голову словно сдавило в тиски, в ушах зазвенело, и я потеряла сознание.
 
 На Октябрьской было многолюдно. Сегодня был альтернативный концерт, все его друзья ехали домой, а он так и не пошел туда. Они подходили и здоровались, спрашивали, что случилось. Он устало улыбался, жал протянутые руки и говорил, что все нормально. На душе было гадко. Обидно. Карие глаза не светились, они хранили печаль. «Что, ну что же могло случиться?». Он уже начинал думать, что незнакомка посмеялась над ним. «Вот дурак, нафантазировал черт знает что… Она меня просто-напросто кинула. Сейчас наверняка сидит дома и смеется надо мной». Но что-то подсказывало ему, что это не так. Тревога. Он чувствовал, что у нее что-то случилось, он просто знал, что она не могла просто так не приехать.
 - Привет, что один стоишь?-еще раз.
 Вымученная, натянутая улыбка:
 -Человечка одного жду.
 -Долго ждешь,-ухмылка,-мы уже на концерт сходили.
 Он равнодушно пожал плечами.
 - Ну ладно, жди, но я бы на твоем месте давно уехал.
 « Откуда тебе знать?»
 - Можно я сам разберусь?
 Друг недоуменно вскинул брови:
 - Я просто хотел как лучше. Пока.
 - Пока.
 Он проводил своего друга глазами и посмотрел на часы. Десять часов три минуты. «Офигеть, я здесь уже четыре часа…»-хотелось удавиться. А еще поесть. Он еще раз огляделся по сторонам, тяжело вздохнул и заскочил в подъехавший поезд. Метро унесло его в темный тоннель, а в центре зала на Октябрьской так и остался лежать кем-то забытый букетик маленьких голубых цветочков и грустный смайлик на стене, нарисованный черным маркером…

 Я заболела. По-настоящему и надолго. Раньше я никогда не понимала, как можно заболеть летом, а вот теперь сама как-то умудрилась. Все как положено: температура, горячий лоб, голова болит, в горле першит, хочется спать… Время, чтобы подумать было предостаточно, только мысли мои мне уже настолько опротивели, что я целыми днями спала. «Интересно, а он приехал? А сколько ждал? Он, наверное, подумал, что я его обманула… Забавно получается, он же не знает, как я ждала этой встречи, впрочем, думаю, он тоже. Хотя… Не знаю…». И все в таком роде.
 Каждый день звонил Сашка, Катька тоже. Они даже как-то зашли ко мне с вареньем и цветами.
 Болела я где-то недели две. Когда окончательно встала на ноги, съездила нак Октябрьскую. Там было многолюдно. Я представила себе, как он стоял здесь, грустный, и ждал меня, один среди этой суетливой толпы. Сердце сжалось. На стене красовался большой грустный смайлик, едва видный, его, видимо, долго пытались стереть. Я подошла к стене и прикоснулась ладонью к опущенному полукругу рта. Что-то подсказало мне, что это он нарисовал, и я улыбнулась. Он был здесь, и он ждал меня. А больше ничего и не надо…

 Постепенно я привыкала к своему одиночеству, жизнь вошла в свою привычную колею. Лето подходило к концу, я успела уже съездить на море, накупаться, загореть, наесться мороженого и получить свою порцию счастья. Конечно, было грустно, часто вспоминала кареглазого, тянуло в метро.
 На смену лету пришла осень. Снова учеба, суета, подружки, тусовки, концерты.
 Встретила Антона. Он шел по бульвару со своими друзьями, о чем-то оживленно разговаривая. Он почти прошел мимо, но когда заметил меня, резко перестал смеяться, и я заметила в его глазах отблеск былых чувств. Я улыбнулась, но немного грустно. Так бывает, когда встречаются люди, связанные хорошими воспоминаниями: каждый из них начинает вспоминать прошедшее, и нападает приятная грусть. Но мне будто расцарапали старую рану, Антону, видно, тоже было не по себе. Тем не менее, я была рада этой неожиданной встрече:
 -Привет, Антон!
 Очень хотелось обнять его, но мы оба держались холодно и отчужденно, понимая, что если сейчас поддадимся порыву, потом все закончится так же.
 Антон заинтересованно, тоже с улыбкой, оглядывал меня.
 -Привет. Замечательно выглядишь.
 -Спасибо,-я прочитала в его глазах сожаление что ли.- Ты так изменился.
 Он облегченно рассмеялся.
 -Да уж, давненько мы с тобой не виделись. Как дела-то?
 -Не важно. Сам понимаешь, учеба, все такое…
 -Угу… А что у тебя на личном фронте?-как бы между прочим.
 Я прямо посмотрела на него. Я знала, что он хочет услышать.
 -Все отлично.
 Не выдержав моего взгляда, Антон отвернулся в сторону, посмотрел на своих друзей, которые о чем-то спорили, не желая нам мешать.
 -А у тебя?
 Запинка. На секунду я уже подумала, он скажет, что все еще любит меня, и приготовилась к этому. Преодолев себя и проглотив ком, стоящий у него в горле, Антон ответил:
 -Лучше не спрашивай.
 -А что так?-я поймала себя на мысли, что хочу знать, есть ли у него кто-нибудь.
 -Девушки приходят и уходят, но ни одну из них я не любил.
 Я поняла, что затронула совершенно ненужную тему. Антон молчал, смотря в землю.
 -Ладно, мне, наверное, пора…- я тоже уставилась под ноги.
 -Хорошо. Был рад тебя видеть.
 Я аккуратно подошла и обняла его. Боже мой, в моей душе все заволновалось! Давно забытое ощущение.
 -Ты не бойся, позванивай хоть иногда.
 -Хорошо.
 Я пересилила себя, чтоб не закричать.
 -Ладно, пока. Надеюсь, увидимся.
 -Я тоже,-он дежурно улыбнулся, поспешил развернуться и пошел со своими друзьями в другую сторону.
 Я шла домой и думала, что все было напрасно: и мои переживания, и наше расставание, и все слезы, все сомнения- я осталась ни с чем.
 Катька с Сашкой в октябре начали встречаться. Я была рада за них, они отлично смотрелись вместе.
 Незаметно в середине ноября выпал снег. Он застелил голую землю белым полотном, отчего все казалось в волшебном оцепенении; также он застелил и мою пустую душу, успокоив меня и мои нервы окончательно. Я стала жить словно в забытье. Каждый день был похож на предыдущий, но сейчас это меня даже устраивало. Меньше нервов.
 
 В Москву ворвалась зима. Она закружила, завертела, сыпя снежной пылью в освещенные окна. Снег мягко и тихо падал на тротуары, отражая свет. Мне казалось, что от него исходит какое-то мягкое сияние, и я каждый вечер по привычке смотрела, как он тихо падает из недр темного, нахмурившегося неба, как будто кто-то там, высоко-высоко, рассыпал его из огромного ведра на нас. Красиво. Тихо. Как в сказке…
 Приближался уже новый год. Сашка по этому поводу сказал: «Эх, Ленка, время летит… не заметишь, как пройдет вся жизнь…». Не знаю, как насчет жизни, но эти шесть месяцев пролетели стремительно и шумно. Мне уже почти ничего не напоминало о былых временах, кареглазых красавцах и благородных влюбленных. Без этого было скучно. Зато в кои-то веки я почувствовала себя нормальным человеком и уже больше не ходила, как в воду опущенная - Новый год все-таки.

 Даже в метро было холодно. Тридцатое декабря, вечер, настроение у всех соответственное: все улыбаются, радуются, обнимаются и смеются. Только мне все-таки предательски взгрустнулось. Я поругалась с мамой, настроение было паршивым, поэтому я быстро выскочила из эдакого «праздничного вагончика», где все сплошь и рядом веселилось и всем было невероятно тепло и хорошо.
 Молча и задумчиво шла по переходу, почти пустому, смотря себе под ноги проехала по скрипящему эскалатору. Мысли словно в дымке, а на глаза наворачиваются предательские слезы обиды.
 На станции тихо и пустынно. Иду по платформе, по-прежнему смотря под ноги и злясь на всех.
 Издалека донесся гул приближающегося поезда. Он был особенно отчетливо слышен из-за полнейшей тишины на станции, разбавляемой лишь чьим-то тихим разговором и моими мягкими шагами.
 Внезапно я со всего размаху влетела в кого-то, точнее, в чье-то плечо. Вот теперь-то брызнули слезы, у меня не осталось сил даже отлепиться и посмотреть, в кого же я врезалась. А поезд все приближался из темного тоннеля, мои волосы закрутил настойчивый ветерок.
 Я ужасно устала. Мне погано. И больно. Сквозь слезы и обиду я посмотрела наверх, на лицо того, с кем произошло столкновение.
 Боже мой. Эта теплая улыбка и такие же не по-зимнему теплые карие глаза с золотистыми точечками. Я молча прижалась наконец к нему и поняла, что это навсегда.
 - Я соскучился. Не исчезай больше пожалуйста…