---
Сидя перед вырубившимся терминалом у себя в каюте, старший помощник капитана Ричард Олдис опустил руки ладонями на стол и медленно выдохнул воздух через стиснутые зубы. Получившийся звук напоминал нечто вроде тихого протяжного свиста – очень тихого и очень, очень протяжного. Вообще-то свистеть старший помощник Ричард Олдис не любил, а во время полета так и вообще считал если и не скверной приметой, то уж дурным тоном – наверняка.
Но сейчас – требовалось.
Другой человек на его месте, вежливый до умопомрачения и свято блюдущий чистоту литературного языка, выругался бы самым грязным матом, который только смог бы припомнить. Или даже кулаком бы по столу шарахнул.
Олдис же только выдохнул воздух через стиснутые зубы. Да на пару секунд прикрыл глаза. И даже не потому, что ожидал чего-то подобного. Просто человеком был он не слишком-то эмоциональным, а на чистоту литературного языка было ему, по большому счету, и вообще наплевать. Но не свистнуть, хотя бы вот так, тихо и медленно, он просто не мог.
Нет, нельзя сказать, что проверка по ДНК не дала никаких результатов! Просто результаты эти оказались, как бы это помягче выразиться… не того уровня значимости.
Попытка сделать анализ микроскопической пыли ногтевых спилов, снятой с принадлежащей эриданке алмазной маникюрной пилочки при помощи кусочка скотча, только что чуть было не угробила ко всем чертям всю периферийную многофункциональную корабельную автоматику вместе с центральным бортовым компьютером.
Всю, если можно так выразится, корабельную нервную систему.
Вместе с нервной системой самого Ричарда Олдиса.
Попробуй тут не засвисти!
Сначала был сбой в анализаторном блоке. Выглядел он вполне невинно – изотопный сканер и сам по себе глючит через раз, та еще аппаратурка, чуть ли не ручной сборки времен глухого средневековья. Олдис не стал нервничать, повторил процедуру. И еще раз повторил. И еще…
Потом задумался.
Даже для древнего и слепого на все датчики сканера четыре сбоя подряд – это, вроде бы, многовато. Хотя – кто его знает? Да и выхода другого все равно не имеется…
На двенадцатый раз сканер-таки сработал.
И сразу же стало понятно, что первые одиннадцать обломов не были случайностью, потому что навернулся весь блок. И хорошо так навернулся. Качественно.
Провозившись минут сорок с тестерами, Олдис еще раз с мрачным удовлетворением убедился в собственной предусмотрительности и достал заранее припасенные запасные платы. Он взял их все восемь, поскольку всегда предпочитал максимально перестраховаться, а больше на складе просто не было. Он забрал их все, хотя и надеялся, что вряд ли придется все использовать, даже при самом плохом раскладе.
Так и оказалось.
Использовать вообще удалось только одну.
Расшифрованный и упакованный как полагается код ушел по связи вместе с запросом, был даже получен первоначальный ответ-подтверждение с пометочкой «ждите» - а вот потом уже как раз таки и сдохла вся система…
Качественно так сдохла.
-----
Этот прием, неофициальное название которого звучало как «вывернутый мешок», она не любила особенно. Она вообще с откровенной и ярко выраженной прохладцей относилась к приемам из серии «стрелочник», но именно этот был неприятен более остальных. Да и вообще что-то извращенное виделось ей в тех координаторах, которые направо и налево треплются о том, что прямо-таки обожают вызывать огонь на себя. В том случае, конечно, если не врут они за ради красного словца, а действительно любят это дело. Этакий, знаете ли, моральный стриптиз в купе с душевным эксгибиционизмом. Любовь к публичному выворачиванию наизнанку собственного подсознания ничуть не лучше прилюдного перетряхивания собственных давно нестиранных трусов. Гадость, короче.
Но сейчас выбора не было.
Просто не было выбора – вот и все.
Морщься – не морщься, а - надо. Нельзя ему сейчас закукливаться в своей трагедии, какой бы трагичной она для него не являлась на самом деле. Нельзя ему все время думать только об этом. А ни о чем другом думать он сейчас просто не способен. Что же тогда у нас получается?
Вот именно.
То и получается, что выхода другого нет.
Только этот паскудный ***1121-М-прим, называемый еще «вывернутым мешком» или «переводом стрелок». Не сработает тут ничто другое, разве что глубинный дилонг, на уровне нейро-программирования, работа на подкорку с полной трансформацией всего, вплоть до чуть ли не базовых инстинктов. Такое разве что с закоренелыми маньяками делают, личность меняется напрочь, затрагивается даже подпороговая память и основополагающие установки врожденного темперамента. И применять такое только потому, что тебе, видите ли, не совсем по вкусу перетряхивание своего более или менее реального внутреннего «Я» перед клиентом?..
Это даже не смешно.
Но знал бы кто, как не хочется!
А впрочем – фигня. Проехали. Противно – но не смертельно.
Зато он теперь будет думать о том, чем же именно и когда так сильно обидели ее, серьезно так будет думать. Основательно. Заинтересованно даже. Гипотезы всяческие строить. И на какое-то время… нет, о себе, любимом, он, конечно же, не забудет, на это надеяться было бы просто глупо. Но на какое-то время проблема себя, такого единственного и уникального, станет для него не столь первостепенной, перестанет загораживать все остальное, стушуется слегка, на задний план отойдет, станет как бы немного более привычной… А это – немало. Во всяком случае – на первое время.
А потом он докопается и до «Радуги»…
Может быть, кстати, даже сегодня и докопается. Он как раз таки в подходящем настроении был, а после тех добавок, что подмешала она в какао, заснуть он все равно не сможет. Ой, и что же тогда будет!..
Кстати, интересно – а что же действительно будет тогда?..
---
Умеют эти заразы эриданские убеждать, ничего не скажешь! И Аликс эта чертова, при всей своей малотипичности, в этом аспекте типична просто до неприличия! Интересно, кстати, в чем же ее так уели когда-то, что она до сих пор так остро реагирует на любое, пусть даже и чисто гипотетическое, мужское превосходство? На мужененавистницу из принципа она, вроде, похожа мало. На такую же принципиальную любительницу девочек – тоже, вроде, не очень тянет… Хотя – кто его знает, на Эридани к этим вопросам вообще отношение свободное до неприличия, одни эти их разнополые гаремы чего стоят! И, все-таки, здесь явно что-то более личное. Были в ее прошлой жизни какие-то малоприятные обстоятельства, связанные с тем, что не мужчина она. Были, это точно!
И ведь ни за что не скажет, зараза!
Нет, это просто даже как-то не справедливо! Она про него знает все, а сама же про себя – фиг что расскажет! Теряйся тут, понимаешь, в догадках, умирая от любопытства… Хотя…
Физическая мать, бывшая в прошлом патессой… Это – сурово. Папаша, рвущийся в императоры… Даже если она кое-что кое-где и слегка преувеличила – слегка можно даже и эриданцам, это и не вранье получается вовсе, она же заранее оговорила, что сказку рассказывает, такое эриданская этика вполне допускает. Хорошая семейка, ничего не скажешь. Куча братьев. Причем – старших братьев. Это круто. Даже если и не из Скаутов она – Старший Скаут в императоры вроде бы не рвался, хотя одна из его младших жен как раз из бывших патесс, ходили такие скандальные слухи. Даже сериал какой-то на эту тему вроде был… Но дочерей в его семействе не было, сейчас он это вспомнил точно, еще даже шуточка такая ходила: «среди каких гешвистеров нету ни Ге, ни Швистеров?». Во всяком случае – дочерей признанных…
А если бы - были?
Каково девочке расти в семье, где столько старших братьев? Где основная цель – количество наследников, где даже родной отец не хочет ее признавать? Причем своей дочерью он не захотел признавать ее уже впоследствии, а поначалу-то он не хотел признавать за нею даже просто права на жизнь. На саму себя – такую, как она есть, а не такую, каковой ему бы хотелось ее видеть. Может быть, именно это и вымораживает сейчас ее глаза до льдистой обжигающей зелени, может быть, и узнала-то она его в этом жутком виде именно потому, что с раннего детства приучили ее не отвлекаться на такие досадные мелочи, как внешность и пол?..
Вот же зараза эриданская!
Сиди теперь, думай, мучайся! А, может быть, и не было ничего, рассказали дурачку на ночь сказочку, а он и поверил…
Радуга эта еще ее, черт бы ее побрал…
Нет, поначалу Стив еще потрепыхался.
Закрыл за этой чертовой эриданкой дверь – на замок закрыл, видел он, с какой мерзенькой ухмылочкой она на табуреточку посмотрела, особливо задержавшись ехидным взглядом на ее поцарапанных ножках. Характерно так поцарапанных. Помнил он и то, с каким деланным и все понимающим сочувствием она после осмотра табуреточных ножек посмотрела уже на него самого.
После таких взглядов на табуретку эту даже смотреть без дрожи не получается, не говоря уж о чем-то большем! Совсем ведь в детство впал, параноик несчастный, стыдно людям в глаза смотреть.
Нет, хватит!
Никаких более табуреток.
Разложил койку, зубы даже почистил.
И все это время на исписанный синим роллером стол вроде бы даже ни разу и не посмотрел, гордый своею выдержкой до чрезвычайности.
А потом сел на разобранную койку – и понял, что заснуть не сможет.
Ляжет вот сейчас, свет выключит – и будет таращиться в темный потолок, мысленно минуты отсчитывая. У него всегда было хорошее чувство времени, оно и сейчас наверняка не подведет, сообщая чуть ли не с посекундной точностью, сколько еще часов и минут осталось до семи утра…
А потом – что?
По-прежнему гордиться своей железобетонной и несокрушимой выдержкой – или сожалеть об упущенной возможности? Возможности непонятно чего – и оттого еще более заманчивой…
Стив неумело выругался. Неумело, но от души и очень грязно – то-то Олдис огорчился бы, если бы услышал. Взял со стола красный квадратик – опасливо, за самые краешки, словно ядовитое насекомое. Повертел в пальцах, рассматривая. Ага, понятненько, вот этими клеммами его можно прицепить к обычной рабочей флэшке, превращая ее в идентификационную карточку. Удобно и просто, как и все гениальное. Интересно было бы в ней покопаться, - не самому Стиву покопаться, конечно, а кому-нибудь из специалистов типа Дилейна или Кливленда, им бы наверняка понравилось… Только вот что-то подсказывает, что не стоит даже и пытаться. Не дала бы эта чертова эриданка ему с такой легкостью в руки что-то, в чем можно было бы так вот запросто покопаться.
Стив вздохнул. Попытался еще раз выругаться, но не смог – запал прошел, злиться больше не хотелось. Можно, конечно, еще с полчасика ногтем стол поковырять, сопротивление демонстрируя.
Вот только – зачем?
Да и кому?
Стив подвинул к себе поближе терминал, одновременно крепя красный квадратик к стандартной флэшке и с интересом разглядывая верхнюю строчку синих значков.
Значит, говорите, ключ?..
---=---
… Нет, если быть совсем уж точным, сдохла аппаратура вовсе не сразу. Сначала все имевшиеся в наличии охранные системы словно взбесились, докладывая о внезапном обнаружении уймы вирусов, потом растерянно и даже как-то испуганно пискнул спикер, а вот после этого уже, собственно, и…
Две минуты Олдис беспомощно наблюдал, как непонятно откуда взявшаяся дрянь разносит вдребезги защиту, считавшуюся ранее абсолютно непробиваемой, и чувствовал, как потихоньку становятся дыбом волосы на затылке. Это оказались, пожалуй, две самые длинные минуты в его жизни. Потом непонятную дрянь сумели непонятным же образом нейтрализовать, но к тому времени она успела выжечь четыре внешних слоя, разнесла не слишком важную периферию и уже пробовала на зуб внутреннюю оболочку. Он даже не стал возиться с тестерами, поскольку повреждения были, похоже, механическими – от терминала явственно тянуло гарью.
Значит, вот так?
Вот так, значит, да?
Терминал – это, конечно, не так уж и страшно. Их по всему кораблю с избытком натыкано, где надо и где не надо, да и запасных тоже с полдюжины наберется. Только вот сгоревший терминал – это даже не полбеды.
Даже не четверть.
Это – так, ерунда. Досадная мелочь, если сравнивать с тем, что могло бы случиться – и не случилось каким-то чудом.
Прежде, чем перейти к другому или активировать один из запасных, стоило крепко подумать.
Потому что второй раз чуда может и не произойти…
------
Вообще-то корабельные двери на вакуумных присосках скрипеть не могут. Просто физически не могут, если преднамеренно не заложена в них подобная звуковая функция. Нечему там скрипеть, нет у них соприкасающихся или трущихся друг о друга деталей, повсеместная прослойка силового поля сводит любое трение на нет, потому-то даже при наличии повышенной гравитации легко открыть их может даже ребенок.
Однако эта дверь все-таки скрипнула. И не просто даже скрипнула, а долгим таким почти вкрадчивым скрипом. Словно заранее извиняясь за вторжение, но при этом вовсе не собираясь от вторжения этого отказываться.
- Что такое «Радуга»?
В обрамлении черного полумесяца наполовину приоткрывшейся двери он выглядел очень эффектно – раскрасневшийся, встрепанный, с горящими глазами. Хотя и перевернутый – Аликс рассматривала его снизу вверх, запрокинув вывернутую голову. Она стояла на узкой койке на плечах в позе «свечки», вытянув длинное тело свое в струнку вверх вдоль переборки. Со стороны казалось, что она опирается об эту переборку всем корпусом и ногами, практически лежит на ней, разве что в вертикальном положении. На самом же деле между нею и стенкой на всем протяжении был выдержан зазор ровно в полтора сантиметра, и вся сложность данного упражнения состояла именно в непрерывном поддержании ровности этого зазора.
- Атмосферное явление, наблюдаемое при наличии в верхних слоях атмосферы достаточного количества взвешенных водяных частиц в жидком или твердокристаллическом состоянии при прохождении через скопление этих частиц узконаправленного потока солнечного света. Выражается в разложении сложного белого света на простые составляющие компоненты, так называемый спектр, среди которых имеются как видимые невооруженным глазом и определяемые как семь основных цветов, так расположенные в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазоне. Подобное расчленение может быть легко воспроизведено и в лабораторных условиях при помощи призмы из прозрачного материала с заранее заданной структурой, что позволяет получать разноструктурные спектры соответственно заранее же заданным параметрам. Естественная радуга зачастую имеет ярко выраженную аркообразную конфигурацию, что объясняется естественной кривизной атмосферы. Что же касается конфигурации получаемого спектра при лабораторных исследованиях, то он всецело…
- Ты же знаешь, о чем я спросил.
Она не просто стояла в «свечке», точно выдерживая полуторасантиметровый зазор между собой и стенкой. Просто так стоять – дело довольно скучное, даже в такой позе. И потому она развлекалась, крутя босыми ногами коробочки из-под дискет.
- Знаю. А ты точно так же знаешь, что вопросы, обращенные к эриданцам, формулировать следует с особой тщательностью, точностью и корректностью. Иначе вина за неадекватность ответа целиком возлагается на покупателя-вопрошающего. Твой вопрос некорректен, Стив-ви. Да и сформулирован, прямо скажем, не так чтобы очень…
Коробочек было две. Она вращала их в противоположные стороны и каждую – со своей скоростью. Дополнительная сложность состояла в том, чтобы время от времени менять их местами, не изменяя при этом ни скорости, ни направления вращения. То, что были они одинаковыми, почти правильной кубической формы и очень-очень легкими, тоже жизни не облегчало.
- Хорошо. - Он вздохнул. Осторожненько втиснулся в каюту, но окончательно проходить и садиться не стал, остался у самой двери. Словно ждал приглашения или оставлял за собой возможность поспешного бегства, если разговор примет не слишком желательный для него характер. Оценив смущенно-вызывающее выражение его непривычно чистенького личика и беспрестанно двигающиеся руки, которые он явно не знал, куда деть, она поняла, что второе предположение, пожалуй, будет вернее.
- Хорошо. Ты права. Каков вопрос – таков и ответ, все правильно… Но – все-таки… Я не все смог там понять, слишком много армейского сленга, это же почти что другой язык, даже засекречивать ничего не надо, все равно никто посторонний… А в медицинских отчетах - так и вообще… если одно слово из десяти понятно – уже хорошо…
- Но кое-что ты все-таки понял. – Ха! Конечно же он понял! И немало. Иначе не прибежал бы сюда среди ночи, пугая мирных граждан своим безумным видом. Только вот вслух озвучить свое понимание все никак не решается, опасаясь даже не столько возможных насмешек, сколько того, что понял неправильно, приняв желаемое за действительное. Вот и ждет, чтобы ему все досконально и безо всяких намеков объяснили и разжевали. Зря, между прочим, ждет.
- Так что же ты там понял, Стив-ви?
Он вздохнул, стиснул маленькие кулачки. Красные пятна на скулах стали ярче. И, наконец, решился:
- Терратогенная пансоматическая хромосомно-гендерная трансмутация. Это… Это то, о чем я… я правильно понял?
- Это зависит от того, что именно ты понял, – она откровенно забавлялась, совершенно не собираясь облегчать ему жизнь.
- Я посмотрел в словаре. – Он был упрям. – Терратогенный – означает «затрагивающий генетическую структуру». Пансоматический – значит, это касается каждой клетки. Гендерная… - он покраснел сильнее, - ну, это понятно. Трансмутация… это совсем уж просто, даже без словаря. С хромосомами тоже все ясно. А – все-таки… я не совсем… что там все-таки было, с «Радугой» с этой?
- Забавно было. Хотя и жестоко! – Она хихикнула, - Ты-то взамен дорогих твоему сердцу причиндалов хотя бы новую молодость получил, а что получили эти несчастные ребятишки, в большинстве своем по контракту завербованные, кроме психозов и мизерных правительственных пенсий? Представляешь, им даже офицерских надбавок не дали, поскольку на последующей Комиссии эксперимент этот к военным действиям приравнен так и не был…
- Вот я как раз и хотел спросить по поводу этих… завербованных. Там ведь нигде ничего толком не… Ничего не понять, ни одного доступного личного дела, все сразу под какие-то литеры запрятано, условные обозначения… Я так и не понял толком, ни кто они такие, ни что же там с ними, в конце концов…
Он сглотнул, краснея еще больше. Врать он так и не научился.
- Кто они такие? А черт их знает! Люди, в большинстве, насколько я помню. Генотип по большей части имперский, хотя строго они тогда не придерживались… Разные. Сто сорок семь человек обоего полу и разнопланетного происхождения, если тебя интересует точное количество. Поименный кадровый состав могу потом уточнить, а ежели приблизительность устраивает, то где-то треть приходится на команду, а остальное – на разнообразных военных исследователей и наблюдателей. Наблюдателей, дай бог памяти, вроде шестеро было, рангом все не ниже полковничьего, солидные такие… Ну и всякие там профессора-доценты с погонами и кучей ассистентов-лаборантов… Женщин, правда, среди всей этой кодлы было меньше дюжины, то ли девять, то ли десять, не помню точно. Да и то – только среди экипажа и корабельной обслуги. Забавное процентное соотношение, кстати, ты не находишь? Ох, и аукнулась же им подобная дискриминация, когда весь их с такой помпой исполненный эксперимент пошел вразнос! Они его «Радугой», кстати, с самого начала назвали, безо всякой задней мысли. Вот и не верь после этого в силу слова. Забавно, правда?
- В чем заключался этот эксперимент и что такого забавного я должен найти в его названии?
Он принял правила игры и вопросы теперь формулировал вполне корректно. А руки сцепил за спиной – возможно, спасая тем самым себя от искушения вцепиться ей в шею и, если не придушить – Ха! Попробуй-ка придуши эриданца голыми руками! – то, хотя бы, вытрясти из нее всю имеющуюся информацию сразу и полностью.
Хороший мальчик.
- Забавный такой, знаешь ли, был задуман экспериментик… Провести корабль на субсветовой сквозь искусственно созданный аналог вращающейся разомкнутой черной дыры… Споров там было!.. Никто ведь толком не знал, что из этого выйдет, но зато каждый орал свою версию тем громче, чем меньше был в ней уверен… Некоторые даже предполагали, что корабль просто разорвет или там размажет гравитацией… Несмотря даже на успешные проходы беспилотных зондов… Одних диссертаций штук пять, а сколько грандов под это дело выбили – так и вообще молчу! Разные гипотезы были, теперь все уже и не вспомнить… Но большинство склонялись к тому, что вынырнут они где-то за сотни световых лет, а то и вообще в другой вселенной, потому-то этим проектом военные и заинтересовались… Особенно, когда яйцеголовые мышек да мартышек отмучили и доложили о готовности испытать на добровольцах. Ну, наши доблестные военные им этих добровольцев и обеспечили. В принудительном порядке, так сказать, но кто и когда у контрактников что-нибудь спрашивал? Ох, и какой же был у них шикарный облом! Просто любо-дорого вспомнить!.. Визгу было - на весь космос!..
- Знаешь, я, может быть, покажусь тебе страшно провинциальным и до безобразия не информированным, но я как-то ничего не слышал о…
- Ха! Еще бы ты слышал! Еще бы хоть кто-нибудь хоть что-нибудь об этом слышал!.. За кого ты меня принимаешь, в конце-то концов?! Дарить то, что общедоступно… Это, знаешь ли, не отличается комильфотностью… Нет, мой нынче весьма юный друг, эта информация засекречена не хуже любой другой доблестной лужи, в которую с обнадеживающей регулярностью садятся наши доблестные вояки. Уровень "ЗЕТ", если тебе это хоть что-то говорит. А вот чего я совсем не понимаю – так это того, как они проморгали? Ведь были же предварительные испытания, я сама отчеты читала… С мышками еще ладно, кто к ним приглядывается, к этим белым мышкам, они же все на одну мордочку! Да и берут их для подобных экспериментов всегда обоего полу и в равных пропорциях, принято так, не знаю уж, почему… А среди добровольцев же эта пропорция, как ты уже слышал, была совершенно иной. Но собаки-то вряд ли были все такими уж одинаковыми… Тем более – обезьяны. Их-то наши умники могли бы и в лицо, так сказать, запомнить… Не понимаю. Разве что списать на свойственную большим ученым общую рассеянность? Впрочем, как бы там ни было – но проглядели. Ох, и забавный же бардак там образовался!.. Представляешь, вместо запущенного на входе сплоченного и дисциплинированного коллектива офицеров от науки получают наши лапочки на выходе полторы сотни вусмерть перепуганных истеричек!.. Пре-еле-е-естное зрелище!..
- Ты что, серьезно хочешь сказать…
- И-мен-но! Увы и ах! Твое уникальное и неподражаемое, пардон, горе, которое никто даже и понять-то не способен, не то что разделить, вовсе не является таким уж уникальным и неподражаемым! Нет в мире совершенства. Дарю. Забавно, правда?
- Если это была шутка, то не смешная.
Он не понял, как это произошло.
Только что она находилась метрах в трех-четырех, лежала себе в расслабленной позе, ноги свои длинные на стенку задрав, улыбалась насмешливо - и вдруг что-то острое упирается в горло чуть повыше яремной ямки, и завораживающе близко оказываются холодные серо-зеленые глаза, и невозможно никак отодвинутся от них, потому что на затылок давит непреодолимая сила, и тихий шелестящий голос над самым ухом:
- Послушай, Стив-ви… Вот уже дважды за один вечер ты позволяешь себе слишком много… Ты позволяешь себе нанести мне оскорбление… Ты не настолько плохо знаешь эриданцев, чтобы не понимать тяжести этого оскорбления… Единственного, пожалуй, оскорбления, которого не прощают именно эриданцы. Дважды за один вечер ты обвинил меня в ИСКАЖЕНИИ ИНФОРМАЦИИ… Первый раз это могло быть случайностью. Второй - вряд ли. Тебе еще повезло, что я - нетипичная эриданка. Типичная не стала бы ждать второго раза. Но! Но… Если это повторится в третий раз - я вынуждена буду оставить тебе зарубку. Ничего личного, просто так, для памяти. Для твоей же пользы. Другие ведь могут оказаться не таким добрыми да терпеливыми… Идет?
- Из…вини…
Ее улыбка была такой же острой, как и то лезвие, что царапнуло по шее. Одним длинным плавным движением она отскользнула к столу. Села на крышку – такая же невозмутимая и слегка насмешливая, как и раньше. За эти долгие несколько секунд они каким-то образом умудрились поменяться местами – и теперь уже Стив рухнул на узкую койку – ноги держать отказывались. Он так и не понял, куда же исчез кинжал или что там было такое длинное и блестящее у нее в руке, просто вот, только что было - и больше нету. Только улыбка. И прищур. И острый взгляд из-под уже слегка подросшей за эти часы челки.
- Ну на-адо же! Даже извинился… Никогда бы не поверила, если бы не слышала собственными ушами. Малыш становится вежливым…
- А что было… потом?
- А что могло быть? Живут… Не все, правда. Трое все-таки, знаешь ли, предпочли… Что характерно - все трое мужчины. В том смысле, что были таковыми ДО. Забавно, неправда ли? Из оставшихся почти половина согласилась на операцию, тем паче что это-то уж Комиссия наших доблестных вояк оплатить заставила, признав расходами на реабилитацию после получения производственной травмы… Кстати, что тоже характерно - среди женщин ДО - ни одного случая не то что суицидальных попыток, а даже просто психоза сколько-нибудь серьезной степени. Среди мужчин это, соответственно, - сорок шесть и девятнадцать. Не показатель, конечно, теток там меньше дюжины было, но все-таки… забавно. Нелегко, однако, быть в нашем славном мире женщиной… Без привычки не всякий справится.
- А эта трансформация… ну, которая там у них… Она действует лишь один раз? В смысле, только в одну сторону – и все?
- Ну на-адо же!.. - Аликс задумчиво глядела на него из-под светлых бровей, и взгляд ее светлых глаз был непривычно тяжел. И он никак не мог понять выражение ее лица. - А ты, однако, быстро соображаешь. Иногда… Нашим доблестным ученым-экспериментаторам, во всяком случае, потребовалась тогда неделя, чтобы задать самим себе этот вопрос. И еще почти месяц, чтобы решиться возникнуть с этим самым вопросом на одном из перманентно продолжавшихся весь последующий месяц суперсекретных совещаний…
- И что? Денег пожалели?
- Ну что ты! Как маленький, ей Богу! Когда это у нас жалели денег на военные или даже полувоенные забавки?.. Просто под радугой, как оказалось, можно пробежать лишь однажды. Нарушается что-то там в межклеточных связях. Сосуды становятся хрупкими, кости ломаются, словно стеклянные… Первый раз - еще ничего, терпимо, разве что синяки да отеки, с этим жить можно… А вот после второго все, что от тебя осталось, даже хоронить не придется - можно просто вытереть тряпкой… - она поморщилась, словноэто именно ей когда-то пришлось оттирать от палубы тряпкой большую грязную лужу. Быстро взглянула на Стива, продолжила уже насмешливо, - Вообще-то, профессора утверждали, что вероятность подобного исхода составляет вовсе не всю сотню процентов целиком, а всего лишь девяносто восемь и сколько-то там десятых. И, стало быть, трое из полутора сотен имеют хороший шанс выжить. В идеале им, конечно, хотелось прогнать обратно через эту чертову сингулярность повторно всех полным составом для обеспечения чистоты эксперимента. И на первых порах некоторые это предлагали вполне серьезно, заодно, мол, и процент выживания уточним… Вот только понимания и одобрения у самих участников эксперимента это полезное начинание почему-то так и не снискало. Отсталый у нас народ, несознательный какой-то! - Она хихикнула - Одного из особо упорных доцентов даже протащили через центрифугу, жестокие нравы!.. Впрочем, добровольцы все-таки нашлись… Идиотов, знаешь ли, везде хватает. Хотя… всего лишь пятеро из полутора сотен - весьма неплохой процент, я даже как-то зауважала нашу доблестную армию…
Она опять замолчала, поглядывая на него ехидно. Но ему было слишком интересно, чтобы пытаться выдержать фасон в гордом молчании.
- И что?
- А ничего. Это именно их потом оттирали от палубы тряпкой… Мерзость, короче, - она поморщилась снова, потом фыркнула, сощурилась и мурлыкнула сквозь улыбку, - Больше желающих уже не нашлось… А вообще-то – шел бы ты спать, Стив-ви. Поздно уже, а денек у тебя завтра намечается не из легких…
Он моргнул, с трудом переключаясь.
- П-почему?
- Ой, Стив-ви, память у тебя… девичья… Не ожидала! Или что – форма определяет содержание? Сегодня у нас с тобой так, разминочка была, за ради знакомства, а вот завтра… - голос ее стал мечтательным и не по хорошему радостным, - Завтра мы с тобой уже настоящую тренировочку проведем, по всем правилам… И начнем пораньше, и подготовимся поосновательней. Так что выспаться тебе, Стивви – это просто-таки жизненная необходимость. Да и мне тоже не повредит. – Она зевнула широко и как-то слишком уж естественно. Можно даже сказать – чересчур.
Он растерялся.
Настолько, что безропотно позволил выставить себя в коридор. И только после того, как перед самым носом его мягко закрылась слегка оплавленная и местами даже почему-то вроде порезанная дверь (странно. Раньше, вроде бы, этих повреждений не было. Надо бы спросить у Олдиса…), он сообразил, что так и не успел получить ответы на большую часть приготовленных вопросов.
Вот ведь…
Подарочек…
Подарочек, кстати, очень даже в ее стиле, роскошный такой подарочек, теперь вот сиди и думай, что же с ним, собственно, делать, с роскошным таким?.. С ним самим, а также и кучей вызванных им соображений, не последним из которых является то, а зачем, в сущности, нужно было этой чертовой эриданке где-то покупать или красть именно это вот засекреченное и весьма сомнительное сокровище? Какая коммерческая ценность могла содержаться в подобной информации, ведь не ради же простой хохмы приобрела, наверняка соображения свои какие-то имела, догадывалась, что как-то – да сумеет использовать.
Хотя бы в качестве такого вот подарка.
А это, в свою очередь, наводит на весьма неприятную мысль о том, что где-то как-то на каких-то неведомых рынках могла она каким-то неведомым образом точно так же приобрести информацию и о том, что случилось у Пятой Волопаса.
И ладно еще, если только она одна…
Ладно.
Это все – завтра. И вопросы – тоже завтра. Наверняка после тренировки она слегка расслабится, а потому и отвечать будет более охотно, чем сейчас. И более подробно. Вот после тренировки мы ее и…
После тренировки.
Настоящей тренировки.
Как она там сказала? Сегодня, стало быть, так, разминочка была, примерочка, знакомства ради, а вот завтра уже…
Разминочка, стало быть.
Ага.
Ой, мама…
-------
На этот раз Олдис не спешил.
Он сидел перед монитором, поставив локти на стол и положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Он не шевелился и постороннему наблюдателю вообще мог показаться спящим, так как глаза закрыл с самого начала, чтобы ничего не отвлекало. Но он не спал.
Он вспоминал.
На память свою старший помощник никогда не жаловался. Если и была она похуже фотографической – то на самую малость, и регулярные тесты на внимание сдавались им всегда с наивысшим результатом. Вот и сейчас прогоняемая им перед внутренним взглядом картинка если и отличалась от недавно виденной на мониторе, то разве что скоростью. Поскольку гонял ее Олдис в сильно замедленном режиме, чуть ли не покадрово. Не первый раз гонял, раз от разу все больше мрачнея.
То, что на первый взгляд показалось случайным чудом, по зрелому размышлению куда больше походило на суровое предупреждение. Этакая сторожевая программа, предназначение которой не уничтожить, а отпугнуть. И, судя по многофункциональному разнообразию направлений атаки – программа многоуровневая и самообучающаяся. Такую не вырубишь даже тотальным антивирусником, поскольку вирусом она не является. Вирусы – это ее приемы, а вовсе не основное свойство. Не вирус она, а паразит, вирусов этих плодящий со страшной скоростью. И клепает она их, похоже, прямо по ходу дела из подручных материалов, перестраивая на нее же напущенных местных сторожей. Ход беспроигрышный - чем активнее ей сопротивляются – тем сильнее она становится. Замкнутый круг. Так легко, изящно и так… так по-эридански. С обнаружением – та же проблема. У любой наткнувшегося на нее поисковика, даже самого мирного и напрочь лишенного боевых приставок, автоматически перенастраивается система приоритетов. Работа ювелирная – все базовые функции остаются нетронутыми, работу свою поисковик выполняет исправно. Только вот отчитывается не перед запустившим его хозяином, а перед этой самой программой-паразитом. И в системе целеполагания схема остается практически целиком нетронутой, только вот положительные и отрицательные знаки в оценках меняются местами. Кажется, такая штука называется «принудительным вассалитетом», он слышал о ней, но не встречался ранее. Вот, сподобился. Судя по скорости, зараза эта местная, размещена где-то внутри корабельных мозгов, только вот искать зараженный участок для его физического уничтожения вряд ли стоит. Во первых, не факт, что найдешь. А во-вторых… сам бы Олдис на месте эриданки обязательно постарался бы разместить подобную дрянь не где попало, а в жизненно важных и труднозаменяемых схемах. И продублировал бы обязательно. Не стоит недооценивать врага. Особенно – такого.
В первом же порту, добравшись до первого же стороннего монитора, не завязанного с их мозгами в одну систему и потому изначально от заразы свободного, можно будет все выяснить. Вряд ли она сумела запустить такого паразита и во внешнюю систему, такие программы слишком крупны для свободной передачи и обычно намертво привязаны к железу, засоряя окружающую незащищенную сеть более мобильными вирусами. На всех станционных постах, как правило, фильтры стоят как раз таки для предотвращения подобной неприятности, так что в первом же порту…
Вот только где гарантия, что в этом самом порту старший помощник Олдис действительно первым делом пойдет к терминалу и станет что-то там выяснять, а не будет со слюнявой улыбочкой законченного идиота твердить всем встречным: «Она хорошая!»?..
Вот то-то и оно.
Нельзя ждать до ближайшего порта. Поздно будет. Даже завтра, возможно, будет поздно, а уж послезавтра - наверняка. Если и делать что-то, то именно сейчас. Это понятно даже последнему кретину. Вопрос в другом – что именно и, главное, как?
Как найти в сети следы человека, который изо всех сил стремится быть не найденным? Генетический код отпадает, это мы только что выяснили на собственном печальном опыте. Поиск по имени и его производным тоже вряд ли что-нибудь даст – разве что снова активизирует сторожевую программу, если она еще и на это настроена.
Что остается?
Да ничего не остается.
Кроме убежденности, что не может такая тварь пройти – и не наследить. Где бы она ни проходила. След должен быть обязательно, и след не слишком-то приятный – иначе зачем бы ей так напрягаться в попытках его спрятать? Знать бы еще точно, где именно проникла она на корабль – совсем ведь не факт, что именно на последней остановке, такая и месяц в твоей каюте прожить может, а ты и не заметишь. Для полного спокойствия лучше бы пройтись по всему маршруту, но время, время…
Олдис пошевелился, растер пальцами лоб.
Ладно.
Начнем с последней – а там видно будет…
-----
Проснувшись утром, Стив искренне пожалел об отсутствии на «Желтой бабочке» настоящего штурмана-нулевика.
Нет, не то, чтобы подобное сожаление было чем-то необычным, оно регулярно посещало капитана и раньше, а уж в последнее время - так и вообще по пять раз на дню, если не чаще. Просто в это конкретное утро было сожаление это наиболее ярким и острым. Можно даже сказать, болезненным.
Болело все.
Даже такое простейшее действие, как вставание с кровати, оказалось чем-то невероятно сложным для выполнения. Мышцы категорически отказывались подчиняться, руки и ноги опухли и почти не ощущались, словно до предела надутые диванные валики, и на импульсы центральной нервной системы реагировали приблизительно с той же диванно-валиковской отзывчивостью. Относительно вертикальное положение придать непослушному телу удалось только с четвертой попытки, да и то лишь хватаясь обеими руками за стенку.
И вот это все – последствия того, что, по эриданским меркам считается легкой разминочкой?!!
Он хихикнул – и чуть не свалился от скрутившей мышцы живота судороги. Нет, смеяться, похоже, нам сегодня противопоказано.
Почему то именно невозможность смеяться рассмешила его почти нестерпимо. Скорчившись в три погибели и прижимая левую руку к животу, а правой слепо шаря по стенке, он на полусогнутых потащился в душ, поскуливая тихонько от этой самой невозможности. Хорошо, что каюта такая маленькая.
В душе, правда, выдержка ему таки изменила. Пытаясь справиться с увертливой ручкой плохо гнущимися пальцами и помогая им то локтем, то плечом, то подбородком, он вдруг представил, как вся эта его неравная борьба с бытовыми выключателями смотрится со стороны – и этого оказалось достаточно. Хрюкнув, он мешком осел прямо у двери и долго беззвучно разевал рот, не в силах уже даже поскуливать, и только сипел несколько минут, словно перегретый чайник.
Наконец удалось отдышаться. И даже, вопреки опасениям, встать получилось тоже. Руки потихоньку отходили, их стало покалывать – сначала робко, потом все сильнее и сильнее, но зато пальцы обрели некое подобие работоспособности. Он включил воду, довел температуру почти до кипятка и замер в обжигающих струях, стараясь не шевелиться. Потому что от малейшего движения миллионы иголок втыкались теперь уже во все тело.
Была в древности такая пытка – человека засовывали в повторяющий контуры его тела футляр, утыканный изнутри миллионами тонких игл. И футляр этот начинали постепенно сжимать…
Не выдержав, он снова сдавленно хихикнул.
И тут же слегка запаниковал, начиная понимать, что веселость эта неспроста – похоже, приближалась ставшая уже почти привычной ежеутренняя истерика. Но почему-то паника эта вызвала лишь новый приступ злорадного хихиканья.
А ничего.
А пусть.
Ножки дрожат и подгибаются? И прекрасно! Ручки трясутся? Великолепно! Спинка болит, животик ноет, плечики отнимаются?
Чудесненько.
Мало он, что ли, от этого мерзкого тельца натерпелся?! Вот теперь пускай и оно на собственной шкурке прочувствует, каково это! Все! Амба! Игра в одни ворота закончена! Оно получит все и сполна!
Оно еще пожалеет, что связалось с Большим Маком.
Никакой пощады, отныне – и вовеки веков…
Говорите, разминочка, стало быть?
Тренировочка вечером, стало быть, говорите?
Ню-ню…
-----
- Развели бардак!
Он ворвался в рубку маленьким встрепанным цунами. Привычно рявкнул, злорадно сметая с расчетного столика все, что на том было наставлено. Злорадно же отметил, что в рухнувшей на пол груде что-то прощально звякнуло и забулькало. С размаху шлепнулся в кресло, крутанулся разок.
И с трудом сдержал истеричное хихиканье, разглядывая в черном пока еще экране отражения замерших по обеим сторонам дублирующего пульта вахтенных.
Похоже, в распорядке вахт существовала какая-то хитрая и не очень равномерная система, потому что из всей многочисленной команды во время своих визитов в рубку натыкался Стив чаще всего на одни и те же похоронные физиономии. Может быть, это, конечно, была просто судьба, но почему-то Стиву казалось, что на этот раз судьба приняла вполне конкретный облик старшего помощника Олдиса, которому зачем-то понадобилось регулярно запихивать в рубку именно этих четверых, лишь изредка прорежая их кем-нибудь из остального экипажа. Вот и сегодня дежурили Дилейн и Тони, хорошо хоть не Кливленд с Миком, Онри так и вообще в таких случаях начинает просто тихо умирать, раздражая своим сверхнесчастным видом до чрезвычайности. Эти хоть просто замерли на полу-вдохе – и похоже, выдыхать пока не рискуют. А Дилейн так и вообще – на полушаге, в позе неустойчивой и весьма забавной. И глаза у него с каждой секундой тоже становятся все забавнее.
Стив не удержался и все-таки фыркнул, заставив парочку у пульта еще раз вздрогнуть. Пальцы его летали по клавишам словно сами по себе – ничего особенно важного, вполне рутинная работенка, на должную траекторию они вышли еще третьего дня, крупнотоннажник, выбранный ими в «буксиры», параметры полета менять не собирался, чапал себе потихоньку. За таким след в след держаться - одно удовольствие. Сложности начнутся дня через два, на выходе, когда придется ювелирно вписаться в чужой инверсионный след. А пока – рутинная проверка на всякий пожарный, микронные уточнения и наносекундные поправки. Жаль даже время терять.
Он торопился.
Если бы он засекал время, то с удивлением обнаружил бы, что побил свой собственный рекорд пятимесячной давности. Но время он не засекал и был уверен, что провозился за этой никому, в сущности, не нужной фигней непозволительно долго, что пальцы его необходимую ловкость так до сих пор и не вернули, что кресло – слишком неудобное и сидеть в нем просто больно.
Он торопился сегодня с самого утра. С тех самых пор, как только принял решение выдержать настоящую эриданскую тренировку от начала и до конца, чего бы это ему не стоило. И договориться о регулярных занятиях. Чтобы каждый день.
Он торопился – привести себя в относительный порядок, размять застывшие за ночь мышцы, зашить порванную форму и отыскать в гардеробе Стефании что-нибудь более подходящее для тренировок. Что-нибудь… м-м-м… спортивное… ладно, хорошо, будем говорить своими словами – что-нибудь облегающее и не превращающееся в ходе спарринга в подобие смирительной рубашки.
Он торопился.
Очень.
- Послушай, - спросил нерешительно Тони уже после того, как стремительный встрепанный смерчик по имени Стивви вторично крутанулся по рубке и, так и не найдя больше ничего, подлежащего немедленному сметанию на пол, еще раз фыркнул и вымелся таки за дверь, - Ты заметил?
- Скорость? – Дилейн аккуратно поставил на пол вторую ногу и облегченно перевел дыхание. Изображать из себя обезумевшую цаплю не слишком-то легко дл относительно немолодого человека, но Стив всегда так уморительно раздражался и злился, что дело того стоило. Злость – это все-таки лучше, чем затравленная обреченность или даже просто черная пустота, что так часто раздвигала его зрачки в последнее время… - Да, чего-то он сегодня шустро…
- Нет. – Тони говорил очень напряженно, почти шепотом, словно боялся что кто-нибудь может их услышать. – Волосы!
- А что с его волосами? – Дилейн нахмурился, припоминая.
- Он стянул их в хвост!
Точно! То-то ему показалось в Стиввиной внешности что-то странным… ну, если отвлечься от ее общей странности… Но поза испуганной цапли требует слишком большой сосредоточенности, вот и не понял он сразу.
- Ну и что тут такого?
- Он раньше так не делал!
- Ерунда. Вот как раз таки раньше он так делал всегда.
- Но не сейчас!
Тони был очень бледен и смотрел испуганно. Потихоньку до Дилейна тоже начало доходить. Он нахмурился, припоминая. Сказал неуверенно:
- Может, они ему мешали, вот он и убрал…
- Он умылся. Вымыл голову. Расчесал волосы и даже сделал хвост… А дальше – что?..
Они переглянулись – испуганные уже оба.
-----
- Сколько стоит нанять эриданца?
Они снова сидели в его каюте. Снова огромный свитер поверх крохотного топика и огромная же чашка горячего шоколада. Снова боль во всем теле. Забавно, но он обнаружил, что не имеет ничего против подобного повторения. Тем более что боль эта была в чем-то даже приятной, удовлетворенной такой, когда каждая клеточка знает, что выложилась она по полной программе и этим весьма довольна.
- Смотря на что нанять и смотря какого эриданца. – Она смотрела весело и поощрительно, слегка прищурив светло зеленые глаза. – Это был абстрактный вопрос?
Стив слизнул остывшую каплю с края чашки.
- Не совсем. Вот ты, например… ты дорого стоишь?
- Да уж недешево! – она фыркнула. – Но, повторяю, все зависит от уровня сложности. И, конечно, сроков. Тебе, как старому другу, могу устроить скидку. Но дарить больше не буду, не надейся. Это, знаешь, было бы уже некомильфотно.
- Я не нищий. И не попрошайка. Скажи – сколько это стоит, и я…
- Что – это?
Он сглотнул – Аликс откровенно веселилась. И имела на то полное право – он так спешил узнать расценки, что не успел ничего объяснить и сформулировать. И не важно, что она наверняка догадывается о сути его просьбы – он опять задал эриданцу то, что на их сленге называется «некорректным» вопросом. И ведь объясняли же совсем недавно идиоту…
И ничего не поделаешь – она в своем праве.
- Адреса. Имена и фамилии, как старые, так и новые, им должны были их поменять по программе защиты свидетелей и потерпевших. Может быть – досье. Ничего особенного, так, общие сведения, наверняка это не так уж сложно.
- Что – все сто сорок семь? – Она вздернула брови в веселом изумлении и даже слегка приоткрыла глаза. Стив стиснул зубы.
- Боюсь, на всех моих финансов не хватит. И, потом… Думаю, что знаю, с кем бы… Уверен, что знаю. Десять-двенадцать человек, я не запомнил точно, ты говорила…
И вот тут он впервые увидел светло-зеленые глаза широко открытыми.
Аликс смотрела на него в упор, если можно ею производимое действие охарактеризовать простым словом "смотрела", поскольку гораздо больше бы тут подошло менее традиционное, зато более точное "вылупилась". Или даже куда более экспрессивное «вытаращилась, как домашний кибер на новый шлюз». Обычно бледное лицо ее слегка порозовело, губы вытянулись в беззвучном "О". Она смотрела на него в упор, но в то же время создавалось впечатление, словно не видит она ничего, словно все ее внимание обращено куда-то внутрь, и там, внутри, происходит бешеная обработка какой-то вновь поступившей информации.
- Одиннадцать. – Сказала она наконец с каким-то почти озадаченным видо. Если, конечно, слово «озадаченный» может быть применимо к эриданцу. – Одиннадцать их было, я уточнила. Ну да. Конечно. Как же иначе…
Она хотела сказать что-то еще, но вдруг закашлялась - странно, на вдохе. Зашипела, пытаясь отдышаться – и снова зашлась в приступе почти беззвучного кашля, согнувшись пополам и содрогаясь всем телом.
С минуту Стив испуганно смотрел на ее конвульсии, потом спросил неуверенно:
- Эй, ты чего?.. Может, врача позвать?..
Но она только яростно замотала опущенной к коленям головой, отчего подросшие светлые волосы заметались по плечам бледными солнечными зайчиками. Потом вновь с шипением втянула воздух сквозь стиснутые зубы, подняла голову, явно пытаясь что-то сказать и даже помогая себе в этом деле жестами. Но, лишь взглянув на Стива, снова почему-то согнулась в беззвучном кашле, только рукой махнула - подожди, мол, не до тебя сейчас. Сквозь хрип он разобрал лишь: "О, черт!" и что-то об ирландцах.
И вдруг понял, что никакой это не кашель.
Она так смеялась.
Вернее будет сказать - хохотала. Ржала, как припадочная лошадь.
Над ним.
И почему-то от этого делалось холодно.
Очень холодно.
Еще два раза она пыталась заговорить, но, только взглянув на его растерянное лицо раз от разу становящееся все более обиженным, снова закатывалась, корчась в беззвучном смехе и отчаянно тряся головой, прежде чем смех ее перешел в долгий всхлип и сквозь него стали прорываться отдельные наполовину бессвязные слова:
- Ну конечно!.. Ирландские пуритане!.. О, черт, и я… Подарочек!.. Ну конечно!.. Ничего себе, угодила!.. Как же иначе… Надо же!.. Стив-ви, ну ты и… Стив-ви!!!..
Она прижала ладони к лицу, всхлипывая сквозь смех, потом обеими руками с силой прошлась ото лба к подбородку, словно стирая улыбку, и заговорила быстро, не открывая глаз - явно изо всех сил стараясь не срываться в восторженное повизгивание и стремясь выпалить все на одном дыхании:
- Ну конечно, как же я могла забыть, ты же с Ирланда, у вас же благопристойное ханжество в крови, с молоком матери, у вас же на всей планете ни одного нетрадиционала, ситуация пиковая, как же я сразу-то не подумала, с мужчиной ты не сможешь по причине психологической, а девочки отпадают, естественно, по причине физической, впрочем, девочку-то как раз вполне можно было бы и найти, тоже мне, проблема, но ты же с Ирланда!!! Господи, ну конечно, как же я сразу-то не просекла, старею, должно быть, и, однако, какой подарок, надо же, просто в тему попала, для удовлетворения твоей ирландской щепетильности тебе ведь как раз требовалась женщина, ставшая мужчиной не по своей воле!..
Сил сдерживать рвущийся наружу смех у нее уже не хватало, хотя некоторое время еще она и пыталась, но потом отказалась от этих попыток и захохотала в голос, откинувшись на спинку кресла и запрокинув голову, а он, взбешенный до черноты в глазах и полной неспособности сказать хоть что-то, выскочил, хлопнув дверью, из своей каюты, а смех ее все звучал - в ушах, в коридоре, на лестнице, - и, казалось, на всем корабле не осталось закоулка или укромной щели, где бы не был слышен этот смех…
--------
От долгого напряжения слезились глаза, да и спина давно уже ныла в неудобной позе, но старший помощник капитана Ричард Олдис был почти счастлив. Потому что теперь у него были факты. Хорошие, крепкие факты. Хотя и не совсем те, на которые он рассчитывал.
Хуже.
Гораздо хуже.
И, если он действительно прав - времени практически не осталось…
Он встал, расправляя застывшие плечи, взял со стола четыре персональные флэшки и вышел из фильмотеки. Дилейн должен был смениться часа полтора назад. Дрыхнет уже, наверное, будить придется. Ничего, это не самое страшное, что может случиться с человеком… Док встанет минут через двадцать и сам, как раз успеем поднять остальных…
Но предварительно…
Предварительно следует нанести короткий визит на пассажирскую палубу.
Иначе вообще не останется никаких шансов.
Олдис уже понимал, с чем столкнулся, и не обольщался…
Ни на йоту.
------------
Вообще-то переборки и двери на любом корабле вскрыть не так-то просто. Особенно, если корабль этот хоть немного похож на "Желтую Бабочку".
Но дело принимает совсем другой оборот, если в руках у тебя запрещенный Лигой деструктор, а в леннодированном усиленном сплаве боковых креплений наличествует свеженький шов…
Дверь была снята бесшумно и быстро, и так же бесшумно и быстро проникли из темного коридора в темную же каюту четыре еще более темных силуэта.
Они вошли уверенно и неслышно, словно всю жизнь свою только этим и занимались. Беззвучные и неразличимые, осторожно скользнули к смутно белеющей койке. Двое - к ногам, двое - туда, где на светлом пятне подушки смутно угадывалась более темная голова спящего. Они не обменялись ни намеком на звук, ни полужестом, - в конце концов, они были профессионалами, эти четверо, и возникший внезапно короткий шум длился не более полутора секунд.
А затем в дверь, шумно дыша, топая, натыкаясь на вещи и шипя сквозь зубы тихие ругательства, ввалились остальные, профессионалами явно не бывшие.
Очевидно, кто-то из новоприбывших сразу же наткнулся в темноте на первую четверку и их пленника, потому что снова возник шум, на этот раз более длительный, кто-то сдавленно ввизгнул, ругнулся обиженно, чей-то другой голос потребовал начать, наконец, поиски выключателя, а кто-то взвыл, что ему наступили на руку.
Очевидно, поиски выключателя все-таки кем-то параллельно велись, потому что свет вспыхнул практически одновременно с многоголосыми требованиями его включить.
И Олдис в замешательстве выдавил:
- О, ч-черт…
И возникло то, что в хорошо срежиссированном спектакле называют немой сценой.
Только полуголый Стив с заломленными за спину руками и оскаленной во все зубы улыбкой на очень белом лице обводил аудиторию пристальным взглядом, и взгляд этот был нехорош.
А потом Олдис снова почти простонал:
- О, черт… - и уже с отчаяньем, чуть ли не плача, - Да отпустите же вы его!..
Пальцы, больше похожие на металлические зажимы, разомкнулись синхронно, хотя из державшей Стива четверки космолингву знал лишь один. На скучающих каменных лицах не возникло ни капли интереса. Приказано схватить - нет проблем. Приказано отпустить - вам виднее. Скоро еще что-нибудь будет приказано. Какая разница? Всегда одно и то же. Работа на любую из Школ рано или поздно приводит к довольно-таки философскому взгляду на жизнь, а деньги им платят вовсе не за то, что они удивляются или проявляют интерес.
И сразу же все остальные заговорили и задвигались, словно получили на это письменное разрешение и спешили его поскорее использовать. Не слушая друг друга, говоря в пустоту что-то бессвязное, лишь бы сказать, хватая других за руки и не замечая, что их самих, в свою очередь, тоже кто-то хватает.
Неподвижными и расслабленными в ожидании следующего приказа оставались лишь четверо выпускников Школы Змеи.
И Стив.
Отпущенный ими, он упал на колени. Но не сделал попытки подняться, а так и остался сидеть на полу, глядя на остальных снизу вверх с какой-то странной полуулыбкой-полуоскалом.
- Стив, что ты здесь делаешь?!..
Стив оглядел Олдиса, чуть приподняв левую бровь. Словно видел впервые. Пососал нижнюю губу, сказал задумчиво:
- Странно, но это я, вроде бы, должен был бы задать тебе этот вопрос. Тебе так не кажется, старший помощник капитана Ричард Олдис?..
И снова стало тихо.
Олдис откашлялся.
- Стив, я обещал тебе найти доказательства. Я их нашел. Ее необходимо обезвредить любой ценой. Все гораздо хуже, чем я думал.
- Ну?
- Что?..
- Ты, вроде бы, что-то говорил о доказательствах. Ну?
- Она действительно дилонгер. Но это не самое страшное.
- Такими обвинениями, вроде бы, просто так не бросаются.
- У меня есть доказательства. Но, боюсь, уже слишком поздно. Раз ее нет здесь - полагаю, мы ее теперь вообще не сумеем найти…
- Имеешь право. Дальше.
Олдис хотел что-то сказать, но, хмуро взглянул на Стива, смешался, сказал совсем другое:
- Ты бы, это… все равно ведь уже теперь, лишние пять минут… оделся бы, что ли… - и голос его помимо воли был жалобным.
Он ожидал взрыва, даже голову привычно в плечи втянул, но Стив только побледнел еще больше, сощурился и засмеялся. Смех его был злым. Равнодушно пожал плечом:
- Зачем? Вы ведь тоже… Не по уставу. А?
Встал - одним движением, только суставы хрустнули, - игнорируя протянутую руку.
На нем, как и на большинстве присутствующих, были лишь короткие шорты. Спортивненькие такие шортики. Синенькие. Облегающие, словно вторая кожа. Слишком крупная для такого суховато-спортивного тела грудь и без того выглядела довольно таки вызывающе, а теперь, когда расправил он плечи и потянулся, так и вообще торчала самым наглым образом, темнея крупными сосками весьма агрессивного вида. Эти соски почему-то показались Олдису похожими на тревожные кнопки – они были такими же неестественными без своих защитных прикрывающих колпачков и такими же… заметными. Они точно так же притягивали взгляд и не отпускали, как бы ни старался ты смотреть куда угодно, только бы не на…
Но – странное дело! - похоже, самого Стива собственный внешний вид ничуть не смущал. Могло даже показаться, что ему доставляет какое-то мрачное удовлетворение повальное смущение окружающих. И взгляд у него был странный, словно, несмотря на свой маленький теперь рост, смотрел он на них на всех сверху вниз, и увиденное его забавляло…
Стив оглядел каждого, улыбаясь этой своей новой дерганой полуулыбочкой.
Фыркнул.
Спросил, засунув большие пальцы рук за пояс и раскачиваясь с пятки на носок:
- Идем, что ли?
- Ты бы оделся, Стивви… - повторил Олдис с несчастным видом. Он один, не считая змей, был одет полностью, и чувствовал себя из-за этого гораздо больше не в своей тарелке, чем все остальные.
Улыбочка Стива стала почти злорадной:
- Не вижу необходимости.
- Будем прочесывать уровни? - спросил Олдис несколько растерянно в его голую спину. Стив не обернулся, только мотнул головой:
- Зачем?
Дверь капитанской каюты была закрыта изнутри, зато дверь штурманской - лишь прикрыта, а обе двери смежного душа - распахнуты настежь, словно кто-то покидал данное помещение хотя и без излишней суеты, но достаточно торопливо.
В обеих каютах, разумеется, никого не было…
Стив, развалившись в кресле и закинув ноги на стол, с усмешечкой наблюдал, как остальные бестолково метались по смежным помещениям, заглядывая в шкафы и под койки по десять-пятнадцать раз подряд и постоянно натыкаясь друг на друга. И ждал, когда же у них иссякнет терпение. Долго ждать не пришлось.
Первым не выдержал Дилейн, он всегда был самым нетерпеливым:
- Слушайте, объяснит мне здесь хоть кто-нибудь хоть что-нибудь, в конце-то концов?!
Это словно послужило сигналом, поиски моментально были прекращены с изрядной долей облегчения, и как-то так получилось, что в капитанской каюте все разделились на три неравные группы. К Стиву по-прежнему старались не приближаться, но теперь в такой же изоляции оказался и Олдис, образовав третью вершину вытянутого треугольника.
Змеи никакой вершины не образовывали, просто замерли молчаливыми равнодушными тенями у самой двери, непричастные ни к чему и профессионально-нейтральные.
- Нужно обыскать корабль! - сказал Олдис резко.
Ответом было неодобрительное молчание. Стиву внезапно стало жалко своего несчастного помощника, который всегда хотел как лучше, но хотел, как правило, слишком усердно.
- Ричи, ты обещал нам все объяснить потом. И мне, и, насколько я понял, им всем тоже, - сказал он мягко, - По-моему, это самое "Потом" как раз настало.
- Хорошо, - Олдис усмехнулся невесело, - Все равно обыск бы ничего не дал, это я так, от отчаянья… Поздно… Может быть, с самого начала было поздно… Нужны более крутые меры, и полчаса-час вряд ли что-нибудь… Тони, включи, пожалуйста, просмотр. Файлы, помеченные как «Реклама». Хотя, нет, лучше я сам… Да вырубите кто-нибудь свет, глаза режет!
Стоявший ближе всех Пирс торопливо и с каким-то даже облегчением пригасил освещение, и в полутьме голос Олдиса, возившегося у экрана, стал отчего-то более уверенным:
- Эльзу Шнайдер вы все должны помнить, она в новостях долго мелькала... Убийство первой степени и похищение, объявлена неплохая награда, причем не уточнялось, что за живую… Вот ее динаграф, сами можете убедиться… Конечно, полицейские материалы всегда скверного качества, и вы можете резонно возразить, что все эриданцы на одно лицо, генокода они тогда раздобыть так и не смогли, а без него любой мало-мальски сносный адвокат камня на камне не оставит… Да генокод бы и не сработал – я пытался. Мощнейший сторож, мгновенный сбой по всем программам… Дилейн, не дергайся, если интересно – потом посмотришь поближе, я по этому сторожу скопировал в отдельную папку все, что смог. А пока я о другом. Генокод, повторяю, не прошел, поэтому я и взял динаграф. И совпадения, между прочим, на восемьдесят семь и шесть десятых процента… Конечно, доказательством в суде это послужить не может, но мы же не в суде, просто запомните… И - любопытная деталь! - в нашу базу данных была введена такая маленькая хитренькая и почти незаметная программка "обход", деликатно блокирующая всю информацию по Эльзе Шнайдер. Очень такая славная программка, качества, я бы сказал, эриданского… На первый взгляд и не скажешь, что она там есть. В капсулу "мертвой зоны" включен довольно-таки большой сектор. Оценив качество блокировки, я не стал лезть напролом и использовать псиграмму, а просто сделал широкий запрос по аналогиям без персонофикации, опираясь лишь на динаграф. Это обычный вариант для рекламных агентов или режиссеров, когда для клипа им нужна девушка более или менее определенной внешности и динамических характеристик… Результат вышел более чем, я скопировал все, что смог достать.
Олдис защелкал клавишами. Полицейский динаграф Аликс прекратил замкнутое движение, сменившись прямым репортажем с какой-то аварии - вспышки блицев, люди в скафандрах высшей защиты, челноки "Скорой помощи". Лента шла без звука.
- Это авария на Надежде, тридцать восьмой год, третье июня. Трое погибли, более сотни доставлено в больницы, расследование ничего не дало, но возможность диверсии не исключали, в результате проект был закрыт. Сейчас смотрите внимательно, санитары выведут одну из пострадавших…
У шлюза возникло короткое замешательство, из медчелнока выхватили реанимационный кокон, и практически одновременно с этим из хлопьев дезактивационной пены вынырнули два санитара с женщиной на руках. Лицо женщины закрывала кислородная маска, но длинные, отливающие золотом, волосы ее, словно плащ, струящиеся по плечам санитаров, не давали возможности усомниться в ее происхождении.
Санитары привычно и быстро закатали женщину в прозрачный кокон, ее одежда упала на черный бетон, а сверху золотым дождем обрушились срезанные гравиполем кокона волосы, камера дала наплыв и на секунду под полупрозрачной пленкой мелькнуло женское лицо…
Олдис остановил запись и дал увеличение.
- Узнаете? Совпадение по пластике, кстати, девяносто два, я проверял. По динаграфу - семдесят четыре, но тут и материала маловато… Эту женщину зовут Елизавета Стыплчевская. Поступила в Главную лабораторию двадцать восьмого апреля на должность старшего оператора, запомните даты, они очень важны…
Изображение снова переключилось. Высокая темноволосая женщина в короткой золотой тунике быстро сбегала по трапу, позвякивая многочисленными браслетами на загорелых ногах и со смехом уворачиваясь от нацеленных микрофонов. Широкоплечая фигура в форме перекрыла обзор, надвигаясь на камеру, изображение исчезло. Олдис щелкнул клавишами, прокручивая назад, замедляя прокрутку, увеличивая изображение женщины во весь экран. Погонял вперед-назад, выбирая наиболее типичный ракурс. Остановил.
Теперь женщина была видна в полный рост, в масштабе один к одному. Золотые цепочки с крупными кристаллами горного хрусталя вплетались в загнутые темные брови, сбегали из ушей на плечи и грудь, сверкающей паутиной оплетали шею и голые руки, змеились на тонких запястьях, проскальзывали между пальцев, звенели и мерцали в пушистой шапочке коротко стриженных иссиня-черных волос. Пара-другая лепесточков металлизированной ткани и черная роза клановой принадлежности на золотом поясе дополняла повседневный наряд средней лакитианки.
Вот только глаза у лакитианки этой были светло зеленые. Хотя, конечно, это еще ни о чем не говорит, иногда попадаются среди них и зеленоглазые, умеющие именно так вот кривовато и ехидненько улыбаться…
- Это Ла Сти О, единственная уцелевшая при взрыве пассажирка "Санта-Круза", поднялась на борт девятого января сорок второго года, а двадцать шестого февраля пассажирский модуль "Санта-Круз" прекратил свое существование. Погибли восемь пассажиров и три офицера. Случилось это, к несчастью, в секторе Плеяд, там тогда намечался местный конфликт, дело на всякий случай замяли, и причину взрыва никто выяснять особо не пытался. А уже четвертого марта с Антарьо стартует разветбот… Цель - обычное патрулирование, экипаж - четыре человека, трое опытных граничников и молодой врач Элис Сомерсет, в самый последний момент заменившая получившего травму коллегу. Восьмого апреля сигнал бедствия с этого разведбота был принят медчелноком "Иможен Коалисьен"… Амазонки - девочки гордые, других граничников ждать не стали, просто сообщили по инстанциям и отправили на борт бригаду. К этому времени двое офицеров на боте были уже мертвы, один сошел с ума, Элис же отделалась небольшими кровоподтеками и простудой - ее связали и заперли в холодильнике. Динаграф совпадает на восемьдесят девять и три, ни генокода, ни графии Элис Сомерсет в анналах обычной полиции нет, инфобаза прямой запрос игнорирует, при косвенном же выясняется, что такой личности не существовало ни на Антарьо в частности, ни в Корпусе Граничников вообще… Зато и графии и коды Алеси Скантарян имеются в изобилии, поразительное сходство, не правда ли? Террористка-одиночка, не признала принадлежность ни к одной из ныне активно действующих партий, хотя штук пять наиболее экстремистских и заявляли во всеуслышание о ее вхождении именно в их славные ряды, и даже чуть было не передрались между собой по этому поводу… Пыталась взорвать круизный лайнер "Солнечный зайчик", была осуждена на бессрочную каторгу и в анабиозном коконе под усиленным конвоем отправлена на Арагву. Когда кокон вскрыли по прибытии, он был пуст…
А теперь, господа, снимите шляпы. Перед вами не кто-нибудь, а сама Элизабет Сикорски, личный секретарь-референт самого Скаута Старшего. Тут с информацией туго, что именно она там натворила в столь юном возрасте - а было это, кстати, почти двенадцать лет назад, - и сколько в конечном счете у него проработала - неизвестно. Только вот еще в августе тридцать шестого он объявляет за ее поимку премию в количестве, только не падайте, приблизительно тридцати пяти-тридцати восьми миллиардов, он не уточнял до секунды, просто примерно во столько оценивается процветающая системка из трех благоустроенных планет-курортов, прибыль от каждой - около половины миллиарда в год, это ЧИСТАЯ прибыль… Контракт составлен на предъявителя, который доставит ему его беглую секретаршу, причем доставит целой, невредимой и, желательно, не в слишком плохом настроении. Не смейтесь, настроение действительно в том контракте оговорено, хотя и не является обязательным условием…
Ну, про Скаутов-младших вы знаете, это отнюдь не мальчики-пай, и к деньгам равнодушием не страдают. А если уж берутся за что-то… Однако та системка до сих пор бесхозная, я проверял, контракт в силе, только с каждым годом дорожает на полтора миллиарда…
Кто там у нас дальше? А, Альсатри Шагураджи, конец тридцать девятого года. Личность интересная, хотя бы уже тем, что проявляется трижды. Сначала - на Леоноре, прибывает в начале октября и целый месяц разъезжает по городам Южного Архипелага, проповедуя что-то там о Братстве Шивы. На ее выступления собирается масса людей, стремительно возводится серия храмов, три основных - в Халионе, Эрсе и Паткарде, второго ноября посланница Шивы благополучно отбывает. Посмотрите на проводы, это интересно…
На этой ленте звук был. И какой!..
Многоголосый вой толпы, накатывающий волнами, словно штормовой прибой, отдельные взвизгивания музыкальных инструментов, захлебывающиеся сирены, и, перекрывая весь этот гам - монотонная полупесня-полуречь на незнакомом языке, от которого по спине бегут мурашки, а кожу на затылке стягивает ознобом…
- Улавливаете? Дилонг чистейшей воды! Даже в записи действует, хотя и ослаблен, и обертонов почти не осталось… И - не придерешься, Леонора находится под Протекторатом Оракула, там подобная мерзость не запрещена… А пятого ноября в Калионе родился первый многорукий ребенок. Его признали было чудом, но дней через пять такие дети стали рождаться по всему Южному Архипелагу…
В середине ноября Альсатри появляется в соседней системе. Шива благополучно забыт, теперь она - певец кришнаизма. Сандра - колони маленькая, недавно заселенная, на все новое очень падкая. Мигом возникают вегетарианские клубы и кришнаитские кафе, в середине декабря Альсатри посещает вторую планету этой системы - Вентури, дело развивается по аналогичному сценарию. Только вот финал у этих посещений несколько разный: На Сандре в конце декабря от Трехдневной Чумы погибла почти треть пятнадцатитысячного населения, а на Вентури в январе прокатилась волна немотивированного насилия, персонал сходил с ума или кончал с собой целыми отделами. А Вентури, между прочим, центральный испытательный полигон Протектората… Ее тогда закрыли на три года, объявив глубокий карантин… А теперь обратим свой взор на другую окраину. Квадрат Стасова, нижний левый угол. Знаменитая Холодная Война Амазонок, чуть было не ставшая горячей в системе Таркова. Назревающий бунт местного населения на Стенде. В июне сорокового туда отправляется, в числе прочих, бригада конвойных амазонок для доставки и приведения в чувство своих вышедших из повиновения коллег. В самый последний момент к бригаде приписали трех новичков-джорентов. В том числе - Лайзу Штиль. Результат превзошел ожидания. Четыре офицера убиты, семеро ранены, восстание в резервации, внезапно перешедшие от недовольного бурчания к открытому неповиновению амазонки обоих цветов совместно с десятком необученных дикарей каким-то образом умудряются захватить линейный крейсер и в течении четырех дней успешно сдерживать эскадру, пока не стало слишком поздно. В результате Стенд, находящийся в самом сердце Директории, переходит под власть Протектората. Линкор, заметьте, к тому времени куда-то успешно испаряется, до сих пор, между прочим, не нашли, а искали сильно, там одних урановых боеголовок на среднюю межпланетную войну с лихвой бы хватило… Двоих выживших отарков и Лайзу после тщательного психозондирования отправляют на Арагву. На этот раз действительно отправляют. А через два месяца с Арагвы происходит единственный за всю ее историю побег, когда группе заключенных каким-то образом удается порвать даже теоретически неспособную порваться одностороннюю мембрану. Конечно, по поводу числа и личностей покинувших Арагву никаких точных данных нет и быть не может, кроме одной личности, которая возникает в конце ноября сорок первого года на Эпсилоне-Фе, куда прибывает с правительственным визитом наследный президент Керси Ангур Второй в сопровождении эскорта и личного телохранителя Ли Цзяо Сютокан. Визит длится ровно тридцать дней, затем президент отбывает, но уже без телохранителя, который должен последовать за ним через три дня. Но за эти три дня на Эпсилон-Фе происходит военный переворот, Ли Цзяо объявляется погибшим, а из королевского ангара бесследно исчезает новейшая быстроходная яхта… Дальше по хронологии идут "Санта-Круз" и разведчики, потом Эльза Шнайдер, и, наконец, месяца четыре назад на Ветиксе появляется Алисия Стоун и устраивается работать на атмосферную станцию, а как раз в момент нашего с вами пребывания на этой славной планете на станции происходит авария, обошедшаяся, правда, без жертв, но заставившая почти половину населения надеть маски. Обратите внимание на откровенную наглость - она практически не меняет инициалы. Я не знаю, кто она - маньячка-паранорм или просто какой-то катализатор, но она притягивает неприятности и сеет смерть везде, где появляется. И происходит это, заметьте, не сразу, ей почти всегда удается ускользнуть до начала основных неприятностей… Самый короткий инкубационный период длился двадцать восемь дней, самый длинный - сорок шесть. А с Ветикса, если помните, мы стартовали двадцать четыре дня назад…
Олдис замолчал.
Запись тоже кончилась. Но свет никто не торопился включать. И Стив их понимал - в полутьме им было проще не обращать внимание на его внешний вид. И притворяться, что все в полном порядке.
Ну, почти полном…
И еще он с некоторым удивлением вдруг понял, что Олдису-таки удалось их напугать.
Ему стало смешно.
- Это не дилонг, - заявил вдруг Энтони решительно, - Как врач утверждаю… Ну, разве что Шива-Кришна… Но остальное - нет. Я помню материалы последнего суда - нет там никакого инкубационного периода, тем более - такого длительного. Там если что-то и происходит - то сразу, вспомните финальную речь Квентина Этта, им тогда еще не резали голосовых связок… Это, скорее, напоминает фильтров и "эффект бумеранга" при ломке структуры пространства-времени… Правда - в таких масштабах… Но фильтр-эриданец?!.. Это даже не смешно… Точно так же, как и фильтр, применяющий дилонг… Это слишком разные вещи, обученный одному просто не сможет перестроить свою психику под восприятие другого! Ничего не понимаю…
- Я в этом слабо разбираюсь, - в голосе Дилейна звучала откровенная паника, - Дилонг там или не дилонг… Но ведь что-то надо делать?! Вспомните "Санта-Круз"! Может, и у нас уже где-то бомба тикает, а мы тут разборки устраиваем…
Энтони хмыкнул, потер подбородок:
- Против дилонгера я предложил бы стандартный способ защиты, можно даже простые наушники усиленной блокировки, хотя я предпочел бы шлемы, мало ли... А на счет всего остального…
- Просто обыск ничего не даст, это ясно. Газ в системе вентиляции - тоже, она все-таки эриданка. Единственная гарантия - поэтапное выжигание уровней с последующей их разгерметизацией и продувкой. И, разумеется, помещение всего неперсонала в криокамеры… - Олдис пожал плечами, спросил с вызовом: - Кто-нибудь хочет сказать, что это слишком круто?
Может, кто-то так и думал, но вслух сказать не осмелился. Даже Энтони промолчал, хотя и вздохнул. Стив понял, что настало время вмешаться.
- Извините, сэр…
Голос был негромок.
Но, однако, заставил всех обернуться.
Потому что принадлежал он одному из Змей.
Тому, кто знал космолингву.
- Извините, сэр, мы правильно поняли - вас интересует та мастер, что ночевала в этой каюте?
Пауза была почти неуловимой, никто не успел бы сказать ни слова, даже если бы и захотел, но Змей и не нуждался в словесном ответе.
- Тогда мы обязаны поставить вас в известность о факте расторжения заключенного между нами контракта в связи с оговоренными заранее профессиональными ограничениями. Мы вынуждены также просить вас предоставить в наше распоряжение одну из имеющихся на борту шлюпок ввиду невозможности нашей немедленной высадки на ближайшую планету.
Похоже, эта речь ошеломила даже Олдиса. Он робко напомнил:
- Но неустойка…
- Будет погашена нашим представителем в любом отделении Кредо-Банка, в который Вам будет удобнее обратиться…
Энтони сузил глаза:
- А как же знаменитая этика школлеров?
- Именно этика школлеров… вкупе с проблемой тривиального выживания… не позволяет нам поддерживать сторону, намеревающуюся вступить в конфликт в любым школлером настолько более высокой квалификации, даже не будь он самшитом… - у него чуть дрогнули губы в неком намеке на улыбку, - А уж тем более - с самшитом… Это было бы неэтично с нашей стороны по отношению к вам как к клиентам. И привело бы лишь к смертельно опасной и абсолютно излишней трате денег и времени, а наша совместная с нашими клиентами гибель при безуспешной попытке выполнить букву контракта нанесла бы непоправимый ущерб репутации нашей Школы. Особенно, если бы стало известно, против КОГО мы, собственно, попытались выступить… Подобного мы не можем допустить, сами понимаете, это привело бы, в лучшем случае, к простому расформированию нашей Школы, а в худшем - и к объявлению открытой войны со всеми остальными лояльными Школами…
До Олдиса, похоже, начало доходить, но он еще никак не мог поверить:
- Вы что, хотите всерьез сказать, что она…
И вот тут уже давно ожидавший чего-то подобного Стив и расхохотался - так, как хохотала вчера Аликс, от всей души, до истерики, запрокинув голову и вздрагивая всем телом. И было ему совершенно плевать, какое впечатление производят на его доблестную команду его же содрогающиеся от смеха груди с агрессивно торчащим в разные стороны тревожными кнопками сосков…
---------
Самурай Шитокана, ну это надо же!
Этому крысенышу удалось дослужиться ажнак до самурая!
"Я вожу этого крысеныша на шитокан, говорят, у него неплохие данные, обещали даже в Школу взять…"
Нет, Алекс тогда сказал "СЁКОТАН", с центральным акцентом…
Сёкотан.
Белое боевое кимоно с широким золотым поясом шло ей гораздо больше оранжевой униформы амазонок. Малолетний шкет неопределенного пола.
Конечно!
"Познакомься, Малыш, я вожу этого крысеныша на Сётокан… Детка, поцелуй дядю!" Острый взгляд серо-зеленых глаз и рассеянная полуулыбка в ответ: "Ему это не понравится, он же с Ирланда, а у них там странные предрассудки по поводу несовершеннолетних…" И хохот Алекса: " Я же предупреждал, Малыш, этот вундеркиндер настоящий крысеныш! Так что, Малыш, будь поосторожнее…" Как же ее звали тогда?..
Самшит, надо же!..
Стив не видел, как ушли все из его каюты - он смеялся.
Это вам не какой-нибудь там вшивенький черный пояс или пятнадцатый дан! Выступить против самшита - это все равно, что пытаться поймать голыми руками молнию. Или тигра - за хвост.
При известной доли везения это может получиться.
Да только вот дальше - что?..
Вот именно.
Конечно, любого тигра можно засадить в клетку, а молнию - в громоотвод. Но тут сразу же возникает проблема.
Даже четыре.
Четыре профессиональных и оч-чень хорошо обученных проблемы, которые в любой момент готовы скрутить какого-нибудь там капитана или президента - ничего личного, понимаете? Просто работа такая, - но которые ни за что не станут ловить самшита. И, что характерно, вряд ли будут спокойно стоять в стороне и наблюдать, как станут заниматься этой поимкой другие.
А справиться одной не слишком тренированной команде с пятью школлерами, один из которых, к тому же, самурай - это уже, извините, из области малонаучной фантастики.
Самшит, ну надо же.
Живой самшит.
Красивая сказка.
Пример для малышей.
То, чего никогда не бывает в жизни.
Идеал.
Живая легенда.
Мутант.
Искусственно запрограммированный психогенетический урод.
Неожиданный результат провалившегося эксперимента, оказавшийся удачнее и страшнее, чем боялись и смели надеяться.
Относиться можно по-разному. И называть по-разному. Суть не изменится.
Самшиты - они как жены Цезаря. Что бы ни случилось.
Эриданцы неспособны врать. Самшиты неспособны на подлость. Это в их программе заложено намертво, куда там трем законам роботехники.
И если самшит убивает - значит, так надо…
Господи, какая же за ними одно время была охота!.. Еще похуже, чем за дилонгерами…
Стив встал, зажег свет. Потом запер обе двери - и свою, и штурмана. Конечно, ребята в теперешних обстоятельствах вряд ли сунуться захотят, но Ричи упрям… Лучше перестраховаться.
Зайдя в душевую, он умылся, с насмешливой улыбкой разглядывая свое лицо в отмытом от зубной пасты зеркале на дверце шкафчика. Забавно, но впервые собственное отражение не вызвало у него уже привычной ярости. Потом постучал пальцами босой ноги по основанию преобразователя воды. Не просто постучал, и своеобразным ритмом: раз, два-раз, три-два-раз.
- Выходи, сказал он тихо, - Все ушли.
И как-то по-новому смотрел, как она вылезает из тайника, как поднимается плавным движением с пола, расправляя мышцы и суставы.
Говорят, что отарки признают братство только по крови. Забавно… Стало быть - она пила кровь вампира?
Он хотел спросить ее об этом, но почему-то спросил о другом:
- А что ты сперла у Скаута-старшего, что он так взвился?
Она посмотрела на него сверху вниз, похрустывая суставами и улыбаясь, вздернула подбородок:
- Своего ребенка. А его, стало быть, внука.
В голосе ее была какая-то почти кошачья гордость.
- Не понимаю… У него же их больше сотни, стоило ли так беситься из-за одного?
И замолчал, наткнувшись на ее насмешливый взгляд. Потому что догадался еще до того, как она ответила.
- Внуков – полно. Действительно. Как я слышала, еще лет пять назад за сотню перевалило. А вот внучка – единственная…
у нее было очень довольное лицо – лицо кошки, только что слопавшей самую упитанную и горластую из хозяйских канареек.
- Они ведь все там – такие послушные. Что ты! Раз Папа сказал – это святое! Им даже и в голову не придет – самим. Без приказа свыше. А Он не станет менять им же самим установленные правила – теперь уже не станет… - она хихикнула, - Замкнутый круг! А тут – уже готовая, почти взрослая, ей скоро одиннадцать… В этом-то и заключалось наше основное со Скаутом Старшим разногласие, понимаешь? У него же все распланировано на годы вперед, и когда подошел мой срок зачать для него очередного скаутенка, мне было просто приказано возвращаться на Нижний и это дело обустроить. Его не интересовало даже, кто будет отцом, главное, чтобы был еще один наследник. Вот так, представляешь, да? Приказал – и тут же благополучно забыл о моем существовании. Когда же ему, наконец, доложили, что я по-прежнему обитаю на Верхнем, он так же мимоходом приказал мне избавиться от будущего ребенка и снова забыл. Не лично приказал даже, так, через фон, в числе других исходящих документов. Он даже представить себе не мог, что кто-то осмелится не выполнить ЕГО прямой приказ. Ну а я тоже пошла на принцип и слиняла… А потом вдруг оказалось, что он просто-таки жить не может без нас, "Вернись-я-все-прощу-!" и все такое прочее. Та системка - она мне в виде извинения поначалу предлагалась… Хорошая системка, надо отдать должное. Не хуже Нью-Галаппагосов. Была я там… после Леоноры…
Очевидно, лицо его все-таки изменилось, как он ни старался. Потому что глаза ее внезапно сузились, а голос стал вкрадчивым:
- Осуждаем, да? Вижу-вижу, осуждаем, но великодушно готовы простить, если виновная раскается и полностью осознает… Ох, уж эти мне ирландцы… Да только вот я не собираюсь раскаиваться. И, если бы понадобилось - сделала бы все это снова. Понимаешь? Нет, не понимаешь… А что ты знаешь о Леоноре? О ее Южном Океане, превращенном в радиоактивную свалку? О небрежных генетических экспериментах? О тамошнем солнце, наконец, под которым вообще нельзя разрешать селиться людям?! А о том, как относятся на окраине к мутантам - об этом ты знаешь?!.. А на Леоноре, по крайней мере, их будут считать любимцами богини…
И столько горечи было в ее голосе, что он поспешил заговорить о другом:
- А я тебя узнал! Правда-правда! На Элисте, помнишь? Ты тогда тоже сразу же обозвала меня ирландцем…
Позже - намного позже! - он вспомнит ее лицо в этот момент.
Странное, почти растерянное выражение светло-зеленых глаз и какой-то виновато-дерзкий оттенок улыбки, словно у пойманного за руку похитителя бабушкиного варенья…
Правда, длилось это не дольше секунды, но было все-таки, и позже он вспомнит, а в тот момент вовсе не это казалось важным…
- Я возвращался тогда, - сказал он быстро, глядя, как тонкие пальцы ее сплетают и расплетают отросшие волосы, - Я три раза возвращался тогда, я же не думал…
- Ладно, чего там! - она дернула плечом и машинально стянула волосы в хвост на затылке. Лицо ее было просто задумчивым, - Это было давно и неправда…
Стива царапнуло это выражение - одно из любимых выражений Алекса, произнесенное чужим голосом, хоть и похожим, конечно, но - на октаву выше. Он подавил непроизвольное раздражение. В конце концов, она имела на Алекса куда больше прав. Она, по крайней мере, никогда его не предавала…
- Ты сильно его любила?
- Кого? - спросила она немного удивленно, и Стив понял, что опять сказал что-то не то. Засмеялся из последних сил.
- Да нет, это я так, не важно… Слушай, я все никак не вспомню - как тебя звали на самом-то деле?
- Эх, Стив-ви, Стив-ви, ничего-то ты так и не вспомнил, - протянула она с насмешкой, - А имена… Сколько их было… Впрочем, физ-ма называла меня Аликс, и мне это, вроде бы, нравилось… Имя как имя, ничуть не хуже других.
- Аликс… - повторил Стив, чувствуя себя немного растерянным. Он ожидал, что имя напомнит еще о чем-нибудь, но этого не произошло. Впрочем, возможно, дело просто в том, что он и тогда не знал ее имени.
- Надоел ты мне, Стив-ви, сил нет… - сказала она, зевнув. Встала, расправила плечи, - Да и спать я хочу, если честно…
В золотистом свете бокового плафона блеснули ее светлые волосы, стянутые на затылке узлом. Не ленточкой или резинкой - узлом из самих же волос, двойным, левосторонним, слегка приспущенным и наискосок перехваченным двумя отдельными прядками…
Соприкосновение головы с кирпичом производит, возможно, и большее впечатление, Стив не проверял.
Но - не намного.
Наверняка.
Продолжая глядеть на ее золотистый затылок, Стив сел прямо на пол, соскользнув спиной по стенке - ноги отказались держать.
Так имеют право завязывать хвосты представители лишь одного семейства, подражать которому пытались, конечно, многие, но никто - безнаказанно.
И - только кровные представители…
Хвостовой узел у эриданцев – не просто прическа, у них вообще ниего не бывает просто. Это своеобразная узелковая верительная грамота, заменяющая личную идентификационную карточку. Понимающему человеку такой узел выложит кучу информации. О клане его носителя, о том, какое место носитель этот в своем клане занимает. У Скаутов, например, не было ни одной правосторонней завязки такого узла. Только левосторонние или прямые. Потому что правосторонность означала дочерей, а их у Старшего Скаута все-таки не было.
Раньше не было.
Полувоенные забавки… Ну конечно… Зачем что-то покупать, если можно получить из первых рук, просто послав одного из своих… Ну конечно… Всем хорошо известна эта манера Скаутов быть всегда и везде в курсе и непосредственно, благо количество отпрысков позволяет…
- Алекс, - выдохнул Стив еле слышно, зажмуриваясь, и услышал насмешливо-облегченное:
- Ну наконец-то, Малыш! Чего же ты плачешь, балда, теперь же нас двое!?..
конец первой части
радуга 3
© Copyright: Светлана Тулина, 2007
Свидетельство о публикации №207121800120
Свидетельство о публикации №207121800120
Рецензии