радуга 1

ПО ТУ СТОРОНУ РАДУГИ

 часть первая
 
 

 - …Мне надоело, что во мне видят лишь грудастую соплячку! Мне надоели ваши сальные глазки и вечно потные руки! Мне надоела ваша подчеркнутая вежливость в глаза и ехидненькие смешочки у меня за спиной! Мне надоело, что, глядя на меня, вы только об одном и в состоянии думать! Мне надоели ваши ухмылки и недомолвки! Мне надоело по пять раз повторять любую ерунду - и все равно не знать, соизволите ли вы ее выполнить! Или так и будете стоять столбом, с дурацким выражением поперек толстой рожи пялясь на… Не опускай глаза!!! Мне надоело ваше шушуканье по углам и судорожное замолкание при моем появлении! Мне надоело…
 Говорившей было не так уж и много лет. Не больше двадцати, если не особо придирчиво рассматривать, верхний свет не включая и растянув заодно это самое «не больше» годика этак на три. А, может, и на все четыре или даже четыре с половиной. Причем растяжку эту произведя в сторону кукол и манной каши, а вовсе не по направлению к печальной необходимости силиконовых бюстгальтеров и ежедневной корректирующей косметики. Так, ничего особенного, просто еще одна мало смышленая и оттого не слишком уверенная в себе куколка. Куколка в смысле зоологическом, личинка малолетняя, не сформировавшаяся еще толком даже до уровня имаго или нимфы. Как и всякую куколку, ее трудно было бы назвать милашкой, - так, нечто чуть-чуть менее мерзоидное, чем вчерашняя гусеница, и на том, как говорится, спасибо!
 И уж никак не тянула она на секс-бомбу. Каковой, как следовало из ее же собственного монолога, мнила она себя вполне искренне. К вящему для себя же неудовольствию…
 Честно говоря, она и на гранату-то не тянула, ну, разве что на самую маленькую, этакую крохотную противопехотную мини-гадючку. Ту, что способна оторвать лишь пальцы на ногах у человека, по какой-то странной надобности оказавшегося на минном поле босиком.
 А вот на вопрос, была ли она красивой, так сразу и не ответишь. Пожалуй, что и была - если вам, конечно, по нраву этакая вот несколько странноватая и даже где-то слегка пугающая красота, вызывающе дикая, стихийная и неуправляемая. Имеющая ровно столько же шансов остаться незамеченной издалека, как и случайный взрыв на заводе фейерверков в самые темные и тихие предрассветные часы самой темной и тихой летней ночи. Теплой такой южной летней ночи, когда не закрывает окна своей спальни даже самый что ни на есть склонный ко всяким простудным инфекциям ипохондрик. А большинство менее занудного народа вообще предпочитает спать на улице. Или не спать. Но – тоже на улице.
 Так что красивой эта юная куколка, пожалуй, все-таки была. Во всяком случае – вполне могла бы быть, приложи она к этому хотя бы самые минимальные усилия.
 Вернее, нет, не так – приложи она хотя бы чуть-чуть меньше усилий к тому, чтобы красивой не быть…
 Данные-то у девочки неплохие. Хорошая порода. Кость тонкая, подбородочек остренький, а вот глаза почти черные, что нетипично. Метиска, пожалуй. Причем метиска весьма удачная.
 Забавно…
 А девочка-то, похоже, искренне не понимает еще, что нет у нее ни малейшего шанса затеряться даже в самой плотной и разноликой толпе. Не суметь. И выглядеть глупо будет. Словно экзотический зверек с усыпанной драгоценными камнями шкуркой пытается спрятаться среди среднестатистических коммунально-помоечных котят. Или яркая райская птичка - в серо-коричневой воробьиной стайке. Даже несмотря на то, что в данный момент птичка эта вид имеет весьма потрепанный, да еще, похоже, и в грязи выкупалась, изо всех сил пытаясь выглядеть «обычным таким воробьем… самым-самым что ни на есть наиобыкновеннейшим… ну, может быть, разве что самую чуточку немножечко длиннохвостеньким…»
 Аликс даже залюбовалась было – ее всегда приводила в восторг склонность матушки-природы к подобного рода шуточкам. Нет, правда, сами посудите – что может быть забавнее возможности непосредственно наблюдать за героическими усилиями типичной райской птички правильно чирикнуть?! Усилиями, надо сказать, абсолютно и совершенно бессмысленными. Потому что правильно и с нужной интонацией чирикнуть не сумеет ни одна райская птичка. Для этого нужно вырасти в вечно галдящей и всюду гадящей стае, теряя перья в ежедневной круговерти дворовых побоищ за уроненное кем-то печенье и приобретая взамен бесценный опыт выживания в плотно сплоченном коллективе единомышленников. Для этого надо просто быть воробьихой – наглой, пронырливой и не беспокоящейся о подобающей форме хвоста и правильности ударения в собственном громогласном «чик-чирике».
 Но в данный момент по-настоящему насладиться восхитительным зрелищем почему-то не получалось. Имелся в наблюдаемой ситуации какой-то смутный осадочек, диссонансик какой-то, неприятный и тревожащий, сводя на нет все возможное удовольствие.
 Аликс сощурила светло-зеленые глаза и недоуменно шевельнула бровями, пытаясь понять, что же именно в этой замарашке ее так неприятно царапнуло.
 Ага!
 Вот, похоже, в чем дело!
 Просто ассоциация получилась не совсем корректная - никакая эта юная замарашка не птичка, и уж тем более – не райская.
 Райские птички не кусаются.
 Зубков у них для этого нет, у райских-то птичек.
 А у девочки зубки были. И не хилые такие зубки, кобракэтту впору от зависти удавиться…
 Ага!
 Вот оно.
 Именно кобракэтта она и напоминала – такая же гибкая, яркая, злющая и смертельно опасная красота на грани уродства, красота неукрощенного зверя. К тому же – зверя неуравновешенного и имеющего серьезнейшие проблемы с психикой. Такими восхищаются, но восхищаются с изрядной долей опаски и, по возможности, – издалека. Да еще и через солидную решетку. Последнее условие – особенно желательно в свете дальнейшего благополучия да и самой выживаемости восхищающихся.
 Проблемы с психикой?
 Ин-те-рес-сно…
 Случайные ассоциации очень редко бывают совсем уж случайными, это с пеленок знает любой эриданец, даже если и не угораздило его заделаться фильтром…
 Опаньки! Психозик, стало быть. Старый добрый психозик. Это ничего, это вполне поправимо, даже особо и вмешиваться-то не придется, она молодая, психика гибкая. Сама справится, если слегка помочь. А помочь придется – жалко же девочку.
 Данные-то хорошие, породистые, королевские, можно сказать, данные. Невысокая, смуглая, с роскошной гривой черных волос и точеной фигуркой. Хотя в данный момент волосы грязны и спутаны, а подробности фигуры почти невозможно рассмотреть под висящей мешком синей форменкой шестидесятого размера, из которой она, похоже, не вылезала последнюю пару месяцев даже во время сна.
 Так мог бы выглядеть подросший Маугли. При условии, конечно, если бы был он девочкой и носил офицерскую форму, пусть даже со споротыми знаками различия и явно с чужого плеча…
 Звали девочку Стефани.
 Говорила она негромко, отчетливо чеканя слова и не повышая тона, но в черных глазах ее кипела ярость, губы дергались, а по сцепленным сзади в замок побелевшим пальцам было видно, чего стоит ей это наружное спокойствие.
 Ее собеседник был старше.
 И по званию - старший помощник как-никак, это вам не кот чихнул, третье лицо на корабле после капитана и штурмана! И уж тем более по возрасту, поскольку годился ей если не в деды, то уж в отцы-то точно, а скорее даже - в старшие братья отцов.
 Тем удивительнее было его поведение - стоял он навытяжку, словно проштрафившийся салага-стажер перед адмиралом, перебивать не пытался, только крякал расстроенно, и на красном квадратном лице его проступало сквозь вполне естественную муку ожидания-конца-разноса вовсе уж ни в какие ворота не лезущее смущение осознания-своей-вины.
 Забавно…
 - Вот так им всем и передай, понятно? - Стефани помолчала немного и сказала уже почти спокойно: - Закурить найдется?
 Старший помощник шумно и с облегчением выдохнул, машинально достал пачку "астрогара", заговорил растерянно:
 - Стивви, ну так же нельзя, ты же все ставишь с ног на голову, я уверен, что никто никогда ничего подобного… - спохватился внезапно, растерявшись окончательно, - Но ты же больше не куришь…
 Несколько секунд казалось, что Стефани наконец взорвется - у нее даже губы побелели, а старший помощник сжался весь, даже ростом меньше стал, и, похоже, успел пару десятков раз пожалеть о том, что вообще раскрывал сегодня рот.
 Но она не взорвалась. Только сказала с тихим и безнадежным отчаяньем:
 - Я всегда делаю и всегда буду делать только то, что хочу… И уж кому-кому, Ричи, но не тебе… А сейчас я хочу курить. Просто курить. Понятно?
 И почему-то от этих слов старшему помощнику стало совсем кисло.
 А девочка меж тем привычно, одной рукой, вскрыла пачку. Смуглые длинные пальцы ловко выщелкнули сигаретку, предупредительно вспыхнула зажигалка старшего помощника. Привычно перевернув сигарету фильтром наружу, Стефани сделала пару быстрых и нервных затяжек.
 Закашлялась.
 Выругалась – получилось у нее это как-то совсем неумело, словно она знала теоретически, как это делается, но сама попробовала впервые, и горло ее сопротивлялось незнакомым словам. Затушила почти целую сигаретку - привычно, в ладони.
 Однако!
 Все забавнее и забавнее…
 Старпом сказал с осторожным осуждением:
 - Ты зря начинаешь ругаться, Стивви… Не твое это, понимаешь? Раньше не было, и сейчас - не надо… В тебе ведь не это всегда главным было… А ты теперь упорно пытаешься выглядеть хуже, чем есть. Зачем? Словно все еще доказать что-то пытаешься. Кому? Мне? Стивви, да мне-то как раз наплевать, понимаешь?!.. Ребятам? Да любой из них… Ты же их не первый год… любому… что угодно… Ты хотя бы Комиссию вспомни! Ведь никто же, никто, ни словом, ни намеком, а ведь не сговаривались, просто не успели, слишком уж все быстро как-то… неожиданно. Так зачем же ты теперь перед ними - так? Строишь из себя черт знает что… Курить вот опять же…
 Стефани улыбнулась. Улыбка эта была довольно жалкой, но все-таки это была именно улыбка, а не судорожный оскал, как ранее.
 - Глупо получилось, правда?.. Глупо… Ладно, не бери в голову… Это я так… Нервы. Смешно, да? Думаешь, я не понимаю, насколько все это смешно? Что ж я, совсем, что ли… все я понимаю. Только понимание это не помогает, понимаешь? Ничуть… Смешно, правда? Понимать-то, оказывается, мало. Вот и срываюсь по каждому… Делать-то что еще остается? Смешные вопросы, да? Что делать, кто виноват, как жить дальше? Ты ведь у нас все знаешь, все ответы на все вопросы… Так как же мне теперь жить дальше? А, умненький мой Ричи?..
 Вопрос был риторическим.
 Это хорошо, это просто таки отлично! Она пытается шутить – неумело, не смешно, с истерическим надрывом, но ведь пытается! А попытка перевести истерику в шутку – пусть и неосознанный, но великолепный выход из вполне реально надвигающегося психоза. И вопрос сумела подобрать вполне риторический, ответа не требующий, требующий в лучшем случае только невеселой усмешки в ответ – этакого совместного понимающего что-то свое невеселого пересмеивания, объединяющего и успокаивающего лучше любых слов. Слова – они не всегда нужны, хотя и не все это понимают. Молодец, девчонка! Только бы этот кретин, помощник старший, отвечать не вздумал, тут координатор высшей пробы – и тот не всякий рискнет без предварительного анализа попытаться ответить в тон, и то гарантий не будет, что не наломает он дров. А служака этот красномордый вообще уместен не более, чем боевой слон в музее китайского фарфора…
 Может быть, все еще и обойдется.
 Может быть…
 - Жить. Просто жить! Как раньше, словно ничего и не случилось. Ничего не вернешь, не исправишь, сколько ни старайся, как себя не мучай, так что лучше просто забыть, словно и не было! И просто жить…
 Опаньки…
 Не обойдется.
 Теперь уже – точно не обойдется. Этот кретин, похоже, так и не понял, чем риторические вопросы от обычных отличаются. Не научили его, бедолагу. Лучше бы его говорить не научили, идиота клинического! Не просто ведь ответил – толкнул заранее заготовленную речь. Весь вечер, похоже, перед зеркалом репетировал, проговаривал мысленно, уточнял формулировки, аргументы повесомее найти пытался… И страдал, бедолага, поскольку никак не представлялось случая удобного речугу эту к месту ввернуть. А тут – такая маза! Естественно, что, обрадовавшись подобной удаче, риторичности вопроса он как-то и не заметил.
 Идиот.
 Если и есть что-то, более опасное, чем просто ответ на заданный молодой истеричкой риторический вопрос – так это вот оно самое и есть. Ответ на этот самый вопрос заранее заготовленной речью. Тем более – речью нравоучительной. Ни одна молодая истеричка никогда не потерпит подобного…
 Стефани исключением из правила не являлась – дернулась, словно засветили ей хорошую затрещину, и взвыла как по нотам.
 - Как раньше?!! - голос ее стал неприятным, срываясь на визг, - Забыть, говоришь?.. Словно и не было ничего, да!?.. И просто ЖИТЬ… По-прежнему, да?.. Как раньше?.. ЖИТЬ!.. Уж не с тобой ли, мой умненький Ричи?
 На старпома было жалко смотреть, казалось, еще чуть - и он заплачет.
 - Ну так же нельзя, малыш, ну ты же опять все не так…
 - Вы забываетесь, старший помощник Олдис… - тихо сказала Стефани, глядя в сторону. Очень тихо так сказала, тихо и даже немного устало.
 Паршивые признаки.
 Старпом вытянулся, бросил сквозь зубы:
 - Виноват.
 - Так-то лучше. Свободны… Стойте! Вы помните, о чем у нас с вами был разговор?
 - Так точно.
 - Ступайте и выполняйте.
 - Слушаюсь.
 Стефани проводила его тяжелым неприязненным взглядом, потом вышла сама. Походка у нее была скользящая, почти танцующая - походка привычного к магнитной обуви человека.

 ----

 Разговор этот происходил в полутемном салоне второго уровня, - визоры, игры, бар, множество кресел, по всем углам зелень в кадках и высоких стойках до потолка. Короче - все как и предписано рекомендациями корабельных психологов для успешного снятия стрессов, релаксации и придания дополнительного уюта. По корабельному времени была половина шестого утра, верхний свет погашен, горели лишь два тусклых дежурных плафона, да надпись над аварийным выходом, и потому говорившим казалось, что они в салоне одни. Для загулявших пассажиров слишком поздно, для персонала - рановато…
 На зайцев они не рассчитывали.
 Светловолосая женщина в синем форменном костюме – во всяком случае, почти что форменном на первый и не слишком пристальный взгляд, - сидящая в кресле слева от бара, там, куда падала самая густая тень от самой высокой стойки с декоративными растениями, - сощурила светло-зеленые глаза и сдвинула на затылок кепку с вызывающе длинным козырьком.
 Здесь она предпочитала носить именно кепку.
 Для немногочисленных пассажиров все едино - форма и форма, в тонкостях они не разбираются. А вот для членов команды эта кепка плюс с десяток еще кое-каких мало заметных непосвященному мелких ляпов в отделке и налепленных значках, сразу выдает ее с головой, автоматом записывая в пижонистые штатские, под офицеров косящие, но знакомые с офицерскими повадками лишь по тивисериалам. К таким относятся с превосходством и легким презрением. И - после первого же мимолетного взгляда перестают обращать внимание.
 Все это светловолосую женщину устраивало вполне. Особенно же – отсутствие внимания…
 Женщину звали Аликс.
 Во всяком случае, так называли ее многие, и называли достаточно часто, хотя и нельзя сказать, что никогда и нигде не называли ее иначе. А что? Имя как имя, ничуть не хуже других.
 А странные, однако, дела тут творятся! И не списать их даже на то, что корабль этот никогда не был обыкновенным каботажником…
 Нет, на первый посторонний взгляд - все честь по чести, офицеры вежливы, персонал вышколен, документы в ажуре, пассажиры довольны, груз подозрений не вызывает. Но светло-зеленые глаза принадлежали человеку не совсем постороннему.
 Правда, было это давно. Но на память свою Аликс не жаловалась. К тому же в свое время по ксенокриптопсихологии умудрилась она получить не просто сотку, а сотку в кубе, случай сам по себе знаменательный, в Королевском Колледже Координаторов до сих пор другого такого не помнят. Сотка, кстати, была у нее и по психологии катастроф, которую тоже выносят на практическую сессию лишь в ККК, и экзамен по которой проходит в первой пятерке, а это что-то, да значит.
 Да и семейные, черт их побери, традиции, хоть и нарушаемы были они ею не раз, все равно оставались семейными, черт их побери, традициями. А это обязывает, черт побери…
 Психология всегда считалась ее сильным местом, а именно с психологической точки зрения и было все здесь НЕ ТАК! Да и хваленая эриданская интуиция не просто голосок подавала - матом благим орала на все ближайшее пространство именно об этом же.
 И дело тут даже не в том, что на данный момент на корабле не было в помине ни капитана, ни штурмана (это скрывалось, конечно, но волка кормят ноги, а эриданца - глаза и уши), за проведенную здесь неделю Аликс убедилась в этом на все сто.
 Такое бывает.
 Иногда.
 Случай, конечно, сам по себе неординарный. Но не смертельный. Хорошая команда и без капитана вполне способна завершить начатый рейс. Без штурмана, конечно, сделать это гораздо труднее, но тоже миссия не из категории невыполнимых, так что если бы замеченные странности ограничились бы только этим малопонятным, но, возможно, вполне объяснимым отсутствием, Аликс не стала бы проявлять особого любопытства. Во всяком случае – активно его проявлять не стала бы точно. На заметку, пожалуй, взяла бы, но не более того. Мало ли какие причины могут быть у людей?..
 Да только вот в том-то и дело, что корабельные странности такой малостью, как исчезновение двух главных после Бога лиц на борту отнюдь не ограничивались. Странностей этих тут на сегодняшний день имелось, что блох на ленивой собаке, и размножались они с такой скоростью, что любому себя уважающему кролику оставалось только обзавидоваться.
 Старший помощник капитана, например, незабвенный Ричард Олдис, вел себя совсем не так, как должен был бы вести себя человек, на плечи которому неожиданно свалилась ответственность за весь корабль.
 Олдис был обеспокоен, встревожен, напряжен - да.
 Но - не так.
 Не так, как должен был бы он быть обеспокоен, встревожен и напряжен.
 Иначе.
 Совсем иначе.
 А еще старший помощник отсутствующего ныне капитана Ричард Олдис был смущен, что вообще не укладывалось ни в какие психологические рамки.
 А эта странная неумытая крошка-Стивви, беспризорник чмошный, нечесаный, перед которым вытягиваются по струнке старые космические волки!.. Это, простите, как понимать прикажете?
 Впрочем, тут-то как раз неясностей быть вроде бы не должно. Есть только одна фирма, вернее даже не просто «фирма», а именно что «ФИРМА», перед представителем – вернее, представительницей, - которой будет в наше весьма цивилизованное время и в этом, хотя и захолустном, но не менее цивилизованном регионе так вот вытягиваться старый космический волк. Ненавидеть этого самого представителя, вернее представительницу, себя презирать до скрежета зубовного, - но при этом улыбаться и руки по швам вытягивать будет, как миленький! И именно что перед представительницей, поскольку представителей в этой-то как раз фирме и не держат, потому что называется фирма эта «Специальным Инспекционным Корпусом Амазонкс Инкорпорейтед»…
 Но если это так, то возникает еще одна странность - юную фирмачку с чрезвычайно скверным характером и полным отсутствием культурно-гигиенических навыков на корабле вовсе не ненавидели. Более того - ее уважали, и достаточно было одной негромкой фразы типа: "Стивви считает…", чтобы погас любой спор. Такого отношения к рядовым амазонкским инспектриссам от рядовых членов пусть даже и не совсем рядовой команды Аликс не встречала еще за всю свою весьма долгую и совсем не бедную на разнообразные встречания жизнь. Тем более – от мужчин. Ни разу. Ну не любят мужчины амазонок, что уж тут поделаешь? Особенно – оранжевых. И, кстати, имеют на это полное право – те ведь их тоже не больно-то жалуют…
 А весь этот психопатический бред, что несла крошка-Стефани пять минут назад, его-то как прикажете расценивать в свете вероятной принадлежности ее к уже упоминаемой Фирме? И ненавидят ее, оказывается, и презирают, и над каждым словом смеются, и поиметь пытаются чуть ли не постоянно… Короче, - все типичные признаки застарелого комплекса неполноценности, отягощенного еще и синдромом старой девы. И это все безобразие, простите, - у специальной инспектриссы АИнк?!..
 Простите, не верю.
 Ну не ве-рю!!
 Не страдают они излишней закомплексованностью! Наглостью излишней - это да, это почитай что каждая вторая, а оставшиеся - как минимум, зазнайством махровым. А также чванством непомерным и высокомерием преизрядным. Вот это - типичные профессиональные психологические проблемы амазонкской спецагентуры. Плавали, знаем.
 Да с этой Стивви вообще все не так!
 Например, эта ее идея-фикс… (А забавная, между прочим, идейка, прямо хоть диагноз ставь! И никаких тебе фрейдистских заморочек с толкованиями подсознательных страхов и расшифровкой сновидений, все предельно просто и ясно, прямым текстом, лобком, так сказать, в лоб…)
 Нет, конечно, с ходу признавать все это полным и абсолютным бредом было бы, пожалуй, опрометчиво. Девочка-то красивая. Если кто-то любит чумазеньких да нечесаных… А экипаж, заметьте, сугубо мужской, одна эта чмошница, как ромашка на лугу, да будь она при этом хоть последней косоглазой и одноногой уродиной с бородавкой в половину лица…
 Возможно, кто-то из экипажа и имел какие-то свои мысли на этот счет.
 Возможно.
 Да вот только дальше мыслей дело не шло ни на миллиметр. За это Аликс могла поставить правую руку.
 Никто не лез с дружеско-братско-отеческими поцелуйчиками, не пытался задеть якобы ненароком пониже спины, а уж о том, чтобы зажать в углу или, не дай Бог, ущипнуть - и вообще речи быть не могло!
 Ее не похлопывали по плечам, не хватали за руки, не трепали снисходительно взлохмаченную черную гриву… Вокруг нее словно существовала невидимая стена, своеобразная полуметровая граница, которую все настолько привыкли соблюдать, что и не замечали уже.
 Да что там далеко ходить за примером - вот сейчас, когда закашлялась она, так умело-неумело закурив, Олдис машинально поднял руку, чтобы стукнуть пару раз ее по спине…
 И не стукнул.
 Заморгал только, вид при этом имея самый что ни на есть разнесчастнейший.
 А вчера третий пилот, молодой и веселый, радостно ткнул ее кулаком в плечо…
 И руку отдернул, словно обжегшись.
 И сник виновато.
 А глаза у него при этом стали такими несчастными-несчастными, как у побитой собаки. Или как у все того же незабвенного помощника капитана Ричарда Олдиса пять минут назад, когда суетливо прятал в карман он поднятую было руку…
 Кстати, реакция остальных, при том забавном вчерашнем эпизоде присутствовавших, тоже была интересная. Любопытненькая такая реакция.
 На бедного пилота стали коситься. С гадливым таким удивлением, как на подцепившего острозаразное заболевание из тех, о которых не упоминают в приличном обществе. Или вдруг публично проявившего склонность к наиболее мерзкому и непристойному извращению. Типа копрофагии, например.
 Так что к странностям Стивви тут, похоже, привыкли настолько давно, что и странностями-то их уже не считают. В самом деле, чего тут такого необычного - тривиальнейший синдром старой девы…
 Необычность лишь в том, что этой самой старой деве - лет семнадцать от силы.
 И еще одна маленькая деталь - АИнк не пускает дев в спецагенты. С этим у них строго. Девы - слишком ценный материал, если их так разбазаривать - кто же "единорогов" водить станет, да и горячие цеха, сами понимаете, остаются горячими цехами…
 Впрочем, с ее-то нервной системой ее к фирме и близко не должны были подпускать, у нее же явная патология и психоз третьей степени.
 Нет, все здесь не так.
 Все!
 И со смертью капитана тоже что-то не в порядке.
 Странно о ней молчат.
 О штурмане молчат просто. А вот о капитане молчат напряженно. И к вдове его отношение тоже странное, предупредительно-неприязненное. Без особых на то причин так не относятся к вдове горячо любимого капитана, а других капитанов на "ЖаБе" просто быть не могло, не задержался бы на ней капитан, за которым не кинется последний матрос в огонь и в вакуум, на то она и "ЖаБа"!
 И ко второму пилоту у офицеров отношение тоже неординарное, и тут даже его молодость и малоопытность не при чем. Никогда к новичкам не проявляли здесь такой неприязненной настороженности, гремучей смеси презрительного сочувствия и откровенной ненависти. Так, пожалуй, лишь к П.Д.К. относятся. Но присутствие живого и здорового предателя на "бабочке" - это уже, братцы, вообще ни в какие ворота!..
 Короче, не команда, а черт знает что. Полным идиотом надо быть, чтобы с такой командой в пространство выйти.
 А они ведь к Анграунду следуют, не ближний свет!
 Начальство отсутствует, команда на грани драки, среди пассажиров наблюдаются четверо мордоворотов с повадками садистов и вкрадчивостью школы змеи, так мало этого - еще и шизанутая крошка с неустойчивой психикой и неограниченными полномочиями!..
 Компот.
 Аликс встала, бесшумно прошлась по ковру, разминаясь. По светлым губам ее блуждала довольная улыбка, светло-зеленые глаза щурились.
 Нет, не жалела она, что, поддавшись странному порыву, влезла в это осиное гнездо. Совсем не жалела!
 Путешествие обещало быть забавным.
 И даже, пожалуй, не просто забавным, а забавным очень и очень…
 Забавным, правда, в том самом смысле, который вкладывают обычно в это слово только эриданцы, а у эриданцев весьма своеобразное мнение о том, что именно является по-настоящему забавным… И мнение это, как ни печально, очень редко разделяется окружающими. Взять хотя бы ее последнее приключение… весьма забавное приключение… м-да…
 Улыбка Аликс стала шире.
 Но теперь, пожалуй, самое время кое-что проверить. Раз уж все равно разбудили…


 -----


 Этот корабль она увидела ровно неделю назад.
 Вообще-то, на табло регистрации она смотрела редко, можно даже сказать – совсем не смотрела. А чего смотреть? Все равно там никакой интересной информации не найдешь, только название да порт приписки с номером, вещи, сами понимаете, переменчивые и практически ничего и ни о чем не говорящие, куда познавательней посмотреть своими глазами прямо на поле. Но в этот раз к табло ее потянуло, захотелось вдруг ни с того ни с сего на это самое табло взглянуть поближе, а она слишком уважала свою эриданскую интуицию и рефлексы практикующего фильтра, чтобы подобное желание проигнорировать. И потому почти не удивилась, увидев...
 Корабль назывался "Элва Гвенделлин".
 Ага.
 Понимаете, да?
 Именно что ЭЛВА и именно что ГВЕНДЕЛЛИН!
 Юм-морочек…
 Раньше табличка другою была. Но с тем же самым великолепным презрением к такой ерунде, как разносистемность используемых наречий и правила элементарной грамматики. Оттеночек, правда, колорита в смысле, был тем же самым и тогда, тут пристрастия владельца не изменились. Даже если изменился и сам владелец, что вероятно вполне – лет-то все-таки прошло немало… Звучало тогда, правда, совсем уж по варварски - "Джёлта-йа Чиочио", как вам такое понравится? А до этого еще была какая-то там Шметтерлинг, но это уже совсем на заре времен.
 Порт приписки раньше тоже был другим, но это уж само собой разумеется, и упоминать даже как-то неудобно.
 А вот сам корабль был тем же самым…
 Аликс стояла у низенького бортика, ограждающего этот участок летного поля («Посторонним вход запрещен!», «Опасная зона!», «Проход только для спецперсонала!», «Пропуск предъявлять в развернутом виде!» и масса подобных никому не интересных глупостей на двери КПП у ведущего сюда тамбура). С радостно-насмешливым удивлением рассматривала потрепанный каботажный ботик, ничем на первый взгляд не примечательный, кроме этой самой своей исключительной потрепанности, да и на второй-третий взгляды примечательный разве что странноватым названием.
 Под какую именно из многочисленных на его веку легендарных попоек пришла в светлую капитанскую голову Большого Мака гениальная мысля законспирировать название своего корабля путем перевода этого названия на разные языки, причем одновременно сразу на два, теперь уже вряд ли кто вспомнит. Но пришла, это факт. И показалась забавной настолько, что вот уже не будем уточнять сколько лет припортовые клерки в разных уголках галактики вынуждены регистрировать в лучшем случае какую-нибудь «Еллоу Ф*яск-ск-ск», что еще вполне терпимо, но вот попробуйте перевести понятие «бабочки» на язык коренных хиятан?! Нет, нет, не на многочисленные наречия модифицированных потомков земных колонистов, ныне вполне успешно проживающих там измененных переселенцев, а именно на древний язык коренного населения этого сверхтяжелого мира! На язык, в котором само понятие полета нуждается в многословном пояснении и при этом способно вызвать скорее панический ужас, чем бурный восторг. Или понятие желтого цвета на язык Кль-Ст, у которых вообще нет органов зрения! Впрочем, в этом весь Большой Мак, он никогда не ставил себе маленьких задач…
 Мимо прошел патруль.
 Спокойно так прошел, неторопливо, умиротворенно даже. Нет, есть все-таки своя прелесть в провинциальных планетках, на которых по определению никогда ничего не случается! Не могут же они все поголовно не знать. Даже если смотрят лишь сериалы да рекламу, кто-нибудь из друзей должен был бы рассказать, а начальство – так просто обязано… Где-нибудь поближе к Центру уже всех бы на уши поставили, а портовую службу – так в первую очередь! Просто так, на всякий пожарный. И не парами бы они поле патрулировали, а пятерками, как минимум!
 Отворачиваться, втягивать голову в плечи, или делать какую другую подобную глупость Аликс, конечно же, не стала. Спокойные-то они, конечно, спокойные, но на подобные телодвижения реагируют рефлекторно, на уровне подсознания, а оно нам надо? Не надо оно нам. Так что дергаться мы не станем, наоборот – постараемся максимально расслабиться и дышать в ритме колыбельной, рассеянно улыбаясь и наблюдая за прохождением этих бравых ребятишек периферийным зрением – ни в коем случае не в упор, так, самым краешком глаза.
 Не то чтобы Аликс чего-то опасалась всерьез.
 Нет, пожалуй.
 Пока еще – нет. Может быть – еще день. Или даже два.
 Просто – на всякий случай. Привычка. Просто привычка. Тем более актуальная, что внешность у нее была не совсем обычной для данной местности. Не так уж часто заглядывают чистокровные эриданцы в подобное захолустье.
 А истинную и вполне чистокровную уроженку Верхнего Эридана опознал бы в этой женщине с насмешливыми светло-зелеными глазами каждый второй житель Метрополии, увидевший ее хотя бы упоминавшимся уже краем глаза.
 А уж попристальней присмотревшись – наверняка и каждый первый. И даже в Коалиции, хотя там эриданцев видят, пожалуй, куда реже, чем даже в самом захолустном метропольском захолустье… Но тиви смотрят и там, а гаремные сериалы всегда пользовались повышенной популярностью, так что опознали бы, как миленькие, никуда бы не делись.
 Слишком типичной она была.
 Когда хотела, во всяком случае.
 Да только вот загвоздка состояла как раз в том, что практически ни у кого не возникало такого странного желания – присматриваться к ней попристальней. Тоже, кстати, типично эриданская черта, оставаться пусть и замеченным, но ничем не примечательным элементом окружающего пейзажа. Элементом, на который никому не охота смотреть более одного раза, а уж тем более - вглядываться, рассматривать тщательно, запоминать. Вот никто и не вглядывался, не рассматривал, не запоминал.
 Проговорив с нею полтора часа, через пять минут случайный собеседник, как правило, уже не мог вспомнить ее лица, формы носа, или там другой какой отдельной приметы. Вроде бы блондинка, вроде бы высокая, вроде бы длинные волосы, - короче, типичная эриданка, да что вы, эриданок не видели, что ли? Приметы?.. Какие приметы?.. Да не было, вроде бы… черт ее знает!.. Говорят же вам – высокая, светловолосая… Да знаю я, что подобное описание подходит любой эриданке!.. Но я-то тут при чем?!..
 Когда ей случалось услышать такое в свой адрес, она каждый раз искренне веселилась, поскольку эриданкой как раз таки была весьма и весьма мало типичной и не слишком правильной. Особенно - с точки зрения своих многочисленных родственников, свято чтящих семейные традиции.
 Но в том, что касалось умения быть незаметной, она всегда и везде оставалась эриданкой весьма и весьма типичной.
 Везде и всегда.
 Несмотря на рост, ее не замечали в толпе.
 Не запоминали в компаниях. Даже самых маленьких.
 Предъявлять пропуска на проходных, например, у нее требовали очень редко – ну, разве что попадется какой-либо особо бдительный вахтер на какой-нибудь самой что ни на есть сверхсекретной проходной, - и даже во время облав практически у каждого отдельного представителя карающих органов возникало смутное ощущение, что как раз таки ее документы вот прямо таки только что уже были таки проверены кем-то из его более расторопных коллег.
 И – что гораздо важнее - ее не могли точно описать ни в одном рапорте потом, когда вдруг возникала в том экстренная необходимость…
 Немало весьма официальных, а также и вовсе не официальных лиц горело желанием о многом побеседовать с ней тет-на-тет, и об этой ее способности - в том числе, и желательно без всяких там глупостей вроде прав человека и неприкосновенности личности. И где-нибудь подальше от самого Эридана с его странноватым «Законом о Сохранении Информации», возведенном чуть ли не в религиозную догму. Когда-нибудь, вполне вероятно, подобный разговор действительно состоится, как бы ни старалась она уменьшить процентную вероятность подобной беседы, но не будем о грустном!..
 Пока же она была абсолютно свободна и относительно оптимистично настроена.
 Пока…
 Светлые и не слишком длинные для эриданца (до середины бедра) волосы ее были забраны в высокий и очень аккуратный хвост, казавшийся из-за этой своей повышенной - волосок к волоску - аккуратности несколько кукольным. Брови и ресницы ее тоже были светлыми, одна бровь чуть выше другой, что в сочетании с веселыми светло-зелеными глазами придавало лицу насмешливо-спокойное выражение. Ее не портил даже твердый квадратный подбородок. Наоборот. Подбородок этот как бы сразу давал понять, что перед вами женщина не из слабонервных. В себе уверенная, с истерикой знакомая лишь понаслышке, на судьбу и здоровье жаловаться привычки не имеющая, а встречающиеся на пути неприятности воспринимающая, скорее, со спортивным интересом, чем с раздражением.
 Светлый шрам от левого уха до угла челюсти вполне внятно говорил о существовании в жизни ее определенных неприятностей, а надо знать прочность эриданской кожи и скорость эриданских реакций, чтобы не посчитать шрам этот результатом неудачной стрижки – ножницы, мол, соскользнули.
 И костюмчик у нее был соответствующий, темно-синий, с многочисленными кармашками, строгий такой, почти что форменный костюмчик, на ногах - черные узкие сапоги до колен, не "скайуоккеры", конечно, но очень похоже, застежка спереди внахлест до носка, без каблуков, платформа магнитная. В левой руке она держала небольшой и тоже почти что форменный кейс, правая же оставалась профессионально свободной, что само по себе говорило понимающему наблюдателю о многом…
 Сюда она пришла наугад.
 Без особой цели и ни на что особенно не рассчитывая. Просто стриженые до уровня индикации волосы активно расти начали еще вчера, переводя проблему перемены места обитания из разряда весьма вероятных приятных возможностей отдаленного будущего в категорию срочных задач первой необходимости. Конечно, четырнадцать сантиметров за сутки – скорость средняя и вовсе не повод для паники, но все-таки сигнал этот - не из тех, которые можно проигнорировать безболезненно для дальнейшей жизнедеятельности. Вот и решила она прогуляться, заодно присмотреть все заранее, спокойно и не суетясь.
 Так, на авось.
 И вот тебе – «Желтая Бабочка»!
 Как по заказу!
 Стоит себе, понимаешь, во всей своей молью побитой красе, раскорячившись по бетону всеми своими шестью насквозь проржавевшими опорами! И, судя по деловитому копошению заправщиков, почти готовая сказать окрестностям «Гуд бай!»…
 Упускать подобный редчайший шанс было бы уже даже не просто верхом глупости, горным пиком идиотизма было бы подобное, причем идиотизма фатального. Тем более что древнейшая семейная традиция под номером шесть - "все свое всегда ношу с собой" - была чуть ли не единственной семейной традицией, с некоторых пор соблюдавшейся Аликс неукоснительно. Благо опыт печальный уже имелся, а она обучалась быстро, спасибо, повторных уроков не надо, обойдемся как-нибудь, еще раз спасибо.
 Серо-зеленые глаза сощурились, вспоминая… Нет, пожалуй, в узкой гостиничной комнатенке, больше похожей на пенал, чем на жилое помещение, не осталось ничего, о чем стоило бы жалеть. И - что куда важнее! - ничего, что позволило бы установить истинную личность неизвестно куда испарившейся женщины, вроде бы откликавшейся на имя Аликс (а что, неплохое имя, ничуть не хуже других!).
 Ну, так в чем же дело?..
 До взлета оставалось минут двадцать, не более - трап уже убрали, а грузовой люк задраили, значит – разрешение на взлет экипажем получено, окно установлено и даже коридор определен, поскольку простаивать они вряд ли будут. Да вон и последний заправщик уже отъезжать собирается, техник последний раз проверил маркировку задраенного люка. Впрочем, ни грузовой, ни тем более пассажирский люки ее и не интересуют, там или требуются всякие неприятные формальности типа билета с автоматической идентификацией личности, или же герметичность паршивая, если, конечно, ничего не изменилось, и боцман по-прежнему именно таким путем с зайцами борется. Зато вот тут, левее, есть одна оч-чень симпатичная такая дверка, просто-таки незаменимая для припозднившегося персонала…
 Покопавшись в кармашках, она извлекла пригоршню каких-то блестящих значков-липучек, быстро насадила их на нагрудные карманы, манжеты и носки сапог, опустила поверх голенищ узкие брюки, до этого заправленные вовнутрь, щелчком расправила несминаемые стрелки и, выпрямляясь, натянула форменную беретку.
 Перевоплощение это заняло не более десяти секунд, и выполнено оно было одним плавным движением, привычно и уверенно. Бежать к лестнице на поле Аликс даже и не подумала – что такое несчастных пять метров для эриданца, тем более при гравитации в две трети стандартной!? Ха! Благо патрульные все еще спиной повернуты, а техник разве что языком в след поцокает завистливо да расскажет вечерком за кружечкой темного пива товарищам очередную байку про безбашенных пилотов. Они каждый вечер подобные байки травят, вряд ли кто сопоставит, если даже и услышит случайно. К служебному люку подошла уверенным хозяйским шагом уже не подозрительная праздношатающаяся личность, воспылавшая вдруг тягой к перемене мест, - офицер подошел, на свой корабль возвращающийся. Да, слегка опаздывающий. Да, склонный к мелким нарушениям типа повышенного употребления перед стартом, а потому не желающий проходить через парадный вход, сканер на котором фиксирует и медицинские показатели. Короче, самый что ни на есть обычный среднестатистический офицер, на которого и взглянуть-то второй раз никому неохота…
 Люк был, разумеется, заперт.
 По светлым губам легко скользнула улыбка, а в замковую щель точно так же легко скользнул универсальный магнитный ключ, вещь редкая и ценная в силу своей специфичности. Надо ли уточнять, что переживший не один десяток ремонтов да и изначально бывший не слишком-то высокого качества запирающий механизм был ключом этим воспринят скорее как неприличная насмешка или шутка весьма дурного тона, чем как серьезное препятствие?.. Так, а теперь наверх, потом налево, там есть ткой приятный во всех отношениях закуточек… Конечно, лет прошло немало, экипаж вряд ли остался прежним, но традиции, как правило, живучи…
 Так и есть!
 Закуток этот по-прежнему использовался для хранения неисправного оборудования. И скафандры ломаные сюда сваливали тоже по-прежнему, хотя и было это строжайше запрещено. Ну, это для кого они, может, и ломаные, а нам в самый раз…
 Она как раз успела натянуть один из них и включить противоперегрузочные компенсаторы, когда вибрирующим звоном задергало переборки…


 -----


 Фильмотека на «Желтой Бабочке» - кстати, весьма неплохая, - была расположена почему-то на офицерском уровне. Пассажирам каждый раз приходилось обращаться с просьбами и ждать, пока какой-нибудь очередной младший матросик, тщательно демонстрирующий страшное недовольство тем, что его оторвали от чрезвычайно важной миссии мытья гальюна, неторопливо откроет сейф, неторопливо достанет оттуда связку ключей, покопается в ней не менее неторопливо, с похвальной тщательностью рассматривая каждый ключик в отдельности и со всех сторон, пока не отыщет среди них нужный. И не убедится путем повторного и подробного не менее тщательного рассматривания всех прочих, что это таки именно тот самый ключ, а не какой-либо другой, на него отдаленно похожий. А потом жаждущих зрелищ пассажиров ожидала приятная и неторопливая прогулка все с тем же младшим матросиком на офицерскую палубу, совершаемая обычно самым длинным из всех возможных маршрутов. Необходима прогулка эта была для того, чтобы оторванный от важного дела матрос все-таки смог совместить найденный ключ с соответствующим ему замком.
 Потому что запиралась фильмотека по старинке, и на голосовые ключи или там кнопочные сигналы с общего пульта не реагировала, а доверить драгоценный ключ безответственному пассажиру – мыслимое ли это дело?!!
 Она и сейчас была, разумеется, заперта.
 Но замочек - так себе, плевенький, даже магнитной отмычки не нужно, любой ребенок ногтем откроет.
 Если это эриданский ребенок, конечно…
 Сама фильмотека как таковая Аликс не интересовала, но тут находился один из наиболее удачно расположенных выводов большого корабельного терминала…
 Конечно, закрытый.
 Конечно, тройная система ловушек и прочие забавные – о! Очень забавные! - штучки.
 Но ведь без этого и неинтересно.
 Какой может быть интерес, если все дается сразу и без сопротивления?
 Но прежде, чем с головой погрузиться в увлекательнейшую борьбу с чужими охранными системами, Аликс предприняла некоторые меры предосторожности. Так, на всякий пожарный. Мало ли…
 Подсев к дисплею, она повертела в пальцах личную карточку. Пластиковый квадратик, выданный на имя Алисии Стоун. Стоун - неплохая фамилия. Ничуть не хуже любой другой. А имена она предпочитала почти не изменять - так удобнее.
 Документик, конечно, очень и очень, хорошенький такой документик, хоть в полиции предъявляй, хоть в идентификатор засовывай, если возникнет у тебя такая глупая мысль… Но сейчас он вряд ли мог бы помочь. Сейчас, пожалуй, следовало рискнуть…
 Она вздохнула и достала из тайника под магнитной застежкой левого сапога другую карточку. Нестандартную, почти в два раза уже обычных. Без имени на лицевой стороне, зато с голографической полоской и зубчиками по краю.
 Эту карточку она использовала редко.
 Скажем больше - крайне редко.
 Эта карта была ее козырным тузом, джокером, а кто же разбрасывается джокерами по мелочам?
 Эта карта была настоящей…
 В смысле – не просто выглядела при всех самых тщательнейших проверках настоящей совсем и на самом деле, а именно совсем и на самом деле настоящей была.
 Аликс любовно погладила пластик кончиками пальцев, улыбнулась насмешливо и подмигнула засветившемуся в рабочем режиме экрану - посмотрим, как ты устоишь против такой отмычки?!
 Терминал, разумеется, не устоял.
 И, когда через полтора часа Аликс разогнула занывшую спину, стала она богаче на целую кучу разрозненных и на первый взгляд вроде бы никак несвязанных между собой фактов и фактиков.
 Богаче по эриданским понятиям, поскольку именно эриданцы ввели в жизнь формулу: "Владеющий информацией - владеет всем".
 Это тоже была одна из семейных традиций, причем как раз из тех, что нарушались ею редко, поскольку давно уже вошли в привычку - подбирать все, что можно, и везде, где можно. Просто так, на всякий случай. Так что, по крайней мере, обогатиться она сегодня сумела не хило, а это тоже не последнее дело. Крошка там, капелька тут, информация есть не просит, пусть полежит, когда-нибудь кому-нибудь - да пригодится.
 Одно неприятно - ситуация на корабле понятней не стала.
 Ни на йоту…
 Впрочем, в тот момент думала Аликс не о странном поведении экипажа в целом и отдельных его представителей в частности. И не о том, куда и когда можно было бы удачно вложить свежеполученную информацию с наибольшей выгодой для себя. И даже не о том, как прореагировал бы на ее сегодняшнее соответствие фамильным понятиям о чести кто-нибудь из старших и наиболее занудных гешвистеров…
 Думала она о том, что жизнь - странная штука, и попади она на "Желтую Бабочку" какими-то тремя месяцами раньше, не пришлось бы ей жаться по углам и ночевать в кресле. Потому что в течение всех этих лет (Не будем формалистами и не станем уточнять, скольких именно лет!) капитаном здесь по-прежнему оставался Мак-Грегор. Тот самый Мак-Грегор, черт бы побрал его, засранца!
 И погиб он нелепо и неожиданно каких-то три месяца назад, во время спасательного рейда у Пятой Волопаса…
 Нет, ну это же надо!..
 Миляга Мак, красивый, как Бог, отчаянный, как тысяча чертей, и огромный, как вообще непонятно что! Мак, на которого невозможно было подобрать форму по размеру, а скафандр делали на заказ. Большой Мак, который по никому не известным причинам всегда страшно обижался, если его называли "Викингом" и с пеной у рта доказывал, что среди викингов не было рыжих.
 Короче, тот самый Мак, о котором мог часами взахлеб говорить тогда еще совсем молодой и восторженный штурман Лёха Скаут, были бы желающие слушать. А желающих было мало, во всяком случае - в кругу семьи, не такая это была семья, чтобы просто слушать, ну разве что самые маленькие, еще совсем глупые и восторженные не менее, еще не умеющие отделять ценную информацию от бесплатных эмоций. Для этих мальков Лёха тогда был больше, чем просто один из старших гешвистеров. Скажем так - намного больше…
 Кстати, а кто был тем штурманом, что составил Веселому Викингу последнюю компанию?..
 Нет, вряд ли, таких совпадений не бывает, не должно быть… Три месяца назад… Черт… Три месяца… Жизнь - достаточно подлая штука, склонная к скверным шуткам, но чтобы вот так…
 Хмурясь, она поиграла кнопками. Фамилия штурмана была ей незнакома, что еще ни о чем не говорило, но вот генетический код говорил о многом. Вернее – не говорил… Что и требовалось доказать. Три месяца, в конце-то концов, вполне достаточный срок, чтобы получить информацию. Тем более – такую информацию. Да и не отличаются ребята из весьма почтенного семейства Скаутов подобным постоянством, для них и год-то проработать на одном месте граничит с подвигом.
 Она откинулась на спинку стула, выключила дисплей.
 Слегка нахмурилась.
 Это все, конечно, интересно… Но гораздо интереснее то, что милейшая Мария Стефания Инскип числилась на "желтой бабочке" обыкновенным пассажиром.
 Вот так.
 Ха!
 Пассажиром, это надо же!
 А вот гориллоподобные наймиты были таки, наоборот, членами экипажа, временно нанятыми по туманной формулировке "для охраны и особых поручений".
 Забавно…
 Ах, как же забавно-то!..
 Сторож звякнул негромко, но она какой-то сотой частью сознания не переставала ни на секунду ждать этого звоночка.
 Тот самый "всякий пожарный".
 С некоторым удивлением вскинула на дверь веселые зеленые глаза - надо же, как у нас люди к развлечениям тянутся, кто куда с утра пораньше, а они в фильмотеку, не иначе, свежие газетки полистать! - потом бесшумно поставила стул на место и скользнула к левому картотечному шкафу. Одна из верхних секций которого была ею заблаговременно освобождена от всякого дискетно-чипового хлама именно на подобный «пожарный» случай.


 -----


 Секция была крохотной, не больше стандартной тумбочки, и казалось абсолютно невероятным, что сюда может поместиться взрослый человек. Даже мысли такой не могло ни у кого возникнуть.
 Именно из этих соображений Аликс и исходила.
 Магнитный сторож, поставленный ею на замок двери библиотеки, давал семнадцатисекундную паузу - ровно семнадцать секунд нежданный визитер будет дергать ключ, недоумевая, почему не открывается эта самая дверь, а застрявший ключ не желает не только проворачиваться дальше, но и вытаскиваться обратно.
 На то, чтобы аккуратно уложить свое длинное тело в узкий картотечный ящик, предварительно так же аккуратно повынимав руки и ноги из суставов для большей компактности, и так же аккуратно защелкнуть за собой дверцу, потребовалось всего одиннадцать секунд. Оставшиеся шесть она потратила на размещение своих глаз точно на уровне дырочек от шурупов, которыми раньше крепилась к дверце ручка, и фиксации этого положения, поскольку была не менее любопытна, чем и любой другой самый что ни на есть типичный эриданец.
 Дверь распахнулась резко, и в библиотеку влетела Стивви.
 Так-так-так, это уже становится интересным… Вот уж кого трудно представить за клавиатурой или со свежеераспечатанным журнальчиком в грязных ручках!
 Занятый Аликс ящик располагался достаточно высоко. Отсюда лица Стивви видно не было, его до самых губ закрывали черные спутанные волосы. Но, если судить по закушенным губам, настроение ее за последнее время изменилось мало, и вряд ли в лучшую сторону.
 Она захлопнула дверь, прижалась к ней спиной. Закрыла лицо руками и замерла, вздрагивая на вдохах.
 Ай-яй-яй, ну что за дурной тон, сплошная театральщина, к тому же на уровне весьма провинциальном! Теперь осталось лишь изобразить обморок, или метнуться на кого-нибудь с кинжалом, бешено вращая выкаченными глазами и скалясь. Или попытаться отравиться аспирином, желательно с громкими воплями и бурной истерикой.
 Фи, Стивви!..
 Стивви вдруг насторожилась, вскинула голову, сжала кулаки, завращала выпученными глазами – ни дать ни взять, свинтивший с катушек бешеный суслик, насмерть перепуганный и оттого смертельно опасный. Личико у нее сразу сделалось острым, перекосилось, зубы оскалились, взгляд вытаращенных глаз лихорадочно заметался по крохотному помещению в поисках опасности. Показалось даже, что волосы ее, и без того всклокоченные, дыбом встали.
 Аликс зажмурилась, мысленно придумав для себя пару нелестных эпитетов. Люди чувствуют негативное отношение при взгляде в упор, особенно - люди в таком состоянии. К тому же, кому, как не тебе, знать, что как раз таки в таком вот состоянии люди становятся абсолютно непредсказуемыми и опасными - так называемый эффект загнанной в угол крысы… Нет бы - подумать об этом прежде, чем начинать презрительно хихикать и рассуждать о фальшивой игре там, где нет и в помине никакой игры. А есть только полное неумение адекватно выражать запредельные эмоции. Неумение, кстати, вполне простительное и объяснимое личиночным возрастом, гормоны там и все такое. Эмоции вот только… М-да…
 А все-таки - патология.
 Патология явная и недвусмысленная.
 Третья степень, да? Обойдется, да? Своими силами справится?..
 Ха!..
 Оптимистка ты, Аликс.
 Какая уж тут, к чертям собачьим, третья степень…
 Пол фильмотеки, как и везде на пассажирском уровне, был застелен толстым ковром, и поэтому Аликс не удивила почти полная тишина, там воцарившаяся. И, прежде, чем открыть свои светло-зеленые глаза, она выждала минут десять, улыбаясь и потихоньку расслабляя группы мышц, чтобы не затекали в неудобной позе.
 Потом она осторожно выглянула.
 И улыбаться перестала.
 В принципе она, конечно, догадывалась, ЧТО именно увидит, сотками за просто так ККК не разбрасывается, а здесь и диплома не надо, чтобы понять...
 Но чего она никак не ожидала, так это того, что будет это выглядеть именно вот так…
 Стивви сидела на краешке банкетки, прижав узкие ладони к лицу, и молча раскачивалась из стороны в сторону.
 Словно от нестерпимой боли.
 Смуглые пальцы ее были мокры, и сквозь них продолжали неудержимо бежать крупные тяжелые капли, оставляя темные пятна на воротнике и груди синей форменки. Манжеты тоже были темными. Насквозь.
 И все это - совершенно беззвучно.


 -----


 Пять часов - для человека, владеющего техникой "волчьего сна", это более чем, опухнуть можно!
 Аликс неторопливо расхаживала по пушистому ковру, разминалась, щурила насмешливые глаза, турецкий марш насвистывала, корешки раритетных фильмокопий рассматривала. Отвинченную ранее ручку Аликс привинтила обратно уже давно, и теперь вот пыталась придумать, чем бы еще занять себя. Хотя бы на какое-то время.
 Кофейком она уже побаловалась, плотным завтраком за счет компании тоже не побрезговала, а еще через полчасика, ежели ситуация не изменится, можно и повторить, время-то обеденное приближается.
 Стивви спала на банкетке, закинув ноги на край стола - мода старая, можно сказать, сугубо корабельная, сам Великий Мак тоже, знаете ли, любил в такой же вот позе пребывать. Особенно – опосля крупного возлияния, только у него получалось куда внушительнее, габаритам благодаря преизрядным. Нет, все-таки показушница эта Стивви!
 Лицо ее было спокойным, дыхание ровным.
 А ведь она вполне могла бы быть просто очень красивой. Яркой – да, стихийной – да ради Бога! Но без всех этих не слишком-то приятных ассоциаций с ополоумевшим кобракэттом. И для столь радикальных преобразований ее необходимо было бы всего лишь переодеть во что-нибудь более подходящее и как следует причесать.
 Всего лишь.
 А для начала - хотя бы просто отмыть от многодневной грязи.
 Отменные, прямо скажем, данные, даже на личиночной стадии видно. Никаких тебе прыщей, никакой тебе подростковой одутловатости. Красивое породистое личико. Неумытое только…
 Разбудить ее Аликс не боялась - в безвольно откинутой на ковер правой руке Стивви продолжала сжимать шприц, теперь уже пустой, а к запаху пыли и кофе примешивался слабый аромат мяты и шоколада.
 Хоть из пушки пали - не проснется.
 Компьютер мягко загудел, щелкнул, в левом окошке побежали строчки. Аликс прекратила бесцельные блуждания по ковру вокруг банкетки, проглядела выданную информацию. Разочарованно подняла брови.
 Осечка.
 Опять осечка.
 У Великолепного Мака была законная дочь, тут Аликс не ошиблась. Вот только звали ее отнюдь не Стефани, да и вообще - дочери этой отроду было два с половиною года. Также имелось и нехилое количество менее законных отпрысков обоего пола, однако же и среди них не было дочери, чьи характеристики совпадали бы с данными Стефании Инскип, если это ее настоящее имя, конечно. На всякий случай Аликс проверила даже генетический код, благо источник материала валялся тут же, на банкетке, в состоянии, для возражений малоподходящем. Но и тут ее ждало разочарование.
 А жаль.
 Какая красивая была теория о наследнице по прямой!
 И, главное, все ведь вписывалось - и нервозность, и неуверенность в себе, и нелюбовь к мачехе, и странное отношение команды… И даже то, что у Пятой Волопаса именно ее вытаскивал из какого-то дерьма Великолепный Викинг – а потом они оба отлеживались в медблоке… Вот только она пролежала там больше месяца и была выписана в связи с полным выздоровлением, а он - всего четыре дня…
 Кстати, и психоз ее, возможно, имеет под собой очень даже реальную основу. Эх, знать бы точно, от чего именно лечили ее, с каким диагнозом приняли, почему нашли впоследствии необходимым историю болезни не засекретить, что было бы вполне естественно, и не стереть даже, что попахивало бы, конечно, паранойей, но тоже могло бы быть оправдано по большому счету, а просто уничтожить. Нет, никаких супермодных ныне «стирателей» и «тотал-делеторов», они поступили проще, уничтожив не информацию, а сам ее носитель, тривиально и недвусмысленно, при помощи кислоты – Аликс нашла акты о списании медблочного фиксирующего кристалла за две недели в связи с приходом его в полную негодность.
 Это, братцы, уже не паранойя.
 Это круче.
 Они словно заранее на визит эриданца рассчитывали…
 А, главное, любопытство так и осталось неудовлетворенным - что же случилось там, у Пятой Волопаса?!..
 Впрочем, это-то как раз почти понятно, синдром старой девы у девы молодой может развиться лишь в том случае, ежели деву эту… М-да… Причем - не слишком ласково, неоднократно и, возможно, не в одиночку…
 И шприц - скорее, не причина, а следствие.
 Проверить не мешало бы, кстати…
 Аликс присела на корточки рядом с банкеткой, подняла вялую руку, закатала еще влажный рукав…
 Что и требовалось доказать - рука была исколота. Но - не слишком много и не слишком умело, больше двух третей уколов явно и рядом-то с веной не ночевали, вокруг других расплывались синяки. Начало, конечно, крутое. Не мелочится девочка.
 Но все-таки - именно начало.
 Да и не наркотик это, если уж на то пошло…
 Аликс вынула из расслабленных смуглых пальцев шприц, понюхала, на свет посмотрела, лизнула иголку. Точно! «Мятка» высокой очистки. Нейролептик-глушитель, повышает пороги восприятия до небес. Похоже, добавлен анальгетик расширенного действия, и еще что-то спазмолитическое, чтобы вена от неумелого обращения не схлопывалась сразу.
 И, в сущности, все.
 Наркотики доставляют удовольствие или дают энергию для его получения, расширяют пороги восприятия или обостряют чувства, в крайнем случае - глюки крутят, развлекают, короче. Глушитель работает по обратному принципу, он иллюзий не создает, просто от жизни тебя отгораживает. Так что действительно - хоть из пушки над ухом пали…
 Аликс села на ковер, скрестив ноги. Огляделась - чем бы еще заняться? Может, действительно, пообедать?
 Конечно, было бы неплохо вообще покинуть это уже весьма поднадоевшее помещение, но именно этого-то сделать Аликс и не могла, если не собиралась привлекать к факту своего здесь присутствия ненужного внимания.
 Потому что дверь была заперта.
 И не на замок заперта – ха! Покажите мне хоть одного эриданца, для которого замок являлся бы преградой?! Нет, дверь эта заперта была куда проще и надежней - ножкой от пластикового фильмотечного стула, в ручку просунутой…
 Аликс посмотрела на спящую.
 С уважением посмотрела.
 Что ни говори, а малышка сильная. Психованная, правда, но это больше от возраста. Во всяком случае, теперь Аликс знала о ней достаточно, чтобы перестать относится с отстраненным любопытством - и только. Человек, не только вполне осознающий уровень своего психоза, но и пытающийся собственными силами его разрядить, снизить, высмеять… а потом, не получилось когда, способный на одной гордости задавить истерику, придушить, вовнутрь загнать, продержаться, пока один не останется, чтобы - вот так, дверь стулом заклинив, сцепив зубы, молча…
 Такой человек достоин уважения. Как бы он не выглядел и каким бы образом себя при этом ни вел…
 К тому же, два часа назад небольшую вылазку Аликс таки совершила, видя по принятой Стивви дозе, что пробуждение в ближайшее время той не грозит. Надо ли уточнять, чью именно каюту почтила Аликс своим визитом?..


 ----


 Каюта эта являлась точным отражением своей хозяйки, да и вид имела не очень-то жилой. Здесь не жили, здесь просто ночевали, а это отнюдь не одно и то же.
 Кровать была застелена тщательно и аккуратно, но на этом аккуратность и заканчивалась. Пустые банки из-под пива валялись по всему полу вперемешку со старыми джинсами, какими-то шортиками, грязными футболками и мятыми кальками.
 Кальки эти Аликс весьма заинтересовали, поскольку были ничем иным, как путевыми кроками, практически подготовленными к вводу в работу. Несколько чистовых распечаток, испещренных синим фломастером, лежали неровной стопкой на краю стола. Стол был пуст и сиротливо чист, но не производил впечатления убранного. Было более похоже на то, что весь хлам с него просто смели на пол, чтобы не возиться.
 У двери в душ валялась табуретка, ножки ее были весьма специфично ободраны - похоже, недоверие Стивви к дверным замкам было глубоко осознанным и относилось ко всем дверным замкам без исключения.
 А так - ничего особо примечательного. Каюта как каюта. И не такие видали…
 Но…
 Это "Но" подстерегало Аликс в душевом отсеке.
 Сначала она просто удивилась.
 А надобно отметить, что очень и очень многие люди, знавшие ее немало лет, могли бы голову дать на отсечение, что удивить ее невозможно вообще, по определению…
 Дело в том, что стенной шкафчик был просто таки забит косметикой. А вот зеркало на нем - густо замазано зубной пастой…
 Аликс вернулась в каюту и осмотрела ее уже с новой точки зрения.
 Так и есть!
 Она заглянула в шкаф и улыбнулась - еще одно подтверждение. Юбочки, блузочки, платьица, от легких до шикарно-вечерних, стройными рядами на узких плечиках. Раньше девочка явно никакими комплексами по поводу своей внешности не страдала. Пачечки контрацептивов в аптечке… Умная девочка. Хоть и ведет себя сейчас, как последняя дура.
 На плечиках - пыль, среди ношеных шмоток на полу - ничего симпатичного, все сплошные бесполые брючки-рубашечки, трико да штаны…
 Понятненько.
 Ладно, пора и честь знать…


 -----


 Любопытный факт - эта странная мешковатая форма, похоже, раньше принадлежала кому-то, Стивви весьма дорогому. Поскольку была на удивление чистой и даже, кажется, выглаженной. Тоже, кстати, синдром… Почти на грани фетишизма… И, кстати, если судить по размерчику - вполне понятно, кому именно принадлежала ранее эта форма… Дочерью быть она не может, стало быть, что остается?
 Вот-вот.
 Оно самое…
 Вздохнув, Аликс поднялась с ковра. И тут на темной ткани стиввиной форменки что-то блеснуло. Аликс склонилась, заинтересованная.
 Это был старинный амулет.
 Монетка, на которой выдавлен языческий значок, напоминающий букву "Н". Зодиакальное обозначение рыб, кажется. Сейчас эти брелочки, похоже, снова входят в моду. По крайней мере, в Центре. Надевают абы что, смысла не понимая. Ну какая эта Стивви, к дьяволу, рыбка?! Если родилась она по общегалактическому в августе, а если по ее родной планете считать - так и вообще поздней осенью?!..
 Юм-мористы…
 Стивви шевельнулась, вздохнула, открыла мутные от глушителя глаза, медленно села на банкетке…
 Когда она встала, пошатываясь и морщась, Аликс уже давно тихо возлежала на пузе в глубине обжитого ящика, закинув ноги вдоль спины и сплетя их под подбородком.


 -----


 - Послушай меня, Аликс, и послушай внимательно, поскольку никого ближе и роднее меня у тебя нет, не было, да и не будет уже, наверное. Ты давно и далеко не девочка с наивными глазами, чтобы не понимать, куда ты ввязываешься. И не надо мне лапшу вешать о благих намерениях, тебе и самой отлично известно, но если настаиваешь, то могу и напомнить, куда именно ведет вымощенная этими намерениями дорога. Это крайне вредная для здоровья привычка - совать нос свой в чужие дела. ЧУЖИЕ, Аликс! Ну и что с того, что бывший кэп этого корыта был твоей полудетской полулюбовью, это еще не причина впадать в сентиментальную блажь. Нет его больше, а, значит, и повода тоже нет. Нет повода, Аликс! Заказчика, кстати, тоже нет. И не было. Ты меня слышишь? Вот уже три фильтрации и, как минимум, пять корректировок не было ни одного солидного заказчика! И даже то, что четыре корректировки были из самых легких, так, не корректировки даже, а поверхностные касания, не является оправданием. И даже то, что девочка эта, в монастырь собравшаяся, от Викинга нашего тоже была без ума – это тоже не оправдание. И даже не повод. Нет, Аликс, не повод. Мало тебе Санта-Сьерры, да, Аликс? Опять по каменоломням соскучилась? Восемь раз, Аликс, восемь раз ты давала себе зарок. Может, хватит наступать на одни и те же грабли? Сколько раз нужно ткнуть тебя мордой в асфальт, чтобы научилась ты держать закрытым хотя бы рот, если уж глаза и уши твои закрываться не способны чисто физически?! Если уж так не терпится тебе опять заняться благотворительной корректировкой или там никем не оплаченной координацией - подожди хотя бы до Анграунда, там, по крайней мере, не ловят сорок третий канал, а тут и на всей сопредельности его же в упор каждая собака и по каждому терминалу…
 Этот внутренний монолог, поучительный, пылкий и искренний, как воскресная исповедь проститутки, был прерван на самом интересном месте неожиданным зрелищем.
 Препараты типа глушителя обладают медленно затухающим эффектом. Человек, проснувшись, некоторое время находится в сумеречном сознании (Стивви, например, отсиживалась на банкетке больше часа), да и потом какое-то время остается несколько заторможенным, на окружающее реагирует слабо.
 Например, забывает закрыть дверь в свою каюту и не замечает остановившегося напротив нее в полутемном коридоре человека…
 Стивви лежала на столе, прямо на расстеленной расчетной пленке, разглаживая животом курсовку и машинально болтая в воздухе ногами. Ноги ее двигались заторможено и вяло, голова то и дело норовила рухнуть подбородком на грудь, ее возвращали на место и удерживали там явственным волевым усилием. Но вот руки…
 Руки Стивви словно бы жили своей, отдельной жизнью, двигаясь вполне осмысленно и даже резво. И не просто так двигаясь, а быстрыми уверенными движениями перенося на курсовочную пленку с узенькой измятой распечатки сложную пяти-пространственную схему-график, больше всего напоминающую закрученную штопором сороконожку. Работала Стивви быстро и привычно, хмурясь и покусывая кончик высунутого языка.
 Несколько секунд Аликс наблюдала за ней, приподняв бровь. Потом неслышно шагнула назад. У нее появился один вопросик. Маленький, но славный такой вопросик, потому что изогнувшаяся в агонии сороконожка была, между прочим, графическим отображением схемы меж-пространственного прыжка, несмотря на всю свою вопиющую неграмотность в данном вопросе, видела Аликс подобные схемы слишком часто, чтобы сейчас ошибиться.
 Да, конечно, любовь – сила великая, особенно в столь юном возрасте, и влюбленная девочка в восторженности своей вполне способна на глобальные подвиги. Типа круглосуточного штудирования толстенных и скучнейших навигаторских таблиц. Она может даже вызубрить несчастные двадцать пять с чем-то там тысяч возможных пространственных координат расположения вероятной точки выхода относительно кривой Резавина-Колля. Идиот, сказавший, что любовь нежна и хрупка, сам, похоже, никогда с любовью не сталкивался – особенно один на один и в темной подворотне. Любовь – это бульдозер, сносящий все на своем пути. А теперь представьте нежный и хрупкий бульдозер! Представили?.. Во-во! Оно самое…
 Впрочем, это все лирика.
 А чтобы вот так легко и непринужденно выстраивать схему эту самую прыжковую по мятому и приблизительному черновому наброску, недостаточно просто вызубрить наизусть пару-другую подвернувшихся под руку учебников. И десятка-другого тоже недостаточно будет, тут не в количестве дело.
 Для подобного нужно быть штурманом.
 И не просто рядовым штурманом, каких двенадцать на дюжину, а штурманом Божьей милостью, штурманом-асом, козырным тузом-джокером быть для этого надо.
 И учиться, по крайней мере, лет двадцать…
 Или?..
 "Или" оказалось правильным.
 У ныне покойного штурмана с незаметным именем Джастин Корвин действительно была дочь - Мария Стефания Корвин. По матери - Инскип…
 Корабельный ребенок…
 Штурман во втором поколении.
 Ну что ж, это многое объясняет. Отсутствие официального штурмана, например. Зачем нанимать чужака, если есть крошка Стивви? С другой стороны - Стивви всего семнадцать, а у женщин экзамен на штурмана принимают не раньше двадцати пяти. Если вообще принимают… Нет, при всей ее гениальности, официального статуса ей не видать… Во всяком случае - еще долго не видать. Впрочем, "Желтая Бабочка" - не то место, где официальный статус мог бы что-то изменить. Зато хоть стало понятно, почему ее так круто уважают ребята.
 Уважают настолько, что согласны покрывать и терпеть любые ее выходки - глушачок-то она наверняка в медблоке коммуниздит, да и пьет нехило, а они молчат, стиснув зубы, и вид делают, что не замечают. И, заметь - тоже ведь из самых ЛУЧШИХ ПОБУЖДЕНИЙ!..
 Любого другого члена экипажа с психозом четвертой степени немедленно в госпиталь бы отправили. Первый попавшийся медик на первой попавшейся базе, разок только на нее взглянув, сразу же и отправил бы, самому тупому ежику понятно, - вот и записали добрые ребятки ее в пассажиры, лишь бы только от медкомиссии прикрыть…
 Из самых что ни на есть благих, заметь! Б-благодетели!..
 Черт…
 Девочку-то спасать надо.
 Пока не поздно…
 Черт.
 Кто бы знал, как неохота!
 Нет, не в том, конечно, смысле неохота, что не хочется принципиально или там влом, а просто… Как бы это помягче?.. Ну, скажем так – не хотелось бы еще какое-то время… Хотя бы до Анграунда – там уже не принимают местный криминальный канал.
 М-да.
 Высказалась.
 Помягче.
 Ладно, ладно! Кто тут у нас недавно разорялся об изначальной вредности всех благих намерений и собирался учинить активное вмешательство, на лица и место невзираючи? И не надо теперь впадать в противоположную крайность и обзывать патологической трусостью элементарное чувство самосохранения!
 Хотя, конечно, по сути ежели - трусость это. Просто трусость. Тривиальная и недвусмысленная. Оно и понятно - кому же охота высовывать голову в той местности, где за голову эту награда назначена?..
 И немалая.
 Хотя…
 Кто говорит, что высовываться – так уж и обязательно? Чушь! Вовсе необязательно. Можно и не высовываться. Во всяком случае - пока. Так, пофильтровать малость втихаря, за это не привлекают, даже если и заметят... да и не заметит, пожалуй, никто. Нет тут специалистов, разве что школлеры эти, так ведь никто не заставляет нас у них под носом… Пособирать информацию - она не бывает лишней, любопытство не порок, а хороший способ обогащения... а там - посмотрим. Может, ничего и не понадобится вовсе. Может быть, все само собою как-нибудь…
 - Все сказала, да? Любопытно было бы узнать, Аликс, кого это ты тут надеешься обмануть?..


 ------


 Музыка, тихая и обволакивающая, ненавязчиво стелилась вдоль пола, путаясь в мохнатом ковре и легким дуновением трогая ноги танцующей парочки.
 Они странно смотрелись рядом, эти двое.
 Совсем еще молоденький парнишка с фигурой двухметрового культуриста и наивным лицом ребенка. И маленькая хрупкая женщина, которая могла бы казаться его младшей сестрой, но на самом деле была старше лет на десять, как минимум.
 Мальчиком был Онри Кливленд, второй пилот, почти что стажер. Самый младший по возрасту и по званию из офицеров. Его партнершей - Сельма Мак-Грегор, бортовой специальности не имеющая, вдова…
 Аликс сидела в самом углу салона, в своем любимом кресле, темном и глубоком, потягивала холодный кофе, щурилась насмешливо. У нее было веселое настроение, и оно не имело ни малейшего отношения ни к танцующей паре, ни к "Желтой Бабочке" вообще. Просто в последней кримформашке проскользнуло сообщение о том, что парочка Мальчиков вскрыла-таки знаменитый чартер "Форт Нокс", считавшийся абсолютно неприступным.
 Абсолютно!
 Ага.
 Судя по стилю и скорости, сработали Скольди и Айгер. Растут ребятишки! К чартерам не то что старшие гешвистеры - сам Папашка подступать рисковал не часто. И надо же - с первой попытки, причем Скольди-то ведь совсем еще сопляк! Не старше Онри.
 Красивый он, кстати, мальчик. Онри, конечно, а не Скольди, про того такого не сказала бы даже родная физ-ма. Можно было бы, пожалуй, и заняться от скуки… Ладно, ладно, не будем эгоистками, веселой вдове тоже необходимо утешение… Нетрудно, кстати, понять, почему в эти самые утешения Сельма выбрала именно этого двухметрового накаченного ребенка - он как две капли воды был похож на Викинга. На молодого Викинга…
 Кроме этой парочки и Аликс в полутемном салоне почти никого не было.
 Почти - это означало Стивви. Но ее сегодня, действительно, словно бы и не было.
 Она сидела за узким откидным столиком в нише у самого выхода, невидимая для танцующих из-за оранжерейной стойки с зеленью, непривычно тихая, какая-то пришибленная, с неизменным бокалом в руке. Голову держать самостоятельно ей было, похоже, трудновато, и она подперла ее свободной от бокала рукой, глубоко запустив пальцы в черные лохмы. Она сидела так уже довольно давно, просто сидела и наблюдала за танцующими с печальной отрешенностью.
 Это уже само по себе было необычно, потому что парочку эту она терпеть не могла даже и поодиночке, а уж вместе - так и тем более, норовила тихо исчезнуть при малейшем намеке на их появление или устроить немую сцену со злорадным битьем посуды - в зависимости от степени опьянения. Сельма на выходки эти внимания не обращала, а вот Онри каждый раз пугался до судорог.
 Сейчас бутылка перед Стивви была лишь чуть начата, бокал едва тронут.
 Конечно, она наверняка успела поддать еще до прихода в салон, но все равно по обычным своим меркам могла считаться почти трезвой.
 И это Аликс слегка тревожило.
 Как и непривычное, задумчиво-отстраненное выражение ее лица. Не дело это, если такие девочки, как Стивви, задумываться начинают. Ни к чему это им…
 Сельма и Онри перестали танцевать, повернулись одновременно, заулыбались - в дверь, неуверенно покачиваясь на толстых ножках, вбежала маленькая Моника. Ее подхватили, усадили за стол, сами тоже сели рядом, с обеих сторон - ни дать ни взять, счастливое семейство в полном сборе. Онри сбегал к холодильнику за мороженным - бармена не было.
 Впрочем, даже если бы и был, Онри все равно все пришлось бы делать самому, потому что никто из экипажа просто "не услышал" бы его просьбу. С ним не общались. Сельму тоже последнее время обходили ледяным молчанием, но она, кажется, этого даже и не замечала. Или было ей все равно. Кают-компания, к примеру, сегодня вовсе не была пустой, когда заявилась сюда эта парочка. Стивви, правда, не было, она позже пришла, когда эти двое уже танцевали. Бесшумной тенью возникла в дверях, замерла на пороге в некоторой нерешительности – то ли скандал устроить, то ли просто уйти? Некоторое время даже казалось – уйдет. Не ушла. По-прежнему бесшумно скользнула в полумрак ниши, села так, чтобы видеть танцующих. Сделала пару глотков из оставленного кем-то бокала, предварительно добавив туда из собственной фляжки, и замерла.
 Но это все позже было, а тогда у стойки тусовалась приличная компания, человек семь. И, судя по количеству кружек и шумному веселью, обосноваться надумала компания эта там с чувством, толком и расстановкой. А, главное – надолго.
 Веселье закончилось сразу же, как только появилась в дверях эта парочка. Они, похоже, не думали здесь встретить кого-нибудь, время нетипичное, до обычного массового сборища часа три, как минимум, и, похоже, неприятно удивленными оказались обе стороны. Онри замешкался на пороге, он скандалов боялся панически и предпочел бы просто тихо уйти, но Сельма прошла вперед и уже устраивалась за одним из центральных столиков. И ему ничего другого не оставалось, как присоединиться, пройдя долгих восемь шагов во внезапно наступившей тишине. Тишина продлилась еще пару секунд, а потом синхронно грохнули о стойку литые донышки не слишком аккуратно поставленных кружек, и веселая компания удалилась в полном составе, возмущенно сопя и старательно топая. Бармен смылся чуть позже и несколько менее демонстративно – просто ушел в подсобку и больше уже оттуда не вышел.
 Забавные нравы, однако… Просто средневековье какое-то! Блюдение чести капитанской вдовы, безоговорочное и поголовное. Впрочем, не совсем поголовное и не такое уж безоговорочное, нарушители всегда найдутся, особенно – среди молодых да накаченных… Интересно, неужели же и П.Д.К. на мальчика навесили только за это вот наглое и вызывающее нарушение им общекорабельной политики по данному пункту?
 Тогда все становится куда забавнее, чем казалось еще сегодня утром. Похоже, тут не одна только Стивви является счастливой обладательницей психоза, тут чуть ли не вся команда с катушек съехала! А единственный нормальный – вон он сидит, кормит мороженым чужого ребенка, и рожа у него при этом восторженная до отвращения.
 Кстати, о Стивви…
 Стивви по-прежнему сидела за столиком. И даже бокал в пальцах крутила задумчиво тоже почти по-прежнему.
 Вот только на счастливую троицу за столиком Стивви больше не смотрела.
 Она вообще больше никуда не смотрела. Сидела, закрыв глаза, чуть покачивая головой и улыбаясь чему-то своему. Потом провела ладонью по лицу, помассировала лоб, открыла глаза, уставившись задумчиво куда-то на край стола. Сняла зодиакальный медальончик, повертела его в пальцах, разглядывая, словно что-то незнакомое. Положила на стол. Вскинула голову. Вздернула брови. Улыбнулась. Долила бокал доверху и стала медленно пить маленькими аккуратными глотками.
 Аликс нахмурилась.
 Чем дольше она на все это дело смотрела - тем меньше оно ей нравилось.
 Стивви была необычайно тиха сегодня. Просто таки убийственно тиха. Тише всего в эпицентре циклона, это, знаете ли, известно любому метеорологу. Ох, не нравилась Аликс подобная тишина!
 Но особенно Аликс не нравились тонкие пальцы, покрутившие талисман и аккуратно положившие его на темный пластик.
 Что-то такое уже было.
 Давно.
 И это что-то, чем бы оно ни было, приятных ассоциаций не вызывало. Более того - вызывало стойкие опасения…
 Стоп!
 Аликс, а ведь ты не разбираешься в астрологии. Ты и своего-то знака не знаешь, так откуда же такая уверенность, что иероглиф этот - именно зодиакальный талисман, более того - именно знак рыб?
 Значит, видела ты такой же талисманчик на ком-то, и этот кто-то не поленился тебе объяснить, что же это такое на груди у него болтается…
 И эта манера снимать талисман, когда опасность становится настоящей. Он же огорчится, если не сможет помочь, в себя верить перестанет, и ты в него верить перестанешь, а какой же он талисман, если в него больше никто не верит?..
 Кем и когда это было сказано?!..
 Ну?!!
 Стивви допила бокал, - а, между прочим, наливочка та еще, шестьдесят градусов! - аккуратно поставила его на стол и, вставая, легонько щелкнула ногтями по стеклу.
 И пошла к выходу - тихо и очень аккуратно, как ходят личности поддатые, но свято блюдущие собственное прямостоящее достоинство.
 Она больше ни на кого не обращала внимания.
 Опаньки…
 Можно забыть незначительный разговор о таинствах созвездий, не представляющий никакой коммерческой ценности и потому проскользнувший мимо ушей. Можно забыть виденную черт-те когда серебряную побрякушку. Можно многое забыть, черт возьми! Особенно, если ведешь определенный образ жизни.
 Но забыть эту пижонскую привычку постукивать кончиками пальцев по грани пустого бокала, и этот жест от локтя к плечу, и манеру вот так поворачивать голову!..
 Первая ассоциация – самая верная, как же ты могла неотсканировать?! Маугли! Черт! Что у нас там было про Маугли?.. Именно так бы выглядел подросший Маугли, если бы был он девочкой и носил униформу…
 Ах ты, черт!..
 Если бы был он…
 Если бы.
 Был.
 Он.
 Черт, черт, черт!!!
 Стивви, черт, Стивви же!.. Странное сокращение, редко встречающееся, что стоило сразу об этом подумать?.. И - день рождения в августе! И Малышом называл тебя старший помощник капитана, незабвенный Ричард Олдис, именно что Малышом, черт, как же сразу-то…
 Черт!..
 К двери Аликс скользнула бесшумно и неторопливо - сказывалась привычка никогда не привлекать к себе внимание. Стивви наверняка воспользуется лифтом, но возиться с замком времени нет, зато тут наверняка имеется лестница…
 Лестница была узкой и жутко неудобной. Хорошо, что вверх, вниз пришлось бы прыгать, а это чревато…
 Коридор.
 Снова лестница.
 Только бы никто не попался на пути.
 Где-то выше - легкое шуршание лифтовых дверей.
 Коридор, плавно загибающийся по кругу, она бежала быстро, слишком быстро, по кругу так нельзя, ее все время отбрасывало силой инерции к внешней стене. И никак не понять, далеко ли еще - все двери одинаковые, стандартные двери, сливающиеся в одну сплошную полосу… И коридоры, батенька, тоже стандартные, а уж не ошиблась ли ты этажом, ведь прошло столько лет…
 Полоса света из приоткрытой двери каюты.
 Той самой каюты.
 Она не забыла эту дверь…
 Аликс влетела в косое световое пятно на полной скорости, подошвы взвизгнули по пластику - здесь ковра не было, в отличие от пассажирских уровней. По инерции ее протащило еще немного, и она оказалась как раз напротив открытой двери каюты.
 Капитанской каюты.
 Каютка была чистенькой, аккуратненькой и - нежилой.
 Стивви стояла вполоборота, придерживаясь одной рукой за приоткрытую дверцу сейфа. В другой она держала личный капитанский бластер, ранее лежавший в этом самом сейфе, и задумчиво пыталась разглядеть что-то в глубине пустого черного дула.
 И глаза ее тоже были черными и пустыми.
 - Ну, здравствуй, что ли, Малыш! - Аликс постаралась, чтобы голос ее прозвучал ровно, но достаточно громко и ехидно. Поначалу слова не важны, сейчас главное - отметить чужое присутствие, тот, кто держится на одной гордости и запирает дверь на ножку стула - не станет же при свидетелях… – Стив-ви, значит, да? Ладно, пускай будет Стив-ви… Давай-давай, Стив-ви, это будет как раз в духе истеричных барышень!..
 Стивви медленно повернула голову. Лицо ее было белым, несмотря на загар, взгляд - пустым и тяжелым.
 Аликс она не видела.
 Она вообще ничего не видела сейчас.
 - Великолепный, знаешь ли, выход! Для фря. Но никак не для коммо… - добавила Аликс, легко перейдя на элгву и чуть-чуть дилонгируя. Чуть-чуть, остальное сделает элгва.
 На Элгоссе уважаемым человеком, ответственным за других и вообще начальником может быть лишь мужчина, причем – настоящий мужчина, коммо, потому и слово для обозначения всех этих понятий у них одно.
 Стивви вскинула голову, продолжая смотреть сквозь с непроницаемым выражением очень белого лица.
 Словно не поняла.
 Вполне может быть. Это не страшно. Непонятое сейчас вспомнится потом. И сработает – потом, когда вспомнится…
 Делая первый шаг в каюту – неторопливый такой, даже слегка вальяжный, вполне уверенный в себе шаг, - Аликс уже окончательно восстановила дыхание и подобающе-ехидное выражение лица. Хмыкнула. Добавила уже чистым дилонгом, на будущее:
 - Особенно - для тебя…
 Стивви повернула голову, следя за ней пустым взглядом. Лицо ее по-прежнему ничего не выражало. Черт, а ведь дилонг-то сейчас может и не сработать, она же в ступоре, нужно найти что-то другое, попроще, поприземленнее, то, что сможет сработать на голых инстинктах…
 - А видок-то у тебя ничего! - Аликс выдала свою самую похабную улыбку, - Встретила бы - не узнала! Ей Богу! Надо же! Стив-ви!.. Самый смак, верно?..
 Она, явно и недвусмысленно издеваясь, откровенно раздевающим взглядом прошлась по маленькой фигурке, затерявшейся в складках огромной униформы. Облизнулась демонстративно.
 Подействовало.
 На острых скулах проступили красные пятна, губы поджались, черные глаза больше не были пусты - ненависть в них появилась…
 Вот и славно.
 - Чт-то т-тебе н-над-до? - голос глуховатый и слова вразумительны не слишком. Но это ничего, главное в том, что заговорила, думать пытается, да и смотрит в упор, на, а не сквозь.
 Аликс напряглась мимолетно, хотя и знала, что вспомнить ее сейчас Стивви не сможет. А узнать - тем более… Для неэриданца все эриданцы выглядят близнецами. Ну, почти близнецами…
 Да и узел она на всякий случай еще в коридоре сдернуть успела, так что теперь светлые волосы ее мягким свободным плащом скользили вдоль плеч, по спине и до самых колен, завихряясь вокруг тела и отвлекая внимание.
 - Ну, Малыш! Это даже невежливо как-то!! Где же твое знаменитое ирландское гостеприимство?! Разве так встречают СТАРЫХ друзей?!..
 Несколько долгих секунд Стивви просто молча смотрела, грызя губы и морщась. Потом лицо ее слегка расслабилось. Она отвела глаза, махнула рукой с бластером:
 - Садись. Выпьем.
 Аликс села, сцепив пальцы на коленях. Улыбнулась. В стенном сейфе капитана, кроме личного оружия, всегда находился алкогольный НЗ.
 - О! Шерри-бренди! Как в старые добрые времена!..
 Стивви промолчала, только плечом дернула.
 Стаканов не было.
 Они пили прямо из горлышка, по очереди, в полном молчании. За первой бутылкой появилась вторая. Аликс могла бы съехидничать, но не стала. Надираться продолжали молча и сосредоточенно.
 Считается, что молча дилонгировать невозможно.
 Ерунда.
 Только вот трудно очень…
 Третья бутылка, булькнув, начала свое неторопливое движение из рук в руки в качестве своеобразной эстафетной палочки. Стивви поддерживала тяжелую голову рукой, Аликс, откинувшись, прислонилась спиной к холодному сейфу. По мере опустошения бутылки черная голова опускалась все ниже, а серо-зеленые глаза все больше щурились. И это было единственным изменением в каюте.
 На середине четвертой бутылки Стивви уронила голову на стол и больше не шевелилась. С минуту Аликс наблюдала за ней сквозь ресницы, продолжая слегка поддерживать затухающий ритм воздействия, потом успокоилась и закрыла глаза.
 Пьяной она не была, у эриданцев иной метаболизм, но после хорошего дилонга всегда зверски хотелось спать, и глупо было бы не воспользоваться подвернувшейся возможностью…


 -------
 
 
 Проснулась она от негромкого щелканья открываемой двери.
 Вошел Олдис с тремя бумажными полотенцами и немного смущенным выражением лица - все правильно, надо же убрать за обожаемым начальством, ежели оно в ужравшемся виде насвинячить изволило.
 И замер, увидев Аликс.
 Человеком Олдис был простым, и потому появление в непосредственной близости от объекта его тщательной и заботливой охраны постороннего лица на некоторое время ввергло его в шоковое состояние. Да и после физиономия у него была самая что ни на есть неуверенная - ни в том, как вести себя в изменившихся обстоятельствах, ни в том, насколько же эти самые обстоятельства изменились на самом-то деле.
 Аликс приглашающе махнула рукой и сказала, расставляя все точки на свои места:
 - Присоединяйтесь, Олдис. Мы тут отмечаем встречу со старым другом…
 Олдис дернулся, потом глубоко вздохнул и сел.
 Глотнул из протянутой Аликс бутылки.
 Глаза он старательно прятал.
 - Кто еще в курсе? - спросила Аликс тихо.
 Олдис помялся, кашлянул, облизал губы. Опять кашлянул. Было ясно, что не скажет он ничего.
 - Все, – ответила Аликс задумчиво сама себе, - Зуб могу дать – все. Иначе как бы вы сумели объяснить остальным, что бедная крошка Стефани вдруг… Хотя – нет… Пожалуй, что и не все. Вернее – почти все. З одним исключением. Одним-единственным… Сельма. Ведь так?
 - Да, - выдохнул старпом облегченно. Подтвердить сказанное другим оказалось намного легче, чем сказать самому, что ж, вполне понятно. - Понимаете, они же могли, не зная… Ну… - и опять замолчал, смущенно сопя.
 Ай да Стефани!
 Крутая, похоже, была девочка…
 - Логично. А Сельма - почему?
 - Он сам не захотел. Категорически. Да и для нее так легче, умер - значит, умер. И все…
 - Логично…
 Олдис еще глотнул из бутылки. Спохватившись, протянул Аликс. Та отказалась, поморщившись - вчерашнее все еще булькало в желудке. Тогда он приложился еще раз, потом отставил бутылку, поставил локти на стол, уложил на сцепленные в замок пальцы подбородок и стал очень грустно и очень задумчиво разглядывать чернильное пятно на пластике стола, время от времени печально покачивая головой и вздыхая.
 - Как это произошло?
 Олдис еще раз вздохнул.
 - Пояс у Стива один был. А эта дура свой отродясь не проверяла, батарейки два года как сели… Пришлось ему ее на своем тащить, пристегнувшись вдвоем, ну и… говорят, такое и раньше случалось, на испытаниях, потому и запрещено категорически… Инструкции, они ведь не просто так… Она, когда себя увидела, психанула, и… Не хочу, мол, в таком виде… Психопатка чертова! Феназепама наглоталась… Не сразу заметили - сколько, сперва даже обрадовались, что скандалить перестала. Думали, проспится – успокоится… А она… Так и не откачали. Она всегда дурой была, только об этом деле и думала…
 Они еще помолчали. Потом Олдис вновь заговорил, но теперь он говорил жестко и раздраженно, почти зло:
 - Она всегда была дурой! Думала только о тряпках и мужиках. Но - красивая… А рейсы у нас длинные. Поначалу, когда маразматик этот, папаша ее, ее с собою приволок, - я решил было, что дело дрянь. Передерутся все из-за нее. Ошибся. Не передрались. У нее аппетиты были - как у землеройки. Такая милая девочка, непривередливая и безотказная!.. Ее все на руках носили! А она и рада… У нее же мозгов было в два раза меньше, чем у любой уважающей себя курицы! Никаких сцен ревности, никаких приставаний по типу: "Милый, скажи, ты меня любишь?.." Красивая, безмозглая и всегда готовая - что еще надо?..
 Он снова замолчал, улыбнулся вымученно. Впервые посмотрел на Аликс. Глаза у него были несчастными:
 - С ней спали все. И я в том числе. Теперь вы понимаете, да?
 Аликс не стала играть в гляделки. Да и не впечатлилась особо, если уж на то пошло. Она и сама могла бы кое-что рассказать старшему помощнику капитана – так, для общего образования и в смысле переоценки старшим помощником капитана относительной пакостности того или иного обстоятельства. Поскольку то, что казалось старшему помощнику капитана самым ужасным на данный момент – вовсе не являлось на самом деле самым ужасным. Ни в целом, ни даже, собственно, на данный момент.
 Имелось кое-что и похуже.
 Намного хуже.
 Вот только старший помощник капитана не знал про это «кое-что» - точно так же, как и сама Аликс не знала еще, что с этим самым «кое-чем» делать. И, главное – как.
 Но рассказывать что-либо старшему помощнику капитана она не стала. Потому что уже давно поняла, куда именно гнет этот самый старший помощник Олдис. И не хотела ему мешать. Пусть человек до конца выговорится. Пусть убедит хотя бы самого себя в том, что намеченное решение не только вполне адекватно, но и единственно возможно…
 - Я хочу, чтобы вы поняли - для нас ничего не изменилось. Он по-прежнему наш капитан, мы по-прежнему его люди, как и раньше. Даже, наверное, больше, чем раньше. Вы человек посторонний, Вам этого не понять, но мы для него готовы на все. Каждый из нас… - угроза в голосе старшего помощника была прозрачна и незаметна, словно чернильная клякса на ослепительно белой скатерти. Аликс сощурилась и вскинула бровь. Старший помощник вздохнул, кивнул пару раз, попытался поймать ускользающий взгляд светло-зеленых прищуренных глаз, дабы усилить эффект. Потерпел поражение, нахмурился было, но, тут же спохватившись, заговорил почти умоляюще:
 - Поймите, для него это пытка! Нет, Вы только не подумайте, я ничего не имею против Вас лично, что Вы?! Просто ему и с нами-то общаться нелегко, а уж любые гости из прошлого – тем более нож к горлу! Вы должны уйти… Если действительно хотите ему добра. Если действительно когда-то были… друзьями… Зачем же мучить его лишний раз? Вы - женщина, Вы должны такое понимать…
 Аликс фыркнула, прижмурила левый глаз, мурлыкнула:
 - Допустим…
 Ей было любопытно, как далеко он рискнет зайти.
 Оказалось - довольно-таки далеко…
 - Но предварительно… понимаете, Вы ведь женщина симпатичная… у Вас наверняка много знакомых, Вы любите с ними общаться… И в каком-нибудь разговоре… нет-нет-нет, что Вы, я ни в коем случае не хочу сказать, что Вы могли бы намеренно, я же вижу, что Вы – женщина понимающая, добрая. Но – случайно… сорвавшееся слово, нечаянный намек… много ли надо для сплетни? Это будет конец, понимаете? Он же гордый, вы должны понимать, он же просто не вынесет… мы сделаем вам небольшую коррекцию… совсем крохотную, это совершенно неопасно, у нас хороший специалист, опытный, вы не сможете случайно проговориться о том, чего просто не будете помнить! Вы же знаете его, он и так на грани, он же просто не выдержит, если кто-нибудь… Да и Вам самим – зачем Вам такое воспоминание? Одно расстройство. Будете переживать, огорчаться, Вы же добрая женщина, а зачем Вам лишние огорчения? Так будет лучше всем, понимаете? И Вам легче, и, конечно же, ему… Вы же с ним встретились совсем недавно, да? Вчера вечером? Ну вот, если даже с запасом - это всего сутки будет, совсем крошечная коррекция, вы и не заметите даже..
 Опаньки!
 А вот это уже серьезно.
 Правка памяти, ни больше, ни меньше.
 И технология, похоже, уже неоднократно отработана, вон и специалист есть ОПЫТНЫЙ, а опыт, он, знаете ли, только с опытом приходит.
 Однако… Вот это преданность…
 Сурово, однако!
 - Видите ли, Олдис, - сказала Аликс, улыбаясь и опять заставляя его вздрогнуть, - Наши взгляды не во всем совпадают, как ни печально мне вам в этом признаваться. Я вообще не нахожу ничего ужасного во всей этой истории. Забавно - может быть. Но - не ужасно. Ничуть. По-моему, это очень по-мужски - раздуть трагедию из такого пустяка. И, потом, я направляюсь на Анграунд… Впрочем, если бы я даже и собиралась выйти раньше, то теперь я бы переменила свое решение. После нашей с Вами беседы. Вы меня убедили в подобной необходимости. Я не люблю, когда мне указывают, как мне вести себя с моими старыми друзьями. Я не люблю, когда в моем сознании копошатся немытые руки, и не согласилась бы на коррекцию, даже не будь она подсудным делом. Я не люблю без особой нужды конфликтовать с законом. И, наконец, не будь даже ничего из вышеперечисленного, я ни за что не оставила бы бедную девочку одну среди банды безмозглых, слепых и бесчувственных ханжей, каковой, похоже, является вся ваша прославленная команда, согласная воспринимать и терпеть женщин лишь в роли шлюх.
 Сказано это было почти ласково.
 И очень, очень нагло.
 Подобной манеры люди типа старшего помощника Олдиса не прощают. И она специально дважды упомянула о конфликтах с законом, чтобы направить его мысли в нужное русло. Он совсем не глуп, только зашорен слегка, это вполне преодолимо даже без грубых воздействий. Повторить пару раз ключевые фразочки с нужной интонацией – и сработает. Обязательно. Теперь оставалось только ждать – и вряд ли ждать придется долго. Он все-таки совсем не глуп… В конце концов, это все равно должно было случиться, раньше или позже, но - обязательно. Так зачем тянуть?..
 Олдис несколько секунд буравил ее беспомощно-ненавидящим взглядом, потом зрачки его вдруг резко расширились.
 Опаньки!
 Сработало.
 Узнал, родимый!
 Узнал. И сразу же обрел утраченную было уверенность, и спросил злорадно-торжествующе, даже перейдя от облегчения на "ты":
 - И как же, детка, ты к нам попала, а? Где же твой билетик, детка?!
 Может быть, ему даже казалось, что специальную кнопку на фирменной пряжке он вдавливает локтем абсолютно незаметно.
 Может быть…
 Насчет того - КАК, Аликс могла бы еще и рассказать, почему бы, в сущности, и нет? Но этим своим крайне идиотским вопросиком о билетике старпом испортил все благоприятное впечатление, уже сложившееся у Аликс о нем ранее. Надо же - вроде бы умный человек, а такие глупые вопросики!..
 - Молчишь?!! -
 Фи, какое мелкое злорадство, даже противно.
 - Нету у тебя билета! А если бы и был, тебя все равно бы засек бортовой идентификатор. Ну что, Эльза Шнайдер, по-прежнему хотим лететь на Анграунд? Или появилось желание сойти в ближайшем же порту?
 Аликс фыркнула
 - Ну что вы! Покинуть такое приятное общество…
 Странно, но Олдис больше не выглядел злорадным. Скорее - огорченным, причем огорченным, похоже, вполне искренне. Подумав, Аликс набавила ему пару очков. Просто так. Для хорошего человека не жалко.
 - Боюсь, детка, оно скоро не будет для тебя таким уж приятным… Видишь ли, я вынужден буду тебя сейчас арестовать, а сразу же после выхода из прыжка сдать патрулю… Пошли.
 Он был от нее в каком-то метре.
 И даже совсем не защищался, мишень идеальная. Не надо даже вставать, достаточно только вскинуть длинные ноги ножницами…
 Или спеть пару тактов, можно даже не вслух, только чуть по особенному напрягая при этом горло…
 Но - зачем?..
 Она послушно встала и шагнула к двери, улыбаясь заключенному самой с собой пари.
 Дверь открылась.
 Улыбка ее стала шире.
 Она не ошиблась.
 Она вообще редко ошибалась.
 Очень редко.
 В коридоре, у самой двери, их уже ждали. Те самые, с плавностью змей и повадками типичных школлеров…