редактор и поэт

В своем кабинете сидит редактор научно-популярного математического альманаха «Бриджи Пифагора» Альберт Карлович Шнобель-Астроградский, человек интеллигентного вида и типично научной наружности. Дверь с размахом открывается, через нее уверенным шагом входит огромная детина бритая почти что наголо и направляется к столу главного редактора. Нависая над ним, он произносит.
-Ты что ли редактор здесь?
-Да, я, а что такое? - Альберт Карлович достает носовой платок и начинает нервно протирать свои очки, стараясь не смотреть в сторону своего визитера.
-Значит ты редактор? - переспрашивает детина, широко улыбаясь.
-Совершенно верно! – отвечает Альберт Карлович, грустно сожалея о том, что прожил то он, по сути, не так уж и много.
-А я того, поэт! Ну, в смысле поэт!
-А, и чего?
-Как чего? Ты это, того............. кто? Редактор?
-Совершенно верно, я редактор!
-Вот, а я собственно поэт! Стихи пишу.
-Поздравляю!
-С чем?
-Как с чем? Со стихами. – Альберт Карлович был, конечно, удивлен таким поворотом событий, но зато он понял одно – убивать его не будут, по крайней мере не сейчас, и потому облегченно вздохнул и расслабился.
-Ты видимо не втыкаешься, о чем я тебе тут втираю. Бестолковка, вон вся инеем присыпана, а мозгов не нажил. Ты кто? – детина поднял указательный палец и сильно ткнул Шнобеля в грудь.
-Альберт Карлович!
-Да по мне хоть Абдурахман Моисеевич, здесь ты, чем занимаешься?
-Здесь я редактор!
-Именно! Именно что – редактор! А я – поэт!
-И что из этого?
-Как что, напечатай меня!
-Не этого я не могу сделать.
-Ты не понял, я же не за так, я забашляю, или чего хочешь, хочешь щебнем рассчитаюсь или скажем парфюм есть не плохой, хотя нет, парфюм уже слили, ну да ничего, а кстати, консервы есть рыбные, неплохие, сарапульские, ГОСТовые, со всеми документами.
-А зачем они мне?
-Кто они?
-Консервы!
-А, ну не хочешь, давай тогда наличманом, мне до пэ. Я просто подумал, что ты наликом не хочешь.
-Вы не понимаете у нас научно-популярный математический альманах, мы не печатаем стихи.
-А что же вы печатаете?
-Как что? – Альберт Карлович сделал многозначительную паузу… Задачи разные, вопросы научные, труды Ферма, Евклида.
-Ты че, думаешь у меня стихи, типа, лажовые. У меня тоже фирма, пишу не хуже чем твоя Лида. Вот послушай.
-Может не надо???
-Как не надо, пацан сказал, пацан – ответил, слушай!

Сквозь туманную дорогу
Я несусь на «Поршаке».
Не какой-нибудь там лузер
На немытом ишаке.
Я простой реальный парень
И достиг уже не мало.
У меня есть дом, участок
И отличное бунгало.
Только вот одно стремает,
Только вот одно не прет……………….

-Здесь я ещё до конца не придумал, но смысл в том, что не может братан найти такую чиксу, которая бы конкретно его любила, а не всю эту ботву, которая вокруг. Ну, ты догоняешь, о чем я. Реально жизненная шняга? Тебя вперло?
Альберт Карлович послушно мотнул головой, еле сдерживая себя от приступа истерического смеха.
-А ты говоришь, Лида там, какая то, чего будишь печатать?
-А почему Вы именно ко мне решили обратится?
-Как почему? Ты чего по новой решил эту байду завести, ты ведь кто?
-Я – редактор, - послушно согласился Альберт.
-А я кто?
-Поэт надо полагать!
-Что значит полагать. Тут и полагать нечего. Поэт он и есть поэт. Мне все говорят, что типа этот, как его…. Талант! Все…А ты печатать не хочешь. Короче давай это, договор подписывать.
-Какой договор?
-Ну, как какой. Я ж те не лох колхозный, чтоб тебе свои труды отдать, а ты их себе захапишь, а меня по борту. Не, ну я канешна в силах с тобой разобраться, да только к чему в наше время все эти качели. Ну не интеллигентно это, сейчас народ давно по-другому свои интересы защищает, чисто юридически, так что давай, неси проект договора, я его рассматривать буду.
-Слушайте, ну я же Вам объясняю, мы не печатаем поэзию, у нас другой профиль.
-Профиль у него, объясняет он мне, тоже мне умник выискался, я ж к тебе по-человечьи подошел. Без наезда. Я поэт, ты редактор, давай, типа вместе работать, а ты мне мозги бриолинишь разной ветошью. Да ты знаешь, чего мне это стоило, поэтом стать. Да я если ты хочешь знать, завязать решил, семьёй обзавестись. Надоела мне моя беспокойная жизнь. Я оттого и решил в поэты податься, что сидишь, пишешь по-тихому и всё у тебя по этой жизни ровно.
Альберт напрягся как пружина и резко выбежал, нет даже выпрыгнул из-за стола.
-А с чего ты взял, что у поэта жизнь спокойная. Саню с Мишей на стрелке привалили!
-Да ладно, - детина сделал шаг назад, поддаваясь возрастающему напору Альберта.
-Вот тебе и ладно, Володя Маяковский застрелился, а Серегу ваще говорят комитетчики под пресс пустили, самоубийство инсценировали.
-Беспредел!
-А я тебе о чем! – лицо Шнобеля победоносно сияло.
-Ну, спасибо, что предупредил, я тогда крепко подумаю. Мне кореша ещё говорили, что рисую я прикольно, пойду тогда в художники подамся.