Куколка

   КУКОЛКА

   сказка

   Про одну девочку говорили, что она очень мила и похожа на куколку. У нее были большие лучистые глаза, длинные ресницы, матовое лицо, и такие шелковистые волосы, что у многих возникало невольное желание подойти, и попробовать, настоящие они, или искусственные? Другие же откровенно хотели взять ее на руки, и начать укачивать, словно куклу. Так, кстати, многие и поступали, и не только когда Елена (так звали милую девочку) была маленькой, но и когда она повзрослела.
   Еще в детстве Лена очень любила природу, и часто подолгу простаивала у берега небольшого пруда, который был рядом с их домом, наблюдая за головастиками и водяными жуками, которые его населяли, а также за юркими стрекозами, летающими над самой водой. Еще она любила рассматривать гусениц и разных личинок, которые ползали и лежали на траве, и даже забирались на ветви деревьев. У родителей Лены был свой маленький домик, и много разных растений, на которых всегда селились и ползали разные забавные насекомые. Лена подолгу наблюдала за их жизнью, а бывало, что и приподнимала маленькой палочкой какую-нибудь зеленую гусеницу, и с любопытством рассматривала ее в лучах летнего солнца. Гусеница забавно шевелила своими маленькими отростками-лапками, и, казалось, посылала Лене какие-то невидимые сигналы.
   – Ах, она непременно станет биологом, – говорили соседи, – она так любит природу!
   Но Леночка не стала биологом. Она выросла, и сделалась поэтессой, которую по-прежнему продолжали, как некогда в детстве, носить на руках. Только теперь это делали не умилявшиеся ее матовой красотой и миловидностью взрослые и влюбленные по уши дворовые мальчишки, а восторженные поклонники, роившиеся, как мотыльки, вокруг дверей больших концертных залов, в которых она выступала. Миловидная внешность Леночки (она по-прежнему была для всех просто Леночкой) в сочетании с милым изяществом ее музыкальных стихов сделали ее всеобщей любимицей, у которой практически не было каких-либо изъянов.
Впрочем, один недостаток у нее все же был, – она решительно сторонилась мужчин, и одно за другим отвергала многочисленные предложения руки и сердца. Шепотом и по большому секрету рассказывали, что те из влюбленных, которых она все же осчастливила своим вниманием, или сходили с ума, или кончали жизнь самоубийством, не в силах, очевидно, перенести разлуку с таким совершенным созданием. И это было справедливо, ибо недостатков у Леночки, за малым исключением, казалось бы, не было, а достоинств, наоборот, год от году набиралось все больше и больше.
   Однажды, выступая в большом концертном зале перед многочисленной аудиторией, Лена была в особенном ударе, ее мелодичные стихотворения сводили публику с ума, и она читала безостановочно, час за часом, не обращая внимание на аплодисменты, о любви и больших чувствах брошенных в объятья друг другу существ, о верности, чести и славе, о родине, о теплом летнем дожде, о шелесте листвы, о природе, свете и жизни. В конце этого вечера ее наградили какой-то особо ценной медалью, присвоили звание лауреата какого-то особо престижного конкурса, и завалили целым морем цветов. Пробираясь к выходу через целые толпы восторженных поклонников, она то и дело слышала с разных сторон:
   – Ах, какая куколка! Ах, как она миловидна и необыкновенно талантлива! Как же она отличается от всех остальных своей гениальностью и красотой!
   И, как всегда, в толпе поклонников мелькнуло лицо бледного молодого юноши с совершенно безумными, горящими лихорадочным огнем глазами. Она знала, что этот юноша будет преследовать ее днем и ночью, как это делали до него такие же безумцы, которым она в конце-концов, уступив их настойчивости, открывала тайком свою дверь. И еще она знала, что так же, как уже многие до него, он выйдет под утро на улицу, шатаясь, и зажимая, словно безумный, руками свою голову, и его вскоре найдет бездыханным где-нибудь за чертой города. И опять вокруг будут шепотом говорить, что любовь к гениальной Леночке довела до самоубийства очередного ее поклонника.

* * *
   Она приехала домой после поэтического вечера, и, закрыв дверь на ключ, поставила сначала в вазы цветы, которые ей сегодня дарили. Впрочем, цветов было так много, что она взяла с собой только малую часть, а остальные отдала своим помощникам и знакомым, которые всегда сопровождали ее во время поэтических выступлений. Сняв туфли, и подойдя к зеркалу, она долго рассматривала свое лицо, которое отнюдь не потеряло былой миловидности, а, напротив, отличалось сегодня какой-то необычайной одухотворенностью и загадочностью. Потом она расстегнула пуговицу на блузке, и, найдя двумя пальцами практически невидимый кончик застежки-молнии, решительно потянула его вверх, до самой шеи. Молния разошлась, и из нее, изнутри, показалось что-то большое, зеленое, и непрерывно пульсирующее. Леночка решительно освободилась от своей внешней, теперь уже очевидно бесполезной оболочки, и на том месте, где только что в зеркало глядело матовое миловидное лицо, показалась головка огромной гусеницы, которая, извиваясь из стороны в сторону, выползла наконец вся целиком, покинув хрупкую хитиновую оболочку, только что так восхищавшую поклонников Леночкиных стихов. Огромная зеленая гусеница, то сжимаясь, то расстилаясь по полу от одного конца комнаты до другого, подползла к широкой кровати, и, откинув в сторону одеяло, залезла под него вся целиком, оставив на подушке только свою голову с двумя темными, непроницаемыми, похожими на блюдца глазами.
   – Господи, как же я устала сегодня! – сказала, потягиваясь, Леночка, и, ловко извернувшись, погасила внезапно вылезшим из-под одеяла длинным зеленым хвостом ночник.
   Она знала, что с пользой прожила сегодняшний день, и будет спокойно спать до утра.