Материнское Молоко

   МАТЕРИНСКОЕ  МОЛОКО

   сказка

   Жил-был человек, который никогда не пробовал материнского молока. Его вскормила волчица, и детство он провел в волчьем логове, став жестоким и хищным, как те его собратья-волки, с которыми играл он в младенчестве. Но потом он подрос, и стал таким же, как все, ничем по виду не отличаясь от нормальных людей. Однако давняя мечта – попробовать материнского молока, не волчьего, а обычного, женского, – жила в нем по-прежнему, и он ничего не мог с собой поделать. Но как это возможно было осуществить? Ведь не станет же он, как волк, среди бела дня, или даже под покровом ночи, бросаться на кормящих женщин, и припадать к их груди, словно ребенок! Справедливости ради надо сказать, что он все же раз или два попытался это осуществить, но только лишь до смерти напугал всех окружающих, и был вынужден спасаться бегством, принятый не то за извращенца, не то за безумца. Ничего не вышло и из попытки купить у одной кормилицы, которая вскармливали знатного младенца, женского материнского молока: кормилица внезапно подняла истошный крик, заподозрив неладное, и прибежавшие слуги чуть не убили его, взашей выгнав из дома. Человек ходил по городу, словно дикий зверь, издали с завистью поглядывая на матерей, прогуливающихся с грудными детьми, лежащими в детских колясках, и не знал, что же ему делать. Он чувствовал, что обделен чем-то важным, таким, без чего дальше нельзя жить, и не сможет успокоиться до тех пор, пока не попробует материнского молока.
   И вот, наконец, нашлась женщина, готовая напоить его своим материнским молоком. Это была бедная вдова, которая осталась одна с младенцем на руках, очень нуждающаяся, и вынужденная, вопреки своей воле, отдать часть своего молока взрослому человеку. А человек этот, между тем, был очень богат, потому что, будучи вскормлен волчицей, шел через жизнь напролом, как хищный волк, не жалея окружающих, и забирая себе их состояния так же бесцеремонно, как волк забирает из стада неразумных ягнят, не обращая внимания на пастухов и собак. В душе, однако, он был очень раним, и понимал собственную ущербность, надеясь, что молоко бедной вдовы поможет ему превратиться из хищника в человека.
   В конце-концов настал день, когда бедная вдова, оставив в колыбели свое спящее дитя, пришла в дом к безумцу, который обещал огромные деньги за несколько глотков ее материнского молока. Это был даже не дом, а огромный замок, обставленный тяжело и роскошно, на стенах которого висели головы добытых на охоте кабанов, оленей, косуль и ланей, а на полу, в большом зале, освещенном бесчисленными светильниками, лежала огромная шкура волчицы, которая когда-то вскормила владельца замка. Он почитал ее, как собственную мать, и часами просиживал рядом с ней в кресле с высокой и прямой спинкой, задумчиво глядя на оскаленную пасть давно погибшего зверя. Бедная вдова, пришедшая в замок, была очень напугана, ее подавляла эта изысканная и тяжелая роскошь, все эти дубовые панели, старые балки под потолком, гобелены, рыцарские доспехи, коллекции дорогого оружия, чучела, а также головы зверей, висевшие на стенах и стоявшие в разных местах. Она поминутно хотела убежать отсюда, но ей нужны были деньги, и поэтому она все же пересилила свой страх. Робко поздоровавшись и подойдя к расстеленной на полу огромной волчьей шкуре, она опустилась на нее, обнажила свою разбухшую от молока грудь, и закрыла глаза, готовая вот-вот упасть в обморок от стыда и от страха. И владелец замка припал к ее обнаженной груди, и сделал первый в своей жизни глоток материнского молока, о котором мечтал так долго, и за который, кажется, был готов даже продать свою бессмертную душу.
   О, как это было сладостно, как восхитительно, как приятно: сделать первый в своей жизни глоток материнского молока, припав не к сосцу хищной волчицы, а к теплой женской груди! И человек сделал этот глоток, и почувствовал, как огонь растекается по его губам, а потом и по всему телу, даря ощущения, о которых люди помнят лишь в детстве, но потом, повзрослев, навсегда забывают о них. А следом за первым глотком он сделал второй глоток, третий, четвертый, и долго пил теплое женское молоко, обхватив руками белую грудь, задыхаясь от восторга и счастья, опасаясь пролить хотя бы одну каплю драгоценнейшего в мире напитка. Слезы текли из его глаз, он рыдал, как маленький ребенок, а женщина гладила его по голове, словно малое дитя, и плакала вместе с ним. И с каждым новым глотком теплого женского молока он становился на несколько лет моложе, а с последней каплей превратился в грудного ребенка. И женщина прижала его к своей груди, совсем не удивляясь такому волшебному превращению, и отнесла к себе домой, положив в колыбель рядом с мирно спящим младенцем, который, кажется, и не заметил ее отсутствия. Теперь у нее было двое детей, и она ежедневно по очереди кормила их своим молоком, которого у нее было в избытке. А потом она стала владетельницей мрачного замка, потому что у человека, превратившегося из взрослого мужчины в младенца, не было наследников, и все его имущество по праву досталось ей. Она со временем вновь вышла замуж, и долго прожила в прекрасном замке, который сумела превратить из мрачного и тяжелого в легкий и наполненный счастьем.