Падение Бастилии

   ПАДЕНИЕ  БАСТИЛИИ

   сказка


   Бастилия пала. Дымящиеся руины ее еще вспыхивали кое-где синим пронзительным пламенем, а напротив, на площади, уже шел бессрочный митинг, и лица людей, выступавших на нем, были поистине прекрасны!
   – Сограждане! – вещал какой-то длинноволосый студент, оде­тый в шинель без каких-либо знаков отличия. – Дорогие мои сог­раждане и друзья! Мы только что разрушили символ кошмара и ужаса, который десятилетиями нависал не только над нашей сто­лицей, но и над всей нашей страной. Можно даже сказать, что он нависал над жизнью каждого человека, от первого его крика на этой земле, и до последнего вздоха, мешая всем нам двигаться, говорить и дышать. Мешая жить, ибо жить с этим вечным черным кошмаром, которым стала для каждого человека Бастилия, было нельзя. Да здравствует, сограждане, свобода и равенство всех честных людей, и да развеются силы тьмы, которые уже никогда не появятся на нашей земле!
   В толпе закричали “Да здравствует!” и “Ура!”, а на трибуну уже взбирался новый оратор. На этот раз это был седовла­сый профессор, держащий в руках старый портфель, одетый в длинное поношенное пальто, и с таким же задорным блеском в глазах, как у только что выступавшего студента.
   – Дорогие друзья! – начал он свою не менее страстную речь. – Произошло событие, которое трудно переоценить! Мы, люди старшего поколения, прошедшие через ссылки и концлагеря, до сих пор не можем спокойно спать по ночам, потому что во сне каждую ночь видим этот страшный символ насилия и терро­ра. Именно отсюда отдавались приказы о тайных арестах и пыт­ках, именно здесь помещалось самое большое зло, которое ког­да-либо существовало в нашей стране. С этим злом не идут ни в какое сравнение даже нашествие татаро-монголов и опричнина Ивана четвертого. Сейчас это зло повержено, и обернулось ру­инами, но не будем, друзья, забывать, что и руины иногда мо­гут подняться из пепла. Предлагаю на этом месте разбить зеленый сквер и издать специальный указ, запрещающий в течение тысячи лет возводить здесь новое здание.
   Опять закричали “Ура!” и “Согласны!”, а на трибуне уже стоял новый оратор, известный писатель и даже в недавнем прошлом узник только что рухнувшего режима.
   – Революция продолжается! – закричал он в микрофон, под­кручивая одной рукой седые усы, а другую сжав в кулак и под­няв над своей головой. – Не остановимся, друзья, на главной Бастилии нашей страны, ибо такие цитадели зла имеются в каж­дом городе, и все они тоже должны быть разрушены! Пусть на нашей прекрасной земле не останется нигде даже намека на эти страшные замки ужаса, которые десятилетиями держали в страхе весь наш народ!
   – Необходим закон о люстрации! – предлагал затем известный политический деятель, много лет просидевший в концлаге­рях, и толпа кричала ему “Ура!” точно так же, как и выступавшему до него писателю с коротко стриженой седой головой.
   – Много верующих, но мало веры! – вторил ему режиссер одного из столичных театров.
   – Не забывайте, что вслед за поверженной Бастилией обязательно приходит новый диктатор, ведущий непрерывные войны за мировое господство до тех пор, пока усилиями объединенных народов его не удается сослать на остров Эльба. И не лучше ли оставить все, как было, во избежание более худшего варианта? - Попытался предостеречь собравшихся какой-то историк, но его немедленно освистали, и стали кричать, что у них все будет иначе, и Прекрасное Завтра обязательно вырастет на руинах ненавистного монстра.
   Со всех сторон к площади и дымящимся руинам Бастилии стекались толпы народа, державшие в руках плакаты, на которых было начертано: “Свобода!”, “Равенство!” и “Братство!”. И дух Свободы, не мнимой, а подлинной, действительно витал над столицей, которая уже сто лет не видела такой искренности и такого единодушного порыва к справедливости и всеобщему счастью. Падение Бастилии, кажется, объединило все слои общества, везде устраивались гуляния и маевки, девушки с распущенными волосами дарили людям цветы, двери многих магазинов были открыты настежь, и хозяева их раздавали продукты бездомным и беспризорникам, которых в стране было великое множество. Известные артисты бесплатно пели для всех желающих, организовав для этого в разных частях города специальные импровизированные площадки, и только бывшие обитатели павшей Бастилии прятались по разным закоулкам и чердакам, справедливо опасаясь мести народа, да в спешке упаковывали свои чемоданы, надеясь под шумок улизнуть за границу. Счастье и ликование наполнило общество, и, казалось, этому счастью и ликованию не будет конца.

* * *

   Николай Павлович проснулся, и долго сидел на кровати, искренне дивясь той красивой сказке, которую только что видел во сне. Потом он встал с постели и подошел к окну. Вдали, за панорамой многоэтажных домов, виднелся силуэт ненавистной Бастилии, которую, разумеется, никто не разрушал, и которая по-прежнему стояла на своем месте: страшная, черная и непобедимая. Николай Павлович был старым диссидентом, и хорошо знал, что при его жизни эта Бастилия не упадет никогда.