Последний караван. Среда, Выходцы

СРЕДА.

Утром на поляну перед пятой очередью канатки выехало невиданное в этих местах чудо техники – новейший ратрак необычно-серой раскраски и надписью «Everest» на стеклянной двери кабины.
Огромная машина остановилась у первого бугеля и была немедленно окружена любопытствующими людьми.

Да-а-а, мардзовский «Prado» рядом не стоял, - подумал я, обходя вместе со всеми вокруг широченных гусениц.

Водитель чуда внимательно смотрел за моей реакцией, и я показал ему выставленный вверх большой палец на сжатом кулаке – высшая оценка!

Тот открыто улыбнулся и с достоинством кивнул головой в знак согласия.

Вниз по склону Муссы спускались еще два ратрака привычного оранжевого цвета. За ними из-под навесных ножей тянулись две полосы выровненной трассы. Вот один из них доехал до крайнего кафе, где располагался прокат снегокатов, и остановился.
Из кабины на снег спрыгнул хозяин ратрака, он же водитель, он же мужчина как две капли воды похожий на начальника караванной охраны.

Халит!

Паша! Как поживаешь?

Хорошо!
Пока тебя с Баширом во сне не увидел!

Да?!
Смеется Халит!
Откинув голову назад и показывая два ряда белоснежных зубов.
Совсем как тот всадник на иссиня-черном жеребце, в темной накидке и железном шлеме с кольчужной занавесью сзади.

ПЕЩЕРНЫЕ ВЫХОДЦЫ.

Широко разведя руки, Шага двинулся вперед и тотчас уперся в каменную стену. По капюшону куртки ударили частые капли.

Он отступил, утер обрызганное лицо ладонью и прислушался.
Рядом в чернильной темноте происходило неуловимое движение, потом кто-то чертыхнулся и негромко произнес: Давненько не набивал я шишек!
Зззыкнула расстегиваемая молния, и холодный дождь разгорающегося фальшвейера осыпал огненными искрами сидящего на каменном полу человека в сине-голубой лыжной куртке. Через мгновение яркий свет высветил вместительную пещеру с гробницей внушительных размеров посередине и уходящую в темноту узкую штольню.

Маззи, ты?

Сам не верю! Где это мы?

Шага подошел к гробнице и увидел на боковой стенке четкую вязь прощальной надписи. Он ощупал пальцами глубокие впадины выбитых в камне строк и произнес:

"Доблестных алан скорбная могила: Истура сын Бакатар, Бакатара сын Анбалан, Анбалана сын Лаг, их памятник есть".

Ого! - изумился Маззи.

Точно такую плиту я видел в Нижнем Архызе. Только там надпись полустертая и плохо читается. Как никак - 10 век нашей эры.
 
А гробница-то, как новенькая! - не удержался Маззи.

Ладно, пошли.

Вскоре навстречу пошел поток морозного воздуха. А еще через несколько шагов они вышли на склон горы.
Прямо под ногами начиналось бескрайнее поле густого тумана. Небо было усеяно крупными и яркими звездами. Их неровное мерцание придавало открывшемуся виду сказочную нереальность.

Во попали! – споткнувшись о камень, выругался Маззи. Он ухватился за руку товарища и, балансируя телом, пытался восстановить равновесие.

 Не хороните себя раньше времени, - совсем рядом прозвучал знакомый голос. - Есть еще куча шансов!

Справа, спиной к скале сидел Андрей.
Предупреждая их действия, он приложил палец к губам.
Тихо!

Из тумана доносился едва слышимый колокольный звон.
Редкие удары следовали через равные промежутки времени.

Едва затухал один звук, за ним тот час шел следующий, и так до бесконечности.

Приглушенный расстоянием бой колокола поразил Шагу своей безысходностью. Он будил, казалось, уже давно забытые воспоминания. Какие – не известно.
Но в одном сомнения не было: в тумане неизвестных горных отрогов оплакивали уход близкого человека.

Как только смолк звук от последнего удара, на заснеженный склон полилась песня. Голос певца был хриплый и низкий.
И если колокол тревожил своим звучанием разум, то этот внешне невыразительный и безыскусный голос странным образом проникал в самую душу и уносил уже покоренное сознание в далекое прошлое.
Шаге вдруг отчаянно захотелось снова стать маленьким и спрятать свое лицо в коленях у матери.

Не только он, - все трое, как зачарованные, сначала напряженно вслушивались, а потом осторожно стали спускаться вниз.

Окончательно завязнув в тумане, они вскоре наткнулись на сложенную из небольших камней постройку клиновидной формы высотой в два человеческих роста. Постройка была огорожена низким деревянным заборчиком, за которым на столбе с перекладиной висел колокол.
Рядом, опершись на левое колено и склонив непокрытую голову к земле, стоял человек в меховой бурке.

Мужской голос хрипло и старательно выговаривал горам свою молитву:

Гезохну уланы былай джигит туугьан Бийнёгер!
Джигитлик болмаса, хомухлукъну бир да сюймеген.
Ойра, о сюйгемен!

Сууда батмагъан а, не уа джаннган отда кюймеген,
Ётюрюк айтмагъан, кишиге аманлыкъ билмеген.
Ойра, о билмеген!
Давным-давно, когда я был еще маленьким, - проникновенно произнес Шага, - эту старинную аланхазарскую песню пела моя бабушка. Оказывается, я до сих пор все слова помню.
Красивая песня, - в том ему ответил Маззи.
Кстати, о чем он поет? - очнулся Андрей. - Бабушка перевод оставила?
Если коротко, то приходят люди к Бийнегёру и говорят: Крепись, твой брат Умар заболел и послал своих сыновей за волшебной травой, которая сможет вылечить его недуг.
А-а, понял, - оживился Маззи, - очень похоже на нашу сказку о наливных яблочках!
Не совсем. Брат все же умер, а этот в бурке его поминает.
Все терпеливо ждали, когда человек закончит молитву.
Наконец, мужчина поднял голову, надел папаху и вышел за пределы изгороди.

Шага окликнул его, поднялся со снега и подошел ближе.

Их разговор продолжался долго. Шага часто переспрашивал, жестикулируя руками от нехватки слов. По всему было видно, что ответы чем-то очень удивляют Шагу.
Наконец, разговор был закончен, и человек в бурке ушел в туман.

Шага вернулся к своим товарищам со странным выражением на побледневшем лице и объявил, что они находятся в Алании, неподалеку от ее столицы города Магас. Больше половины населения города скоропостижно умерло. Перед смертью люди покрываются волдырями и язвами размером с грецкий орех и харкают кровью.
Кстати, - добавил Шага, - завтра из Магаса пойдет караван с мтаваром Давидом-Сосланом и царицей Тамар, - они покидают город последними.

Какой караван, - севшим от волнения голосом прошептал Маззи, - это ее Величество Чума, бубонная и легочная формы одновременно.
Бежать нужно отсюда и быстрее!

Да, да, конечно! – согласился Шага, теребя шнурок на капюшоне куртки, но вполне возможно, что караван – это единственная причина, по которой мы оказались здесь.

Темнота и туман понемногу рассеивались.
Еще мгновение, - и перед друзьями открылась величественная картина Архызской котловины.

Справа из-за хребта Морг-Сырты пробивались первые лучи восходящего Солнца, внизу показалось извилистое русло Большого Зеленчука, за рекой по ходу взгляда громоздились заснеженные хребты Абишира-Ахуба.

Переход от полного тумана, сначала к неясным очертаниям, а затем к четко видимой панораме был поразительным. Как будто проявилась огромная фотография.
Не зря это место называют «Полюсом ясности».

Горный ветерок еще некоторое время после ухода пещерных выходцев перебрасывал незнакомую доселе речь по склонам, как бы пробуя ее на вкус.
Последние слова, как мелкие камешки с крутой осыпи, кувыркаясь и подпрыгивая, летели вниз, и звук от их падения затухал далеко внизу …