Решающий довод

                Эта статья была опубликована в газете «Советская Россия» № 26
                (13098) за 13 марта 2008 г., стр.4.

 Спорить о политике – дело неблагодарное. Слишком много уже всего переговорено в кипучие девяностые годы, слишком много сломано копий в жарких словесных баталиях. Хочется вспомнить о другом – об ответственности литераторов за сказанное ими Слово. В наше время, когда безоглядное, огульное осуждение Советской эпохи и всего, что с ней связано, стало чуть ли не обязательным ритуалом и газетных статей в большинстве печатных изданий, и телевизионных репортажей почти на всех телеканалах. Ненависть к бывшему Советскому Союзу, неприятие социалистического строя становятся сегодня чем-то обязательным и даже не подлежащим обсуждению. Вот здесь и должен, кажется, проявиться внутренний самоконтроль писателя и журналиста – не поддаваться общему течению с заранее готовыми ответами на все вопросы, обратиться к собственной памяти и спросить себя честно – так ли уж всё было плохо в нашем недавнем прошлом?
 Разумеется, идеализировать старый строй ни к чему. Но незачем и бездумно его чернить, оглядываясь назад. Каждая эпоха отмечена своими достоинствами и недостатками. Правда всегда многолика и не укладывается в прокрустово ложе любых шаблонных схем.
 Обычно, как только речь заходит о Советском Союзе, записные обличители и ниспровергатели социализма неизменно обращаются к теме политических репрессий – этой, поистине, страшной и роковой страницы нашей истории. На робкие возражения о том, что в тридцатых и сороковых годах прошлого века репрессивные режимы существовали в большинстве стран тогдашнего мира, причём отнюдь не социалистических – от Германии и Испании до Японии, оппоненты только досадливо машут рукой: дескать, помолчите, не мешайте обличать Советский строй! Говорить о периоде развитого социализма, о семидесятых и восьмидесятых годах они, как правило, отчаянно не хотят, поскольку любимая ими тема репрессий к данному времени уже не относится. Однако обратимся именно к этому, наилучшему периоду Советской истории. Ведь неслучайно даже тогдашняя наша пропаганда, зачастую одиозная, любые показатели всегда сравнивала именно с тринадцатым годом – самым благополучным, предвоенным годом Российской Империи. Вот здесь-то и начинается маловразумительное и растерянное бормотание горе-обличителей – в основном об одном и том же, снова и снова о пресловутых очередях за продуктами.
 Да, это очень плохо, что существовали очереди. Плохо, что на тогдашних прилавках не было нынешнего изобилия. О йогуртах в ту пору, кажется, никто и не слышал. Но! Почему-то не принято вспоминать, что очереди были за почти бесплатными продуктами, копеечные цены на которые государство поддерживало изо всех сил. Ради жёсткой идеологической установки: в Советском Союзе не должно быть голодных. Каждый должен быть хотя бы сыт. Вспомните, сколько тогда стоили батон хлеба и пакет молока? Вопреки всякой экономической логике, вопреки здравому смыслу – сущие копейки. Почему-то никто не говорит сегодня о другом. Любой советский человек почти в любом городе и даже крупном посёлке мог пойти на рынок и купить когда угодно и что угодно: парную вырезку, свежий творог, даже свежие фрукты зимой. Причём – безо всяких очередей. Заплати пять рублей за тот же самый рыночный творог – и бери, будь любезен! Если же хочешь купить задёшево, за копейки – да, приходилось постоять в очередях. Но в этом, в конце концов, была своя логика.
 А сколько простые труженики платили в СССР за квартиру – за хорошую городскую квартиру со всеми удобствами? Несколько рублей, кажется? Не слишком ли мало? А сколько стоили лекарства в советских аптеках? Путёвки в дома отдыха? Но об этом сегодняшние критики социализма вспоминать не любят: тут они начинают сердиться, чувствуя, что почва в разговоре уходит из-под ног, и садятся, наконец, на своего излюбленного конька: гражданские свободы.
 Так вот, насчёт этих самых пресловутых свобод. Мы, мальчики в тогдашних советских школах, наперебой рассказывали друг другу анекдоты про Леонида Ильича. А также обсуждали политические новости, услышанные на коротких волнах радиоприёмников. Совершенно свободно и не оглядываясь по сторонам. Это ровным счётом ничем и никому не угрожало. Вы помните, сколько анекдотов про Брежнева ходило в народе при его жизни? Весьма смешных и остроумных. Да, тогдашняя наша политическая система была слишком топорной и бесхитростной – всего одна партия. Кстати, сколько их сейчас? Пятьдесят? Сто? И что же? Совершенно очевидно, что никакой реальной политической борьбы у нас не существует и поныне. Готов поспорить с кем угодно на большие деньги, что на следующих выборах победит именно Единая Россия, а никакая другая партия из целой этой сотни.
 Осталось в памяти многое другое – то, чего не было тогда, в той нашей жизни, и быть не могло. Не было нищих на улицах Москвы, не было безработных. Хорошо это или плохо, но не было. Не было беспризорных детей со времён Дзержинского. Практически не было ни наркотиков, ни СПИДа, ни погромов, ни войн внутри страны – ни локальных, ни партизанских, никаких иных. Ещё двадцать лет назад этого нельзя было себе даже помыслить.
 Так чего мы боимся? Почему не решаемся отдать должное исторической правде, помянуть добрым словом достоинства ушедшего времени – достоинства несомненные? Не кроется ли здесь подсознательная боязнь прослыть эдаким дремучим и отставшим человеком, не восприимчивым к новомодным веяниям? Ведь, слава Богу, никто не принуждает нас насильно швырять в прошлое камни. Да и стыдно, кажется, ругать это прошлое собственной страны огульно и безо всякого удержу? Это никому не делает чести, тем более что ни Брежнев, ни Косыгин ответить своим сегодняшним критикам уже не могут.
 Спорить о сравнении разных эпох можно бесконечно. На любые доводы можно привести противоположные. Но есть, в конце концов, самый общий и наиболее бесспорный показатель, обобщающий в себе все отдельные условия жизни – это её средняя продолжительность. В СССР она составляла 70 лет. Ну-ка, давайте ответим себе честно – на сколько лет уменьшилась средняя продолжительность жизни у нас сегодня по сравнению с Советским временем? Здесь, в этом показателе, как в едином интеграле, заключено всё – и болезни, и преступность, и нервные стрессы, и житейские неурядицы, с одной стороны, и вкусные йогурты, которых раньше не было, а теперь они есть, с другой. Ну, так на сколько лет? На пять? На восемь? Можно ещё вспомнить, что СССР по уровню жизни находился на тридцать третьем или тридцать пятом месте в мире, причём по данным отнюдь не советской пропаганды, а объективной международной статистики ООН. Ныне же наша страна по этому показателю оказалась в середине седьмого десятка. Вот они, решающие доводы и окончательный ответ на все вопросы. До продолжительности жизни и до её уровня в Советском Союзе нам теперь далеко как до Луны. Вот и всё, и крыть больше нечем.