Стакан

День не задался с утра. Уже через два часа после открытия столовой повышенной комфортности при уважаемом вузе в соседнем переулке случилась канализационная авария, трубу толи прорвало, то ли, наоборот, сплющило… так или иначе, в столовой пропала горячая вода. Посудомойка Венера Ксенофонтовна, масштабная женщина, гордившаяся тем, что за 34 года непрерывного профессионального стажа не разбила ни одной тарелки, на пропажу горячей воды отреагировала бессвязным и безграмотным, но эмоциональным матом с последующим отказом мыть посуду в холодной воде. Когда чистая посуда кончилась, Венера Ксенофонтовна немного смягчилась и решила не слишком грязные стаканы, тарелки и гнутые алюминиевые приборы ополаскивать, а совсем грязные – ну там, из-под кефира, томатного сока или жирного гуляша – откладывать в сторону, до лучших, более горячих времен.
Граненый стакан (надо сказать, единственный по-настоящему граненый стакан в столовой повышенной комфортности) довольно быстро попал как раз во вторую категорию посуды – какой-то безобидно-сумасшедший доцент выпил из него комковатого кефира, после чего немедленно начал икать и так проикал весь семинар у второй группы первого курса филфака. Пожалуй, это непристойное, гулкое икание было единственной местью, на которую был способен граненый стакан: он вспоминал профессора так долго, как только могла позволить короткая стеклянная память.
Провести весь рабочий день среди грязной посуды, в утомительном безделье стакану не хотелось категорически. Он с омерзением ощущал, как кефир разделяется на его стенках в неровные белесые полоски, как он засыхает, прирастает к стеклянным внутренностям. Более гнусные ощущения и представить нельзя.
Окончательно испортил граненому стакану настроение грузчик Саня, молодой крепкий юноша, недавно вернувшийся из армии. Саня весело и бойко таскал с заднего входа в столовую ящики со свежим «дошираком», сосиски и мерзлый белый хлеб, заигрывал с Венерой Ксенофонтовной и всячески демонстрировал радостное возбуждение и предчувствие счастья. На вопрос Венеры о причинах столь странного поведения грузчик Саня ответил, что сегодня – День граненого стакана, подмигнул Венере и ушел. Граненый стакан оскорбился до глубины закефиренной души: его с профессиональным праздником никто не поздравил.
Компания грязной посуды прирастала все новыми стаканами, тарелками и приборами. Стакан задвигался все дальше в угол рабочей поверхности столовской кухни. Он вспоминал с разочарованием и обидой, как пару лет назад подслушал беседу двух талантливых студентов факультета искусствоведения. Один из них, вертя в длинных творческих пальцах пустой граненый стакан, объяснял другому, что еще год-другой – и такие стаканы – настоящие, совковые, с толстыми тупыми гранями и сколотым донышком - исчезнут как вид, вымрут, как динозавры. А каждая уцелевшая особь станет настоящим антиквариатом, музейной редкостью и прочая, и прочая и будет цениться на вес, например, китайского фарфора.
В тот день граненый стакан потратил все свои немногочисленные старческие силы на то, чтобы спихнуть на кафельный пол последнего в этой столовой своего собрата, чтоб конкуренцию не создавал. Но вот прошел год, потом другой, а его, граненого стакана, никто так и не позвал участвовать в аукционе Сотбис или хотя бы постоять в музейной витрине. И стакан чувствовал себя обманутым.
Он вздыхал кефирными парами и мечтал работать в поезде. Чтобы подстаканник ему полагался нарядный, с рельефным паровозиком или даже с серпом и молотом, чтобы стиль выдержать. Чтобы пахнущая дешевой губной помадой проводница носила его на фальшиво серебряном подносике, и чтобы наливали в него крепкий, коньячного цвета чай. И чтобы ложечка дребезжала в стакане, чтобы колеса стучали и прекрасная неизвестность с лубочными березками и деревеньками проносилась за окном… Из блаженных мечтаний граненого стакана выводил запах подкисшего кефира и хохот некрасивых первокурсниц по ту сторону стола раздачи.
Ближе к концу учебного дня в вузе, к которому прилагалась столовая повышенной комфортности, Венера Ксенофонтовна внезапно осознала, что если она не помоет посуду сегодня, то за ночь она навеки срастется с остатками былой пищи, и тогда посудомойка Венера не отмоет их… далее неразборчиво-матерно. Венера вздохнула, убрала с лица выбившиеся из-под грязно-серого чепчика влажные пряди, намылила губку и решительно сунула граненый стакан под струю ледяной воды.
…Когда кефир был почти смыт, и граненый стакан каждым своим ребром чувствовал свою блаженную почти чистоту, вдруг дали горячую воду. Стакан дрогнул и разлетелся по раковине крупными неаккуратными кусками. Венера Ксенофонтовна охнула. Это был первый в ее жизни разбитый стакан. «Теряю квалификацию», - подумала Венера и потянулась за тарелкой из-под жирного гуляша.