Проявление четвертое. Друг

Все течет. Все изменяется.
Гераклит


Он прибыл недавно. Это последнее путешествие было затяжным для него. Но для других оно был не столь продолжительным. Хотя многое изменилось за это время. Да, как жестоко время. Время сжигает все мосты.

- Может, выпьем, кофе? – спросил приятель.
- Да. – согласился он.

Воспоминания, нахлынувшие после известия о гибели друга, не оставляли его в покое. В сознании проявлялись старые образы, складывая картину в события прошлых лет.

- Ты его помнишь? – снова спросил приятель, разливая кофе по чашечкам, с причудливыми цветками на стенках.

- Да, помню, - ответил он; - Мы были лучшими спарринг партнерами. Бывало летом, мы тренировки переносили во двор.
Жили мы в деревне. Он и я, и наши родители. Нам было лет по двенадцать. С ним мы занимались два года. В клуб он вступил, как раз в день своего рождения. Ему было тогда десять лет. Знаешь, какая у него была реакция? Он мог на расстоянии вытянутой руки, поймать стрелу, выпущенную в мишень. Он сам был как стрела. Он был как вспышка молнии. Он был быстрее молнии.


Он взял чашечку, и стал отпивать ароматный кофе. Кофе обжег губы. Он тут же отстранил чашечку и продолжил разговор:

- Великолепный был человек. Был настоящим другом.
Когда выходили во двор, собирались зеваки. Обыкновенная детвора. Соседские мальчишки и девчонки лет семи или чуть побольше. Они смотрели на нас и радовались. Смеялись. Они словно приходили посмотреть на приезжих циркачей. Да, как в цирке. Потому что видели не кровавые побоища, а хорошие трюки. В спарринге мы никогда не наносили друг другу серьезных ушибин. Это не по правилам. Но однажды он не удеражлся, потерял равновесие и упал на кочку. Сорвался с постройки и упал спиной на кочку. Я видел, как боль исказило его лицо. Улыбка вдруг пропала. Нет. Он не плакал. Потому что был… он был моим другом. Испугался тогда. Прыгнул к нему. Спросил его, как он себя чувствует. А он ударил меня в живот. А потом… И знаешь, что он сказал? Он сказал, что я молодец. Он сказал: «Молодец, что не уронил меня головой. Не хочу быть идиотом!»

Он провел указательным пальцем по чашечке. По цветку. Нарисованный цветок магнолии быль рельефным, а на ощупь теплым.

- Малек, пей пей кофе, он уже остыл. – подметил приятель.

Малек допил свой кофе, поблагодарил за вечер и сказал:

- Знаешь, после мы долго не виделись. Нет, не из-за травмы. Травма была пустяковой. Обыкновенный ушиб. Просто разъехались кто куда. И долго друг друга не видели.

- Тебя проводить? – спросил приятель.

- Нет, не стоит! – отчеканил Малек.

- Знаешь, как он умер?

- Нет. – обернулся Малек.

- Его убили скинхеды. В больнице он был еще жив.


По дороге домой, он думал, что несправедливо заключил договор: не видеть смерть друг друга. Тогда нам было по семнадцать. Это было весной. Когда клуб закрыли для посторонних. Когда все ушли в подполье. Когда распалась ленинградская группа супербойцов.
Проект и клуб в стране закрыли. Закрыли для нас непосвященных. Тогда некоторые из нас остались в неудел. Нас разбросало по стране. Каждый жил своей жизнью.

Но почему? Ведь в стране еще много беспорядков. Еще можно многое изменить. Нельзя чтобы наши люди гибли вот так, когда становились простыми гражданами.


Он шел по замерзшей улочке. И думал о нем. А снег заметал его следы. Следы его времени.

Посвящается Роману.