Территория Водолея. Глава 1

Настала эра Водолея. Мир разделился на две части: равнодушных и управляющих. Полюса поменялись местами, добро со злом, свет с тьмой. Одно осталось неизменным…

- Что за хрень ты читаешь? – лицо у Васьки было удивленно-довольное, как у кота мартовского.
- А, это ты. Чё такой довольный? Командировку выклянчил.
- Почему это выклянчил!? Честно заработал. Нююю, - протянул Васька, - почти. Он засмеялся и достал сигарету.
- Не кури здесь, на улицу иди!
- Ну, ты садист Як, там же градусов сорок! Если не больше, - но сигарету все-таки убрал назад в пачку. – Я вот не понимаю, тебя самого-то не ломает там курить.
- Нет. Ты вообще чё приперся? Кощей в главке что-ли?
- Не. Здесь он, в главк только в пятницу. Сам поеду. А то ихние секретутки опять отчет потеряют. Откуда их только берут? Ногти – смотреть страшно! Они их еще делают! Накладные или отрощенные, черт разберет. Сидят там, бамбук курят… Даже факс путем принять не могут. И вот, я – научный сотрудник, подрабатываю курьером. Дурдом, - настроение у Васьки испортилось. Он пришел похвастаться внеочередной командировкой, хотя похвастаться – это громко сказано, так, пришел поболтать. Як был не завистливый, тем более командировки на Большую Землю он воспринимал, как наказание.
- Зануда ты, Як. Никто, кроме тебя не умеет так настроение испортить… Да чё ты там читаешь? «Одно осталось неизменным – человек умирал». Оптимистично. Давно подсел на суицидальную литературу.
- Вчера.
- И как?
- Вешаться не собираюсь… Пока.
- Радует. Если надумаешь, вначале отчет сдай, а то такую свинью подложишь всей кафедре. Из гроба достанем.
- Не сомневаюсь… Ладно, - Як отложил распечатки. - Пойдем, покурим.
- На улицу!?
- В туалет, мерзлявый ты наш.
- Я здоровье свое берегу, мне еще с ним жить. Это вам - детям Сибири - все по хрену. Ты не моржуешь случайно?
Як засмеялся.
- Не серьезно, не пробовал? – у Васьки даже глаза заблестели.
- Было один раз… Да случайно, глаза не округляй – вывалятся. С братом, по глупости. Пошли, ты ж курить хотел.
Алексею Григорьевичу Яку в мае должно было исполниться 34 года, Василий Павлович Сухов был младше его на год. Как и большинство сотрудников данного НИИЗТа (Научно-исследовательский институт закрытого типа) попали они сюда случайно, хотя случайных людей здесь не было. Сухова привезла в Мэлск жена Катя. Её родители когда-то работали в НИИЭМе (НИИ экспериментальной медицины), и хотели, чтобы Катерина продолжила карьеру после медицинского в Мэлске. Но та выскочила замуж на 6 курсе за молодого аспиранта политехнического института Васю Сухова. А так как Вася всегда отличался любвеобильностью, Катя решила, чтоб сохранить молодую семью надо ехать домой в Мэлск – Академгородок закрытого типа. Васька не сильно сопротивлялся переезду, по слухам он знал, что платят там научным сотрудникам хорошие деньги, плюс подъемные, северные, в 50 лет на пенсию и бесплатное молоко. В общем, Васька был из тех людей, которые всегда оказываются в нужное время и нужном месте. При этом он обладал безумным обаянием, наиболее сильно действующим на женскую половину, хотя и не был красавцем. Высокий, худощавый (жилистый), светло-русые волосы, каре-желтые кошачьи глаза на выкате, но что-то бабы в нем находили, знал Васька какие-то секреты женской души, и умело этим пользовался. Женщины с ним были счастливы, но недолго. Васька неожиданно появлялся в их жизни, и так же неожиданно исчезал. Фигаро. Сегодня здесь, а завтра… ищи меня с ветром. Но стоит отметить, со всеми расставался по хорошему, скандалов ему никто не закатывал, и бывшие пассии всегда были готовы принять назад…
Як с Васькой вышли в темный коридор, заставленный коробками, шкафами, досками и др. Человеку впервые сюда попавшему показалось бы, что в здании ремонт, или переезд. Ремонт здесь действительно шел, причем с первого года открытия. Неизвестно, как строили НИИП (НИИ приборостроения), что сразу же пришлось ремонтировать, но между собой нииповцы называли свой корпус – банно-прачечный комбинат. Дело в том, что каждый год в одно и то же время в подвале прорывало трубы отопления, канализацию или еще что-нибудь, и на первом этаже стоял пар, сквозь который по утрам приходилось пробираться нашим ученым. Радовало одно, выше первого этажа пар и соответствующие запахи не поднимались. Поэтому, помучившись ни один год с подвалом, руководство приняло решение, оставить на первом этаже складские комнаты, туалет и столовую. Так как решения руководства не обсуждались, за месяц был осуществлен переезд. После чего – фраза «отнести на склад» означала придать смерти, «поесть в столовой», примерно то же самое, но с мучениями, а вот туалет негласно использовался как курилка.
Кафедра Яка (технической модернизации (КТМ)) находилась на втором этаже. Кабинет кафедры был разделен на две части. Помимо Яка, там обитали два доктора наук, два кандидата и один лаборант. Доктора постоянно пропадали в главке, лаборант большую часть времени обитал на первом этаже («в ссылке», как говорили в НИИПе), поэтому Як был почти всегда один на своей половине, на второй работали кандидаты, и изредка на обед прибегал лаборант. Яку нравилась их кафедра – была возможность тихо и спокойно работать, при этом каждый занимался своим делом, единственное, что разрушало эту идиллию, был Васька. Васька работал на четвертом этаже и у него был свой кабинет, кажется – живи и радуйся. Но Васька был не из тех людей, кого можно было бы запереть в четырех стенах и спасти окружающих. Он постоянно бегал между своей кафедрой (электро-приборостроения (КЭП)), своим кабинетом и КТМ, с которой, к сожалению Яка, у них было постоянное сотрудничество. Совместная работа КТМ и КЭП была необходимым звеном в работе всего НИИП, но Як не выносил корпоративные привычки КЭП. В отличие от КТМ, здесь никто не знал точно, чем они сегодня занимаются, все слонялись из угла в угол, отчеты писались в последний день (вернее ночь), «всеполнейший бардак», как говорил Як про КЭП. Як не раз ругал Ваську, упрекал, что эту нерабочую атмосферу во многом создал сам Васька. Но Сухов, понимая, что Алексей был прав, не представлял, как он сам будет работать, если на кафедре установить «яковские» порядки. В конце концов, Як махнул рукой на все, предупредив Ваську, что если КЭП будем мешать их работе, он лично придет к Сухову за ответом по строгости. Такая перспектива не очень радовала Ваську, поэтому за совместные проекты он отвечал лично (головой), а остальное время работал, как получится.
Спустились на первый этаж – повернули влево, прямо по коридору до упора – курилка была логическим завершением-аппендиксом этого странного здания и обеда почти всех сотрудников НИИ. В начале первого часа здесь не было ни кого, и можно было спокойно поговорить. Хоть в кабинете Яка тоже не было ни кого, но Васька чувствовал себя там не уютно, и старался вытащить Яка именно в курилку. Як же терпеть не мог прокуренных помещений и курил на улице при любой температуре, лишь на обеде он уступал просьбам Васьки, так как тот мог мертвого достать. Сегодня у Яка было хорошее настроение. Во-первых, вечером он должен был встретится с Соней, во-вторых, еще утром их отдел подготовил отчет по последним разработкам и теперь на месяц они были предоставлены сами себе (за отчеты отвечал лично Як, и он ненавидел их составлять, а потом еще писать к ним пояснительные записки для нескольких уровней начальников, из серии «занимательная физика в стиле Перельмана для чайников со степенями» (так говорил местный афорист Саня Ежов, непризнанный гений, сосланный в Мэлск, без приглашений на Большую Землю, от греха подальше, как раз за свои едкие замечания – это он окрестил НИИ «банно-прачечным комбинатом»).
Курилка – обшарпанный серый кафель квадратиками, окна на треть закрашенные зеленой краской, все как обычно. Закурили. Васька все-таки решился.
- Поехали вместе. Ну что ты будешь здесь сидеть?! Что делать? Отчет-то ты сдал, - Васька заулыбался.
- Ну, ты то откуда все знаешь? – Як всегда удивлялся такой оперативной осведомленности Васьки, но сказал это спокойно, на Ваську невозможно было ни злиться, ни обижаться.
- Откуда-откуда. У меня одни источники.
-Угу, как тебя Катерина еще не убила.
- А за что? Я ж ничего такого страшного не делаю.
- Да, просто пример семьянина, - Як засмеялся.
- Пример семьянина будешь ты. Если женишься, наконец. Хотя, может и, наоборот, в Н-ск будешь рваться.
- Что я там не видел. А баб на мой век хватило.
Что, правда, то, правда. В отличие от Васьки, Як был избалован женским вниманием, при этом ему не нужно было ничего делать – они шли к нему сами. Як был красивый мужчина, еще и умный, что вообще делало его заманчивым объектом в отношении замужества. Но отправить Яка в загс удалось только одной... В свои 33 – Як уже был наполовину седой, но это делало его еще привлекательней. Высокий, хорошо сложенный («крепкого телосложения», как написали бы в «их разыскивает милиция» - «темные волосы, коротко стриженные; карие глаза»). А главное, у Яка были морщины у глаз – «гусиные лапки», которые, обычно, появляются у людей, часто улыбающихся, но Як улыбался редко, а смеющимся его вообще, наверное, никто не видел. Морщинки эти образовались от «фирменной ухмылочки Яка», как говорил Васька. Фирменная ухмылочка – это когда Як чуть наклонял голову вниз, улыбаясь глазами и растягивая губы, как бы усмехаясь. Не одно женское сердце разбила эта незатейливая, случайная привычка Яка.
Для Васьки же было просто возмутительным не пользоваться таким даром природы. Пару раз им с Яком удавалось вместе уезжать в командировки в Н-ск, где Васька первым делом обходил все ночные клубы и бильярдные (бильярд был той страстью, с которой Катерина так и не смогла справиться, правда Васька перестал ходить по казино, и Катя как-то успокоилась). Естественно Васька таскал за собой Яка, тот упирался как мог. Алексей понимал, что для Васьки он как хорошая приманка на рыбалке. Васька, конечно, и без Алексея мог найти себе кого-нибудь на как-нибудь, но все дело было в том, что к Яку тянуло интересных женщин, с которыми хотелось провести не просто одну ночь. «Не ценим мы, того что мы имеем» - так часто говорил Васька Яку, на что Алексей отвечал: «Так это ж про тебя, ты столько переимел, а так ничего и не оценил». Были и более грубые вариации, матом в отношении Васьки Як не брезговал, считая, что тот по-другому не понимает. В конце концов, Як наотрез отказался ездить на Большую Землю (так называлось все, что было вне Мэлска). Як не любил города, их суету, ему нравилось в изолированном Академгородке, Ваську же эта изолированность мучила, и держала в НИИ только зарплата с неплохим количеством нулей после цифры «4». Золотой мечтой Васьки было уехать в Москву, ну, на худой конец, в Н-ск. Походы в клубы Н-ска стали последней каплей, и Як наотрез отказался ездить в рабкомы , теперь он выбирался из Мэлска только в отпуск к матери в Мариново.
- Так что там? – спросил Як, поднимая глаза вверх, это значило – что нового придумало начальство?
- Совместный проект с хиромантами. Соня не говорила? Вот почему мы? Куча отделений – опять козлов отпущений нашли. – Васька всегда искренне возмущался, когда их кафедрам «подкидывали проблем» в виде работы, утешало одно – в последние пять лет все «бредовые» проекты хорошо оплачивались.
НИИПовцев Саня Ежов называл проститутками. Дело в том, что на какой-то планерке Константин Константинович Ощеев (Кощей, как звали его за глаза) сказал: «Наш НИИП самое главное звено во всей системе НИИ! Наши кадры – это тот обслуживающий персонал, без которого невозможно осуществление ни одного проекта!» Конечно, глобальность мысли была всем понятна, но слово не воробей. К тому же на беду Ощеева, на планерке сидел и Саня Ежов, он и то и добавил: «Ну да, куда ж без нас, проституток, обслуживаем все НИИ», сказал то он это по-тихому, но засмеялись все, после чего Ежов месяца три просидел на складе, занимаясь инвентаризацией (наверное, добрую половину времени, что проработал Ежов в НИИПе, Саня провел в ссылках на складе, как раз за такие комментарии, но жизнь его ничему не учила).
Вот и сейчас кафедрам Яка и Сухову был «предложен» совместный проект с самым сомнительным звеном НИИ – отделением АСИ (Антропологии и социальной инженерии). Про такие проекты говорили – «тетя Ася приехала», а тех кто там работал называли хиромантами, потому что чем там занимались никто не знал. При всей мнимой засекреченности Академгородка, в отделение АСИ действительно работал режим «совершенно секретно».
Отделение АСИ было сформировано на базе НИИЭМ. Можно сказать, что именно с НИИЭМ и начался Мэлск. В конце 30-х годов уже прошедшего века на территории современного Мэлска были созданы ссыльные поселения для осужденных ученых, большинство из которых составляли врачи. Чтобы от нахлебников трудового народа была хоть какая-то польза, решено было организовать исследовательскую базу, где ученые всех мастей трудились бы над своими изобретениями. Правда, было одно «но» - все эксперименты проводились на самих ученых, либо их семьях, которые жили в этом же поселении, но отдельно от своих осужденных родственников. Конечно, работали без фанатизма (жить то всем хотелось), но плодотворно, так как уже через десять лет поступило распоряжение начать строить город закрытого типа с частичным восстановлением в правах наиболее активных работников. А еще через десять лет в Мэлске прошла полная реабилитация осужденных (кто еще «отсиживал») и открытие отделения Института Медицины. Лишь в 74 пришло разрешили выезд из Мэлска ученым в отпуск и рабочие командировки, а сам город официально превратился в научно-исследовательский центр. В конце 80-х начались бесконечные реформы научных городков. В Мэлске они во многом были спровоцированы самими научными сотрудниками. Деньги платили хорошие, но тратить их было абсолютно некогда и негде. Отпуск раз в год, а рабкомы только по великому блату. За границу из Мэлска стали отпускать с 87. Альтернативой Мэлску был другой Академгородок – Н-ск. Мэлск же был стратегически важным пунктом - город был изолирован с севера морем, с востока и запада тайгой, единственным путь в Мэлск был с юга. Из Н-ска на поезде до райцентра, оттуда на автобусе, причем летом (каким бы оно ни было), когда разливался Тур в Мэлск можно было попасть только на вертолете. В 94 наконец-то был построен мост, руководство района рассчитывало на вложение денег в НИИ и приток молодежи, но после того как запустили мост, начался массовый отток населения из Мэлска, особенно он усилился, когда были значительно сокращены «северные» надбавки к зарплате.
Естественно реформы не обошли сам институт. В начале 80-х вышло постановление об организации в Н-ске центра всей медицины страны. И началось. Из Мэлска перевезли отделение хирургии, через год в путь отправились генетики, потом онкологи, в конце концов, от НИИЭМ осталось лишь одно отделение – занимающиеся непосредственно экспериментальной медициной (помимо этого отделения остались доктора и кандидаты с других кафедр не пожелавшие по разным причинам переезжать в Н-ск).
За десять лет в Н-ске сформировали уникальнейшую базу для медицинских исследований, лишь «совершенно секретно» отправлялось в виде проектов-заданий в Мэлск. Но перемены только начинались, которые, кстати, и спасли оставшиеся институты Мэлска от «медэксперимента». В 90-е было не до Академгородка, и ученым приходилось тогда туго, в это время и началось «страшное» бегство. Страшным его назвали представители старшего поколения (люди «сталинской закалки»), которые так и не смогли понять своих учеников, эмигрировавших под шумок в Америку, Германию и Францию. Казалось – вот и все – пришел конец науке и этому, Богом забытому, северному городку. Но прошло еще пару лет и правительство вспомнило про северный Академгородок. Тогда то в Мэлске был введен год-карантин («всех пускать – никого не выпускать»). Оставшиеся отделения реанимировали и стали отправлять на север молодых аспирантов, кандидатов и желающих заработать докторов наук. Единственное, что не смогли восстановить – это НИИЭМ. Все-таки сообразили как-то, что перевозить медицину назад в Мэлск влетит в копеечку, потому сохранялся статус кво – официальная медицина оставалась в Н-ске, а медицину «не для всех» отправили в Мэлск. Но чтобы не вызывать лишних вопросов НИИЭМ переименовали по-модному – в отделение Антропологии и Социальной Инженерии, дескать идем по стопам Европы, занимаемся проблемами человека. Правда для достоверности на отделении завели кафедры социологии, исторической антропологии, лингвистики, культорологии и др., после чего и стали называть работников АСИ хиромантами, так как для прикладных направлений институтов Мэлска гуманитарные занимались, скажем, вопросами малопонятными.
На отделении АСИ работали по тем же схемам, что и в других институтах, за исключением эсэсовских проектов . Для участия в этих проектах в анкете научного работника должен был стоять значок – «допуск к «СС». Как его получали, знали только избранные (то есть те, у кого этот допуск был) и отдел кадров. Головы профессора Доуля в отделении АСИ, конечно, не было, но было точно известно, что последние проекты АСИ были посвящены клонированию и всему, что могло бы быть с этим связано. В проекте задействованы были все: от химиков-физиков до философов-культурологов. Но в последние месяцы страсти вокруг этого «СС» утихли, ходили слухи, что пришел новый проект, в котором будет задействован НИИП…
- Не хочу работать с хиромантами, - повторил Васька.
- Кто нас спрашивать будет. Прикажут – будем. Но для этого ж допуск нужен, у меня его нет… У тебя есть? – спросил Як, чувствую что не просто так Васька завел этот разговор, что-то хочет сказать, но никак не решится.
- Вот за ним и еду, анкеты уже выдали… Мою и твою, - Васька взглянул на Яка, тот молчал. Васька не выдержал первый, впрочем, как всегда. – Не знал, что твой отец работал в КГБ.
Повисло молчание. Именно этого и боялся Сухов. Он знал Яка уже не первый год, и усвоил некоторые привычки Алексея. Если Як не хотел о чем-то говорить, то он об и не говорил. А Васька так не мог. Хоть и были они друзьями, многого о Яке Васька не знал, были темы, на которые Як отмалчивался. Одной из таких тем была семья Яка. Сухов знал, что Яка воспитывала одна мать, отец развелся с ней, когда Яку было девять лет, его брату пять, а младшей сестре не было и года. Тогда они жили в Н-ске, потом переехали в пригородный Мариново. Второй темой была бывшая жена Яка, с которой он развелся пять лет назад, после чего и переехал в Мэлск. Вообще Як не любил говорить ни о прошлом, ни о будущем. Он жил настоящим днем и ему этого хватало. У Васьки иногда складывалось ощущение, что Як ждет смерти и завидует тем, кто умирал («отмучились»). Но за годы совместной работы, Васька понял, что лучше друга, чем Алексей у него не будет никогда, и искренне радовался тому, что из всех сотрудников НИИП судьба свела его именно с ним.
- Ну что загрузился? Я разве виноват, что Кощей мне это дал? Я вообще думал, просто в Н-ск отправит отчеты сдать, а оно вон как вышло, - настроение у Васьки испортилось окончательно.
- Я ж ничего и не говорю… Работа такая.
- И я про тоже, - Васька внимательно смотрел на Яка, ему хотелось повторить свой вопрос об отце Алексея, но Сухов чувствовал – не стоит, лучше потом.
- Соня вроде как в кураторском совете будет. Не знаешь точно?
- Да, она мне что-то такое говорила. Но я думал эксперементалы будут с ними.
Эксперементалами называли сотрудников кафедры эксперементального приборостроения, эту кафедру создали специально для отделения АСИ, чтобы не загружать работой «СС» других научных сотрудников. Эксперементалам сразу ставили допуск и получали они в два раза больше, чем другие сотрудники НИИПа, но на эту кафедру никто особо не рвался. В институте знали, что за эти деньги и спрос будет большой.
Дверь в курилке приоткрылась, заглянул Саня Ежов: «Привет, черти!» и исчез. Через минуту он вернулся: «Сигареты забыл, слышу вроде вы».
Голос у Сани Ежов был осипший. Климат Мэлска и ссылки на сырые склады давали о себе знать, Саня болел постоянно.
- В Аси психов держат. Знали? – начал Саня. Вот за что любил Ежова Як, так за эту прямоту – «за чем пришел, про то спросил». И сейчас Саня не стал ждать удовольствия от первой затяжки – сразу выдал.
- Не только в Аси…- решил отшутиться Васька, - в нашем сумасшедшем доме день открытых дверей, так вроде пел Костя Кинчев?
- Ну, это само собой. Только в Аси натуральные психи. Из мяса и костей, и возможно без мозгов. На эксперименты их что ли привезли.
- Тебе Саша пора из ссылки выбираться. Эксперименты уже лет тридцать не ставят, - Васька не знал как посмотреть на Ежова, чтоб тот замолчал, но Саня не обращал внимания на Сухова, он рассматривал кафель на стенах, как будто там было написано что-то очень важное и нужное ему сейчас.
Як отмалчивался. По поведению Васьки он понял – тот что-то знает, а Ежов как обычно случайно попал в точку.
«Значит психи…- задумчиво протянул Як,- эксперименты. А ты за допусками поехал. Бывают же совпадения?» Ежов удивленно взглянул на Ваську.
Саня узнал о психах случайно, лаборанты за чаем разговорились, а как в любой организации бывает – низшие звенья знали больше чем средние. Было еще одно обстоятельство, из-за которого Ежова заинтересовала эта сплетня. Неделю назад его вызвал «на ковер» Кощей с вопросом: «Вы Александр Николаевич будете работать или как всегда шуточки?» Саня даже не знал что ответить. Он как проклятый, который месяц проводил «инвентаризацию» на складах, по приказу Кощея, и теперь вопрос ребром. «Так я вроде работаю», - стал оправдываться Саня. После чего где-то час Кощей размышлял вслух о том какие интересные проекты могут прийти в НИИП, и как ему (Кощею) не хватает ответственных и серьезных (!) сотрудников. Произнеся сей монолог, Кощей отпустил Саню с миром, и вскоре Ежов забыл об этом разговоре. Но сегодня утром, услышав о «странном проекте Аси по работе с психами» Саня задумался: «А зачем все-таки Кощей вызывал? Дельного ничего не сказал, со складов не забрал, но и ссылку не продлил. Странно».
Для Яка же картинка выстраивалась все быстрее и быстрее. «Значит психи, - думал Алексей. – Соня в кураторском совете, Ваську отправляют в Н-ск, даже Ежова дернули. Либо большие деньги в проекте крутятся, либо перед Москвой головой отвечают. А может и то и другое вместе. Но почему мы? Ежов то гений, он из всего конфетку сделает. А мы с Васькой?» Больше всего Яку не нравилось, то, что вчера к нему пришла Соня на кафедру. Соня не любила кабинета Яка, а тут вдруг… Поговорив ни о чем, Соня попросила Алексея почитать некоторые распечатки, которые она принесла. Этим и занимался Як, когда у него нарисовался Васька. Текст был набран на компьютере и распечатан как простой отчет. Як даже решил, что Соня пришла к нему проконсультироваться, как лучше составить отчет по проекту. Но, то, что прочитал Як даже бредом можно было назвать с натяжкой – набор слов, какие-то схемы, рисунки от руки на листах вырванных из ученической тетради, вложенные в папку с распечатками. Алексей даже подумал, что Соня что-то перепутала, позвонил – уточнил. Нет, ему. Як не мог дождаться вечера чтобы встретится с Соней, но она не пришла. В часов восемь вечера она прислала sms: «Встретимся завтра у тебя в 19.00». Завтра наступило сегодня и Яку очень хотелось, чтоб рабочий день закончился как можно быстрее. Но с приходом Васьки время как будто остановилось.
- И что вы на меня так уставились? Я знаю столько же сколько и вы, - оправдывался Сухов.
- Ладно, не тяни кота за яйца, выкладывай,- Ежов был настроен решительно, он почувствовал, что новые «идеи» руководства – это его шанс.
- Да я не намного больше знаю, чем вы. Новый проект от Аси. Они задумали какие-то опыты над психами (ну, что есть, над тем и колдуем). В общем Аси нужны какие-то приборы. Работа будет по профилю, но с проявлением фантазии. Они там серьезно увлеклись электромагнитными полями.
Як и Ежов заулыбались.
- Да, Аси осталось только электромагнитными полями увлечься, и крыша рухнет у всех, - Саня не мог без едких вставочек.
- Между прочим, - продолжал Васька, - проект секретный еще и потому, что слизанный откуда-то. Научный шпионаж. Хотя цепочка могла быть длиннее. Тесть говорил, что в конце 80-х у нас уже занимались такой ерундой, потом отдел расформировали и многие уехали за бугор. Я в подробности не вдавался. Нам лишь дадут указания, что они хотят увидеть и какой должен быть результат – а дальше дело техники, то есть ваше Алексей Григорьевич, мастерить будете вы. Ну, а разработкой и испытаниями будем заниматься мы с тобой, ежик на складе.
- Вот дождалась вдова счастья, - Сане нравилась новая затея Аси,- только я на простого инженера-конструктора не согласен. Хочу руководящий пост. И оклад двойной, а лучше тройной. А кабинет Кощея можно?
Саня и Як засмеялись.
- Зря ржете, - Васька стал (несвойственно ему) серьезным, - Через неделю будем подписывать «о неразглашении». Это я вам по дружбе все рассказал, к тому же в одной упряжке будем работать.
Помолчали.
- Вы на совещание то идете? – прервал молчание Ежов.
- Куда?! – вместе переспросили Як и Васька.
- Приплыли, - усмехнулся Саня. – Вот что делает работа в кабинетах. Сидите там по норам и не знаете, чем простые смертные живут. Вообще-то Кощей еще позавчера объявил, что сегодня совещание всех сотрудников в конференц-зале.
«Конференц-залой» или «КЗ» называли актовый зал, в котором обычно проводились собрания научных сотрудников НИИП. Обыкновенный зал: стулья, выстроенные по центру в ряды, кафедра и столик для секретаря. Секретарь там никогда не сидел, да и не было такового – обычно на этот стол складывались какие-нибудь бумаги, портфели и т.п. КЗ никто не любил – было там невыносимо холодно, причем и зимой и летом, а так как все остальные кабинеты были рассчитаны максимум на 7 человек («клетушки, да каморки», как говорил Ежов), общие собрания приходилось проводить здесь, в конференц-зале. Но, наверное, больше всего не радовала предстоящая встреча с Кощеем.
Константина Константиновича Ощеева называли в НИИП Кощей. В общем, на сказочного Кощея он похож не был: маленький щупленький человечек, в свои 62 он проявлял невероятную энергию, чем и замучил весь институт. Еще в советские времена Ощеева очень ценили. Приехал в Мэлск он голодным аспирантом, здесь женился, обзавелся детьми, которых оставил на воспитание жене дома, а сам день и ночь пропадал в НИИП. По началу это объяснялось очень просто – нужны были деньги, так уж сложилось, что Константин Константинович был единственным кормильцем в семьи, и помимо своих детей должен был доучивать и воспитывать братьев и сестер. Отец Ощеева погиб на шахте, когда Константин учился в десятом классе, мать с трудом смогла доучить старшего сына, а уже подрастали другие. Поэтому Ощеев воспринял свое распределение в Мэлск как счастливый билет и прилагал все усилия, чтоб остаться здесь как можно дольше. Но со временем, то ли годы брали свое, то ли азарт к работе у Ощеева пропал, но стал он делать ошибки – одну за другой: то проект провалится, то расчеты не подтвердятся. По началу на это смотрели сквозь пальцы, потом списывалось и ликвидировалось. Уволить такого научного сотрудника ни у кого бы смелости не хватило, но и боятся за каждый проект, начальству не хотелось. В конце концов, Ощеева перевели на административно-научную работу – «учить молодое поколение», что он успешно и делал последние 15 лет. За новую работу Ощеев взялся с присущей ему энергией и азартом, и уже через год «молодое поколение» пряталось от замучившего его Ощеева. Константин Константинович любил повторять: «Надо оправдывать деньги, которые вкладывает в вас государство», кажется, он вычитал этот афоризм где-то из хроник о Наполеоне. Но по НИИП ходили упорные слухи, что не только природный трудоголизм держит Ощеева, а вместе с ним и остальных, в институте до ночи. Жена Ощеева – Валентина Алексеевна была единственным человеком, которого Ощеев боялся. Вместе они смотрелись довольно смешно, как в классических карикатурах: маленький муж и пароходообразная жена. Но, стоит отметить, что Валентина Алексеевна была женщиной интеллигентной, и ни о каких семейных разборках и речи быть не могло. Все было куда проще – Валентина Алексеевна серьезно смотрела на мужа и уходила, а Ощеев семенил за ней, причитая: «Валечка, ну что так сердится…» Как бы то ни было, но последней жертвой Ощеева стал Саня Ежов. Отношения у них не заладились сразу. Ощеева бесила гипертрофированная самостоятельность Ежова, а также (что скрывать) талантливость Сани. Поэтому все прелести характера непосредственного начальства Саня испытал уже в первые месяцы работы в НИИП. После нескольких неудачных попыток выйти из-под контроля Ощеева, Саня совсем потух. В конце концов, он стал сам провоцировать свои бесконечные ссылки, лишь для того чтоб подальше быть от Кощея.
- Ну, что приуныли? Пойдемте, посмотрим, что наш заяц энерджайзер придумал, - подытожил Ежов, и все вышли из курилки.
На четвертом этаже (где и находилась конференц-зала) было чище – все-таки самые грязные этажи в России первые и вторые. КЗ была закрыта, Ощеев как всегда где-то бегал с ключом и все научные сотрудники, подпирая стенки, стояли вдоль коридора. «Мать-перемать, Кощея опять где-то нечистая носит,» - тихо возмущался Ежов. Як же внимательно осматривал собравшуюся публику, он искал Соню. Алексей заметил ребят со своей кафедры, кафедру Васьки, химиков, парочку хиромантов – Сони не было.
«Слышь, Як, - теребил Алексея Сухов, - давай после работы в нашей кафешке посидим. Поговорить надо». Як его не слушал. «Не придет она, - виновато продолжил Васька, - их сегодня в Н-ск отправили». Як удивленно посмотрел на Сухова. «Я думал ты знаешь,» - совсем смутившись, добавил Васька. Яка стала раздражать эта вездесущая осведомленность Васьки. Алексей даже не мог понять – на кого он больше злился: на всезнающего Сухова или на Соню. «Могла бы предупредить, - думал Як, - тоже мне Джеймсы Бонды. Васька тоже хорош… День испорчен. И ночь…»
В просвете коридора замаячила фигура Кощея. «Всем здравствуйте… Добрый день.… Здравствуйте, » - твердил Ощеев, пробегая мимо научных сотрудников. Он быстро достал из кармана пиджака ключи и открыл конференц-залу. Толпа медленно стала перемещаться из коридора в холодный зал. Як и Васька шли самыми последними, уже в дверях Сухов схватил Алексея за рукав и спросил: «Так что? После работы в «Привале», хорошо?» - и не дождавшись ответа, Сухов протиснулся на места в первом ряду. Ежов и Як сели у стены, рядом с выходом, в надежде на то, что, может быть, им удастся по-тихому улизнуть с собрания. «Итак, - начал Ощеев, - еще раз извините, что задержал вас. Сразу перейдем к главному. Не все кафедры сдали отчеты по текущим проектам. А скоро конец месяца, и я хочу предупредить вас коллеги, что в начале марта будет проверка из Н-ска. Так что делайте выводы… Далее. » Ощеев был в ударе и затянул воспитательную лекцию на добрых полчаса.
- Слушай, Як, - в полголоса заговорил Ежов, - как думаешь, кого еще в проект с Асей запрягут, ну помимо нас с тобой и Сухова?
- Не знаю. Вроде Соня, - всю ощеевскую лекцию Як только и думал, как бы отказаться от участия в проекте. «Может отпуск взять, за свой счет. Или в другой проект записаться задним числом.» - прокручивал разные варианты Як.
- Я думаю либо денег дадут, либо там что-то серьезное, - не унимался Саня.
- Дался тебе этот проект… Это же Аси, значит ничего хорошего.
- Пессимист ты Як. А мне что Аси, что черт с рогами, но под Кощеем ходить уже нет сил. Мало того, что я из-за этого урода который месяц на складе сижу, так он еще мои статьи себе присваивает.
Як недоверчиво-удивленно взглянул на Саню.
- Что так смотришь? Не знал? – продолжал Ежов, - Вот так у нас профессора работают. Кощею, наверное, захотелось опять проекты возглавлять, вот и строчит «свои» научные записки в Н-ск, да Москву.
- А ты откуда знаешь? – Яку не верилось.
- Нашлись добрые люди. Я вначале сам не поверил, а потом… - Саня подозрительно посмотрел на читающего доклад Ощеева, - Короче, собственными глазами видел свои расчеты, под его фамилией.
- И что?
- В смысле? – Ежов не понял, к чему клонит Як, - Прикажешь доказывать с пеной у рта свое авторство? Были у меня уже такие случаи, спасибо из науки не выгнали. Но и вшей на складах я кормить больше не буду. К тому же поговаривают, что проект самостоятельный, так что у меня есть хороший шанс. И я так думаю, что ноги у этого распределения не от Кощея растет. Иначе меня б в проекте не было, здесь кто-то поглавнее.
- Вот это и пугает.
- Меня пугает другое, - Саня стал озираться по сторонам и заговорил еще тише, - есть информация, что в Аси возобновили опыты над учеными. Вот и возникло у меня подозрение – а не отдает ли меня на съедение хиромантам Кощей. А сегодня когда узнал, что и вы там, думаю другая тема.
- Зато я перестал так думать. Откуда вы все знаете? Осведомителей уже на пару с Васькой делите?
- По-моему, в нашем заведении все знают только лаборанты. Сам поражаюсь. Может потому что дело у них маленькое, есть время для других занятий.
- Я так понимаю, не всем интересна тема нашего собрания, - прервал разговор Ощеев, - И это не удивительно, Ежов, вы проявляете непонятный мне научный сепаратизм. Вашего отчета Алексей Григорьевич я тоже пока не видел. Кстати вы зря сели у дверей. Вас я попрошу остаться после собрания. С вашего позволения я продолжу…
Через 10 минут собрание закончилось. Нииповцы стали расходиться. В КЗ остались Ощеев, Як, Ежов и Сухов.