Дамы с собачкой

-«Я живу уже целую вечность, а ты меня учишь жить!», - нервно проговорила женщина.
Тишина.
-«Ирина, ты слышишь меня?», - через некоторое время спросила женщина.
Она всегда употребляла полное имя своей дочери, когда раздражение достигало своего пика.
На кухню зашла другая женщина, помладше и, кивнув на подоконник, где лежал черный спаниель, сказала:
-«Джейси совсем оглохла»
На неё уставилась пара глаз.
-«О тебе говорю, старушка ты наша», - ласково сказала она и погладила собаку по голове.
-«Ирина, я к тебе обращаюсь! Ты совсем перестала меня слушать!»
-«Мама, мне уже 42 года, пора бы уж»
-«Да хоть 142, ты, прежде всего моя дочь!»
-«Пойду, цветы полью на улице. Куда ты вчера шланг положила?»
Ответа не последовало.
Шланг нашелся, спустя пару минут усиленных поисков в шкафчике над дверью.
* * *
-«И не смей меня учить! Ясно тебе?!», - громко крикнула она вслед уходящей маме.
Собака на подоконнике вздрогнула и подняла морду.
-«Ой, услышала. Еще бы скажи, рявкнула, как сумасшедшая, да?».
Обращение к собаке повлекло за собой долгое и продолжительное виляние маленьким обрубленным хвостиком.
Она села у окна, положила руки на подоконник, поверх положила голову, и уставилась в зарешеченный пейзаж. Есть всё – таки свои минусы в проживании на первом этаже девятиэтажки.
Ей думалось о многом: «о весне, о вчерашнем сериале, о пенсионном фонде, о тетке из магазина, о сегодняшнем выходном дне, о завтрашнем футболе, о свежем хлебе». Только совсем не хотелось думать о своей старой маме. В последнее время совсем невыносимо стало уживаться двум одиноким женщинам в маленькой квартире. На однокомнатном пространстве разыгрывались нешуточные войны. И единственным безмолвным и к тому же в конец оглохшим свидетелем был десятилетний спаниель. Она целыми днями лежала на подоконнике, и складывалось впечатление, что она всё время кого-то ждала, уж с такой невыносимой тоской она смотрела в окно.
* * *
-«Ты знаешь, у Лидии Валерьяновны родилась внучка. Говорит на папу похожа, как две капли воды. Представляешь как хорошо?»
-«Угу»
-«Я вот знаешь, иногда мечтаю так, мечтаю и забываюсь в своих мечтах. Мне чудится. что у нас большой красивый дом, с балконом на втором этаже. Ну, ты же понимаешь, что балкон это обязательно, это есть у всех приличных людей, живущих в подобных дворцах.
На веранде большой круглый стол из дуба и старый чайный сервиз на льняной скатерти. Камин. Настоящий, с потрескивающими поленьями, а не такой, который я вчера в сериале видела. Настоящий, чтоб без этих искусственных фонариков. И вот наступает вечер и мы все пьем чай с пирожками. Ты же любишь мои пирожки, правда? И она бы тоже любила…»
-«Ой, мама… кто она-то?»
-«Как кто? Ириша, ну как же тебе может быть непонятно! Она – моя внучка. Сонечка. Ну или Машенька… или Светочка, тоже хорошее имя… И вот сидим мы все за столом. Муж твой обращается ко мне только: «мама» и хвалит мои пирожки. Он бы обязательно хвалился перед друзьями какая у него замечательная теща… а друзья бы не верили… ну а Сонечка, ну или Светочка тащила бы всех подружек домой и хвасталась бы перед ними своей бабушкой… ну то есть мной. Представляешь, как хорошо бы было?»
-«Мама, замолчи…»
На глазах женщины, что была младше выступили слезы.
-«Ириша, ну что же ты опять ругаешь меня, я ведь хочу как лучше. Милая моя девочка… я вот еще что придумала… еще у нас были бы щенки от Джейси, ей бы не вырезали яичники из-за этой глупой простуды и у неё родилось пять… нет десять маленьких кутят, таких же вислоухих и с обрубленными хвостиками. Мы бы их никому не отдали. Зачем? Это же наши детки. Куда ж мы их отдадим. А еще…»
-«Заткнись!!! Слышишь? Заткни свой рот старая маразматичка!!! Замолчи!!!»
Она вскочила с кресла и, схватив маму за плечи, начала её трясти.
-«Ирочка, Ирочка… успокойся… девочка моя… не надо… мне больно», - пищала старая женщина, а она продолжала её трясти.
Собака пыталась спрыгнуть с подоконника, дабы разнять своих хозяек, но ничего не выходило, парализованные задние лапы не давали ей хоть чуть-чуть сдвинуться с места. Она начала скулить, чтоб хоть как-то привлечь внимание к себе, гавкнуть она не могла, давно уже ослабли голосовые связки. Когда ей было пять месяцев она перенесла чумку, говорят, что от такой болезни не лечат, а её вылечили вопреки всему. Не зря хозяйка потратила все свои сбережения.
-«Уймись, дура! Это тебе не сумасшедший дом! А я не пациент сего заведения!», -неожиданно рявкнула мама и она отпустила её.
-«Зря я тебя оттуда вытащила! Сидела бы в своей дурке и сидела! И нервы мои были здоровы! А говорили еще, что сто процентное выздоровление, рецидива не будет. Врачи хреновы!», - всё с тем же железом в голосе говорила её старая мама.
Она обхватила голову руками и присев на пол заныла: «у-у-у-у-у-у»
Собака на подоконнике не унималась и всеми силами пыталась двигаться к краю. У неё начало получаться.
-«Мама, зачем ты так? Зачем? Мамочка! Зачем?»
-«А затем чтоб знала свое место. Ты инвалидка. Помнишь об этом? Вторая группа. Только на самом деле ты алкоголичка, а не шизофреничка, как я попросила написать тебе в карточке, чтоб тебя хоть куда-нибудь взяли на работу! Забыла кто ты? Так вот я тебе напомнила!»
-«Ах, вот ты как! Не смей меня осуждать! Ты отлично знаешь, что пить я начала не по своей воле. Ты хотела, чтоб я хорошо зарабатывала и я зарабатывала. Но у каждого успеха есть плохая сторона. В той среде, где я вращалась, нельзя было не участвовать в застольях. И я участвовала. Всё для тебя, чтоб моя мамочка была довольна. Чтоб у моей мамочки всё было. И пенсия участника войны и лекарства самые лучшие и санатории в Сочи каждое лето. Забыла? Да всё, включая квартиру и всё что в ней находится это заработано мной. Всё куплено на мои деньги. Забыла? Напомнить?»
И она начала метаться по квартире, кидая каждую вещь на пол со словами: «Помнишь? А вот это помнишь?»
У старой мамы от волнения пропал голос, и она просипела: «Я хотела как лучше. Я хотела, чтоб ты жила хорошо. Я не хотела, чтоб ты знала нужды»
-«Как лучше она хотела…Лучше бы мужа себе завела, а то нашлась мать-одиночка! Героиня! А ты знаешь, как мне было слушать на улице: «безотцовщина!»?»
-«Ириша, ну ты же понимаешь, что это было очень тяжелое время, послевоенное, мужчин было мало. Сложно было всем, страну надо было поднимать, а не с юношами на скамейках вздыхать»
-«Ну и как подняла свою страну? И кому она теперь нужна твоя гребанная страна? Таким нищим, дряхлым старухам как ты?»
Мать замахнулась и дала дочери звонкую пощечину.
-«Не смей грубить матери!»
И тут неожиданно раздался громкий удар, будто что-то тяжелое с большой высоты упало на пол. Обе женщины развернулись к окну и в один голос, одинаково раскрыв рот и расширив глаза от ужаса, крикнули: «Джейси!».
Она всё-таки сползла с подоконника, со всего маху упав вниз.
Они обе кинулись к ней, сталкивая друг друга с намеченного пути. В этот момент они были похожи, как никогда.
* * *
Она жили со мной по соседству
По воскресеньям я покупала им на рынке клубнику и свежий редис.
Они засадили цветами весь наш обшарпанный дворик и вечерами поливали крыльцо и пятачок перед подъездом холодной водой, дабы хоть как-то облегчить натиск разбушевавшейся жары.
Единственным смыслом жизни этих двух женщин была собака, которая была стара и сильно болела и целыми днями лежала на подоконнике, всматриваясь полуслепыми глазами в пустоту.