Волчья кровь, главы из романа

П Р О Л О Г

Хрип коней.
Волчий вой.
Хромой не ждал атаки, он сам готовился нанести удар, полагаясь на неожиданность. И у него были на это причины.
Воины Хромого считались лучшими, когда дело доходило до засад или стремительных ночных рейдов. Правда, ни-кто из аармагов никогда не сталкивался с Меняющими Обличье*, но теперь это случилось, и Хромой понял: боевая удача отвернулась от него…
Смерть обнажила клыки.
Враги – везде.
Это их лес и их горы.
Они стремительно появлялись среди воинов орды и растворялись во мраке ночи, оставляя после себя тела людей и коней.
Воины в тусклых латах с тяжёлыми двуручными палицами в руках…
Матёрые волки…
Исполинские птицы…
Исчадия ночи, псы войны…
Не увидеть возлюбленной молодому воину.
Не насладиться стремительным полётом ловчего сокола в привольной степи, не укрощать диких коней ветерану…
Смерть уравняла всех.
Воины Хромого не выстояли.
Уцелевшие варвары сбились в кулак, вырываясь из смертельной западни.
Люди отступали, не теряя порядка, не поддаваясь панике. Им пришлось научиться отступать, остывающее тело во-ждя не должно достаться врагу, это закон племени. Об остальных позаботятся вороны.
Пронзительный вой преследовал за уцелевшую часть орды Хромого, возвещая победу Меняющих Обличье.

Эйджары* седьмого колена не покинули урочище после ночного боя, из которого вышли победителями.
Здесь начинались их охотничьи угодья.
Здесь следовало остановить орду северных варваров.
Они знали – ночная схватка только проба сил.
Опыт подсказывал: северные варвары не остановятся, поражение передового отряда только раззадорит их.
Ждали молча.
Безлунная ночь канула в муть рассвета.
Ночь принесла первую победу соплеменникам. Это хорошо, однако людей всё ещё слишком много. Вожак племен-ной орды слайхиллии не поддался искушению расправиться с эйджарами одним ударом, как рассчитывал Уэйк, послал толь-ко часть своей орды.
«Уйти в горы или остаться ?» - Уэйк, младший сын Эйла Двуликого, лидайяр* седьмого колена, сомневался, немно-гие из соплеменников откликнулись на его зов, чтобы встретить врага.
Минувшей ночью вожаку тоже пришлось выдержать битву и противники лидайяра оказались намного сильнее и опаснее северных варваров. Правда, об этом лучше не знать никому из соплеменников.

Ждали молча.
« Слишком мало…» – тоскливо думал вожак седьмого колена, глядя на соплеменников.
Привёл своих сородичей Эрхоот – это его бойцы, закованные в сталь, взяли первые жизни у племенной орды север-ных варваров. Они устали, однако одержанная победа придаст им сил.
Пришёл Орхаа, его воины перекрыли щитами и копьями распадок, чтобы, встретив конную лаву варваров, погасить первый, самый яростный натиск древнего врага.
Полторы сотни волчиц, не пожелавших расставаться с мужьями, отцами и братьями, укрылись на сопках, среди со-сен и валунов, чтобы обрушить на головы врагов смертоносный ливень стрел и камней.
Были и те, кто предпочёл встретить врага в привычном облике убийц-одиночек. Когда единственное оружие – побу-ревшие от крови клыки и когти. Когда единственное спасение – быстрые ноги…
Мясо войны.…В лобовой сшибке с вооружённым противником они гибнут первыми, такие хороши для ночных вы-лазок и внезапных ударов…
Всего шесть с половиной сотен, хотя могло быть раз в пять больше.
Шагах в десяти от общего строя встал Этлуай – Атт* с ватагой вольных охотников, прикрывая левый фланг фалан-ги.
Уэйк искоса поглядывал в сторону дерзкого воина, в свой последний час он меньше всего желал бы видеть их по-близости.
Они нюхом чувствовали беду и всегда оказывались поблизости. Они жили от боя до боя.…Доходило до того, что кланы эйджаров, между которыми легла кровь, призывали Этлуай-Атта и его свору, что бы решить спор в свою пользу..
Лидайяр не доверял этой своре.
Это его, Этлуай-Атта, прапредок Хаанк*, возглавлял племена первых эйджаров в войнах с людьми пятнадцать поко-лений назад.
Это его прадед Арроу*, будучи другом и сподвижником Уэйка, отрёкся от старой дружбы, став зачинщиком раскола племени, когда старшие дети Уэйка, его Первое Семя*, отреклись от своего отца, позволившего людям вольготно кочевать в северных степях.
Этлуай – Атт, в отличие от своих гордых предков, хранил верность младшему сыну Эйла Двуликого. По крайней мере, до сегодняшнего дня…И этот воин был единственным из всех тех, кто достоин и способен занять место Уэйка в слу-чае его гибели.
Казалось, молодой воин бросает вызов ветеранам, упрекая их в излишней осторожности.
«Ждать удара – это для слабых. Упредить удар – вот что должен делать воин, чтобы не казаться врагу заманчивой добычей.» – так говорил потомок Хаанка.
В чём-то он был прав, в чём-то нет.
Мало кто из эйджаров понимал очень простую вещь. А именно то, что Этлуай – Атт ищет смерти.
У него не было семьи, его считали безродным. Как ещё доказать соплеменникам, что ты достоин большего чем име-ешь? Доказательство одно, пасть в схватке с противником, превосходящим тебя числом и умением, прихватив с собой деся-ток другой врагов…
Воин, почувствовав неприязненный взгляд своего вождя, бестрепетно оглянулся.
«Почему ты медлишь? – Вопрошали его глаза. – Где твоя сила? Почему ты, могучий, не пожелал истребить варваров прежде, чем они пришли к нам? Почему ты медлишь сейчас, когда ещё есть возможность одержать победу без крови?»
Уэйк невольно содрогнулся от этого пронизывающего, всепонимающего, всезнающего взгляда. Он не смог бы от-крыть истину никому. Не потому, что он дал жизнь уже трём поколениям, заплатив своим могуществом. И не в том, что пус-тующие Чертоги Высоких* ему удалось бы занять лишь при поддержке многочисленной дружины, а значит, посмертие должны принять все, кто пришёл остановить племенную орду северных варваров в чёрный для племени час. И даже не в том, что настало время умирать…
Долги нужно отдавать.
Когда-то он, Уэйк, предал собственного отца, лишив его посмертия, которое тот готовил себе, и овладел Талисма-ном Миров*.
Минувшей ночью посланцы Предначальной Тьмы*, чьей помощью он воспользовался для достижения цели, напом-нили лидайяру о давнем предательстве и потребовали платы.
Вожаку удалось выстоять.
Не Имеющие Тени попытались овладеть волей лидайяра, а через него и той частью Талисмана Миров, которая при-надлежала седьмому колену.
Не вышло.
А в полночь пришла весть – люди у границ охотничьих угодий племени….
Сын Эйла содрогнулся. Ему было холодно.
Руки предательски ослабли, тело налилось тяжестью. Вождя одолевал сон.
Слабость накатывалась волна за волной - он не мог собраться с силами и воззвать к Черепу, источнику могущества и проклятию племени, находившемуся поблизости, под защитой Второго Семени*.
Лица соплеменников, склоны ущелья в щетине сосняка, камни, скалы – всё скрылось в мутной пелене, оставив его один на один с собой и своим выбором.
Тысячи голосов тянули на одной ноте и той же заунывный напев – Не Имеющие Тени* не оставили своих попыток, хотя должны были покинуть ущелье вместе с ночным мраком.
Лидайяр задыхался от ярости и бессилия.
« Прочь… - Зарычал он про себя. – Убирайтесь прочь.»
Голоса не умолкали, однако в их напеве послышались неуверенность и страх.
Внезапно вождь почувствовал, как где-то внутри потеплело – словно рядом кто-то развёл костёр, опасаясь за жизнь сына Эйла Двуликого. Волны жара неторопливо расползались по телу, как от брошенного камня по воде расходятся круги, отгоняя холод и наполняя живительной силой. Это тепло не было его собственным, эта сила не могла принадлежать отцу, который проклял своего младшего сына…Она вливалась в вождя извне, от кого-то из своих, хотя никто из стоящих рядом не мог знать ничего о незримом поединке лидайяра…
« Значит, кто-то знает…» – решил он про себя и позволил огню вырваться на волю.
Он не видел, с какой стороны Не Имеющие Тени нанесли удар, не успел. Он разбрасывал потоки пламени во все стороны, смутно надеясь, что хотя бы один из них достигнет цели.
Воины, стоявшие поблизости, невольно расступались в стороны, незримое пламя прожигало сталь доспехов и тол-стую кожу подкольчужных рубах.
Огонь не иссякал – неведомый помощник решил спалить себя без остатка, только бы вернуть вожаку силу. Уэйк не смог отказаться от этой помощи. Воля дарителя превозмогла волю сына Эйла, надломленную ночным поединком.
Лидайяр на мгновение прикрыл глаза.
Мутная пелена расползлась в стороны, не выдержав жара.
Над сворой Этлуай – Атта поднималось слабое свечение, остальные соплеменники казались серыми тенями. Свече-ние тянулось в сторону вождя десятками, сотнями тонких лучиков – потомок легендарного Хаанка сделал свою ставку в чу-жой игре.

Мастер не покинул урочище, пока ещё безымянное, с наступлением дня. Пусть Аллат выжигает глаза. Пусть ропщут соплеменники. Здесь должна пролиться кровь, а значит и место третьего владыки мрака тоже здесь.
Его не удивила ночная неудача, лидайяр седьмого колена достаточно силён. И он принадлежит свету. Правда, в све-те кроется малая доля предначальной тьмы, а значит, всегда есть шанс перетянуть своего врага на свою сторону. В своё вре-мя первый Владыка Мрака почти добился такого развития событий, но не довёл дело до конца, подвела гордыня.
 Он не рассчитывал на удачу и сейчас, при свете дня. Просто следовало напомнить о себе. Врага следует держать в напряжении, если не хочешь проблем. А они будут. Причём в самом скором времени. Уэйк вот-вот займёт Чертоги Владык света, пока ещё пустующие. Всё указывает именно на такое развитие событий.

День медленно вступал в свои права.
Голоса Не Имеющих Тени затихли, затаились, ожидая дальнейшего развития событий.
Нахлынула волна звуков.
Сын Эйла глубоко вздохнул: он одержал победу во второй раз за последние сутки, это многое значило.
Вдали послышался гул сотен копыт: северные варвары приближались к ущелью.
Бойцы Орхаа сомкнули щиты. В лучах Аллата засверкали обнаженные наконечники длинных копий. Воины Эрхота расступились, выпуская из строя стрелков – им начинать, им встречать первый удар конной орды.
Гул приближался.
Вскоре показались и сами всадники.
Они ехали не спеша, сберегая коней для единственной, решающей атаки, которая должна сломить строй эйджаров.
В тылу орды завыли трубы.
Передовые сотни колено к колену, копьё к копью, сорвались в бешеный галоп, стремительно покрывая расстояние между фалангой Меняющих Обличье и ордой.
Варваров встретил плотный ливень стрел.
Стрелы выбивали всадников из сёдел, калечили коней. Варвары пытались ответить, однако их стрелы не причиняли строю эйджаров заметного вреда.
Волна схлынула, оставив на поле десятки поверженных тел. Раненые кони жалобно ржали, раненые варвары пыта-лись отползти, чтобы не попасть под копыта своих.
Вторая и третья атака орды не увенчались успехом: стрелки продолжали сеять смерть в рядах варваров, с флангов летели камни и брёвна.
Рёв рогов, крики, звон стали, многократно усиленные горным эхом, казались концом мира.
Стрелки, истратив запас стрел, отступили в глубину строя.
Перед стеной щитов опустился частокол копий.
Атаки конных варваров потеряли стремительность: разбегу коней мешали тела павших. Однако враг по-прежнему оставался смертельно опасным. Задние напирали на передних, оставляя им только один путь – по опущенным копьям и те-лам соплеменников вломиться в строй Меняющих Обличье.
Уэйк бился в первых рядах, заменив одного из своих бойцов. Он раз за разом выбрасывал вперёд копьё, поражая врагов. Щит лидайяра тяжелел от вонзившихся стрел, трещал под ударами копий, мечей, топоров…
Враги наседали, напились напитка бесстрашия перед боем, не иначе, как это водится среди воинов северной степи, что бы не чувствовать боли и усталости.
Удар, удар, ещё удар…
Древко копья обломилось, оставив зазубренный наконечник в чьём-то теле.
 Его сменил кто-то из второго ряда.
Он тревожно огляделся.
Орда уже проломила строй не в одном месте. Бойцы сменили копья на двуручные мечи, дубины, боевые топоры.
Под натиском северных варваров устояла лишь свора Этлуай – Атта, хотя как им это удалось, ведомо только Дву-ликому…
Пели птицы, птицы славили
Новый день.
Мы сражались, умирали мы
В этот день.
Уходили мы без устали
В мир иной,
В мир без боли и горечи,
В мир без войн.
Как расскажут о нас, как поведают
Вдовам белых снегов,
Те, кто выжил и с победою
Воротился домой…*

Атаки прекратились.
Отрезвевшие всадники поворачивали коней, осторожно пробираясь меж павших, они отступали.
Лидайяр не торжествовал победу.
Он кожей чувствовал приближение новой угрозы. То, что не вышло у людей могло получиться у иных, куда более могучих сил. Видимо, крови пролилось достаточно, чтобы шаман северных варваров смог призвать своих покровителей.
Эйджаров осталось немного, едва ли не пятая часть от общего числа. Они стягивались к вожаку и его сыновьям, ок-ружая их плотным кольцом.
Лидайяр кивком подозвал одного из своих сыновей, державшего в руках нечто, покрытое куском грубой ткани.
Тот, повинуясь невысказанной мысли отца, сдёрнул холстину и передал вождю предмет, отдалённо напоминающий череп волка. Лица многих бойцов, серые от усталости и потери крови, оживились.
Сын Эйла, сжав Череп в ладонях, поднял его высоко над головой.
Послышался отдалённый рокот. В начале тихий и невнятный, он усиливался, с каждым мгновением приближаясь к урочищу.
Мир вокруг лидайяра обрёл неестественную чёткость, потом стал чёрно-белым.
Вождь закрыл глаза, сосредотачиваясь.
Перед внутренним взглядом постепенно проявился странный узор ломаных линий и языков пламени с преобладани-ем багрово-чёрного – шаман аармагов* плёл заклятья, подчиняя себе силы мира. Уэйк не слышал слов, зато усилиями соб-ственной воли, подкреплёнными мощью Черепа, мог вносить отдельные штрихи, изменяя смысл заклинаний врага.
« Наконец-то…» - рассмеялся про себя Этлуай – Атт, предугадав намерения Уэйка.
Что из того, что уцелевшие в битве воины сейчас обессилят окончательно и если лидайяр проиграет шаману север-ных варваров и аармагам уже не придётся платить кровью за кровь, что бы одержать окончательную победу? В конце кон-цов, боевая удача изменчива, место павших займут другие и никто не останется не отмщенным.
Небо потемнело от гнева.
Почву под ногами основательно тряхнуло.
Кто-то упал на колени, кто-то распластался по камням, зажимая уши ладонями.
Выжившие волки тоскливо выли, задрав окровавленные морды к небу.
Судороги повторялись одна за другой.
Рокот перерос в оглушительный рёв.
Над одной из дальних гор поднялся столб дыма. Прошло совсем немного времени и с неба обрушился дождь огнен-ных капель и горячего пепла.
Дождь не задел эйджаров, избрав поле между ними и варварами, усеянное телами.
Сын Эйла не позволил разгореться пожару: по его безмолвному приказу из-под камней навстречу огню вырвалось десятка два водяных столбов.
К рёву прибавился грохот падающих камней: один из утёсов раскололся на части и рухнул туда, где столпились степняки.
Поднялся ветер.
Его порывы крепчали: воины с трудом держались на ногах. Тот, кто не смог устоять, цеплялся за малейшие неров-ности каменистого дна урочища.
Уэйк что-то надсадно прокричал и порывы ураганного ветра затихли, потом обернулись воронками смерчей.
Воронки поднимались всё выше и выше, постепенно сливались в единое целое, подхватывая камни, пепел, уголья, пар от водяных столбов и двигаясь в сторону от соплеменников.
Ответный удар лидайяра эйджаров оказался последним.
Уцелевшие аармаги бежали с поля битвы.
Вожак обессилено опустился на камни и выронил Череп из рук.
Лицо Уэйка заметно изменилось. Теперь он казался древним, измождённым долгой и тяжёлой болезнью, стариком.
« Всё. – Равнодушно подумал Этлуай – Атт. – Конец вожаку».
Он оглянулся вокруг.
Гибель вождя означала, что и ему нужно готовиться к смерти, если только.… Если не удастся овладеть святыней седьмого колена в обход законных наследников лидайяра. Овладеть здесь и сейчас, пока соплеменники потрясены потерей. Он не потерял никого из своих воинов, значит, есть шанс исполнить задуманное… Потомок Хаанка Неистового выпрямился, расправив плечи. Хрипло рассмеялся. Умирающий вождь опередил соплеменника.
Лидайяр нашёл в себе силы приподняться и жестом подозвал к себе воина.
Этлуай-Атт нехотя подчинился.
Я умираю. – Тихо прошептал Уэйк. – Мои дети ещё щенки, что бы занять моё место по праву. Ты единственный из всех, кто достоин встать во главе племени. – Он закашлялся, выплюнул сгусток крови. – Подними Череп, пусть все видят мою волю…
Минуло три века…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ОХОТА

Короткая летняя ночь близилась к концу.
Матёрый волк очнулся от дремоты, провожая взглядом Луну, медленно отползавшую за горизонт.
Зверь с трудом сдержался – желание проводить ночной Аллат* пронзительным воем становилось нестерпимым.
Луна покинула небо раньше, чем иссякло терпение волка.
Он поднялся, потягиваясь и зевая.
Его младшие братья, более осторожные и недоверчивые, когда дело касалось кровников, не торопились возвращать-ся к условленному месту.
Волк не опасался внезапного удара. Мстить за старые обиды можно где угодно, когда угодно и как угодно, но не во время загонной охоты. Этот обычай оставался неизменным. Единственный способ обойти закон предков – найти такую дичь, которая оказалась бы не по зубам врагу. А это уже не будет считаться преступлением, ибо нет чести выше, чем поеди-нок с противником, превосходящим тебя.
Зверь снова улёгся, предварительно примяв вокруг себя высокую траву.
Узкая лощина, выходившая к единственной тропе в этой части ущелья, идеально подходила для засады.
От тропы тянуло прохладой и свежестью.
Стебельки трав тихонько покачивались в дыхании ветра.
Вокруг деловито сновали полёвки, собирая упавшие семена.
Волк терпеливо ждал рассвета.
Где-то в противоположной части ущелья уже собирались загонщики, и теперь он желал одного, что бы подручные зачинщиков охоты подняли дичь, достойную высокого гостя.
Небо на востоке заметно посерело. Теперь оно было одного цвета с шерстью волка.
Звёзды гасли одна за другой.
Он снова зевнул.
Братья не возвращались.
« Где их ветер носит? – Из глотки волка вырвалось приглушённое ворчание. – Если не вернутся к рассвету, обоим глотки вырву.»
Им вновь овладела дремота.
Рвать глотки не потребовалось, братья успели вернуться до назначенного срока.
Первым явился Ярроу*.
Он спустился от скал на западном склоне ущелья.
В единственном, правом, глазе брата читалось жестокое разочарование. Он был лучшего мнения о зачинщиках охо-ты. Ярроу надеялся поохотиться на охотников, но его лишили этого удовольствия.
Левый глаз Одноглазый потерял ещё в юности, в одной из потасовок за волчицу. Потеря оказалась невосполнимой – волчица предпочла другого, более матёрого.
Серебристо – серый волчина встрепенулся.
«Стой, где стоишь и отвечай, кто ты есть. – Шерсть на загривке старшего брата встала дыбом. – Если ты мертвяк, вали, откуда пришёл.»
«Так я это…живой ещё». – Ярроу нерешительно поджал хвост, не понимая, какая муха укусила брата.
«Чем докажешь?» – зверь недоверчиво оскалился.
«Н-н-не знаю…» - одноглазый неуверенно фыркнул.
Эотли, а именно так звали серебристо-серого волка, рывком поднялся. Встряхнувшись, он обошёл вокруг одноглазо-го, принюхиваясь и приглядываясь.
Ярроу невольно поворачивался на месте, стараясь не выпустить брата из поля зрения.
«И в самом деле, живой… - Удивился Эотли. – А я почему-то решил, что ты уже…у отца.»
Их отец, Лианн, сын Этлуай-Атта, уже давно покинул мир, – постарались потомки Уэйка, бешенство на их головы.
«Вот ещё.» – Одноглазый волк оскорблённо оскалился.
«Вы, однако, оба свихнулись.» – Эотли и Ярроу не заметили, как и откуда появился Лайхат, третий из братьев, чёр-ный, как ночь или подгорный мрак, последний из уцелевших сыновей Лианна.
Лайхат* невозмутимо улёгся, вытянувшись на траве во весь рост, и принялся вылизывать подушечки лап.
Ярроу, последовав его примеру, тоже лёг. Потом передумал, перекатился на спину, заелозил по траве, пытаясь изба-виться от блох там, куда не достают ни зубы, ни лапы. Наконец, он замер, улёгшись на боку и по щенячьи вытянув лапы. Морда одноглазого излучала блаженство.
« Дурные ноги голове покоя не дали…» – Эотли тихонько фыркнул и свернулся клубком, уткнувши морду в пуши-стый хвост.
Братья промолчали в ответ…

За плотно прикрытыми створками дверей началось движение.
Этлуай – Атт, лидайяр седьмого колена эйджаров, сменивший Уэйка Великого, павшего в битве с племенной ордой аармагов в урочище Тысячи Умолкших Криков* три века назад, тихонько рассмеялся.
« Наконец-то…» – подумал он.
Сторонники противоборствующего клана удачно выбрали время. Воины лидайяра, почувствовав слабость вожака, покинули преемника Уэйка, приняв руку Эотли Лианната. Даже если подручные сыновей Уэйка потерпят поражение, ни-кто не сможет доказать, что у истоков нового мятежа стоят давние противники Этлуай – Атта.
Потомки Уэйка стали сильнее и мудрее прежнего. Теперь они обладали не только правом первородства. Теперь у них была сила, способная подтвердить это право.
Лидайяр сохранял спокойствие.
Он не нарушил клятвы, которую в своё время дал первому вождю седьмого колена. Он не стремился сохранить дос-тигнутое, ожидая, когда Третье Семя Уэйка станет достаточно сильным и мудрым, что бы занять его место…
Движение за пределами алтарного зала усилилось.
Старый воин невозмутимо восседал на низкой каменной скамье у алтаря.
На алтаре, в потоках света от трёх десятков светильников, покоился волчий череп, часть Талисмана Миров, принад-лежащая седьмому колену. Держать Череп на свету лидайяру заповедал сам Уэйк, опасавшийся, что иначе им овладеют Не Имеющие Тени.
Рядом с Этлуай – Аттом, прислонённый к алтарю, изнывал от скуки двуручный меч.
-Сегодня для тебя найдётся работа. – Прошептал старый вождь, глядя на оружие. – Сегодня ты напьешься крови до-сыта.
Створки дверей бесшумно распахнулись.
Без шума, без разговоров, без суеты в покой потекли две шеренги воинов. Не торопясь, они окружили лидайяра и алтарь и застыли в напряжённом молчании.
Ни одна стрела не легла на тетиву, ни один меч не покинул ножен.
Таков закон.
Старый вожак все равно обречён, так пусть же насладится последней битвой с каждым из вошедших, один на один. Место погибшего бойца займёт другой. Потом ещё и ещё. Пока у старого вожака не иссякнут силы и он не погибнет сам. Почему так? Потому что это нужно и мёртвым и живым. Чем выше цена заплачена преемником за место вождя, тем крепче власть над соплеменниками. Чем больше воинов возьмет с собой старый вождь в Запределье, тем ближе он будет к Влады-кам. И никто не посмеет обвинить преемника в трусости.
То, что соратники третьего семени Уэйка все, как один, избрали для ритуального поединка оружие вожака и его клана, отказавшись от излюбленных двуручных палиц, усеянных бронзовыми шипами, только подтверждало их намерение исполнить древний обычай. Хотя бы, потому что против палицы старый вождь продержался бы недолго, а вот с мечом про-тив меча он, пожалуй, поспорит.
Этлуай – Атт стремительно поднялся. Под сводами покоя прокатился торжествующий смех.
Меч взметнулся, радостно рассекая воздух, так, словно не было в его жизни трёх сотен лет покоя. Чёрные ножны с глухим стуком упали на каменный пол.
Лидайяр снова рассмеялся, он по-прежнему оставался опасным противником, хотя былая сила уже начала покидать его.
В алтарном зале, впервые со дня основания цитадели эйджаров в Заповедном урочище, зазвенела сталь.
Когда в покой ворвался Ассар, единственный из всех, кто остался верным псом лидайяра, всё было кончено. Старый вожак был уже мёртв и пять десятков воинов враждебного клана, павших в ритуальном поединке, сопровождали его посмер-тие.
Ассар вложил в ножны меч, воины врага не нарушили обычай, а значит он не мог требовать отмщения. Таков обы-чай предков. Это мог сделать только Эотли Лианнат.
Он склонил голову, прощаясь с вожаком.
Один из тех, кто по приказу старшего в Третьем Семени Уэйка готовил посмертие вождю, заметил вошедшего.
-Лидайяр эйджаров Седьмого Колена ушёл в Чертоги Высоких. – Торжественно провозгласил он, обращаясь к Асса-ру. – Я узнал тебя. Я сожалею, что ты не успел поддержать своего повелителя в его последний час. Теперь всё кончено. Не держи на нас зла, мы исполняли волю нашего вождя. Ты видишь сам, обычаи племени не были нарушены. Исполни же, что должен исполнить…
Он вынул из простых чёрных ножен двуручный меч, покрытый каплями крови. Ассар узнал оружие того, кому так долго служил и скрипнул зубами от ярости.
-Я, Эстахар из клана Коэйл-Сахта и его ахтиллар, от имени своего вождя прошу передать этот меч внуку Этлуай – Атта, Эотли Лианнату как единственному законному наследнику своего деда. Клянусь Двуликим мы не питали к нему нена-висти и рады, что воины нашего клана сопровождают потомка Хаанка в Чертоги Высоких. Для нас это великая честь, ибо твой повелитель был могучим воином и останется им.
Ассар с поклоном принял оружие.
В глубине души он надеялся, что Эотли Лианнат или кто-нибудь из его братьев не вложат этот меч в ножны, пока его повелитель не будет отмщён, пока кровь не будет смыта кровью.
За окнами-бойницами Алтарного Покоя заметно посветлело.
Над горами занимался рассвет…

Их по-прежнему было трое.
Матёрые волки, казалось, безмятежно дремали среди травы, но это только казалось. То один, то другой зверь под-нимал тяжёлую голову, заслышав подозрительный звук.
Туман, заполнивший ущелье за час до рассвета, рассеялся, оставив после себя капли росы на траве и камнях. Аллат успел подняться высоко над горизонтом, когда безмятежную тишину ущелья разорвал пронзительный вой. Вой постепенно приближался к лощине, где скрывались звери.
 «Слишком медленно.» – подумал Эотли и снова почувствовал желание ответить на вой.
Он искоса взглянул в сторону братьев и сдержался.
Одноглазый тоже вскочил…и, тихонько взвизгнув, улёгся.
« Ещё рано. – Решил он, прислушиваясь. – Можно подремать.»

-Твой сын доказал своё право первородства, мой враг, нужно отдать ему должное – Вкрадчивый шёпот нарушил глубокую тишину.
Над миром прокатился рокот грома.
Эотли недоумённо поднял глаза. В небе не было ни единого облачка, но это ни о чём не говорило.
«Не было б грозы.» – подумал он, справедливо опасаясь, что охота сорвётся. Гроза в горах страшная штука. Особен-но в том случае, когда над головой нет надёжного укрытия.
Потом он заметил, что братья никак не отреагировали на звуки грома. Так, словно они ничего не слышали. Это каза-лось странным. Это говорило лишь об одном, о том, что сыну Лианна довелось услышать голос одного из повелителей мира. Далеко не самое приятное чувство.
-Я знаю, враг мой. – Ответил кто-то, в чьём голосе, при желании, можно было различить дыхание холода.
Порыв ветра взъерошил шерсть на загривке серебристо-серого волка. Зверь поднял тяжёлую голову и принюхался.
-Внук Этлуай-Атта слишком горд, чтобы повиноваться новому лидайяру, мой враг.- Вновь подал голос тот, кто заговорил первым. – Отдай его жизнь мне.
-Он уйдёт в свой срок, повелитель слайхиллии. Или тебе не достаточно воинов своего народа? Кровь волка принад-лежит волку.
-Пусть так. – С неожиданной лёгкостью согласился тот, кого только что назвали Владыкой людей. – Но не имеет ли смысл столкнуть потомка Хаанка с Бхарадхаддаром, Первым Владыкой Мрака?
-Разве старейший из порождений предначального мрака вернулся? Это поистине плохая весть, мой враг. Когда возвращаются старые враги, жди беды…

Их заметили.
Стая ворон, летевших на кормёжку после ночного сна, изменила намерения, разглядев в траве зверей. Видимо, склочных птиц привлекло неосторожное движение одноглазого волка. Они кружили над лощиной, оглашая окрестности хриплым карканьем. Проклятые птицы могли сорвать всю охоту.
Серебристо-серый волчина присел на задние лапы и оскалился, наблюдая за вороньём. Нужно было разогнать чёр-ных бестий пока не поздно.
Он не успел принять решение, его опередили.
Помощь пришла сверху.
Один из снежных орлов, паривших над ущельем, спикировал вниз, прямо на стаю. Ему удалось сбить четверых, прежде чем вороны разлетелись в стороны, что бы уже не показываться над лощиной. Снежный орёл опустился на землю, но это была уже не исполинская птица, а высокий смуглый воин. Воина звали Ассар, он был правой рукой Этлуай-Атта, не-смотря на молодость.
Вокруг Ассара чёрным облаком кружились вороньи перья.
«Что-то случилось.» – подумал волк.
«Я пришёл с вестью, сын Лианна.» – Глухо сказал Ассар. Голос воина заметно дрожал.
Эотли тяжело вздохнул. Охота охотой, однако, вестника было необходимо выслушать.
Волк чихнул. Привычная боль сковала тело.
Ассар и братья тактично отвернулись.
Мощное тело волка неуловимо изменялось. Мгновение спустя, на месте матёрого зверя появился человек. Он стоял на четвереньках и ошалело тряс головой.
Сын Лианна поднялся и заставил себя шагнуть навстречу вестнику.
-Да будет твоя охота удачной, сын Лианна. – Выдавил он из себя, приветствуя воина. – Чего хочет лидайяр седьмого колена, дед мой Этлуай – Атт?
-Лидайяр седьмого колена ушёл в Чертоги Владык, сын Лианна.- Ассар склонил голову, скорбя о гибели вожака. – Воины Коэйл-Сахта воздали ему последние почести в ритуальном поединке. Я не могу отомстить им, ибо между нами нет крови, они не нарушили законов племени. Я не могу отомстить и самому Коэйлу, чумка на его голову, пока живы сыны Ли-анна. Я надеюсь, что мой вождь, ваш родич, будет отмщён… Скажи своё слово и верные услышат тебя…Кровь должна быть оплачена кровью.
-В тебе говорит скорбь, Ассар. – Прервал его Эотли. – Закон на стороне потомков Уэйка, что бы ты ни думал. Я не могу поднять оружие мести. Между мной и моим родичем кровь моего отца… Или ты забыл об этом, предавшись гневу и скорби?
-Ты.… Отказываешься? – В голосе Ассара лязгнул металл. – Но…
-Не стоит убеждать меня в том, что чёрное это белое, а не наоборот. – Эотли криво усмехнулся. – Я сказал всё, что был должен и что хотел сказать. Ничего другого ты от меня не услышишь.
-Ты обрекаешь себя на изгнание и ненависть соплеменников. – Ассар смерил Эотли презрительным взглядом.
-Разве? – Внук павшего лидайяра только покачал головой. – Я ищу воли…и вот ещё что…- Сын Лианна положил руку на плечо вестника смерти в примирительном жесте. - Я понимаю твои чувства и ни на чём не настаиваю…Но послушай меня… Этлуай – Атт был обречён. Так или иначе, но сыновья Уэйка добились бы своего. Моему деду уже ничем не по-мочь… никто из стоящих пред тобой не вернётся в Заповедное Урочище… Всех, кто решит покинуть земли племени, мы будем ждать у ворот Хаань – Литты. Приходи и ты…-Эотли не успел договорить.
Ассар стремительно покинул лощину.
«Ещё один враг.» – устало подумал внук Этлуай – Атта.
«Ты умрёшь. – Гнев душил Ассара. – Я ещё не знаю, как мне это удастся, но ты будешь мёртв, клянусь.»

Вой приближался.
Эотли поспешил снова стать волком. Не потому что этого требовал обычай, просто воин предпочитал честную бит-ву. Клык против клыка, коготь против когтя. Ему нравился вкус свежей крови.
Серебристо-серый волк застыл среди травы, слившись с ней. Вначале ему хотелось узнать: с кем предстоит сражать-ся.
Зверь принюхался.
Запах будущей добычи зверю понравился.
Пусть одноглазый дыбит шерсть на загривке, а чёрный неуверенно поджимает хвост, понимая, какой поединок им предстоит.
Славный враг.
Сильный враг.
Его время – ночь.
Его брат – мрак.
Он умеет быть бесшумным и бесплотным, когда идёт по следу.
Он умеет быть беспощадным и нечувствительным к боли, когда сражается с врагом… А врагов у него только двое – зверь его породы, да эйджар. Человек не в счёт, немногие из людей могут гордиться победой над ним.
Ужас ночей.
Высокую честь оказали хозяева своим гостям. Можно сказать – наивысшую из возможных.
Каким-то образом загонщикам удалось поднять с дневной лёжки горного тигра.
Братья с надеждой оглядывались на старшего – взять такую дичь сложно. В волчьем же обличье шансов на победу почти нет. Гость может поступать, как сочтёт необходимым, его никто не осудит.
Грозный рык, подхваченный эхом, прокатился над скалами.
Эотли встряхнулся.
Он уже не думал о гибели родича.
Ему не было дела до Ассара, хотя сын Лианна и чувствовал, что ослеплённый гневом вестник затаился где-то побли-зости.
Зверь глухо заворчал.
Братья, повинуясь вожаку, бесшумно скрылись в траве, только качнулись стебли, роняя на землю капли росы.
Серебристо – серый волк, не таясь, вышел на тропу, навстречу тигру.
Вскоре он увидел своего противника.
Тигр, как и большинство кошек не выносивший воды, старался держаться в стороне от мокрых кустов и росистой травы.
Сын Лианна завыл, предупреждая противника о своём присутствии.
Загонщики ответили ему таким же пронзительным воем, давая понять гостю, что он услышан, и что они прекраща-ют преследование.
Тигр, заметив волка, остановился, окинув его внимательным взглядом, и презрительно фыркнул. Глаза зверя блес-нули – будет на ком выместить раздражение и злобу.
Эотли не торопился.
Казалось, он ждёт, когда враг нанесёт удар первым. На самом деле его ноздри уловили знакомый запах, идущий от одной из скал на восточной стороне ущелья.
«Линнара… - Подумал он. – Она решила разделить со мной опасность и славу. Счастлив будет тот, кто сможет на-звать её своею волчицей.»
Он любил эту девушку, хотя она и принадлежала враждебному клану…
Ассар выжидал.
Внук Этлуай – Атта не ошибся. Верный слуга лидайяра действительно не покинул ущелье.
«Между нами кровь, сын Лианна. – Рычал он сквозь зубы. – Клянусь Двуликим, я достану тебя..»
Эотли оскалился, припал на передние лапы, повиливая хвостом от возбуждения – чем выше риск, тем слаще победа.
Ответный прыжок горного тигра был стремителен, однако волк успел увернуться.
Мгновение спустя Ярроу вынырнул из зарослей кустарника и вцепился в тигра сбоку, а Лайхат повис на задней лапе противника, пытаясь перегрызть сухожилия.
Зверь отмахнулся.
Одноглазый, взвизгнув от ярости и боли, откатился в сторону. Когти пробороздили его морду, едва не лишив един-ственного глаза.
Отбросить второго волка тигр не успел – серебристо – серый волчина, прикрывая младшего брата, ввязался в поеди-нок.
Бой разгорелся с новой силой.
Волки атаковали, с трудом уворачиваясь от ответных ударов – противник ни в чём не уступал им.
Схватка постепенно переместилась вверх по склону, к скалам. То один, то другой зверь отскакивали в сторону, что-бы отдышаться и никто не обращал внимания на раны.
Они остановились только тогда, когда загнали опасную добычу под один из утёсов на восточной стороне ущелья, чего и добивался вожак.
Противник прижался вплотную к скале, настороженно поглядывая на своих врагов. Ему не раз приходилось стал-киваться с волками и они всегда уступали дорогу. Однако сегодня всё вышло иначе, такие ему ещё не встречались.
Тигр глухо заворчал от ярости и лизнул правую переднюю лапу; рана на ней оказалась слишком глубокой, чтобы не обращать на неё внимания.
Волки застыли.
Все трое тяжело дышали, но только один из зверей, одноглазый, выбыл из строя всерьёз и надолго.
Ни Лайхат, ни Ярроу не понимали, что задумал старший брат, почему он медлит, но не торопили его – всё-таки Эот-ли был старше и опытнее.
Горный тигр шевельнул кончиком хвоста. Он ещё не отдохнул, но приходилось торопиться, проклятые волки и не думали отступать.
Внезапно с вершины утёса в длинном прыжке сорвалось чьё-то гибкое тело и на загривок зверя обрушился снежный леопард, довольно крупная кошка, отличавшаяся от своих собратьев отчаянной смелостью.
Тигр хрипло зарычал. И, не устояв на лапах, покатился вниз по склону. Левый глаз гордого зверя, задетый когтями леопарда, превратился в кровавое месиво.
Леопард успел отскочить.
Эотли и Лайхат, не сговариваясь, помчались за врагом.
Ужас ночей, оглушённый падением, не смог подняться сразу. Очевидно, удар повредил ему хребёт.
Волки воспользовались неожиданной слабостью своего противника. Мгновение спустя всё было кончено.
Эотли, опираясь передними лапами на тушу поверженного зверя, торжествующе завыл. Далёкий лай загонщиков был ему ответом. Теперь хозяева, извещённые об успешном окончании охоты, займутся вечерней трапезой, и гости будут в полной безопасности до тех пор, пока не покинут охотничьи угодья хозяев – таков закон. Хвала Владыкам, ни один из эй-джаров ещё не уподобился слайхиллии, почитая обычаи гостеприимства превыше всего.
Снежный леопард невозмутимо вылизывал передние лапы, лукаво поглядывая на победителя.
Лайхат глухо заворчал, шерсть на загривке младшего брата поднялась дыбом от ярости: никто не имеет права вста-вать на пути охотника. Ответный рык серебристо-серого заставил его замолчать.
На месте леопарда застыла стройная высокая девушка, облачённая в короткое облегающее платье. Девушка, мягко улыбаясь, смотрела на победителя.
Ярроу и Лайхат, понимающе ухмыляясь, приняли человеческое обличье и отошли в сторону – пусть вожак разбира-ется сам.
Эотли стал человеком немного раньше.
-Я прошу прощения за то, что помешала твоей охоте, сын Лианна. – Тихо сказала девушка, так мурлыкает кошка, когда у неё хорошее настроение и сытый желудок. – Я не смогла.… Удержаться.
Она порывисто прижалась к Эотли.
-Ты не должна просить прощения. – Ласково прошептал он, целуя волосы Линнары.
-Я пришла не для того, что бы разделить твою охоту и твою удачу, любимый. – Девушка отстранилась и посмотрела в его глаза. – Мои братья замыслили недоброе. Пока ты в охотничьих угодьях нашего клана, тебе ничто не грозит, но…
-Я знаю. – Он улыбнулся. – Я даже знаю, почему…Мой дед, лидайяр седьмого колена, принял посмертие по воле твоих братьев. Между нами нет крови, но пожелают ли они принять это…Я не знаю.
-Тогда…Оставайся. – Голос Линнары дрогнул.
-Не могу, родная…- Эотли тяжело вздохнул. – Не получится. Я не могу уподобиться моему деду, не хватит сил… Мстить, как того требует закон, я тоже не могу. И…Не хочу. Если мы пойдём друг против друга, не уцелеет никто...
-Плохо…Знаешь, я… - Линнара замялась, глотая слёзы. – Ты скоро станешь отцом.
Сын Лианна ничего не ответил, только крепче обнял любимую.
-Братья знают? – спросил он немного погодя.
-Только… - Линнара с трудом перевела дыхание после долгого поцелуя. – Только Коэйл. И он на нашей стороне.
-Коэйл-Сатх будет хорошим вождём. – Глухо промолвил внук Этлуай-Аттара. – Он не опустится до мелочной мести. Но остальные…Может, будет лучше, если ты уйдёшь со мной?
-Нет. – Прошептала девушка, целуя Эотли. – В Заповедном Урочище твои дети будут в большей безопасности, чем где-либо ещё. Никто не станет предъявлять им долг крови, а мой старший брат укротит ненависть остальных…Тебе придёт-ся жить там, где законы эйджаров ничего не значат. Ты сильный, ты сможешь. Но…Твои дети будут любить и почитать тебя, где бы ты ни находился, я постараюсь…И Коэйл ничего не имеет против….Он же просил передать тебе, что будет рад, если ты останешься в его клане…- Глаза Линнары лукаво блеснули. – Надеюсь, твои братья нам не помешают?

Ассар отложил в сторону оружие.
Появление снежного леопарда нарушило все его планы. То, что случилось после удачного завершения охоты, заста-вило воина окончательно отказаться от исполнения задуманного сегодня. Он не торопился, у него ещё оставалось время.
«Значит, Хаань – Литта… - Подумал он. – Что ж…Я приду…»

Аллат перевалил за полдень, когда неподалёку от скал, где нашёл своё последнее пристанище горный тигр, послы-шался призывный клич.
-Это мои братья. – Линнара отпрянула от Эотли - Я не хочу, что бы они видели меня здесь.
Она, подхватив платье, скрылась среди скал.
Сын Лианна только вздохнул. Он не любил, когда ему мешали. Братья Линнары приволоклись в самый неподходя-щий момент, чумку на их головы.
Он нехотя поднялся, приводя себя в порядок. Ярроу и Лайхат не заставили себя ждать. В их глазах разгорался бой-цовский огонь, однако, сейчас подобное было ни к чему.
-Спокойно. - Коротко сказал им Эотли. – Ещё не время.
Внизу у скал показалась торжественная процессия. Впереди важно вышагивал Син – Дхарк, второй по старшинству в третьем семени Уэйка после Коэйл – Сатха. Его сопровождали десятков пять воинов в полном боевом облачении.
«Придурок. – Подумал внук лидайяра. – Неужели он рассчитывал, что я приведу с собой всех своих бойцов, что бы разделаться с ним и его родичами?»
Ярроу и Лайхат насторожились, ожидая решения старшего брата.
-Ждите. – Повелел он и направился вниз.
По закону зачинщики охоты должны были предложить победителю отпраздновать удачное окончание охоты и по-родниться с кланом. На последнее сын Лианна, зная бешеный норов потомков Уэйка, не рассчитывал, однако от праздника не собирался отказываться.
« Коэйл – Сахт поступил мудро, направив вместо себя своего брата, каждый должен знать своё место.» - усмехнулся он про себя.
Против старшего в третьем семени Уэйка Эотли ничего не имел.
Син – Дхарк подал своим бойцам знак остановиться, и шагнул навстречу своему врагу. Было видно – он надеется, что внуки лидайяра встретят его с оружием в руках и тогда необходимость поступать по обычаям предков отпадёт сама со-бой. Однако ожидания потомка Уэйка не оправдались.
«Ничего, переживёшь.» – Мысленно оскалился внук лидайяра…и содрогнулся, почувствовав присутствие посторон-ней силы. Это означало, что кроме эйджаров в ущелье появился некто, несущий угрозу существованию потомков Этлуай – Атта.
«Однако…» – удивился он, не понимая, откуда исходит опасность.
Син – Дхарк поднял правую руку, привлекая внимание и одновременно приветствуя Эотли и его братьев.
-Мы желаем видеть тебя и твоих родичей в нашем лагере, дабы воздать почести победителям. – Он задыхался, вы-давливая из себя слова и забывая о том, что его выдают глаза, говоря, что за учтивыми словами кроется ненависть. Будь его воля, ни один из этих троих никогда больше не увидел бы света.
-Я приду. – Сын Лианна кивнул головой, подтверждая согласие. Мысль о возможности ещё раз встретиться с Лин-нарой пересилила осторожность.
Ярроу презрительно фыркнул, но не стал перечить брату.
Лайхат удивлённо посмотрел на Эотли и пожал плечами, мол, гулять так, гулять.
Син – Дхарк скрипнул зубами. Брат Коэйла намеренно не сообщил о посмертии, принятом Этлуай – Аттом, явно рассчитывая, что кто-нибудь из этой троицы пойдёт на поводу гнева и развяжет руки его ненависти. Это был сильный ход и опасная игра, однако её никто не принял.
Брат Коэйл – Сахта умел проигрывать.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВЫБОР ВОЛКА
Запах смерти.
Ожидание праздника.
Аромат жарящегося мяса.
Готовность ответить ударом на удар.
Странная смесь, но вполне привычная для эйджара. А точнее, для мэлленги, впрочем, под таким именем их давно уже не помнят.
Три века мира после битвы в урочище Тысячи Умолкших Криков и ухода Уэйка изменили многое, кроме бешеного нрава, привычки решать споры силой оружия и нежелания задумываться о грядущем, особенно, если минувший день выдал-ся удачным.
Эотли Лианнат настороженно оглядывался.
Боевая ярость улеглась сразу после победы над горным тигром и приглашения брата Линнары, Син-Дхарка, от-праздновать эту победу вместе с зачинщиками загонной охоты. По закону сын Лианна мог отказаться от сомнительной чес-ти, однако не сделал этого. Теперь, в лагере враждебного клана ему следовало сохранять спокойствие.
Осталось недоверие, сын Уэйка говорил с ним не от чистого сердца, а по принуждению. Син-Дхарк, не привыкший считаться ни с кем и ни с чем, не успокоится, значит, следует ожидать беды и закон гостеприимства недостаточная защиты для родича павшего лидайяра.
Осталось подозрение в том, что горный тигр, с которым он, Эотли Лианнат, сражался днём и которого убил, на са-мом деле был одним из воинов третьего семени.
Осталось чувство незавершённости, здесь, в охотничьем лагере врагов, он сказал всё, что хотел сказать, отказавшись от мести за кровь деда, но не всё сделал. Эотли знал, что он должен сделать и как, однако ещё не решил, на самом ли деле желает этого или нет.
Нерешительностью сына Лианна воспользовались. Он не смог бы сказать, кто именно, он слышал только настойчи-вый шёпот, может быть, свой собственный.
-Оставайся в племени. – Послышалось ему в треске сучьев, пожираемых пламенем костра.
«Никогда.» – рассмеялся он про себя, внешне оставаясь невозмутимым, внук Этлуай-Атта тщётно силился понять, кто попытался овладеть его душой и помыслами, оставаясь незримым и безымянным.
-Оставайся. – Вкрадчивый шёпот неведомого доброжелателя обволакивал сомневающегося подобно клейкой паути-ной. – Ты уже признал Коэйл-Сахта вожаком по праву первородства. Что ожидает тебя, если ты покинешь племя? Бесславие и забвение. Твои же родичи будут травить тебя и тех, кто рискнёт пойти за тобой, как бешеных псов. Потомки Уэйка нена-видят тебя? Что тебе до их ненависти, когда есть уважение нового вожака и хранителя, когда есть любовь Линнары? Против воли Коэйла их ненависть бессильна. Останешься в племени, обретёшь больше чем вне его. Покинешь седьмое колено и по-гибнешь...
«Да пошёл ты…» – Эотли, до хруста и боли, сжал челюсти, чтобы не поддастся тому, кто играл на самых потаённых чувствах и желаниях потомка Хаанка.
Дыхание перехватило, словно некто, разгневанный неожиданным сопротивлением сына Лианна, решил уничтожить строптивца. Учащённо забилось сердце, ему вдруг стало тесно в груди эйджара.
-Даже не думай. – Ответил вместо Эотли кто-то другой, ещё один из тех, кто не появляется перед смертными в зри-мом обличье без крайней необходимости. – Исполни то, что должно, верни эйджарам былую славу и могущество, верни им власть над миром, только тогда ты можешь считать себя свободным.
«Нет. – Безмолвно закричал он, не осознавая, кому именно из этих двоих отвечает, и продолжая сопротивляться. – Нет…»
Мгновение спустя, внук Этлуай-Атта почувствовал удивление и гнев, смертный не может и не должен противиться воле высших сил. В вершинах сосен завыл ветер, как угроза покарать ослушника…
-Эй, седой, чего такой мрачный? Или сегодня не праздник? Пива не пьёшь, мяса не ешь. Может, по деду затосковал? Так скажи прямо, мы поможем тебе встретиться с ним поскорее. – Пьяный голос вернул его к реальности.
Косые взгляды, многие из пирующих явно ожидали от сына Лианна вспышки гнева или резкого слова в ответ, чтобы потешить душу настоящим поединком, а не до первой крови, как это принято на подобных празднествах, благо, новый вожак покинул праздничный ужин ещё до наступления сумерек.
Он смолчал: с пьяного спрашивать, что малого обижать. Один вечер погоды не сделает, можно и перетерпеть. А по-сле…вольному воля.
Пирующие угомонились ближе к полуночи. Большинство воинов сон одолел за трапезой, теперь от угасающих ко-стров доносилось сонное бормотание, храп и зубовный скрежет. Дозорных нигде не было видно – поразительная беспеч-ность. Самые упорные продолжали грызть кости, но уже ни на что не обращали внимания.
Лица братьев казались умиротворёнными, они были довольны. Обилие мяса и пива притупило природную насторо-женность и враги уже не казались врагами, такие щедрые хозяева не могут замышлять недоброе по отношению к гостям, разве что смерть от обжорства.
-На рассвете уходим. – Тихо сказал Эотли братьям.
-Ты, однако, взбесился? – Лайхат даже поперхнулся от возмущения. – Тут ещё гулять и гулять.
Ярроу, осоловевший от сытости, что-то недовольно проворчал и рыгнул.
«Завтра будет маяться животом.» – подумал Эотли, глядя на Одноглазого.
Лайхат обречённо вздохнул, перечить старшему брату не имело смысла.
-Ждите до рассвета. – Сын Лианна стремительно поднялся, убедившись в согласии родичей следовать приказу. – Мне необходимо побыть одному. Если что-то случится, я не вернусь, меня не дожидайтесь, уходите к Хаань-Литте, как и было задумано.
Внук павшего лидайяра растворился во мраке ночи.
-Ха. – Усмехнулся Лайхат, принюхавшись. – Как же, одному…Линнара поблизости.
Лайхат ошибся, старший брат торопился не на встречу с сестрой Коэйла…
Он развёл костёр в стороне от охотничьего лагеря на дне небольшого оврага, поросшего высоким кустарником.
Он медлил, опасаясь, что кто-нибудь особенно любопытный пожелает проследить, что замыслил потомок Хаанка. Прошло немного времени, прежде чем Эотли понял: любопытных не будет, в эту ночь, в стане врагов до него никому нет дела.
Пламя костерка горело ровно, без треска.
«Пора?» – спросил он себя и содрогнулся, ему стало страшно, внук Этлуа-Атта умел видеть скрытое и постиг мно-гие тайны, недоступные остальным соплеменникам, однако никогда ещё не пытался применить свои познания, испытать делом.
Ему нужна была сила. Память о давно отгремевших битвах, о былых победах и поражениях, радость и горе, гнев и умиротворение, ненависть и любовь стали для него источником мощи. Это умел его дед, это было доступно ему, одному из немногих в седьмом колене, осмелившихся отказаться от заступничества Талисмана Миров, спасения и проклятия племени эйджаров.
Он бросил в костёр охапку зелёных, только что срезанных веток омелы, пламя растворилось в клубах густого едкого дыма. Эотли закашлялся, прикрыл ладонью глаза.
Капли пота, проступившие на лбу, выдавали неуверенность в исполнении задуманного того, кто рискнул обратиться к тайному знанию безумных богов.
Час испытания, час, который решит, на верном ли пути ищущий или ошибся. Накопленные навыки, опыт бессонных ночей, проведённых в поисках истины, открывшееся тайное знание – всё в дело одной ночи, без остатка, как в последний раз, иначе не стоит и пытаться. Спросить не у кого, нет учителей, нет свитков, только собственный опыт и чувства.
Границы привычного мира нехотя раздвинулись. Ущелье обернулось широкой равниной, погружённой в глубокий сон, похожий на смерть. Здесь обитают бесплотные тени и смутные образы несбывшихся надежд, алчущие обрести плоть и кровь. Они послушны любому, кто поманит исполнением желаний.
Иди, куда хочешь, все дороги открыты, все запреты сняты, дух свободен. Ищи и найдёшь, иди и придёшь. Не имеет значения, что найдёшь, зачем идёшь и куда. Главное, поиск не будет бесплодным…
-Ярроу. Лайхат. Эотли…- Он повторял эти имена снова и снова, до мельчайших подробностей припоминая облик их обладателей, привычки, прошлое…всё, что было с ними связано.
Независимо от воли и разума творца его руки придавали клубам дыма, поднимавшимся над костерком, законченную форму. Дым разделился на три равные части, отдалённо походившие на тех, чьи имена были названы.
Эотли, поморщившись, полоснул по запястью левой руки обсидиановым ножом, позволив крови спокойно стекать на камни под ногами. Пусть говорят, что магия крови – первый шаг во тьму. Кровь, пролитая добровольно, никогда не будет принадлежать ей.
Обрётшие плоть неуверенно отделились от остального дыма, безмолвно склонили головы перед своим создателем в ожидании приказа. Они как капли воды походили на Эотли и его братьев.
Сын Лианна, не отрывая глаз от пламени, попытался представить перед внутренним взором дорогу, на которой воз-можные преследователи могли бы встретить потомков павшего лидайяра и избавиться от них. Кровь продолжала стекать на камни, чтобы созданные мороки могли видеть то же, что и их создатель.
-Вы видели путь. – Сказал он, наконец, унимая кровотечение. – Один день и одну ночь вы должны идти на северо-запад, не позволяя догнать себя. После этого вы можете считать себя свободными. Вы снова станете подобны дыму костра и растворитесь подобно дыму в дыхании ветра, но возвращаться туда, откуда я вас призвал, чтобы исполнить мою волю, вам не обязательно. Я сказал. Теперь идите.
Он махнул рукой, отпуская своих созданий. Отёр пот. Усилием воли окончательно затянул рану на запястье. Сла-бость в мышцах и головокружение его не волновали, небольшое кровопускание никогда не повредит.
«Вот и всё. – Устало подумал он. – Одним делом меньше.»
Внук лидайяра не сомневался, что уловка сработает.
Накатил запах гнили, тот, кто следил за сыном Лианна минувшим днём, не оставил его и ночью. И этот кто-то, не-сомненно, был врагом.
Эотли скрипнул зубами от ярости, он ещё не знал, кто начал за ним охоту.

Новый лидайяр седьмого колена не мог заснуть. Он думал, ему было о чём размышлять.
Честь гостям оказана, невзирая на явное неудовольствие его братьев. Это хорошо, никто не посмеет осудить потом-ков Уэйка.
Младшие братья, судя по всему, смирились с подчинённым положением, значит, раскола в племени можно пока не опасаться. Это тоже хорошо. Теперь оставалось решить судьбу потомков Этлуай-Атта, а это было куда труднее сде-лать…Внук Этлуай-Атта, чума на его голову, отказался воздать кровью за кровь своего деда, удовлетворившись честью, ока-занной его родичу в посмертии, и тем самым признал право первородства за третьим семенем Уэйка. Это сильный ход. Те-перь новому вожаку придётся принять Эотли и его братьев под свою руку, так велит закон – отказ сына Лианна от мести по-ставил его вне закона в глазах сторонников почившего лидайяра…
У охотничьего шатра послышалась тяжёлая поступь и недовольное сопение. Мгновение спустя полог над входом откинулся, впуская массивную тушу ахтиллара, молочного брата Коэйл-Сахта.
Он не звал своего цепного пса, тот пришёл сам, почувствовав неосознанное желание своего повелителя… И он был единственным, кому можно было поручить любое дело, не опасаясь предательства.
Новый лидайяр внимательно посмотрел в глаза вошедшего воина.
-Что-то случилось? – спросил он, почуяв неладное.
Эотли со своими братьями покинул лагерь. – Мрачно сообщил молочный брат.
-Проклятье. – Коэйл оскалился от ярости. Он почему-то надеялся, что внук Этлуай-Атта поступит подобно своему деду, принявшему руку и покровительство Уэйка. Надежды не оправдались, однако ему не хотелось терять бойца, подобного Эотли, клан Коэйла заплатил слишком дорого за первенство своего вожака в седьмом колене, пожертвовав полусотней вои-нов в ритуальном поединке с прежним лидайяром. – Хорошо, что ты пришёл ко мне прежде, чем принял решение…нужно помешать сыну Лианна и его братьям покинуть наши охотничьи угодья, но не убивай их.
-Если нельзя убить, можно пленить. – Глаза ахтиллара сверкнули.
-Разве я говорил об этом? – С сожалением вздохнул Коэйл. – Он просто должен жить, не потеряв свободы.
-Он враг. – Ахтиллар оскалился, в его груди заклокотало гневное рычание.
-Это не имеет значения. – Лидайяр заставил себя улыбнуться. – Сильный враг лучше слабого друга. Друзей у меня теперь более чем достаточно, а враг только один. Его жизнь заставит друзей хранить мне верность. Если я сделаю так, как желаешь ты, гордость моего врага будет уязвлена, а это первый шаг к ненависти. Ненависть же сделает врага слабым. Я не хочу этого…Теперь иди.

Запах Линнары звал его в ночь.
Эотли нашёл девушку в стороне от лагеря на берегу широкого ручья.
-Я пришёл попрощаться. – Шепнул он, обнимая любимую.
-Эо? – Она вздрогнула от неожиданности и попыталась отстраниться. – Ты же…ушёл. Я сама видела. И молочный брат Кэйла взял след.
-Разве я мог уйти, не попрощавшись с тобой? – Эотли прикоснулся к щеке девушки. – Но об этом известно только тебе.
-А тот, другой? – Линнара всё ещё не верила своим глазам. – Другие?
-Мороки. – Коротко пояснил сын Лианна. – Сай-Джа…- И давай не будем больше говорить об этом, я хочу просто побыть с тобой, когда ещё встретимся…
Время летело незаметно.
Эотли нашёл в себе силы оторваться от любимой только к утру…
Они были подобны теням, старательно избегая открытых мест и торных троп.
Торопись.
Держи нос по ветру, чаще оглядывайся, что бы никто не мог ударить в спину.
Запах дичи? Не обращай внимания. Сегодня не до охоты, сегодня главное успеть.
Одноглазый волк, бегущий в арьергарде, замедлил бег, тревожно оглядываясь. Его беспокоило предчувствие беды. Потом он остановился и тихонько завыл, привлекая внимание сородичей.
-Тебя что-то тревожит, брат? – Тихо зарычал Эотли, остановившись. Его голос казался беспечным.
Старший сын Лианна никогда не думал о грядущих бедах, что бы не дать несчастью овладеть собой. Он был готов встретить любой удар, не ожидая его.
-Кто-то идёт по следу. – Глухо ответил Ярроу, настороженно прислушиваясь. Твоя уловка не обманула псов Коэйла, брат. Тайным знанием безумных богов, кроме тебя, владеет ещё кто-то из соплеменников.
-Тот, кто преследует нас, не принадлежит к племени эйджаров. – Невозмутимо заметил Лайхат, принюхиваясь. – И это не люди.
Эотли на мгновение застыл. Потом встряхнулся.
-Они далеко. Кто бы ни шёл за нами, время ещё есть.
«Скорее всего, где-то впереди нас ждёт засада.» – подумал он, но ничего не сказал.
Так и случилось. Аллат перевалил за полдень, когда три воина преградили беглецам путь.
Эотли, бежавший в авангарде, затормозил всеми четырьмя лапами и ошеломлённо уставился на воинов, осмелив-шихся преградить им путь. Сказать, что был удивлён, означает ничего не сказать. Потому что узнал в них тех, кого создал сам позапрошлой ночью. Этих троих уже не должно было быть, он пожертвовал для их существования не так много крови, чтобы сай-джа могли протянуть больше суток. Значит, нашёлся некто, сумевший вложить в них силу помимо создателя и дать новую задачу. Решительные лица мороков, обрётших плоть, не предвещали волкам ничего хорошего. Предстоял поеди-нок, это было ясно, как день, и поединок нешуточный, ибо противник был создан по образу и подобию бегущих волков од-ним из этих волков.
В воздухе снова запахло гнилью.
Послышался ехидный смешок.
В руках сай-джа появилось…некое подобие мечей. Похоже, неведомый враг не учёл одного, того, что настоящий создатель мороков не вложил в руки своих творений оружие.
«Убить не убьёт, но покалечить сможет.» – ощетинился Лайхат, оценивающе разглядывая мечи врагов.
Призрачные мечи не наносили серьёзных увечий волкам, но в этом не было особой необходимости. Они причиняли боль и вместе с болью звериные тела покидала жизнь. Не сразу, постепенно, капля за каплей. И это было хуже всего, лучше умереть сразу, чем потерять способность двигаться и стать лёгкой добычей для врагов.
-Всё, кончено. – Выдохнул Эотли, принимая человеческое обличье.
-Когда от нас попытаются избавиться в следующий раз? – Вслух подумал Лайхат, следуя примеру старшего брата.
Ярроу встряхнулся и презрительно фыркнул, он только вошёл во вкус, недаром же среди своих соплеменников средний сын Лианна носил прозвище пса войны.
-Избавиться…- Эотли рассмеялся. – Они были слишком слабы, чтобы убить кого-нибудь из нас, я создавал их не для битвы, а для хитрости. Тот, кто продлил их существование сверх срока, обозначенного мной, скорее всего, искал способ за-держать нас. Вот только зачем?…
«Кровь создателя может вдохнуть жизнь и может лишить жизни. Когда я создавал, моя кровь была добровольной жертвой. Когда я атаковал себя самого, моя кровь принесла им погибель. Кровь можно смыть только кровью.»


ГЛАВА ПЯТАЯ
ХААНЬ – ЛИТТА

Он остановился, принюхиваясь. Потом немного подумал, изменил обличье, глубоко вздохнул и улыбнулся. Эотли не чувствовал погони и поэтому, ничего не опасаясь, наслаждался открывшемся видом.
Братья последовали примеру вожака, но Лайхат в отличие от Ярроу, продолжал настороженно оглядываться по сто-ронам. Однако ничего особенного не происходило, и младший брат заставил себя успокоиться.
Братья не спеша, направились дальше. Каждый новый шаг приближал их к неведомому, но ни один из них не зада-вался вопросом, к чему именно.
-Ну и ну…- Ошалело затряс головой Ярроу. Он не мог поверить своим глазам, которым открылось то, чего не могло быть в принципе.
-Чума на мою голову…- Лайхат икнул от удивления.
Сын Лианна промолчал, только тихо присвистнул. Сказать, что он был удивлён, означало ничего не сказать. В не-большой долине у ворот цитадели Эбронов, с которыми, кстати, ещё предстояло договориться, собралось не меньше восьми с половиной сотен эйджаров, хотя внук Этлуай-Атта рассчитывал не более чем на половину. А самое странное, среди сопле-менников, почему-то решивших последовать за потомком Хаанка, многие, до сегодняшнего дня, не испытывали к нему дру-жеских чувств.
«Волод. Волод. Волод.» – Выкрикивали они, завидев того, кого ожидали с возрастающим нетерпением.
«Волод это кто?» – удивился Эотли. Потом понял, что этим именем нарекли его.
Сын Лианна не понимал соплеменников. Тот, кто силён духом и телом не нуждается в вожаке. Подчиняться сильно-му, это удел людей, это им необходим вожак, что бы выжить, что бы в случае нужды всё бремя ответственности нёс на себе кто-то один.

«Ты горд. Ты достоин большего, чем имеешь сейчас или желаешь иметь. Ты никогда не пожелаешь занять место одного из Повелителей Мира, хотя они опасаются именно этого. Это хорошо. Владыки нуждаются в сильном сопернике, каждый должен знать своё место.»
Верховному владыке не оставалось ничего иного, кроме как просчитывать возможные варианты развития собы-тий и направлять своих избранников в нужную сторону. Главное, чтобы сами избранники понимали, что от них требуется. И не имеет значения, к какой расе они принадлежат: эйджаров, слайхиллии или эрхооннов. Проклятая мудрость младшего сына, разделившего Талисман Миров между коленами эйджаров во имя единства расы, лишила отца власти над миром. Решение сына Лианна отыскать собственный источник могущества казалось выигрышным вариантом. Что ж…пусть ищет.

Эотли оглянулся вокруг, почувствовав на себе чей-то взгляд, однакол ничего не заметил.
Тропа уводила всё дальше от лагеря…
-Хвала Двуликому. – Хрипло рассмеялся Ассар, когда увидел сыновей Лианна совсем близко.
Они остановились у подножия скалистого утёса, к вершине которого вёл узкий каменный карниз, прорубленный в каменном монолите. Здесь находились ворота в подгорную цитадель эбронов, странных, но, в общем-то, безобидных созда-ний, которые по слухам были созданы каким-то древним магом людей. Во всяком случае, так говорят сами люди, а им ве-рить, значит, себя не уважать. Слабые они, люди, от слабости уподобляют себе остальных. Впрочем, это не имеет значения. Главное, вот он, враг, на расстоянии двух полётов стрелы. Ещё немного, а дальше…дальше, как рассудит Двуликий, кто прав, а кто нет.
Он проверил оружие…
Глупец.
На месте Эотли он, Ассар, окружил бы себя сворой верных псов, как в своё время поступил Этлуай-Атт. Потомок Хаанка оказался беспечнее, чем можно было ожидать? Что ж…тем хуже для изгоя.
Пусть сыновей Лианна трое, а он один.
Пусть братья считаются одними из лучших бойцов племени, ярость поможет мстителю…
«Ты умрёшь.» – тихо прошептал Ассар. И тут же замолчал, услышав чей-то голос, наполненный неизмеримым мо-гуществом.
-Ты ошибаешься, сын своего отца. Тот, кого ты считаешь своим врагом сделал то, что должен был сделать.
Мороз вдоль хребта.
Будь он в обличье зверя, шерсть встала бы дыбом. Или перья.
Ассар затравленно обернулся, не решаясь спросить имя того, кто заговорил с ним.
-Он предал забвению обычаи предков и достоин смерти за это предательство. – Осмелился возразить молодой воин и втянул голову в плечи, опасаясь неминуемого возмездия за свою дерзость.
-У него не было выбора. Дух внука Этлуай-Атта слишком силён, чтобы место лидайяра Седьмого колена могло удовлетворить его. Ему потребно нечто большее. Или совсем ничего. И не имеет значения, убьёшь ли его ты сейчас или кто-то иной. Смерть не сможет остановить Эотли.
-Он умрёт. – Ассар упрямо сжал губы…
Он чувствовал, как в жилах медленно закипает кровь, требуя немедленного действия, всплеска. Дыхание перехвати-ло, глаза затмила багровая пелена…
Ассар медлил. Где-то в глубине души он чувствовал: атака должна быть внезапной и единственной. Потому что ударить во второй раз ему просто не позволят.
Его опередили.
Чья-то гибельная воля сковала тело воина запредельным холодом и боевая магия сына Лайна впервые изменила ему.
«Не сопротивляйся. Твоя жизнь никому не нужна, идёт охота на твоих врагов. Не сопротивляйся и останешься жить.» – шепнул ему кто-то.
В воздухе ощутимо запахло гнилью.
«Кто бы ты ни был, убирайся прочь. – Оскалился воин и попытался вернуть власть над собственным телом. – Это моя добыча.»
Попытка не удалась.
Нечто, похожее на стрелу, вонзилось в спину и он, не удержавшись на ногах, рухнул на камни…

Лайхат первым заметил лёгкое серое облачко, внезапно вырвавшееся из узкой расщелины поблизости от тропы. Это облачко ему не понравилось.
-Назад. – Зарычал младший сын Лианна и, оттолкнув братьев, шагнул на встречу неведомой опасности.
Лайхат поплатился за излишнюю торопливость. На него пришёлся первый, самый страшный, удар неведомого врага, продлившего существование сай-джа Эотли и не успокоившегося после поражения.
Чёрная молния вонзилась в рукоять меча между пальцами, стекла по клинку на камни, оставляя на стали клинка ши-рокую неровную борозду. Лайхат успел перехватить меч левой рукой и, не обращая внимания на боль, продолжал идти впе-рёд.
Удар молнии лишил его указательного и среднего пальца, однако не смог сломить волю младшего сына Лианна. Шипя от боли и ярости, он упорно шёл к цели. И враг, так и не появившись перед братьями в зримом обличье, поспешно отступил.
-Хорошо же нас встречают эброны. – Оскалился Ярроу.
-Они не причем. - Возразил Эотли, озираясь по сторонам.
«Ассар то же.» – Добавил он про себя, уловив запах верного пса Этлуай-Атта.
-И что это было? – Сквозь зубы процедил Лайхат, пока средний брат занимался его ранами. По большому счёту, ему было все равно, кого винить в своём увечье и кому мстить.
-Не знаю. – Нахмурился Эотли. События последних дней наталкивали его на…неприятные размышления. – Не знаю, но догадываюсь. – Голос вожака не предвещал ничего хорошего неведомому противнику.
«Это предупреждение. – Решил он для себя. – И, похоже, последнее предупреждение.»
-Хорошо, что я обоерукий. – Проворчал Лайхат, ни к кому не обращаясь. За покалеченную руку он больше не бес-покоился.
-Что дальше? – Спросил Ярроу старшего брата.
-Ничего особенного. – Эотли нахмурился. – Придётся подождать меня здесь, что бы ни готовило нам грядущее. Ма-ло ли что взбредёт в голову эбронам. Если духи гор пожелают говорить, они станут говорить лишь со мной, нутром чую.
-Ты все же решил рискнуть? – Удивлённо оскалился средний брат и переглянулся с Лайхатом, мол, какая муха уку-сила брата.
-А что остаётся делать? – Сын Лианна невозмутимо пожал плечами. – Что бы прорываться силой через земли эй-джаров, нас слишком мало, да и не хотелось бы начинать большое дело с кровопролития…
Он не договорил, это было ни к чему.
-Совсем ума лишился. – Тихо проворчал Ярроу, провожая брата взглядом.

Узкий карниз завершился небольшой площадкой, вырубленной в каменном монолите горы недалеко от вершины на головокружительной высоте. Эотли судорожно сглотнул слюну, стараясь не смотреть вниз. Он плохо переносил высоту, на-верное поэтому в своё время не смог заставить себя научиться принимать обличье Снежного Орла, чем вызвал немало на-смешек.
Сын Лианна с сомнением осмотрел гладкие стены, окружавшие площадку с трёх сторон. Где-то здесь должен был находиться вход в цитадель эбронов.
Духи гор никогда не делали тайны из местонахождения своих поселений, однако разглядеть очертания ворот, когда они заперты, не было никакой возможности.
Эотли не пытался скрыть свои мысли и чувства, как он делал, находясь среди соплеменников. Хозяева подземного мира должны убедиться, что гость не замыслил против них ничего дурного.
«Они должны поверить. – Пытался убедить себя внук Этлуай – Атта. – Должны…»
Ехидный смешок за спиной был ответом на невысказанную мысль, однако он не успел оглянуться. В восточной сте-не появились очертания ворот. Мгновение спустя массивные створки бесшумно расползлись в стороны.
Хозяев нигде не было видно. Иди, куда хочешь, найдёшь то, что должно. Эброны полагались на волю случая, не препятствуя и не помогая никому. Он запалил толстую смолистую ветку и шагнул в подгорный мрак.
В отличие от своих соплеменников Эотли испытывал к духам гор невольное уважение. Кем бы они ни были раньше, эброны завоевали свободу ценой великой крови.
Кап. Кап. Кап.
Звук падающих капель, единственный в подгорном мраке, гулко отдаётся под сводами.
Что сейчас наверху?
День?
Ночь?
Здесь, в цитадели эбронов, не чувствовалось течение времени.
Эхо шагов.
Он не представлял, какой путь ему придётся пройти, прежде чем он встретится с хозяевами этого мрачного велико-лепия лицом к лицу.
Кап. Кап. Кап.
Зал сменяется залом, переход следует за переходом, и так без конца.
В пламени факела рождаются тени. Серые, багровые, чёрные, они кажутся живыми существами, выныривающими из тьмы, что бы полакомиться свежим мясом и кровью. От теней ощутимо пахнет смертью и тленом.
-Охота продолжается? – Спросил себя воин и хрипло рассмеялся. Тени, напуганные смехом, метнулись прочь.
Хвала Двуликому, кем бы ни были враги, они ещё недостаточно сильны, чтобы нанести достаточно сильный удар. И они трусливы. Может быть потому, что ловушки Хаань-Литты ослабили неведомого врага, может быть, по какой-то другой причине.
Атаки теней всё настойчивей, мрак придаёт им сил и наглости.
Он остановился.
Факел в щель между камнями.
Руки протянуты ладонями вперёд.
Тени, почувствовав что-то угрожающее их существованию, сбиваются в кучу на границе между светом от одиноко-го факела и подгорной тьмой.
Из ладоней воина изливаются два длинных языка пламени, вонзаются в самую гущу теней. Воин не бережёт силы, выплёскивает всё, без остатка.
Враги, опалённые огнём, прячутся друг за друга, ныряют в спасительный мрак. Воин шкурой чувствует бессильную ярость отступившего врага, его страх, и широко ухмыляется.
И снова зал сменяется залом, и эхо шагов гулко отдаётся под сводами…
Наконец он решил для себя, что продолжать путь не имеет смысла. Тем более, мрак сменился серой мутью, в кото-рой можно было хоть что-то разглядеть.
Этот исполинский зал отличался от всех остальных, которые только что миновал воин. Ровные, отполированные до зеркального блеска, стены из неведомого материала. Узкие щели, вырубленные в сводах на головокружительной высоте. Ни эбронам, ни эйджарам, ни людям сделать такое не по силам. Ему казалось, что сами безумные боги приложили руки к созда-нию этого убежища в глубине гор.
Эотли опустился на колени и закрыл глаза.
По крайней мере, здесь не было видно теней.
-Что ты ищешь? Чего ты хочешь?» – послышалось воину.
«Это не эброны.» – подумал он и прислушался.
-Мэллэнги всегда искали свободы. Люди вынудили их сбиваться в стаи, выбирать вожаков, которые вели бы их к победе или к смерти. Привычка стала обычаем, обычай обрёл силу закона. Уцелевшие в битвах назвали себя эйджара-ми…Исполни то, что задумал и воздастся тебе по делам твоим.
-Кто ты?
-Разве дело в имени? Можешь считать меня одним из тех, по чьей воле эйджары отказались от воли во имя великого будущего, в котором не нуждались. Только потомки Хаанка Неистового остались прежними. Верни соплеменникам утра-ченное.
-Верни. – Второй голос заглушил того, кто заговорил первым. Но в начале пусть станет единым целым то, что было пожертвовано семи коленам эйджаров во имя сохранения племени. Верни, какую бы цену тебе не пришлось бы заплатить за это.
Эотли содрогнулся. Он знал, что имеет в виду тот, кто заговорил с ним вторым.
Голоса, голоса…Они могут свести с ума. Эйджару, как и человеку, необходимо видеть собеседника, что бы принять сказанное.
Один преисполнен надмирового спокойствия и мудрости. Так отец говорит с сыном, ничего не скрывая и не пытаясь оправдываться.
Второй привык повелевать и не терпит возражений.
Сын Лианна почему-то не имел ни малейшего желания прислушиваться ни к одному из них…
Никто, даже повелители мира, не в праве указывать эйджару, что он должен делать
«Не верь никому, не прислушивайся ни к кому, кроме себя. – Приказал он себе. – Не следуй ни за кем, пусть твои помыслы и желания ведут тебя.»
Отдалённый рокот: где-то обрушились своды в ответ на решение сына Лианна.
Смутное беспокойство обитателей подгорного мира: каждый волнуется за судьбу своего дома.
Не стоит противиться воле высших сил, если не ищешь неприятностей, если твой дух недостаточно силён, чтобы переломить эту волю и жить по собственному разумению, если цена бунта смерть и забвение.
«Ну и пусть. – Упрямо тряхнул головою внук Этлуай – Атта, чувствуя, как в жилах закипает кровь Хаанка, равных которому так и не появилось среди соплеменников.
Серую муть разогнало неровное мерцание полутора десятков факелов.
Воин усмехнулся: духи гор, напуганные гневом одного из повелителей мира, рискнули, наконец, нарушить затя-нувшееся одиночество своего гостя.
Они были похожи друг на друга, как капли воды в роднике. Он не удивился схожести, ведь эброны создают себе по-добных с помощью заклинаний и ритуальных танцев из самих себя. Волода поразило иное: его острый волчий слух не уло-вил приближения хозяев подгорного мира, казалось, сами стены исторгли их из своей каменной плоти.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, потом один из пришедших соизволил заговорить. Он чем-то неуловимо отличался от своих собратьев. Может быть, выражением глаз, может быть, жестами или тем, что другие явно воспринимали его как старейшего.
Голос эброна, раскатившийся под сводами, был подобен рокоту грома. Эйджар не смутился, хотя и почувствовал себя…несколько неуютно, словно забрёл в чужие угодья и ненароком встретился с хозяином этих угодий. А хозяин всегда прав, даже если он слабее своего незваного гостя. Можно отбить волчицу, можно отнять добычу, если сильно голоден, но лишить угодий нельзя. Это закон.
-Чего ты ищешь, сын Лианна? – Спросил старейшина.
-Помощи, мудрейший. – Коротко ответил Эотли, глядя в глаза эброну.
-Какой помощи ты ищешь у племени, презираемого твоими соплеменниками? Разве ты не получил откровение выс-ших сил? Разве тебе не указали путь, предначертанный тебе?
-То, что видел и слышал я, дело далёкого будущего. – Возразил воин. – Я же говорю о настоящем. Мне и моим сто-ронникам необходимо попасть по ту сторону гор. К сожалению, обстоятельства сложились так, что все остальные пути для нас закрыты.
-Ты оправдываешься. – Невозмутимо заметил старейшина эбронов. – Оправдывается лишь тот, кто виновен. Следуй своей тропой и не ищи оправданий тому, что делаешь, или решил сделать…
Он ненадолго замолчал.
Старейшина видел от потомков Эйла Двуликого только брезгливое презрение. Теперь один из них ищет помощи у него. Времена меняются? Или эта встреча означает что-то иное?
Честно говоря, первым побуждением эброна было желание избавиться от незваного гостя, чтоб и следа не осталось. Однако ему помешало одно обстоятельство, то, что у них обоих оказался один враг. Поэтому старейшина изменил намере-ния.
-Мы откроем ворота Хаань – Литты для тебя и тех, кто идёт с тобой. Но и ты должен оказать услугу…
-Что я могу сделать для повелителей подгорного мира? – Насторожился воин. Торговаться он не привык.
-Нас тревожат замыслы наместника Загорья, ученика Вейзорала. Пока эти замыслы обращены против горцев Зелё-ного Плато, наших союзников. Пока он ищет источники могущества, которые позволили бы ему превзойти своего учителя и отца. Чародей ни перед чем не остановится. Его духом овладели те, кого вы, эйджары, называете Не Имеющими Тени. Они не позволят наместнику остановиться, свернуть с избранного пути, ибо нуждаются в притоке свежей крови.
-Тогда почему вы медлите? – Сын Лианна хрипло рассмеялся.
-Ты много не понимаешь. – В голосе эброна послышались нотки сожаления и горечи. – Мы не настолько сильны, как о нас думают. Но главное даже не в этом…мы не можем поднять оружие против человека до тех пор, пока он сам не сде-лает этого. Наши предки поклялись в этом…тому, кто вернул их из небытия. Если кто-то из моих соплеменников пожелает присоединиться к тебе, мы не станем препятствовать им, но не ожидай, что таких окажется много.
-Хорошо, мы сделаем то, о чём просят эброны. – Нахмурился Эотли, он не привык быть кому-то обязанным, и под-нялся с колен, собираясь покинуть странное место.
-Постой. – Окликнул его старейший среди духов гор. – Не суди людей слишком строго. Их век короток, у них нет времени ждать, копить мудрость, рассчитывать каждый свой шаг на пути к истине, как это привыкли делать мы. Я прошу, не убивай никого из сынов человеческих без крайней необходимости. По ту сторону гор ты встретишь не только врагов.
-Хорошо, я учту…
Обратная дорога показалась короче: память цепко держала каждый поворот, каждый зал и тупик пройденного ранее пути. Тени исчезли, даже мрак был не таким густым, как в самом начале.
Когда он, наконец, покинул цитадель духов гор, было ещё светло (или уже?), хотя Аллат и клонился к закату. Свет, слишком яркий после непроницаемой тьмы подземелья, резанул по глазам, но сын Лианна успел заметить рядом с братьями не меньше полусотни соплеменников.
Хмурые лица.
Озабоченные взгляды…
По всей вероятности, за время его отсутствия в лагере что-то произошло.
Коэйл изменил решение? Или младшие братья нового вожака решили действовать по собственному усмотрению на-перекор воле и желаниям старшего брата? А может, эта озабоченность вызвана проявлением неизвестной и враждебной си-лы, которая уже искалечила Лайхата и пыталась расправиться с самим Эотли?
Чтобы там ни было, а он внезапно почувствовал нечто похожее на смесь изумления, недоумения и смутной благо-дарности.
Внук Этлуай-Атта склонил голову, приветствуя тех, кто пришёл его встретить.
-Эброны согласились пропустить нас. – Глухо вымолвил он.
Как выяснилось, приятные, не очень и совсем неприятные неожиданности этим не закончились. Эотли ожидала ещё одна встреча, о которой он не мог даже думать.
Соплеменники, сопровождавшие сына Лианна от ворот Хаань-Литты, молча переглядывались друг с другом и странно ухмылялись.
Он видел это, однако ни о чём не спрашивал, считая ниже своего достоинства опускаться до праздного любопытст-ва.
Внука Этлуай-Атта ожидала встреча с Линнарой.
Это её стараниями ставка напоминала разворошенный муравейник.
Это по её настоянию старейшины послали воинов навстречу вожаку.
Эотли не знал всего этого.
-Эо…- Звонкий голос подруги на мгновение заглушил все звуки.
Жаркие объятья.
Нежные слова, которые сразу же забываются, оставляя после себя только сладковатый привкус.
Покрасневшие, скорее от усталости, чем от слёз, глаза.
Сын Лианна ничего не ответил, ошарашенный градом поцелуев.
Он не сразу решил для себя, радоваться этой встрече или нет.
Хорошо, когда подруга рядом, настоящего вожака всегда должна сопровождать волчица, чьё слово не менее, а ино-гда и более значимо для соплеменников, чем его приказы. Плохо, если её присутствие связывает руки, заставляя рассчиты-вать каждый шаг, когда необходимо забыть об осторожности, когда обстоятельства повелевают поставить на карту всё, вплоть до собственной жизни, чтобы достичь желаемого.
-Зачем ты здесь? – Заговорил он, наконец, с трудом приходя в себя.
-Я изменила решение. – Невозмутимо ответила девушка и опустила глаза. – Среди братьев грызня. Каждый хочет быть первым, а Коэйл ещё недостаточно силён, чтобы я могла чувствовать себя в безопасности среди сородичей. – Линнара ненадолго замолчала. Так, словно что-то угнетало её душу, что-то такое, о чём необходимо сообщить как можно скорее, но не находится слов, или смелости, чтобы сделать это.
-Что-то случилось? – Насторожился Эотли.
-Да. – Она откинула со лба волосы. – Как только ты и твои братья покинули охотничьи угодья Третьего Семени, че-рез его ставку прошли…Я даже не знаю, кто это был. От них веет жутью и злобой, их невозможно увидеть глазами, но мож-но почувствовать…Говорят, это творения предначальной тьмы вышли на охоту. Может, в этих словах есть и доля истины, я не знаю. И никто не знает, но все убеждены, что их появление вызвано желанием нового лидайяра подарить тебе жизнь и свободу. Тебя приговорили к смерти, любимый, и Коэйл был вынужден согласиться с приговором. Вестники смерти направ-лены в младшие колена эйджаров, будь осторожен.
 
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ДАР ЗАБЫТЫХ БОГОВ

Тишина и покой.
Безлюдье.
Глухомань.
Лес кажется бесконечным.
Здесь нет торных дорог, только звериные тропы прихотливо вьются меж замшелых стволов. А значит, нет пути ни конному, ни пешему. Зверь пройдёт, но не всякий, а только тот, кому будет дозволено пройти. Даже поваленные ветром де-ревья лежат как-то очень удачно, загромождая удобные проходы среди сопок.
Беда обошла лес далеко стороной.
Может быть, постарались духи леса, с которыми никто не сталкивался лицом к лицу, но о которых все говорят с почтением и страхом в голосе.
Словам людей не стоит доверять. Они находят любое оправдание своему страху и неуверенности, чтобы казаться сильнее, чем они есть на самом деле. Хотя, с другой стороны, в этом желании нет ничего предосудительного. Если ты силён, никогда не показывай свою мощь раньше срока. Если ты слаб, сделай всё, чтобы тебя считали сильным. Это необходимо чтобы ввести возможного противника в заблуждение. Это закон выживания. Вернее, один из законов...
Тысячи запахов касаются ноздрей, когда ты читаешь книгу леса.
Прелая листва ласкает подушечки лап, израненные, когда ты шёл через горы…
Слишком тихо и мирно, чтобы быть правдой.
Не верь этой тишине, не поддавайся очарованию леса. В зелёном сумраке таится угроза. Держи нос по ветру, чаще оглядывайся. Это ещё один способ остаться в живых. Враг близко. Он преследует тебя уже много дней, не показываясь на глаза. Если ты ошибаешься, то почему шерсть на загривке встаёт дыбом? Почему рычание застревает в глотке горьким ко-мом и мешает дышать? Почему одолевает желание повернуть обратно?
Кто-то не желает, чтобы ты продолжил свой путь.
Кто-то пытается остановить тебя.
Это и есть враг. У него много имён, но, какое не выбери, каким не назови, суть от этого не изменится.
Зверь больше не доверяет тишине, прислушавшись к голосу разума. Ещё свежи в памяти события последних дней, ещё не успело притупиться чувство глубокого разочарования, проснувшегося в душе после перехода через Хаань-Литту. К сожалению, эброны не ошибались, рассказывая о наместнике Загорья.

Обугленные деревья.
Пепелища на месте посёлков, ещё не остывшие, ещё вызывающие к тем, кто уцелел, о мщении.
Здесь смерть от души помахала косой перед тем, как уйти на покой. А её единокровная сестра, имя которой нена-висть, созвала со всех сторон стаи воронов. Вороны послушные слуги. Они довершили дело смерти, по-своему погребая павших. Только кости белеют среди травы и камней.
Такой предстала земля глазам эйджаров.
Выжженная пустыня.
Они не тешили себя ложными надеждами, не доверяли тишине.
Они спинами чувствовали пронзительные взгляды тех, кто уцелел в недавней бойне, их гнев и ненависть к чуже-странцам.
Похоже, Шаанкхуурру, наместнику Империи в Загорье, чародею, ученику вседержителя империи Вейзорала Веро-ломного, достойному своего учителя в делах вероломства, не удалось сломить горцев, их волю к сопротивлению.
Воины невольно сбивались вокруг вожака и его братьев. Этого не стоило делать, нельзя раньше времени показы-вать, кто есть кто, особенно когда не знаешь, с кем имеешь дело. Вожак не пытался переубедить своих воинов, это не имело смысла…
Колено к колену. Щит к щиту. Храп коней, привыкших к своеобразному запаху своих хозяев. Хищный блеск рас-чехлённых наконечников копий. Обнажённая сталь клинков...
Они ждали нападения, однако неведомые наблюдатели ничем не выдавали своего присутствия.
Вожак долго не мог избрать место для лагеря, но так или иначе это пришлось бы сделать. Не потому, что стая и он сам нуждались в отдыхе. Просто существовала необходимость оглядеться, привести в порядок мысли и чувства, понять, что именно должно сделать, чтобы отдать долг эбронам Хаань-Литты.
Потомок Хаанка Неистового не искал войны подобно своему легендарному предку. Не для того он подверг себя добровольному изгнанию, отказавшись воздать кровью врагов за кровь своего деда, чтобы встревать в дела людей. Война сама находила его. Слово сказано, дело сделано. Хочешь, не хочешь, а исполнить клятву обязан, не считаясь с возможными жертвами и желаниями. Человек не знает цены своим клятвам и обещаниям. Мол, хозяин своему слову я сам, хочу, дам, хо-чу, обратно возьму. Попробуй, спроси, век короток, между делом и ответом за сделанное часто лежит смерть и забвение, а кокой может быть спрос с мёртвого?
Сын Лианна сделал свой выбор, когда в долине легли длинные тени, а Аллат почти скрылся за вершинами окрест-ных гор.
Эйджары разбили лагерь у гряды утёсов, почти разрушенных ветром и временем.
За утёсами зеленел лес, не тронутый дыханием беды.
Эотли старался не смотреть в сторону этого леса. Слишком велико оказалось желание окунуться в его зелёный при-ятный для глаз сумрак, забыть обо всём…
Лязг мечей.
Невнятная брань.
Враг, следивший за чужестранцами, когда они покинули Хаань-Литту, всё-таки решился испытать крепость их ме-чей, не дожидаясь наступления ночи.
Славно, но не ко времени.
Вопросительный взгляд Ярроу. Мол, пойти, разобраться, что к чему, или обойдутся без меня?
Пёс войны почувствовал запах крови, как тут откажешь…
Ответный кивок в знак согласия.
Радость в единственном глазе брата, позеленевшем от предвкушения славной потасовки…
Звуки боя быстро затихли.
Брат тоже отсутствовал недолго.
Он появился возле шатра также бесшумно, как и исчез. Брат был явно недоволен. Скорее всего, стая решила воз-никшую проблему прежде, чем он успел вмешаться в драку.
-Горцы. – Коротко пояснил он. – Пытались прорваться к твоему шатру, но напоролись на заставу. Исквик решил, что их достаточно лишить оружия. Он полагает, что их судьбу следует решать тебе.
-Мудро. – Эотли одобрительно хмыкнул.
-Мудро. – Ощерился Ярроу. – Да не по мне. Мне нужно хоть кого-нибудь убить, знаешь сам.
-Ещё успеешь. – Поспешил успокоить брата Эотли…
Договорить он не успел. У шатра в сопровождении бойцов Исквика появились люди. Десятка два с половиной.
Глаза соплеменников блестели от удовольствия. Псы войны по достоинству оценили налёт. Сын Лианна внезапно ощутил, как в душе растет глубокое уважение к отчаянной смелости горстки людей, поступивших подобно эйджарам. До сегодняшнего дня он, и не без оснований, считал эту ветвь потомков Уори не достойной существования. Сегодня ему при-шлось убедиться в обратном.
Люди не прятали глаз.
На их лицах читалась угрюмая решительность, готовность уйти за последний порог, не пытаясь сохранить жизнь в ущерб собственной гордости. Потом сын Лианна поймал взгляд того, кто, судя по всему, был вожаком пленников.
Глаза в глаза.
Презрительная усмешка.
Гордо поднятая голова.
Мол, сейчас, когда в моих руках нет оружия, пока мои руки связаны, ты царь и владыка, но не подходи ко мне слишком близко, зубами глотку порву. Умей этот человек убивать взглядом, от эйджара не осталось бы и мокрого места, а так…
А ещё Эотли почувствовал, что человек пытается что-то утаить от взгляда врага.
-Развяжите их. – Коротко приказал эйджар. – Верните этим людям оружие. Они напали на лагерь по ошибке.
Во взгляде вожака людей мелькнуло изумление. Потом вспыхнул бойцовский огонь. Иноплеменники оказались лучше, чем он ожидал. Однако человек по-прежнему готовился к гибели, рассчитывая продать свою жизнь за более высокую цену. Одно дело уйти под пыткой, в муках, подобно презренному вору, не достойному иной участи, что и случилось бы, окажись он в руках наместника. Совсем другое – предстать перед владыками с оружием в руках, как и подобает воину.
-Ты свободен. – Потомок Хаанка усмехнулся. – Ты и твои воины можете покинуть лагерь. Вас никто не станет пре-следовать, клянусь сталью и кровью. После поступай, как знаешь.
Молчание в ответ.
Недоверие во взгляде.
Честно говоря, вожак горцев не ожидал такого развития событий. Слишком легко всё прошло. Так не должно быть. Похоже, чужеплеменник что-то почувствовал. Плохо, не подвести бы союзников.
-Ты не спрашиваешь, почему я отпускаю тех, кого должен считать своими врагами? – Заговорил Эотли после недол-гого молчания. – Это твоё право. Но я отвечу тебе. Ты ошибся, человек, принимая меня и моих соплеменников, как врагов. Я не осуждаю тебя, гнев и ненависть затмили твой разум. У нас один враг, чума на его голову.
-Ты пришёл за головой чародея?
-Шаанкхуурр только марионетка. За его спиной стоят куда более могучие силы. Не станет его, они найдут другого и бойня продолжится. Я говорю о другом враге, хотя и буду сражаться с наместником, потому что поклялся сделать это. Я го-ворю о тех, кто не имеет тени, чьё время ночь, чьими именами пугают детей и кого никто не видел в лицо. Если ты готов противостоять такому врагу, стань моим братом. Если нет – проваливай.
Так было…

Поэтому сегодня он не доверял тишине, рискуя смертельно оскорбить духов леса.
Ожидание удара в спину постепенно сменилось уверенностью, что это вот-вот произойдёт.
Почему медлит враг?
Что ему мешает избавиться от одинокого волка сейчас?
Нет ответа…
Ты слышишь, твой незримый противник плетёт заклинания, чтобы заставить тебя бежать по кругу, не позволить за-браться в лесные дебри на встречу с предназначением?
Ты с трудом улавливаешь нити этих заклятий, ты чувствуешь, что осталось совсем немного времени до того момен-та, когда уже не сможешь противостоять воле незримого противника. Такого с тобой ещё не случалось…
-Остановись или умрёшь… - Чей-то вкрадчивый шёпот или шелест листвы над головой при полном отсутствии вет-ра?
Сразу и не разберёшь, нет ни времени, ни желания.
В ноздри впивается волна неприятного запаха. Знакомого запаха. Слишком знакомого, чтобы не обращать на него внимания…

Ещё одно поражение.
Третье по счёту.
С этим нужно что-то делать. Потому что каждая новая неудача, это шаг назад на пути обретения силы.
Эйджар смог вырваться и на этот раз. Он сильный. Он очень сильный. И с каждым новым днём его сила растёт. Если древние силы изберут эйджара…это конец. Проще уничтожить его, чем овладеть его волей, его душою и помыслами. Да, так проще, но лес слишком опасен, чтобы избавиться от противника. Его хозяева не потерпят, чтобы кто-то сводил здесь счёты. А враг рвётся туда, куда его нельзя допускать ни в коем случае.
Как выяснилось, Безумные Боги, когда-то преградившие путь великой тьме и потерпевшие поражение, не развопло-тились, как надеялись владыки мрака. Они не покинули мир, затаились, ожидая, пока не появится тот, кто смог бы отомстить за их позор. Одинокий эйджар, чьим неистовым духом так и не смог овладеть владыка, имел все шансы стать избранником Уори. Да, не имело смысла объявлять войну этому потомку безумных богов раньше времени. Страх помешал трезво оценить ситуацию. И у границ родовых владений седьмого колена, и у ворот Хаань-Литты. Не пришлось бы заплатить за двойную неудачу сегодня…
Остановиться? Заставить противника выйти из тени, встретить его лицом к лицу? А может предоставить это стае? Почему нет? Соплеменники рыскают по лесу где-то рядом, прикрывая вожака. Такова просьба Линнары…
 Да, наверное, так будет лучше. Наместник, наверное, уже извещён о появлении в Загорье чужого племени, а значит, времени на размышления остаётся всё меньше.
Он не успел принять решение.
Враг изменил намерения, так и не выйдя из тени. Во всяком случае, неприятный запах рассеялся, а предчувствие не-зримой угрозы постепенно угасло. Его что-то напугало. И стая, скорее всего, не причём…
Хозяева леса?
Нет, волки.
Не эйджары в зверином обличье, а настоящие звери, правда, несколько крупнее своих собратьев по ту сторону гор. Десятка три, может, чуть больше.
Волки почтительно расступились перед серебристо-серым волчиной. Умные звери понимали, что этот зверь силь-нее, чем многие из их стаи, следовательно, не стоит испытывать его терпение. Он не сдвинулся с места. Его остановил запах волчицы. Голос крови сильнее разума. Особенно когда ты зверь. Эйджар в человеческом обличье может оставить три семе-ни. Первыми родятся воины, вторыми мудрецы, третьими – вожди. Это закон. Это правильный закон, который не позволяет племени вымирать. Но никто не станет осуждать тебя, когда ты становишься зверем…
Просветы между стволами деревьев впереди стали шире, указывая на близость открытого места. Это хорошо. Это означает, что противник, кем бы он ни был, будет иметь меньше шансов для внезапного удара.
Он остановился на краю широкой прогалины, огибающей подножие высокой скалы, похожей на клык исполинского зверя. Попытка представить, как должен выглядеть сам зверь, его немного позабавило, таких не бывает.
«И что дальше?» – спросил он себя, настороженно озираясь по сторонам.
Вокруг не было никого и ничего, что могло бы представлять угрозу, однако покидать укрытие ему почему-то не хо-телось. Он понял причину своего странного беспокойства, когда заметил в западном склоне скалы вход в пещеру. Или ещё куда-нибудь.
«Ну и ну…» – зверь снова чихнул, в этот раз от удивления. И почувствовал как шерсть на загривке поднимается ды-бом.
Не потому, что отверстие входа своими очертаниями напоминало дверной проём, хоть и без дверей. А потому, что мгновение назад склон был девственно чист. Это казалось ловушкой.
«Повеселимся?» – усмехнулся он про себя и сделал шаг вперёд.
Однако на прогалину вышел уже не матёрый волчина, покрытый серебристо-серой шерстью, а высокий мужчина неопределённого возраста в кожаной тунике, облегающей мускулистое тело. Его называли Эотли, сын Лианна, сына Этлуай-Атта, второго лидайяра эйджаров седьмого колена. Он был вожаком эйджаров-изгнанников этого же колена. В руках муж-чины не было оружия, иначе лес не принял бы его, а волки не подпустили к одинокой скале. Во всяком случае, так ему каза-лось…
Странное место.
Место, где дышится легко и свободно, так, словно все дела и заботы остались позади, словно вот-вот предстоит сде-лать нечто более важное, чем всё то, что ты делал раньше.
Место, где нет света и нет мрака, есть серый сумрак и размытые очертания.
Глаза различают лишь то, на что падает взгляд, выхватывая из сумрака отдельные фрагменты пола и стен, и ты вы-нужден время от времени останавливаться, чтобы справиться с лёгким головокружением. А потом ты замечаешь, что далеко не всё из того, что тебе удалось увидеть, откладывается в твоей памяти. Одно утешение: путь прямой, а значит, негде заблу-диться.
Ты слышишь, как с каждым шагом к тебе приближается неведомое?
Ты чувствуешь, как в твоей душе поднимается волна суеверного трепета?
Ты помнишь, зачем ты пришёл?
Странное место.
Это не укрытие на случай беды и не вход в жилище. Это скорее напоминает преддверие храма.
Длинный коридор.
Стены, отполированные до зеркального блеска, то гладкие, то покрытые искусной резьбой.
Запах древности тревожит ноздри. Почти такой же, как в подгорных чертогах Хаань-Литты. Не сами ли Безумные Боги приложили здесь своё мастерство? Нет ответа. Имена мастеров давно канули в тень, а слова легенд темны и лживы. Только камни знают ответ, но они умело хранят тайны, свои и чужие. Заставь камни говорить и обретёшь могущество, рав-ное силе нынешних повелителей мира, а то и превосходящее её.
Эотли не знал никого, кто смог бы сделать это. Кроме, пожалуй, самого Эйла, прозванного Двуликим, за одинаковое отношение и к свету и к тьме.
Сын Лианна не испытывал желания повторять путь своего соплеменника. Во всяком случае, пока. Власть слишком тяжёлая штука, она требует жертв. Он не желал жертвовать ничем, он не искал власти над миром, иначе не отказался бы от борьбы за лидайярство в седьмом колене…
Высокие полукруглые своды.
Полторы стони ступеней, уводящих вниз, в сумрак и неизвестность.
Толстый слой пыли, прелых листьев и мышиного помёта под ногами: здесь давно никто не ходил.
Стены коридора неуловимо раздвинулись, обернувшись круглым залом. Пыль под ногами сменилась шестисторон-ними каменными плитами пола. Беспорядочный узор чёрных, багровых, белых плит в середине зала сливался в шестнадцати лучевую звезду.
«Это храм.» - подумал воин и остановился, не решаясь идти дальше.
Входить в святилище без позволения хозяев казалось святотатством. Он ждал знака и поражался тому, что видели глаза. Храм без изображений владык, без алтаря, на котором приносят жертву, что бы обратить на себя внимание повелителя к делам и заботам паствы, выглядит несколько…необычно. Похоже, предки не нуждались в зримом воплощении своих вла-дык.
-Беги. – Прошептал кто-то за спиной воина. - Не тревожь тех, кто обрёл покой. Они злы и мстительны, они желают вернуть себе власть над миром и не остановятся, пока не достигнут того, чего желают. Они ненавидят любого, кто живёт, потому что сами лишены даже подобия жизни. Если твоя жизнь не имеет для тебя цены, вспомни тех, кто доверился тебе, кто избрал тебя вожаком. Без твоей мудрости и силы они погибнут, сражаясь с людьми, эбронами и друг с другом. Беги же.
По-своему этот кто-то, не желающий показываться на глаза человеку, но не оставивший попыток убедить его в сво-ей правоте, был прав.
Тот, кому волею судеб довелось подняться над миром, не может умереть. Древние владыки тоже не умерли. Просто о них все забыли.
Владыка, лишённый молитв и жертвоприношений, вынужден искать новые источники могущества, чтобы не разво-плотиться. Если это ему удаётся, он обретает истинное бессмертие.
Если этого не случилось, он становится тенью, кровопийцей и трупоедом, не умирает, продлевая совё существова-ние за счёт живых.
Да, так бывает, однако Эотли почему-то был уверен: в этом храме нет места теням. Нет, не было и никогда не бу-дет…
Он расправил плечи и рассмеялся в ответ на предупреждение.
Смех потревожил стайку летучих мышей, нашедшую приют под сводами храма.
Мыши с возмущённым писком кружились над ним, одна за другой покидая убежище, ещё вчера казавшееся им со-вершенно безопасным.
Воин невольно втягивал голову в плечи, сожалея о своём смехе. Мыши вполне могли оказаться новым воплощением забытых владык. Или тех, чьи руки высекли в каменном монолите этот странный храм. Что, в общем-то, одно и тоже. Пото-му, что если тебе удалось сотворить нечто такое, что оказалось бы не по зубам всемогущему времени, значит, ты есть влады-ка.
-Войди и возьми. – Гулкое эхо раскатилось под сводами храма. Он вздрогнул от неожиданности. Он не надеялся, что забытые повелители мира пожелают говорить с ним. Казалось, сами стены святилища исторгли этот голос, подобный рокоту грома, наполненный непередаваемой мощью, голос, от которого рушатся горы, а мир сходит с ума. Сверху посыпались об-ломки камней. Ещё одно такое потрясение и своды храма обрушатся вниз.
-Что я должен взять? – Крикнул он в серый сумрак, ни к кому не обращаясь и не надеясь быть услышанным.
-Ты знаешь сам. – В бесплотном голосе послышался гнев. Камнепад со сводов храма усилился. В воздухе почувст-вовался запах послегрозовой свежести. – Возьми то, что нужно. Исполни то, что должно. У нас один враг, сын волка, иначе ты не откликнулся бы на зов. Входи же, времени мало, ты можешь не успеть.
Воин с трудом подавил желание заткнуть уши, чтобы ничего не слышать.
«Какой такой зов? – Удивлённо подумал он. – Я пришёл по собственной воле и ещё не знаю, зачем.»
Он больше не сомневался.
Воин стянул сапоги, это почему-то показалось важным, и босым вошёл в зал, направляясь к каменной звезде на полу святилища. Как ни странно, но плиты пола под ногами оказались на удивление тёплыми. Ещё один секрет древних мастеров, ныне забытый, как и многое другое из наследия предков.
Он остановился в центре звезды, под вертикальной шахтой, прорубленной в монолите скалы для доступа света и воздуха. Клочок неба над головой заметно потемнел, день за пределами храма близился к окончанию.
Ничего особенного не произошло.
Эотли прикрыл глаза, прислушиваясь к себе.
А потом он почувствовал, как по телу от обнажённых ступней одна за другой поднимаются волны приятного тепла, наполняя его небывалой лёгкостью и мощью.
Забытые, но не развоплотившиеся властители мира собственной волей делились со случайным прохожим всем тем, что было накоплено ими за тысячелетия одиночества и забвения, делились щедро, ничего не оставляя для себя. Он чувство-вал, что в праве распорядиться даром, о котором не просил, по собственному усмотрению
И не имеет значения, что он сотворит, находясь здесь, в древнем храме, где кончается власть нынешних Владык, ка-кую форму обретёт это творение. Главное в том, что этот дар станет поддержкой в его борьбе со служителями Предначаль-ной Тьмы, его новыми врагами.
Сын Лианна ещё не представлял себе, как можно лишить жизни того, кто никогда не жил. Но отсутствие знания ещё не означает отсутствие способа. Предначальная Тьма это древний враг. Не может быть, чтобы кто-то до него не нашёл этот способ. По крайней мере, можно лишить врага силы...
Он снова рассмеялся.
-Я пришёл. – Крикнул он, ни к кому не обращаясь.
Потомок Хаанка не искал помощи. Однако забытые владыки решили иначе. И не имеет значения, что они подели-лись с тобой без каких-то условий. Честь дороже. Долги следует возвращать.
Сила должна найти выход, иначе смерть. Дар слишком велик для одного, даже если этот счастливчик эйджар.
Руки вскинуты к небу в немой мольбе, хотя нет никакой надежды услышать ответ. Жаль, не видно звёзд, их затяну-ло облаками.
Усилие воли заглушает страх и неуверенность.
Оглушительный треск.
Голубая дуга бьёт из ладони в ладонь. Потом ещё. И ещё.
«Не опалить бы шкуру.» - мелькает шалая мысль и сразу забывается.
Боль от ожога не настолько велика, чтобы обращать на неё внимание, раны затянутся, как только сменишь обличье, а вот шанса познать пределы своего собственного могущества и дерзости может больше не представиться. За всё нужно пла-тить. И палёная шкура невеликая цена.
Воздух между ладонями человека сжался в плотный светящийся ком, словно маленький Аллат появился в древнем святилище, над коим не властно и само время, приветствуя тех, кто уже не вернётся. Яркий, нестерпимый свет вы-жигает душу, но нужно выдержать. Потому что это только начало. Хватило бы воли…
Ком светящегося воздуха незаметно вытягивается в багровую полосу, ощутимо тяжелеет.
Ощущение такое, будто пытаешься удержать на весу каменную глыбу, величиной с тебя самого. Это трудно, почти невозможно сделать, однако удержать всё-таки необходимо. Иначе былые повелители мира решат, что ты слаб, что имеет смысл подождать кого-нибудь другого, более достойного их дара.
Медленно, мгновение за мгновением багровая полоса между ладонями воина обретает форму клинка.
Забавно.
Слишком просто для того, чтобы быть правдой…
Пот заливает глаза, не смахнуть, руки заняты.
«Дождя бы…» – гложет душу мысль.
Рокот грома.
В начале далёкий, он приближается.
В багровую полосу клинка вонзается молния, растекается жидким огнём. За ней вторая. Мужчине с трудом удаётся удержать равновесие под сокрушительным натиском стихии. Молнии, как это не странно, не причиняют вреда человеку, их притягивает багрово-чёрная плоть клинка, сотканного из сомнительного дара древних Владык и воли эйджара.
Вслед за молниями в святилище врывается шквальный ветер, сопровождаемый дождевыми каплями. Последнее ока-зывается весьма кстати, дождь смывает с лица пот, возвращая способность видеть, и усталость.
Человеку приходится опуститься на одно колено, чтобы не упасть, настолько силён ветер…
Торжествующий смех. Разгул стихии пришёлся по душе, будет о чём рассказать…тому, кто пожелает услышать.

-Испытай его. – Вкрадчиво прошептал тот, кто преследовал Эотли в странном лесу.
-Опять…- Сын Лианна досадливо скрипнул зубами. Попытался отмахнуться от въедливого шептуна, как отмахива-ются от назойливой мухи. Не получилось.
-Завали вход в храм, теперь ты можешь сделать это без особого труда. Сделай это, что бы уже никто не мог войти сюда. И выйти. Или ты не достоин быть единственным обладателем дара Уори? Не верь им. Они постараются получить от тебя больше, чем дали сами, так было всегда и так будет. Намного больше. Они станут твоими злейшими врагами, когда поймут, что не могут овладеть твоим духом и твоими помыслами…
-И не подумаю. – Хрипло рассмеялся воин, хотя соблазн последовать совету оказался достаточно велик.
-Тогда ты умрёшь.
-А мне плевать. – Эотли упрямо тряхнул гривой пепельно-серых волос.
-И как ты посмотришь в глаза Владык, когда придёт время держать ответ за дела твои?
-Да никак. – Сын Лианна презрительно хмыкнул. Кровь Хаанка Неистового не позволила ему ответить иначе.
Тяжёлый удар по сознанию стал ответом на строптивость эйджара.
В глазах потемнело.
Он на короткое мгновение потерял способность мыслить и чувствовать. А когда он пришёл в себя, потребовалось некоторое время, чтобы осознать: где он находится.
В общем, крепко тряхнуло. Как слепого щенка, чтобы не пакостил где попало.
В древнее святилище ворвался отдалённый волчий вой, соплеменники, обеспокоенные отсутствие вожака, перекли-кались друг с другом в надежде услышать и его голос. Ещё немного и волки начнут поиски, а это уже опасно. Потому что стая не станет разбираться, кто друг, а кто враг.
Эотли озадаченно хмыкнул. Он не понимал причин беспокойства стаи. Ему казалось, что его отсутствие не было столь продолжительным.
«Значит, что-то случилось.» – решил для себя внук лидайяра.
Он попытался встать. Тело не слушалось. Видно, час откровения ещё не истёк.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВЫБОР ВОЛКА 2

Не имеет значения сколько врагов противостоит тебе и кто им оказывает покровительство. Вопрос в том, достаточно ли силён твой дух и велика ли решимость сражаться, остальное приложится. Если пожелает судьба. Если нет – умрёшь. В последнем случае имеет смысл забрать с собой как можно больше своих врагов, в Чертогах Владык от этого зависит многое.
-Зачем тебе эта война, любимый? – Линнара мягко прикоснулась к его щеке. – Какое нам дело то людей? Без них мир был бы чище.
Эотли только хмыкнул. По-своему Линнара была права, однако…
-Владыка Уэйк не оставил нам выбора. Для стаи открыта лишь одна дорога, на юго-восток. Разумеется, если мы хо-тим сохранить волю. Поэтому остаётся поединок с Наместником Загорья.
Ну вот и всё.
Выбор сделан. Стая нуждается в хорошей драке. Иначе соплеменники разбредутся кто куда, благо в Загорье доста-точно укромных мест. А в иные ущелья на севере, стараниями Наместника, люди не вернутся уже никогда. Почему? Чтобы не потревожить покой своих погибших сородичей. Погибших и оставшихся без погребения.
Теперь только вперёд.
Остановиться уже не получится. Если уж Не Имеющие Тени, о которых полтора десятка веков никто ничего не слышал, вышли на охоту, они уже не прекратят преследования. Выход один – охотники и дичь должны поменяться местами. Иначе – гибель и забвение. И это – в лучшем случае.
Будь его воля, Эотли никогда не стал бы искать встречи с Наместником Империи. Дела и заботы слайхиллии эйджа-ров не касаются. Пусть грызутся друг с другом, если есть желание. Пусть перебьют друг друга, мир-то всё равно останется, хоть и не будет прежним. А без людей как-то легче дышится.
Да, именно так.
Но…если ты дал клятву кому-то в чём-то, даже тому, кого презираешь всей душой и кто всегда был врагом, клятва должна быть исполнена. Исполни или умри. Это закон. Такой же непреложный, как и закон гостеприимства. Или закон по-смертия. Иначе опозоришь не только своё имя, но и весь свой род.
Так повелось от Хаанка Неистового.
Впрочем, была ещё одна причина…
Эотли кожей чувствовал, что в тени Наместника таится кто-то, более могучий и безжалостный, чем ставленник Им-перии Великого Леса. И этот кто-то как раз есть настоящий враг.
Вперёд же…

Два дня пути словно целая вечность.
Рокот барабанов. Это не для соплеменников. В этом нуждаются союзники слайхиллии.
Вперёд…
Глухая тоска. Накатывает волна за волной, омрачая разум видениями позора и смерти.
Непривычная для пса войны усталость, которая накапливается незаметно, миг за мигом, день за днём, а потом, когда всё же проявится, с этим уже ничего нельзя сделать. Потому как пропадает желание жить и бороться. Усталость духа, не те-ла.
Стойкое, почти неодолимое искушение повернуть обратно, отказаться от драки.
Проливной дождь, в десяти шагах от воды, падающей с неба, ничего не видать.
Порывистый ветер в лицо. Того и гляди свалит с ног.
Бешеные потоки на месте ручьёв и речек
Никто из слайхиллии не смог бы пересилить свой страх перед чародейством.. Любой из них, называющих себя людьми, повернул бы обратно.
Правда, бывают исключения. Сын Ааркисса, владетеля Снежногорья, например.
Майгии хорошо держится. Почти как эйджар, хотя это и странно.
Этот человек пойдёт далеко. Если выживет. А вот дни Наместника , похоже, сочтены. А заодно и того, кто скрыва-ется в тени Наместника. В этом можно не сомневаться…
Воли Эотли хватило на то, чтобы союзники эйджаров преодолели свой страх и неуверенность.
Пусть враг тратит силы, стараясь остановить своего нового противника на дальних подступах к своей твердыне.
Это хорошо.
Это даст возможность волку оценить силу врага. Это обессилит врага. Наместнику потребуется время, чтобы опра-виться после первой неудачи. Он не получит этого времени.
Волк шёл на запах смерти, который усиливался по мере приближения к цитадели Наместника.
Чужая воля не смогла остановить сына Лианна, вот она, цитадель врага. Торопиться некуда. Пусть наместник сдела-ет первый шаг.
Шаан, наместник Империи Великого Леса в Загорье, сын Вейзорала Вероломного и его ученик, кутаясь в подбитый мехом плащ, поднялся на гребень стены. Ему было холодно, хотя прохлада раннего утра давно сменилась полуденным зно-ем. Он мёрз всегда, сколько себя помнил, а в последнее время – особенно. Не от страха или неуверенности - от нетерпения. В основном потому, что его замыслы, так или иначе, но близились к завершению, потому что он не мог позволить себе потер-петь поражение.
Ещё на рассвете он надеялся, что всё обойдётся, что враг, устрашённый мощью Империи, отступит, что сестра, ко-торую отец послал на помощь сыну, сама сильная чародейка, войдёт в Цитадель во главе рати из трёх тысяч мечей. Вернее, делал вид, что надеется.
Не обошлось, хвала Владыкам
Они пришли. Они у стен цитадели.
Возводят осадные башни, готовят баллисты, благо, камней вокруг более чем достаточно, рубят штурмовые лестни-цы…
Не помог колдовской морок.
Наводнение, вызванное ночным ливнем, не остановило врагов, как, впрочем, и шквальный ветер.
Столько сил потрачено даром, столько сил…
Разумеется, он не пошевелил и пальцем, что бы остановить врагов. Грязную работу следует делать чужими руками. Наместнику не пристало бороться с кучкой бродяг без рода и племени. Для этого есть ученики, чума на их голову. Хотя, нет, чумы уже не потребуется. Потому что все трое учеников, попытавшихся остановить врага, уже никогда ничего не попыта-ются. Они уже в Чертогах Владык. Они уже предстали перед Повелителями мира, чтобы дать ответ за дела свои. И какая, собственно, разница, покинули они мир от упадка сил или с чьей-то помощью? Главное, что их больше нет.
А у сестры хватило мудрости (Или предвидения?), чтобы нарушить волю отца, направить вверенные ей войска на север, к рубежам Снежногорья.
В общем, в этот раз, всё сошлось, как нельзя лучше.
Шаанкхуур тихо рассмеялся.
Пусть враг, лицо которого ему так и не довелось увидеть, думает, что Наместник намерен преградить путь опасным чужеплеменникам, вышедшим из ворот Хаань-Литты, подгорных чертогов не менее опасного народа, называющего себя эбронами.
И ведь нельзя сказать точно, сколько их, полторы тысячи мечей или пятнадцать тысяч. Хотя…пятнадцать тысяч бойцов вожакам горцев уже не собрать.
Главное, что бы вожак бродяг ничего не заподозрил. Тогда ему, Наместнику империи Великого Леса в Загорье, пе-реиграет и папашу и того, кто считает сына Вейзорала Вероломного своим рабом.
Отцу не нужна выжженная пустыня. Он нуждается в покорных подданных для успешного прыжка дальше, на запад, и в податях для войны на востоке? Что ж…подати он получит в полной мере. И даже сверх того. А вот покорности горцев ему не видать. У слухов длинные ноги. Можно поручиться головой за то, что вседержитель уже извещён о безумии сына. Истину отцу помешает увидеть тот, кто вышел из урочища Серого Ужаса и уже получи достаточно крови в оплату за под-держку.
Наместник рассмеялся, его переполняло мрачное торжество.
Слуги предначальной тьмы, если они на самом деле те, за кого себя выдают, а не ловкие шарлатаны из мира теней, оказались довольно глупыми созданиями. Как говорится, сила есть, ума не надо. Мол, жертвоприношения есть, а остальное нас не касается. И не имеет значения, что раб расплачивается не кровью свободных людей, следуя договору, а жизнями при-спешников отца, была бы пища. А то, что воля раба не сломлена, что он ведёт свою собственную игру, для них тайна. Во всяком случае, пока.
Вот они, у стен.

Эотли не торопился.
Да, всё готово.
Майгии и Синхак, более сведущие в тонкостях искусства осады крепостей, уже приготовили нужный припас, благо леса вокруг более чем достаточно. Хватило и на лестницы и на осадные башни.
Аоддарх, эброн из Хаань-Литты, решивший испытать судьбу вне подгорных чертогов своего народа, уже почти за-кончил подкоп под западную стену твердыни Наместника.
Но…
Недоумённые взгляды соплеменников и союзников. Пусть смотрят. Эотли почему-то не покидала уверенность в том, что битвы можно избежать, что в борьбе с Шааном можно обойтись малой кровью. Своей или его. Пока ещё можно.
Прошло совсем немного времени и его уверенность подтвердилась.
Хриплый вой труб, означавший вызов на переговоры, подтвердил уверенность воина.
Скрежет опускаемого моста.
Цокот копыт.
Одинокий всадник покинул цитадель.
Похоже вызов. Похоже,
Взгляд в сторону Ярроу, как молчаливый приказ выйти навстречу. Это не должно показаться оскорбительным для Шаанна, ведь он не покинул свою твердыню, чтобы говорить со своим противником, послал слугу. Не настолько же он глуп и самонадеян, чтобы сделать это лично.

Презрительная усмешка брата в ответ. Мол, ни к чему время тратить. Или пусть складывают оружие, или будем драться. Второе, разумеется, предпочтительнее.
Они говорили друг с другом недолго. Ровно столько, сколько необходимо.
-Чего желает наместник? – Невозмутимо осведомился сын Лианна, когда брат вернулся.
-Шаан предлагает поединок. Один на один, на расстоянии пяти полётов стрелы от нашего лагеря и от его цитадели. Сопровождение не более сотни мечей с каждой стороны. Победит он, нам придётся покинуть Загорье. Победишь ты, это сделает он. В доказательство своих намерений наместник готов оставить ворота открытыми.
-Каким оружием желает биться наместник?
-Он предлагает чародейский поединок, брат. – Ярроу ухмыльнулся. – Я всё сказал.
«Мудро. – Оценил поступок противника потомок Хаанка. – Зачем рисковать жизнями своих людей.»
Опыт поколений подсказывал ему о возможности ловушки. Благородство не свойственно людям. Никто из них не отказывается от власти просто так. Значит, Шаан ведёт какую-то свою игру, или же так пожелал стоящий в его тени.


Наместник терпеливо ожидал ответа на брошенный вызов.
Он не верил, что ответ последует. Каким бы ни был вожак отребья, копошащегося у стен, он не решится на равный поединок, на игру сил.
Для того, кто считал наместника покорным рабом, Шаанкхуур не искал этой встречи, всеми силами противился ей.
Кто он такой, вожак своры бродяг, рискнувший бросить вызов Империи, явившись под стены цитадели Наместника Загорья не с изъявлениями покорности, а с оружием в руках?
Кто он такой, этот ублюдок без рода и племени, чума на его голову, чтобы ученик самого вседержителя Империи Великого Леса снизошел до равного боя, один на один?
Слишком много чести…
Нет, Наместник Загорья не искал поединка, ему повелел сделать это тот, чьё имя лучше не вспоминать даже при свете дня. Но Владыка Мрака почему-то пожелал испытать мощь вожака горцев, словно имел на него свои собственные пла-ны. Причём, вне цитадели. И Наместник не осмелился противоречить своему повелителю…


-Всё. – Выдохнул он, опустившись на вытоптанную траву, рядом с вождём горцев. Мир снова обрёл привычные цве-та и очертания, иномировая сила снова затаилась в неизвестности. Руки Эотли заметно дрожали.
Он не верил в смерть своего незримого противника, избравшего орудием Наместника Загорья. Как можно лишить жизни того, кто на самом деле не живёт, чьё противоестественное существование есть лишь подобие жизни?
-Скажи, в какую сторону сейчас может направиться Шаанкхуурр? Мне не хотелось бы встречаться с ним раньше времени.
-Почему ты спрашиваешь меня об этом? – Удивился вождь, пряча глаза.
«Ему всё известно…- Тархакай содрогнулся. – Не вышло б худа.»
Эотли лишь улыбнулся.
-Ты полагаешь, что я слепой щенок, не понимаю того, что доступно моим глазам? Ведь вы в союзе с Наместником. И выжженное Загорье, есть жестокая необходимость, чтобы отвести глаза врагам? Впрочем, можешь не отвечать. Мой во-прос не более чем праздное любопытство.
-Если тебе так много известно, то почему ты искал поединка с Наместником, заключил союз со мной? – Горец больше не прятал глаз, не имело смысла скрываться, чужеплеменники оказались проницательнее врагов Шаанкхуурра. По-следнее пугало, но с этим приходилось мириться.
-Наши цели совпали. – Сын Лианна усмехнулся. Мне и моим соплеменникам открыта всего одна дорога, на восток. Только так мы можем сохранить свободу выбора. Вернее, могли до поражения Шаанкхуурра. Теперь уже нет. Видно, при-дётся выполнять волю Владык.
-Хорошо…сын вседержителя нуждался в помощи. Его мать стала жертвой Вейзорала, по праву названного Веро-ломным на его пути к власти. Он не простил своего отца. Его сестра тоже. Он предложил совету племен помощь в обмен на некоторые…услуги. Что было дальше тебе уже известно.
-Понятно. Тогда вот что…мы выиграли всего лишь битву. И далеко не последнюю. У вас впереди долгая война. По-этому вам следует забыть о старых обидах и держаться вместе. Потому что предстоит противостояние вседержителю импе-рии. Он могучий чародей. И талантливый полководец. Так мне кажется.

Эотли Лианнат не торопился отдать приказ о начале приступа, хотя многие из воинов, принявших его руку, были недовольны этой медлительностью.
Волком внезапно овладело предчувствие, что существует возможность овладеть цитаделью без штурма и крови. Или, по крайней мере, малой кровью.

Слабость?
Не похоже.
Тогда что?
Эотли с интересом разглядывал своего возможного противника.
Этот человек ещё не покорился предначальной тьме окончательно. Его воля не сломлена, её питает…ненависть? Да, именно так. Этот человек не враг. И далеко не таков, каким кажется. Он ведёт свою собственную игру.

Ярроу испытывал чувство крайнего разочарования.
Брат Эотли надеялся отвести душу в хорошей драке. Не получилось. Латники империи оказались довольно трусли-выми созданиями, потеряв Шаанкхуурра, они не оказали сопротивления и сложили оружие, хотя имели численное превос-ходство.
Лайхат вообще куда-то запропастился. И тяжёлая рана не помешала младшему брату, не повлияла на охотничьи ин-стинкты.
 Эотли метался по Загорью, не зная, куда себя деть.
-Одно могу сказать точно, в тебе есть нечто, чего нет в других людях, сколько я их знаю. Ты какое-то новое звено между былым и грядущим. Мои соплеменники опасаются тебя, они могут пожелать твоей смерти, поэтому тебе лучше уйти, пока не поздно. Ты должен встретиться с Серыми Тенями, потому что они ищут тебя. Или кого-то, кто подобен тебе. Как я слышал, они обитают где-то на юге.
-Серые Тени? Это кто? – Бастард насторожился подобно гончему псу, взявшему след.
«В этом весь человек. – Вздохнул про себя потомок Хаанка. – Он не видит того, что у него под носом, пока кто-нибудь не покажет»
-Не знаю, человек. Я только слышал о них. Я думаю, они есть неразвоплотившиеся души Безумных Богов. Остере-гайся заразиться их безумием.

Ему виделся только один способ одержать верх над древним врагом, возродить Уори, известных больше под именем Безумные Боги, вернуть их из небытия. Зачем? А затем, что они-то, скорее всего знали, как можно изгнать из мира порожде-ния предначального мрака. Вопрос, как этого достичь? Волод не знал ответа. Самое странное, что Майгии каким-то образом нащупал ответ, как это не обидно для эйджара. Может быть, только эта причина побудила слайхиллии идти на юг, в Урочи-ще Серых Теней, о котором так много слышал сын Лианна. Не имеет значения, верный ли путь избрал человек, или же ошибся, прислушиваясь к голосу сердца, а не разума. Главное, он рискнул и сделал первый шаг на пути к смерти или нече-ловеческому могуществу. Поступок эйджара, не человека. Разумеется, в том случае если человек не повернёт обратно, уст-рашившись собственной дерзости. Эотли почему-то казалось, этот человек не остановится.
Сын Лианна озадаченно хмыкнул.
С того дня, как его стая увидела Загорья,
Он не испытывал желания приближаться к урочищу ближе, чем на три полёта стрелы, но ему пришлось сделать это. Хотя бы потому, что кто-то, задолго до того, как холмы, ограждающие урочище, появились перед глазами путников, настой-чиво пытался сбить их с пути.
-Всё. – Устало вздохнул горец, – Дальше человеку хода нет. Если он в здравом уме и трезвой памяти. – Он кивнул в сторону гряды невысоких холмов. Потом добавил, - Зверю тоже. Там безумие и смерть ожидают любого, в чьих жилах течёт кровь.
Внимательный взгляд в сторону сына Лианна, мол, понял, о чём я толкую, или как?
Ярроу презрительно скривил губы.
-Ты многого не понимаешь. – Возразил вождь, заметив усмешку иноплеменника, так похожего на волка. Не внешно-стью, повадками. – Мои люди отважные воины, когда дело доходит до драки. Но то, чего нельзя увидеть, потрогать руками, испытать мечом, то, что можно только ощутить…это не для нас. Там, за холмами, именно такое место. На моей памяти на-шёлся лишь один человек, которому удалось покинуть урочище живым. Но он уже не был человеком, хотя и не лишился разума. Я говорю о Шаанкхуурре.
Ярроу смущённо почесал себя за ухом.
Лайхат безмятежно зевнул.
Горец коротко взглянул на Эотли.
-Я слышал тебя. – Заметил потомок Хаанка, прислушиваясь к себе. – Я запомню твои слова. Но мы должны пройти дорогой Шаанкхуурра. Хотя бы для того, чтобы попытаться найти хозяев этого урочища. У меня свои счёты с ними. У моего младшего брата тоже. И ещё…у этих холмов следует держать крепкую стражу. Чтобы отсюда не вышел никто, даже если этим кем-то будет кто-то из моих соплеменников или я сам. Увидишь нас, смело обнажай оружие, ибо перед твоими глазами будут мороки. – Сын Лианна нахмурился. Он ещё не был уверен в своих подозрениях…
Проклятое место.
Мёртвые деревья.
Высохшая трава.
Чёрные растрескавшиеся камни.
Скрежет опавших сучьев под ногами, напоминающий хруст костей.
Запах тухлых яиц в застоявшемся воздухе, чем ниже, тем гуще.
Ни зверя, ни птицы.
Беспричинный, леденящий душу ужас, порождающий слабость в руках.
Желание повернуть обратно и бежать за холмы, в привычный мир, не размышляя о том, как посмотрят на твой по-ступок те, кто отдал тебе свою верность и за чьи жизни ты в ответе.
И если эйджар чувствует подобное, то что же тогда говорить о человеке? Не даром люди обходят это место сторо-ной.
В общем, все признаки указывали на близость портала в логово Не Имеющих Тени. Только вот отыскать его не по-лучалось. Может быть потому, что он хотел этого слишком сильно. А это уже признак слабости. Найти портал, сделать его зримым, должен кто-то другой, чья ненависть и желание отомстить сильнее.
Ладони обожгло холодом.
Вполне предсказуемый результат.
Он выругался сквозь зубы. Достаточно тихо, чтобы могли услышать соплеменники, но внятно.
Воин опустил руки, ощущая в ладонях неприятное покалывание, и позволил себе расслабиться, чтобы не растрачи-вать силы.
-Это не для меня. – Хрипло прошептал он, облизнув пересохшие губы, и закашлялся.
-Отпей, брат. – Ярроу, почувствовал невысказанное желание вожака и протянул ему флягу с родниковой водой.
-Лайхат, замени меня. У тебя больше причин для мести, а значит больше шансов…

Страна теней.
Здесь нет света и нет мрака. Здесь только сумрак, скрадывающий очертания предметов, и не на чем остановить взгляд, чтобы запомнить пройденный путь.
Крайне неприятное место.
Голова кругом. Рябь в глазах. Сделаешь один шаг, не важно в какую сторону, и всё, что тебя окружает, может изме-ниться до неузнаваемости. Или останется неизменным, но память не сохранит ничего, кроме отдельных деталей, которые сами по себе ничего не стоят. Скала может обернуться статуей, неведомого божества, дерево станет камнем, лесная поляна – трясиной, а тень…Тенью, смертельно опасной для каждого, в чьих жилах бьётся живая кровь.
Одно утешение, возвращаться не придётся. Не для того он, Эотли Лианнат, привёл своих соплеменников в Запреде-лье служителей предначальной тьмы, чтобы отступить без чести и славы. Да и в Загорье, по большому счёту, делать больше нечего, люди сами разберутся друг с другом. В общем, все пути к отступлению отрезаны. Как всегда. Наверное, для потом-ков Хаанка и тех, кто на свою голову принял их руку, это привычное состояние. А может и проклятье. Ведь Уэйк Мудрый не по своей воле разделил Талисман Миров на семь частей. И не по воле Эйла Двуликого, своего отца.