Апрель. Мистерия первая

*1*

С Исети дуло, как из форточки.
«Стрелец» на Малышева, всего год назад отстроенный в стеклянную ёлочную игрушку, щербатым куском сыра тёмнел за обгорелыми клёнами. Последний апрельский снег слёживался поверх разбитых витрин, напоминая ледники для продажи живой рыбы. За последний месяц рыба – не живая, а тухлая, чаще селёдка – появлялась в городе раза два. Её продавали люди непонятной национальности прямо из кузова – как раньше картошку и арбузы.
«Все мы теперь непонятной национальности» - подумал Лютик, цепляя карабин на дужку замка. Махнул Самычу: трогай! Рация морозно щёлкнула и уснула тревожным котёнком. Трос упруго натянулся вслед фырчащему мотору самычевского пикапа. Ещё… ещё…
Лютик от греха подальше – сейчас в прямом смысле – отошёл за угол. Мало ли куда эта чёртова дверь надумает полететь… Хрустнуло аппетитно, в рации взвизгнула Бесёнок: влево! Колёса выматерились, хрястнув о бетонный поребрик. Железная дверь полуподвала со свистом влетела в обгоревшие витрины «Стрельца». Что-то громко разбилось, перекатилось, пискнуло и затихло. Запоздало осыпалось уцелевшее при давешнем погроме стекло. В ночном городе опять стало тихо.
Лютик без лишних слов метнулся в подвал. Фонарик выхватил тени, какие-то коробки, стеллажи. Неужели пусто? Ящики, ящики, пыль. Тень… Чёрт! Рука практически сама метнула фомку в фигуру… и хрустнула фанерой. Чучело медведя покачнулось и рухнуло, взметнув тучу пыли. Чёрт… Выдёргивай теперь «своё орудие». Где же, где… ящики…
- Ты как? – Лютик вздрогнул. – шумишь чего-то… Я Беса в машине оставил.
Это Самыч… заждался, видать…
- Давай искать скорее! Ну не ужели нет ничего?
Два карабина, завёрнутые в промасленную ветошь, лежали в длинном сером ящике, уже приготовленному на вынос. Повезло. Просто повезло. Возможно, завтра оружия на заброшенном складе бывшего охотничьего магазина не было бы. Как и во всём городе, поскольку стреляли по обоим берегам Исети.


*2*

 
Сама идея о том, что оружие могло остаться на старом складе принадлежала Самычу. Его теперь и поздравляли, весело стукая кружками с разбавленным вином. Карабины лежали под диваном, на котором довольный автор идеи обнимал Пиратку. Её Лютику чаще хотелось назвать Самчихой – несмотря на стройную фигуру и совершенно не бабий характер. Просто эти двое как-то удивительно добавляли друг друга, некоторым образом сливаясь, хоть и совершенно не были похожи. Впрочем, это уже давно никого не удивляло.
Бес подошла к Лютику, положила руки на его плечи, постояла так несколько секунд. Он поднял голову, посмотрел с тревогой, но она улыбалась. Всё было хорошо и спокойно: вино, удачная операция, друзья… даже апрель за окном в неотапливаемом доме создавал иллюзию уюта и защищённости.
Квартиры в спальных районах почему-то не трогали. Это вроде бы не подтверждалось логикой ни одной из революций, но так было. Впрочем, никто из четверых друзей не разбирался в истории достаточно хорошо. В настоящее время подобные знания оказались совершенно ненужными. Чаще пригождались скорость бега и ловкость рук. Сообразительность против злобы и смелость против нахальства. Бывало, пользовались медицинскими знаниями Самыча с Пираткой: даже недооконченная медакадемия могла спасти недоубитого.
Не трогали и людей, послушно ходящих за продуктами в редкие теперь магазины. Мир будто бы сам поделился: население-жители, люди-граждане. Причём запросто можно туда-сюда переходить границу: до известного придела конечно. Идёшь за хлебом вместе с людьми; переворачиваешь и поджигаешь «мерседес»– с гражданами. Есть только один рубеж, через который не позволительно прыгать – свой-чужой. Как и всегда, эта черта определялась размером кошелька и квартиры. Хотя… Было что-то ещё, еле уловимое, что не давало без оглядки громить «кулаков», как по старинке шутил Самыч. Дело не в интеллигентности или национальности. Бес говорила, что это новая черта, не замечаемая ранее.
Это не революция по Марксу, говорила она. Это больше и выше, человечнее… И кажется, это понимают все. По крайней мере, людей в продуктовых магазинах в этом апреле ни разу не тронули. Так же как и машины с продуктами, приезжающие в город по пустынным трассам. В любом случае, голода – дикого, как в войну, в блокаду – не было. Достала же Пиратка где-то вино.
 

*3*

Бес откинулась на стуле и прищурилась, покачивая полупустой кружкой.
- Ну как, герои, что дальше?
Не смотря на запретность вопроса, Лютик улыбнулся – только Бесёнок, его неутомимый Бесёнок могла строить планы в обезумевшем от собственного устройства мире. Ей хотелось постоянно двигаться – искать, открывать, действовать. Только ей хотелось точной определённости: планы, расчёты, факты. Это не давало заплесниветь всей команде.
- Дальше – больше, попробовал отшутиться Самыч, но Лютик знал, что не получится. Впрочем, знали все. Определиться было просто необходимо. Теперь у них были карабины да пару десятков патронов – в нынешней обстановке буквально богатство. Они уже давно собирались найти хорошую машину и запастись кой-какими спутниками удобно жизни. Верхом мечтаний был электрогенератор – поскольку топливо можно было найти сколько угодно, а вот смерть от розетки не доступна даже самому одарённому ребёнку.
На улице кто-то закричал. Самыч дёрнулся, вскочил:
- Женщина!
Друзья подбежали к окну: во дворе кого-то суетливо били.
- Самыч – лестница, девушки – дома, я – напрямик – сквозь зубы отчеканил Лютик. Тихонько открыл дверь и выскользнул на балкон. Лопата… лыжи… молоток… чёрт, неужели нет ничего? А, вот… ножка от табуретки, деревянная и круглая, в самый раз. Второй этаж. Перила. Железная решётка, снег. Пять шагов. Самыч появится позже, ему ещё угол обегать…
- Эу! Трое на одного… одну. Не стыдно?
Время было не то. Разговаривать не стали. Крайний – низенький и косматый, ринулся на Лютика. Тот отскочил, ударил наотмашь, не глядя; повернулся.

*4*

Апрель. Монолог Бес:
Лю… осторожнее, Лю…
Зачем он так со мной? Ведь знает, что я волнуюсь за него. Прыгает как супергерой из комиксов по балконам. Ну и что, что альпинист! Защитник сирых и убогих! Робин Гуд!
…Ой!...
А я смотри тут на него. Палкой машется… Страшно как. Всё хорошо будет, да? да… Хорошо будет, всё получится! Лютик – он не такой… он удачливый. Как страшно.
И пусть даже рядом годовалая девочка-лабрадор с очаровательной зубастой улыбкой… Мне страшно одной…
Ну чего там Самыч капается! Ну, пора же ему подбежать!
Лю!.. Осторожнее, боже ж ты мой…
Как с цепи все посрывались в этом апреле… И не злые вроде, но какие-то невменяемы. Кто эти трое…ну вот уже, двое. Кто эта женщина? Чего её за полночь во дворы понесло? Не ясно, что ли, что на улице неспокойно? Сидела бы дома по темну… А эти странные… Вроде давно стало понятно, что своих не бьют… Тем более толпой, на девушку… Уж сколько дней о таком не слышно. Глупо как…
… Ну давно пора!.. так ему, Самыч!
Только бы не убили никого. В последнее время этого всё меньше, в ведь сколько ребят в первую неделю по глупости нарвались…
…Ну же, давайте!... Чего там ещё! Лю! Лютик, чёрт бы тебя побрал…
Где эти карабины? Чёрт… скорее… Тряпки намотали… Дверь.. шпингалет, решётка…

Всем тихо! Стоять, падла, стрелять буду!
 

*5*

— Так… любительница ночных прогулок, – Лютик чувствовал себя виновато и спешил оправдаться, - как нам Вас называть?
— Люцра! – Смело глянула девушка. Ребята вздрогнули.
— Люстра? – переспросил Самыч.
— Люцра… – Девушка была на четверть головы выше Лютика и может быть оттого смотрела не пряча глаз. А может потому, что ей помогли именно эти ребята.
— Люськой можно? – Бес нашла силы улыбнуться.
— Люцра. – Девушка не в первый раз оглядела кампанию. Растрепанный пёстроволосый парень с неё ростом стоял в дверях, опираясь на косяки широко разведенными поднятыми руками. Лёгкая бесцветная куртка подчеркивала его не атлетическое, но стройное тело. На диване развалился тот, который подбежал вторым – чуть ниже, но более устойчивый. Коренастый. Плотный, поджарый – так вроде. Сейчас у него добродушное лицо – особенно когда гладит собаку – но там, во дворе… Его глаза показались Люцре светящимися, а перекошенный рот – горящим. Девушка, которая до сих пор сжимала в руках ружьё, явно не была бойцом. Уж об этом Люцра могла судить уверенно – в принципе, и оружие хозяйка сжимала неправильно, под левую руку, так неудобно будет целиться. Она стояла перед свечой, поэтому лица её не было видно; в лучах чуть светились ореолом кудрявые волосы. Улыбка скорее угадывалась.
— Люцра. – повторила Люцра. – Это долгая история.
— Хорошо! – Стоящий в дверях шагнул в комнату, – меня зовут Лютик. Это – он показал на диван – Самыч и наша общая любимица Пиратка. А вот к этой девушке испытывать любовь опасно, проверенно опытом. Бес. Её зовут Бес. Я – Лютик. – он осторожно взял из рук девушки ружьё и поставил его в угол.
— Вы смеётесь? Меня серьёзно зовут Люцра! – Гостья недоумённо оглянулась.
— Не смеёмся. Лютик, Самыч, Бес – смеясь откликнулся парень с дивана. – Ну и наша Пиратка. Она добрая, не укусит, можете знакомиться.
Люцра опустилась на стул.
— Вы меня тоже не кусайте, хорошо? Просто я не буду ничего о себе рассказывать…


*6*

– Хорошо… – протянул Самыч, почесал Пиратку за ухом – только скажи, Люцра – перекатилось имя во рту, попробовал – те ребята… они вернутся?
– Не думаю. Тем более, без шнурков и пуговиц – девушка хихикнула – не скоро они придут к дружкам…
– Чего? – Бес повернулась к Лютику.
– Ну… мы там немного поколдовали над их гардеробом…
– Ребята, они же вернутся из принципа! – Бес всплеснула руками, – из принципа!
– Спокойно! До утра никто к нам не заявится.
Лютик прошёл по комнате, расставил четыре кружки, плеснул вино. Выдвижной ящик стола скрипнул, от его резких движений. От второй свечки стало будто бы просторней… и уютнее.
– Думаю, мы снимаемся завтра, если никто не против. Засветить оружие и остаться – не вариант. Давайте выпьем – за знакомство хотя бы - закончим начатый праздник.
– Пьянству бой. Выпьем всё, чтобы врагам не досталось – крякнул Самыч и залпом осушил кружку.
– Ребята, и вы вот так не боитесь? – Люцра внимательно посмотрела на Беса, чьё лицо до сих пор скрывалось в тени. «Симпатичная» – хмыкнула про себя и глотнула.
– Вообще, пьянству бой, конечно – улыбнулась Бес, - но мы не боимся, вино уже закончилось.
– Я не про это! Вы не боитесь вот так… при мне обсуждать свои планы…
– Расслабься, Люсь – Самыч опустился обратно на диван. – Садись. Пиратка, девочка моя, иди сюда. Познакомься с Люцрой. Она хорошая… Она удивляется. Что мы её не боимся, а мы за неё рисковали дурацким своими жизнями. Мы с ней вино пили из одной лозы. Ты, Пиратка, не пьёшь, но всё равно понимаешь. Мы понимаем. Что раз сразу не убежала, а пошла к нам в дом, то не со зла… Подлости, как ты знаешь, девочка, планировать надо. А Лютик вон вообще на людей одним глазом смотрит, а другим уже подмигивает: свой или нет. Да и ты чужих чуешь, да? Скажи, маленькая, наша гостья добрая?
Люцра даже не успела дёрнуться, когда "маленькая" метровая в холке девочка-лабрадор повернулась к ней всем корпусом. Умные глаза собаки смотрели внимательно и вдумчиво. Гррр....