Прицел

Старательно сопя, щурю правый глаз. Всем положено щурить левый, но они прижимают приклад к правому плечу, а я к левому. Деревянный вытертый до полированного блеска приклад, громоздкий и тяжелый для девятилетнего ребенка. Я стою на цыпочках на сосновой скамейке-лесенке и скольжу острыми локтями по стойке тира в городском парке. Этот парк очень похож на наш, возле дома, но здесь между асфальтом не вытоптанная каменная земля, а мелкий красноватый гравий. Как почему-то и везде в Свердловске, куда каждый август нас с братом возит мама.

Дедушка большой ладонью берется было придержать мне винтовку, но я недовольно тяну: "Не-е-е-е..." и винтовка качается вниз вслед за убранной рукой. Начинаю сопеть слышнее и поднимаю прицел обратно к цели. Мой дедушка - полковник в отставке, он ходит всегда в зеленой военной рубашке и на заднем сидении его темно-зеленой "копейки" всегда лежит армейская фуражка. Я - внучка полковника, я не могу его подводить.

Прицел начинает дрожать и я тороплюсь нажать на потеплевший под пальцем полукруг, жму нежно, как учил дед, но все равно вздрагиваю от выстрела и чуть не падаю со скамейки. Выстрел в "молоко". Пытаюсь сама переломить пополам воздушку, но сил моих девятилетних маловато, и дедушка решает проблему появления в винтовке пульки. Становлюсь обратно на скамейку, упираюсь ссаженными коленками в фанеру стойки и целюсь опять.

Откуда-то сверху и справа вдруг начинают гудеть голоса. Из-за своей сосредоточенности на прицеле едва разбираю: "Такая маленькая...стреляет...как большая...молодец какая...". Ненавижу, когда мотрят, как я что-то делаю. Палец рвет "собачку" очень резко и второй выстрел звонко ударяет в листовое железо задней стенки тира. Мимо.

Чувствую, как к щекам прихлынуло от сочувственных голосов и лживых похвал незнакомых дядек и тетек. Беру у деда торопливо винтовку и вглядываюсь сквозь расплывающийся в моих слезах прицел. Зрачок сквозь влагу еле разбирает мушку, уголки губ предательски дрожат и ползут вниз, я судорожно вздыхаю и от рывка палец сам собой дергает за спусковой крючок. Слезы брызнули из обоих глаз одновременно, открыв промытый мир и прыгающую под ногами гравийную тропинку. Я бросила винтовку на стойку; она, перелетев дальше, повисла на цепочке, но я этого не видела. Я быстро, как могла, шлепала сандалями по гравию, пока не поскользнулась и не врезалась коленками в острые камешки.

Брат отыскал меня минут через двадцать, разглядывающую пурпурные шарики на разбитых гравием коленках и врезал небольно подзатыльник. Дедушка же ничего не сказал, а взял своей большой горячей сухой ладонью меня за руку и вел до самой машины. А в машине отдал мне бумажную мишеньку с дырочкой на самой границе центрального черного кружочка.

Я была счастлива.
Мой дедушка был лучшим в мире.