Кинемат

Затянув шнурки на замок; бодро клацая по приземной широте слякотного утра, Гияр Спетый варварски выломился грудью за ворота уже нечужой хижины, после проведенной ночи у Аленьки. Задыхаясь, кричаще перепрыгивая через нестандартные лужи и не давая себя обляпать ни за что и никому, Гияр тем самым, был замечен несколькими интересующимися, в конец облысевшими последователями некого Фрица, мутновода и образователя хим-лаборатории "Фаршистские пехотинцы". Группа дородных «Гансов», страшно наголодавшихся за вчера и постоянно перетирающих мажористое общество, как класс - как миф - как степень, головными мордами общего нагромождения, почти что тупо спрятавшимися поодаль и затихнувшими в пролежке-пространстве между домами, понадегой понадеялись на дичь, и попали в точку. Стайство бредило затурканностью своих сил и смелыми безнаказанными выпадами главного Фрица - бельмесного главаря и прародителя твердого умопомрачения. Дичь, в виде Гияра, кентавро-поступью прыгала и не давала спрятавшимся огложуям суммарно сконцентрироваться в последовательских действиях. В прыжках и гордо, Гияр вонзался в грязищные острова мягонькой слякотности и весь вымокший, как скотина, трезво был захвачен за ноги и разкачан не только для полета, но и ради нужного удовольствия "в сугроб", но брошен не был. Гияра опустили «нежно» в лужу и обдали убийственной командой "Лежать!". Стоя над жертвой безличной улицы, опаленной контракцией "дождь-снег", Фриц с подопечной агрессурой и с некоей батурманией укуса власти, криво завел свою ухмылку в некое подобие волчьей уступки. Он "грязно" поднял на уровень головы "помидорный" ботинок и грохнул садистскими усилиями - втопил каблуком берца в мякотное тело Гияра. С криком "АА-ны" и пропустив вдогонку несколько обезболивающих сознание ударов в дых, Гияр очутился в неизвестности самого что ни на есть Небесного Суда. На престоле было множество Судей. Общий гомон «клавировал» национальную рознь на порядки. Вынесли приговор - виновен.
« За сволочное отношение к другим национальностям, за бестактное насилие чужого мнения, за вероломное оскорбление женщин и детей. Виновен. За "убийство" народа, как расы, став циничной шкурой, "убийство" своего народа, как истории, который он обесчестил несбывшимися обещаниями, и разодрал, разгрыз эту связующую чистоты, свободы и разума. Виновен. За пренебрежение к истинному развитию интеллектуальной собственности, за очернение гениальности свободы духа. Виновен. За истоптанное время зря. За моральную подоплеку режимности и неспособности приносить пользу обществу. Виновен. За рой бездарных идей и за выживание за счет кого-то. Виновен.Виновен.» Эхом пропело в сто крат безумия.
«Приговор - вечное стояние на голове в мусорном жбане».
Не смешно…
Гияр не мог "проснуться". Он словно остолбенел от спиралитетной измены собственного воображения. Он не знал, как быть, он жил, гордо жил, он должен рассказать им, что он не вред наносил, а пользу. Но что вспомнить, что? Как один раз он подобрал воробья и выходил его, нет, нет, нужно существенное. И тут когда ему предложили сделать исключение последним словом, он зарделся.
"Я Гияр Спетый, уроженец десницы Кавказа, молодым голосом взываю истинных судей небесного Царства к положению расстановок..."
И залепетал киста-скорно напоминаниями о самом главном - о мире! Вздумал учить аппосториат о важности Мира. И не ошибся. Шанс…
Тень его заросла плешью, и город очутился перед брошенным на улицы ожившим телом.
Гияр Спетый заново родился, но уже с заделом на свершение правильного исхода - с бережливостью природы, с уважением к старшим, со своей должной верой, с миром и любовью...