Новогоднее мыло

Название: Новогоднее мыло
Авторы: Alvina и Таший
 Предупреждения:
Авторы старательно чистили первичный вариант рассказа, особое внимание уделяя цензуре. Однако вскоре пришли к выводу: в тексте, где отсутствует мат, смысл предложений и диалогов теряется напрочь и, более того, отыскать замену этим словам авторы не сумели. Оттого мы пришли к выводу: все сказанное героями - не мат вовсе, а просто способ связи между предложениями или словами. Тем не менее, некоторые вещи мы "спрятали" под троеточиями, а оттого уши добропорядочных читателей не должны особо пострадать.

За сим мы откланяемся и с чистой совестью пожелаем Вам приятного прочтения!
И с наступающим Новым годом!


Мыло матом не испортишь.



- Здравствуй, милое дитя! - сказала вошедшая в комнату девица, одетая в искромсанную зеленую юбку, чулочки и излишне откровенно выхваченную в вырезе кофточку.
- Это - тетя кикимора, сынок! - тихо подсказала мама маленькому мальчику, застывшему на диване с открытым ртом. - Дедушка Мороз, которого мы с папой заказали тебе, приехать не смог...
На самом деле, Дедов заказывать следовало как минимум за полгода до праздника, и вся неделя их была расписана поминутно. Но в этот раз театральное объединение «Колобок» решило пойти клиентам на встречу и, за отсутствием Морозов, выслало им кикимору.
Папа, сидевший на диване рядом с сыном заметно повеселел при ее появлении и, ткнув отрока в бок, шепнул, что обмен, как ему кажется, оказался весьма удачен.
Но тут снова послышалась трель дверного звонка, заставившая кикимору, только открывшую рот и вознамерившуюся прочесть какой-нибудь веселый новогодний стих, подпрыгнуть и рот захлопнуть, едва не прикусив при этом язык.
- Странно, вроде мы больше никого не приглашали, - произнесла мама и пошла открывать дверь.
На сей раз на пороге появилось НЕЧТО женского рода. Откуда ЭТО вылезло, было неизвестно, но складывалось такое ощущение, что ОНО ползало пузом по загаженным окопам и не раз перелазило через колючую проволоку...
- Хм... девушка, а вы кто?
- Я - Снегурка, стройная фигурка! Ик... не, вроде, не то... Лариса Иванна... хотя, это, вроде, тоже не по тому случаю... зовите меня просто ТЫ.
Кикимора на звук этого голоса отреагировала весьма бурно. Она вскинула голову, хищно оглядела комнату, словно раздумывая, куда бы ей спрятаться. Тюль на окнах была для этой цели слишком прозрачна, елочка - тоща, а скатерть, покрывавшая стол, - коротка.
Можно было бы, конечно, прогнать мужчин, засевших на диване, после чего отодвинуть оный и за ним спрятаться... но поздно. Ох, как же поздно пришла ей в голову эта спасительная мысль!
Нет, теперь деваться ей было уже некуда. В комнату вошла Она, распространяя вокруг себя до боли знакомый запах разбавленного какой-то дрянью спирта. Почему именно дрянью? Да потому, что в их конторе вечером именно это и пили. Вот только непонятно было, как ее коллега, милая, большеглазая и казавшаяся всем прочим сотрудникам беспробудно глупой, секретарша самого главного Босса могла явиться сюда...
- Ой, подружка моя пришла! - пискнула кикимора, зажимая нос и, вместо подобающих в этот момент радостного визга и объятий, зажала себе нос и отступила подальше, за елочку. Теперь даже это в высшей мере хиленькое деревце не казалось ей такой уж ненужной защитой.
...Да, она помнила, как в прошлом году эта девица напивалась уже до поросячьего визга и, будучи "на веселе" крушила все подряд. В результате кикимора, в народе звавшаяся Татьяной и работавшая, как можно было уже понять, в театральном объединении, лишилась почти всего своего гардероба, разодранного этой девицей в клочья.
Однако заказчикам нужно было как-то новую гостью представить:
- Знакомьтесь, друзья! - хорошо поставленным голосом объявила кикимора, - Это моя лучшая подружка, водяная! Она так спешила к вам в гости из помой... из своего родного озера, что решила выбрать самый короткий путь - через водосток...
И в комнату вошла Водяная (как «дружески» обозвала ее Кикимора). Увидев перед собой «ненаглядную подружку», водяная сразу же протрезвела. Ибо именно Татьяну она терпеть не могла с того самого момента, как только пришла на работу. Слишком гордая, слишком ответственная... по мнению водяной (в обществе обычных людей звавшейся Анютой), все в ней было слишком и чересчур.
«Ну вот, и зачем ее сюда нелегкая занесла - подумала Водяная, но смиренно "прилепила" на лицо улыбочку».
- Итак, где обещанное мне прекрасное чадо? Ах, вот ты где... с Новым годом, с новым счастьем!
- Ну... думаю, вам пора - неуверенно произнесли родители малыша, с подозрением поглядывая на странную парочку артисток. Да, девицы явно не пришлись им по нраву.
Дверь, которая уже весьма часто фигурировавшая в этом рассказе, вновь открылась и вновь же захлопнулась. Только теперь уже перед девушками.
- Ну и что мы теперь делать будем? - с явным недовольством промолвила Водяная,- мы с тобой так не договаривались: ты должна была к студентам идти, а я к малышу. Тогда какого ... я в общагу попала? Хотя, это уже не важно... Надо что-то придумать, все равно нам с тобой вместе придется коротать этот Новый год...
Мириться с потерей премии, выдававшейся всем артистам, работающим на квартирах в новогоднюю ночь, Кикимора Таня не пожелала.
Она подскочила к двери и со всей дури надавила на звонок.
Вскоре недовольный маленький мальчик отозвался из-за дверей:
- Кто? - не по-новогоднему серьезно спросил тот. И, так как голоса его Таня до этого не слышала, ведь все время ее пребывания в квартире мальчик молчал, она не сразу сумела сориентироваться в ситуации и только спустя минуту сообразила и пропела:
- Милый мой мальчик! А ведь мы тебе твой подарок не подарили!
Мальчик тут же защелкал многочисленными замками и высунул в подъезд маленькую светловолосую голову.
- А что за подарок? - Тут же поинтересовался он.
- Сказку! - Заговорщицки сверкая глазами, пообещала Таня.
Мальчик оживился, но, услыхав, как на кухне мама особо громко и, словно предостерегающе брякнула вилкой о большое блюдо, сник и помрачнел лицом.
- Маме и папе вы не понравились. - С присущей лишь детям прямотой заявил он.
Кикимора, было, расстроилась, но не знала она еще, что не простой мальчик говорил с нею, а... умный и находчивый мальчик. А еще - наблюдательный.
- Вы тут еще полчасика посидите, а? - Попросил он артисток, вновь засияв большущими голубыми глазами, когда в голове его оформилась мысль. - Мама и папа сейчас напьются и в гости к дяде Феде пойдут.
Таня радостно закивала и отправила мальчишку обратно домой.
- Забавные, какие дети пошли... – фыркнула водяная. - Ради сказки они готовы в квартиру кого попало запускать. Ну, хотя бы ему честные и добропорядочные граждане попались, правда Кикимора эта... ну, то есть Таня...
Только Анюта произнесла эти слова, как все та же злополучная дверь открылась, и из нее выползли родители того самого мальчика. Как удалось им напиться в столько короткие сроки – непонятно, но эти милые люди не заметили наших сказочниц и невозмутимо протопали мимо них к лестнице, напрочь проигнорировав лифт.
Как только шаги родителей смолкли, из квартиры появился мальчик и жестами показал девушкам, что они могут заходить...
- Так где же сказка? - голосом ребенка-Дауна произнес мальчик.
- Сейчас, малыш... - елейным голосом прощебетала Водяная - Таньк, ты его пока усади и рассказывать начинай, а я спиртное поищу... а то, как же Новый год, да без водочки?
Татьяна поглядела на мальчика задумчиво, после чего покосилась на спину Анюты и неодобрительно покачала головой.
Мальчик тем временем с комфортом уселся на диван и, подогнув под себя ножки, изготовился прослушать сказку.
- Жили были старик со старухой... - начала, было, Таня уверенно, но мысль о том, что этот здоровый мальчишка определенно должен знать сказку про золотую рыбку остудила ее пыл. Она поторопилась исправиться: - Но старик и старуха к нашей сказке никакого отношения не имеют. Просто жили они в далеком Волшебном королевстве, где у синего-синего моря на высокой-высокой горе стоял замок из розового мрамора...
Мальчик, до того слушавший более-менее внимательно, при упоминании о розовом мраморе как-то скис, и кикимора Таня себя осадила - какой розовый мрамор, когда она рассказывает сказку мальчику? И поторопилась исправиться:
- У замка было много-много башенок, а на самой большой из них стояла огромная черная пушка, которую день и ночь сторожили солдаты.
Мальчик оживился и выжидательно заерзал на месте, ожидая продолжения.
- А жил в том замке Королевич... э-э-э… - Тут Татьяна замялась и не сумела с ходу придумать ему имя. Тогда она закрыла глаза и принялась увлеченно описывать его внешность, откровенно копируя этого королевича с их менеджера по кадрам, которого лично она, в тайне ото всех, считала мужчиной прямо-таки сногсшибательным. – Он был высок, силен и мужественен. Глаза его напоминали темное ночное небо, глубокое, просто бездонное. Упрямо поджатые губы и выступающий подбородок отражали твердость его характера и неукротимый нрав. А короткие, по моде остриженные волосы цветом напоминали колосящуюся в поле пшеницу…
Таня многозначительно замолчала, никогда не видевшая, как пшеница колосится в поле, но жутко довольная получившимся описанием.
- А как его звали? – Тут же поинтересовался мальчик, словно никакого другого вопроса задать он не мог.
Кикимора скорчила недовольную рожицу и задумчиво почесала подбородок. Ни одно имя отчего-то не приходило ей в голову.
- Тьфу ты блин,- раздался этот миг c кухни недовольный, но спасительный голос водяной,- что за ерунда ? У каждого нормального человека в холодильнике должна быть хотя бы малюсенькая бутылочка божественного алкогольного напитка, а тут йогурты какие-то лежат...
Татьяну, во время всей пылкой и содержательной речи Анюты зажимавшую мальчику уши, внезапно осенило:
- А звали его Данон! Жил он в спокойствии и богатстве, но только не был счастлив. Ведь имелась у него одна мечта…
И снова Татьяна встретилась с непреодолимой преградой – она понятия не имела, чего хотят люди откормленные на восхитительных харчах, вечно пребывавшие под присмотром десятка нянюшек и просто так каждый день носящие восхитительные дорогущие шмотки.
- А вот и моя родимая! - голос Анюты был слышен на всю квартиру, - иди к мамочке... теперь ты свободна!
Таня благодарно покосилась в сторону кухни, где Аня, кажется, уговаривала некую бутылку (причем, определенно, не лимонада) вылезти из холодильника.
Однако реплика ее оказалась весьма полезной.
- Королевич же больше всего на свете мечтал о свободе! – Выкрутилась Татьяна. - Хотелось ему, чтобы ни няньки, ни бабки, ни пожилые родители, ни послы заморские – никто не указывал, что ему делать, как жить. Захотелось королевичу одиночества, покоя. И вечером, под Новый год, постучалась в двери его восхитительного мраморного замка фея. Она замерзла и промокла насквозь. Добрый королевич Данон предложил ей отогреться у огня, принес поесть и выпить. После чего завязался между ними разговор. И узнала фея, что печаль владеет королевичем, что тяжелый камень лежит на его сердце. И пожалела она его. Предложила помочь, наколдовать ему счастье. Согласился на то Королевич, приклонил перед феей колена...
Здесь Татьяна вознамерилась описать красивое эффектное волшебство, после которого королевичу должно было мигом сделаться хорошо-хорошо. На этом она планировала сказку закончить и с чистым сердцем идти прочь, да только...
- Поднялась фея, палочкой волшебной взмахнула и тут же... – Так начала завершение сказки Татьяна, но не подумала она о том, что в компании Анюты конец сказки счастливым быть не может. И несчастному королевичу Данону придется изо всех сил бороться за свое счастье.
Анюта, вырулившая из-за угла и с размаху плюхнувшаяся на диван, поспешила кикимору перебить:
- И тут же старую маразматичку немного заклинило, сколиоз прихватил, да и дернула она своей дубинкой как-то не так... В итоге, оказался царевич Биойогурт в чудном месте: воздух странный, грязные серые кусочки которого легко можно увидеть; какие-то страшные катафалки, которые ужасающе гудели и огромные прямоугольные дома...
- О Боже... . - сказал царевич,- я попал в ад.
Но царевич даже не догадывался, что это даже не ад, это хуже.
Россия, конец 2007 года, 31 декабря, вечер.
Таня посмотрела на Анюту с открытым ртом.
- А ты что думала? – фыркнула та в ответ на невысказанный вопрос. - Меня в универе не только кофе варить учили!
Кикимора в Танином лице проглотила комок, застрявший в горле и поспешила спасти Королевича Данона.
- Но подул ветерок, отнес от него копоть и пыль, закружился метелью, залепил глаза налетевшим внезапно снегом. И легче стало дышать. – Решительно заявила Таня, поспешившая оградить несчастного парня от трагической гибели непривычных к таким перегрузкам легких. Но для выживания в нашем мире этого явно было недостаточно, и она тут же подкинула ему какого-нибудь спасителя. – Со спины налетела на него тень, ударилась и, потеряв равновесие, схватила Королевича за руку. После чего не просто упала в сугроб, но и с удивленным визгом утянула его за собой.
- Паренек из семейства молочных потерял сознание, ибо он был королевских кровей, а все королевны и королевичи при каждом удобном случае падают в обмороки - подхватила Водяная и продолжила, не переставая прихлебывать из с трудом раздобытой бутылки что-то, насыщенное алкоголем, - очнулся царевич на какой-то гнилой скамейке, а перед ним стоял... самый настоящий демон, принявший женское обличье!
- Пособник дьявола, - подумал царевич Данон, - кто же это может быть, как не слуга Сатаны? Взглянуть только на внешний вид: черно-красная шевелюра, глаза, измазанные углем, рот весь красный, как в крови, в ушах черепа блестящие... хм... одет демон во все черное, обмотанный цепями и поясами с дьявольскими знаками, а на ногах страшная обувь, похожая на копыта... а формы неплохие... тьфу, это все происки проклятого искусителя!
- Сгинь нечистая сила! - прокричал королевич Растишка, или как его там... Данон, и перекрестился.
"Демон" посмотрел на него, как на сбежавшего из клиники.
- Ты что, в сугробе последние мозги потерял, ... из Гондураса? - довольно красивым женским голосом произнес пособник сатаны,- сначала меня тормозишь, встав на пути, а теперь еще и "нечистой" называешь? Это что, своеобразный способ познакомиться?
- Ты - пособник сатаны! С ними я не имею ничего общего!
- Нет, таких ... я еще не видала! Свали в сумрак, животное! Бросься под поезд!
- Простите, а что такое поезд?
- Ты из детского садика "Тормозок" сбежал, мать твою? И откуда вы такие вежливые беретесь....
После чего пособница Сатаны, буркнув под нос себе нехорошее словцо, зло пнула стоящую рядом переполненную урну, решив помочь дворникам – лишить их надобности выбрасывать из нее мусор. – Подхватила кикимора Таня, смирившаяся с появлением в детской сказке некультурного и жутко отрицательного героя, призванного при этом быть положительным.
Не подумав попрощаться, странная девица, за человека которую королевич так и не посчитал, развернулась и, вильнув круглой попой, выразительно обтянутой кожаной юбкой, потопала прочь, старательно перемешивая снег пудовыми черными копытами с блестящей сталью шнуровкой.
- Погодите, прекрасное исчадия ада! – Закричал королевич Данон, почувствовавший, вдруг, после ее ухода себя и вовсе беззащитным и в отчаянии рванувшийся за ней, но поскользнувшийся и вновь упавший в снег. – Я готов душу продать твоему хозяину, лишь бы вновь вернуться домой!
Девица тем временем преспокойно пересекала дорогу. Вслед за нею на проезжую часть выскочил и королевич, по пути отряхивавшийся от снега и морщившийся, когда новый комок падал ему за шиворот с воротника.
Девушка (я думаю, вы уже давно догадались, какого пола была эта представительница нечистой силы) только заметила на этом парне лишь странный наряд: кафтан яркого, словно бы неуместного цвета, убойные шаровары, да адские тапки на каблуке.
- Может, правда из дурки сбежал? - мимолетом подумала она.
И, обернулась. Позади нее королевич Данон как раз летел под колеса грузовика. Впрочем, в этот раз ему повезло. Однако, сам Биойогурт от такого "близкого контакта" с "чертовым катафалком" вновь свалился в обморок.
- Епт! – Сказала она. - А вдруг он болеет чем-нибудь? Или пьяный? Получается, что я за него ответственна, мать вашу? Что за дурацкий день! – Тут же подвела итоги девушка, все-таки оказавшаяся порядочной и не сумевшая оставить нашего героя одного, опасаясь мести собственной совести.
Дотащив его до деревянной лавочки, "исчадие ада" решила "обнюхать его": вдруг и правда пьяный, тогда можно будет не напрягаться и сдать его в вытрезвитель.
Неожиданно царевич Данон очнулся. Перед собой он увидел огромные черные глазищи, напряженно в него вглядывающиеся.
- Демоны, демоны атакуют! - крикнул царевич и, словно резаный свин, завизжал во всю глотку.
- Ты что орешь? Женской ласки испугался? - в ответ прикрикнула на него девушка. Царевич ее уже не раздражал, она к нему привыкла, он ей даже начал казаться забавным.
- Милая нечистая сила, помоги мне выбраться из этой сказки! Мне здесь плохо! – Пришел, тем временем, в себя королевич и тут же принялся клянчить.
- Во-первых, я не нечистая сила, у меня имя есть - Василиса. А во-вторых, ты, что же думаешь, что в сказку попал? Нет, милый, ты в жизнь вляпался!
После чего повторно к нему подошла и принюхалась. Алкоголем от него не пахло – у Василисы на это дело нюх был особо острый. А пахло от него чем-то домашним и забытым. Кажется, фруктовыми леденцами...
- Милая, хорошая Василиса! – Взмолился тем временем королевич, хватая зазевавшуюся девицу за руки. – Не оставляй меня! Не бросай! Смилостивись надо мной!
И подумала Василиса, что плохого ничего не случится, если она отведет этого странного симпатичного, но явно больного на голову парня подальше от дороги, которой тот, кажется, ни разу в жизни до этого не видел.
- Ты из цирка, что ли? – Поинтересовалась она, решив, что оставлять его одного здесь – жестоко и потому отводя от машин подальше.
Он не ответил, едва поспевая за ней в своих сногсшибательных тапках.
До ближайшего двора они добрели довольно быстро. И на этом исчадие ада желало бы их с психом знакомство завершить, но не тут-то было. Едва ей стоило набраться мужества, остановиться и обернуться к королевичу, как он тоже останавливался и принимался глядеть на нее широко раскрытыми наивными глазищами. И ей (о, ужас!) подумалось, что никто и никогда не глядел на нее так. Честно, искренне и... преданно.
- Мы в ответе за тех, кого приручили. Даже если эти ... сами напросились. – Пробормотала она себе под нос, когда в третий раз не позволила ей совесть с королевичем распрощаться.
Но ее тихие слова Данон каким-то образом услышал.
- Но ведь я, Василисушка, вам свою душу отдам! – Поразился он. – Неужто, так низко стали цениться нынче души? А взамен прошу лишь отвести меня домой!
Девушка поглядела на него оценивающе и, не сдержав любопытства, поинтересовалась:
- И где ты обитаешь?
- В замке из розового мрамора! – Спешно откликнулся королевич, словно не веря в свою удачу.
“Он псих или все-таки придуривается? – подумалось Василисе. И тут же ее посетила другая мысль. - Хорошо бы, только придуривался. А то будет жалко...”
А вслух ответила:
- Ладно, черт с тобой! Отведу тебя домой. К дьяволу тусовку, друзей – и мысленно добавила: “К себе. Потому что сдавать в дурку такого красавчика очень уж жалко, а если он не псих, то наверняка на это и рассчитывает...”
Словам ее королевич обрадовался и принялся глядеть на нее едва ли не влюбленными глазами.
Попетляв по мрачным закоулкам они добрались-таки до нужного дома.
Огляделся королевич, и подумалось ему: «Да за какие же грехи можно попасть в столь жуткие места?» Но задавать этот вопрос он не стал, боясь обидеть свою спутницу.
Первый подъезд, четвертый этаж.
- Подожди меня на лестничной площадке, - произнесла Василиса, - я пока дверь открою...
Йогурт ждал ее минут пять... десять... вскоре он услышал нецензурную брань и решил узнать, что же случилось у девушки
- Вот дебила пустоголовая, какого ... мне так сегодня не везет? Блиииин... угораздило же ключи потерять... наверное, когда в сугроб падала, их туда уронила. Да ...! ... ... и еще раз …! Ну что, мужчинка - обратилась она к Данону, - ночевать нам придется в этом гадюшнике, потому как в квартиру без ключей я зайти не могу!
Девушка пронеслась мимо него и зло плюхнула попу на подоконник. Выражение ее лица было таким, как будто она вот-вот расплачется.
- Ну, почему мне так не везет? Новый год, мать вашу. Ненавижу этот праздник! Мне не с кем его отмечать, потому что я одна в этом долбанном мире...
Королевич, повинуясь каким-то древним инстинктам, притянул девушку к себе и обнял. Тепло их тел передавалось друг другу... их энергетика сплелась между ними в нечто общее, единое... Им было спокойно, хорошо и уютно, несмотря даже на то, что они стояли в загаженном и мрачном подъезде... Они оба смотрели задумчиво в окно, наслаждались этими моментами, и, в то же время, каждый думал о чем-то своем.
Опасаясь, как бы Анюта не наговорила лишнего при ребенке, Татьяна ненавязчиво вновь перехватила инициативу:
- Знаешь, так сложно жить - прервала затянувшуюся тишину Василиса, хотя и в тишине им было очень хорошо и спокойно, - так сложно жить в мире, где тебя никто не понимает, где ты одна. У каждого своя история, а ты наблюдаешь за другими, не имея ничего своего. Ты помогаешь многим людям, но они к этому относятся, как к должному, словно я обязана им помогать! Пытаешься найти свою любовь, но жизнь опускает тебя, и снова ты чувствуешь себя униженной и ничтожной... Ты знаешь, я нашла себе плохую компанию. Я это прекрасно понимаю, как понимаю и то, что эти все пьянки, гулянки - все это пустое, ненужное. Вот только это – единственное место, где я могу отвлечься от своих мыслей.
Я готова быть толпой, чтобы не чувствовать себя одинокой...
Родителям на меня плевать, Они не хотят ограничивать мою свободу потому, что я не нужна им. Хотя, по сути, что такое свобода? Всего лишь иллюзия. Мы все от чего-то зависим. Абсолютная свобода - это смерть, но разве этого мы хотим? Стоит ли это того, чтобы ее добиваться? Ах, глупости все это...
Я слабый человек. Но я тоже имею право на мечту: быть счастливой и кому-нибудь нужной. Заметь, я даже не знаю, как тебя зовут, но ты единственный человек в этом мире, кому я доверяю...
Королевич обнял ее еще крепче. Он слышал частое дыхание девушки.
«Я хочу забыть обо всем этом - думал он,- все это слишком сложно и жестоко... мне очень жаль эту девушку, ее загубленную душу... но думаю, что я ей ничем помочь не смогу... мы слишком разные... мы слишком далекие... нас разделяют поколения, и полное непонимание друг друга...
Только вот я не могу... я больше не вынесу такого... я хочу домой... туда, где я не видел таких проблем, где сердце не сдавливало это противное чувство грусти, уныния и полной беспомощности... мне не нужна свобода, потому что то, за чем я гонялся ранее - всего лишь пустой звук».
Неожиданно в подъезде стал слышен бой курантов. Кто-то из соседей, словно специально для них, прибавил звук на телевизоре.
«С ним. Остаться с ним, навсегда! – судорожно подумала девушка, отчаянно хватаясь за королевича, словно испугавшись, что с последним ударом часов он растает, растворится. И не будет больше никого в этом мире, кому она сможет доверить свои тайны. И только кое-что все равно изменится в ней – больше она не захочет оставаться такой, какая она сейчас. Ей хотелось стать более человечной, обычной. Хотелось вернуться к старым временам. А еще Новый год для нее теперь обретет новый смысл. Ведь, если Данон сейчас исчезнет, она в следующем году снова пойдет на ту улицу, где увидела его. И после будет приходить туда снова и снова... Потому что не сможет стать такой, какой ей хочется быть без него. – Пусть всегда я буду с ним рядом!»
И когда часы пробили в двенадцатый раз, королевич все так же обнимал ее за плечи. И сердце ее стремительно наполнялось восторгом.
«Исполнится! – кружилось в ее голове. – Исполнится! Исполнится! Оно уже исполняется! Ведь, я знаю, она должен был исчезнуть, но не исчез, а остался со мной!»
В голове королевича в тот миг царил еще больший сумбур. Он не вернулся домой. А, значит, не так уж много шансов вернуться у него осталось. Более того – остался лишь случай. И все же, Данон не чувствовал себя обделенным. Он не был расстроен или подавлен. Наверное, потому, что в тайне от себя же, он не столь сильно желал вернуться. Здесь, в этом мрачном и грязном мире он понял, чего хочет. И это была не свобода. Нет. Он хотел совсем другого - привязанности, любви. Чувства, когда жизнь и радость другого человека ближе для тебя, чем радость своя собственная, потому как собственная радость напрямую зависит от решений и чувств этого человека... Да, всю свою жизнь он мечтал о любви. И лишь внешней маской оказались его поиски свободы. Потому как истиной, чистой и длительной радости она не могла ему подарить. К свободе царевич был не готов.
Но он был готов полюбить.
... и полюбил.
А за окном, кружась в праздничном вальсе, падали с небес белые пушистые снежинки. Свободные и беспечные.
Данон взял Василисину руку в свою и мягко потянул за собой, вниз, на улицу.
И они стояли рядом, а вокруг танцевали снежинки. Они кружились и кружились, как и головы влюбленных. А после и сами люди, взявшись за руки, кружились снежинками над землей. И не сводили друг с друга влюбленных сияющих глаз.
Идиллию разрушила шлепнувшаяся с небес на землю, прямо в сугроб, провинившаяся фея, намеренная тот же час вернуть королевича домой...
Но, как и хотела того Василиса, Данон не оставил ее. И фее пришлось поднапрячься, и в замок из розового мрамора она перенесла сразу двоих.
И здесь тоже кружились и танцевали снежинки. И Василиса с королевичем, взявшись за руки, под музыку хрустящего наста и звездного неба, направились вперед, к замку. Навстречу своей судьбе, которая, конечно же, будет к ним благосклонна и не посмеет разлучить тех, чьи желания были настолько искренни, а помыслы прекрасны...

Ой, смотри, а малец-то заснул - нудным голоском объявила Водяная, - видно, сказка совсем скучная была... хотели коротенькую веселую сказочку рассказать, а получилось как всегда...
- За то какая красивая! - вздохнула Кикимора, и слезы проступили на ее глазах,- а вдруг, и правда мы все одиноки? А любви - ее не существует?
- Не надо о грустном! – Осадила ее Анюта, промокая глаза уголком скатерти. – Ну, вот, и я разнюнилась...
Сказочницы обнялись и принялись увлеченно рыдать... они не особенно понимали, по какому поводу плакали, но чувствовали и думали в тот миг одинаково. Обе были натуры романтичные и свято верили в сказки... правда, сказки редко случались в их жизни...
- Давай сваливать отсюда - утерев слезы, промолвила Анна, - тем более, уже и выпивка вся закончилась...
Они уложили ребенка спать, оставили родителям записку "от доброжелателей", и ушли из этой квартиры....
А на улице шел снег. Восхитительный и чарующий. Каждая снежинка искрилась в свете фонарей, и каждая из них напоминала девушками, что наступил Новый, 2008 год...
- Ах да... сегодня же праздник... был... странно, как же мы его пропустили? - прошептала одна из девушек, - впрочем, ничего и не изменилось.
И только совершенно неожиданно из соседней улочки появился симпатичный мужчина... Он был высок, силен и мужественен. Глаза его напоминали темное ночное небо, глубокое, просто бездонное. Упрямо поджатые губы и выступающий подбородок отражали твердость его характера и неукротимый нрав. А короткие, по моде остриженные волосы цветом напоминали колосящуюся в поле пшеницу...
У Тани в груди сладко екнуло сердце. С приближением этого человека оно стучало все сильнее и сильнее. Оно хотело выпрыгнуть навстречу ему.
- Таня, я думал, что ты сегодня работаешь в студенческой общаге... – Подойдя, вместо приветствия, промолвило это божественное создание. - Я думал, что не успею...
Таня расплылась в улыбке и хотела что-то сказать, но ее перебила Анюта:
- Ладно, ребятки, я пошла. Удачи вам, с Новым годом и... счастья в личной жизни!
- Но... куда же ты в столь поздний час?
- Куда-нибудь. Но не бойтесь. Все! Будет! Хорошо!
И девушка отправилась, куда глаза глядят. Она смотрела на все еще темное небо и улыбалась. Она ничего не боялась, потому что верила, что все и правда будет хорошо.
А если во что-то очень сильно верить, то это обязательно сбудется!


КОНЕЦ