Диалоги о рыбалке

Вот я вам половлю, ё… вашу мать! Хлопок двери и шарканье ног по асфальту. - Это мы ловим рыбу с балкона ресторана "Чистые пруды". Мы - это завсегдашняя компания, состоящая из Бугра, Валерика, Осича и меня. Друзья - не разлей вода. Всё вместе, зачастую и спим. Как на пример тогда, когда, боясь опоздать на утренние съёмки, так и спали на столах. Столы в ряд, мы на спине на столах, руки на груди. Если убрать с груди - свесятся по бокам. Столы узкие, напоминают гробы без крышек.
- Чисто покойники, бормочет ночной сторож и мелко крестится, - прости Господи...
Но это уже о другом.
А сейчас - пять утра, балкон над прудом, недавно окончилась лёгкая гроза, остатки радуги выглядывают из за деревьев, зеркальная вода подёрнута дымкой испарений, тишина. И бешеный клёв! Какой там Пришвин, с лежащими удочками и задумчивыми лицами! Никаких удочек и задумчивых лиц. Две тонких лески, связанных друг с другом, крючок, на крючке катышек белого хлеба прямо из бачков с недоеденными булками. Конец наматывается на палец и всё. Вся недолга.
- Снасть!.. - Валерик гордым петушком склоняет чуть набок белёсую головку. Пальцем одной руки он накручивает волосёнки, пальцем другой - подёргивает леску. Стоя в ряд у перил, все тоже подёргивают.
- А давайте класть в отдельные кучки, - шепчу я, а потом завесим у кого сколько, а?
Внезапно тишину нарушают резкие хлопки - Бугор "поймал" голубя. То есть голубь просто зацепился за крючок.
- Какие кучки, чего молотишь...
Бугор раздосадован, ему не везёт. То мелюзга, то зацепы, а тут ещё голубь...
- Подай лучше хлебушка, - выдыхает сипло и плюёт на катышек, разминая грязными культяпками. Ни одного громкого слова, всё только шепотом. Вокруг полнЫ домА стукачей. Бдят. Валерик ломается и идёт спать. Покосившись на узкий стол, ложится прямо нА пол сцены, на какие-то чехлы. Буквально тут же раздаётся храп.
А мы продолжаем. Кучки растут.
И вдруг!
- Вот я вам половлю, е... Вашу мать. В тишине раннего утра - звучит громко и отчётливо. Снизу. И хлопок двери сине-белого воронка.
- Линяем, менты...
- Куда?!!
- В подвал. - Валер..., - бесполезно. Храпит с треском. Как будто отдирают фанеру. Топоча как звери, ломимся по каменной лестнице вниз. Подвал тёмный, мрачный и осклизлый. Несколько дверей. Прячемся за одной в крохотной коморке, между бачками с отбросами. Попискивают в темноте крысы, вонь невыносима.
Наверху голоса, крики, ругань.
- Валерик отбивается, - шепчет Осич.
- Может, пронесёт, - лицо Бугра блестит капельками пота. Между ног елозят крысы. Мне кажется - одна уже полезла по моей штанине.
Близкие шаги, сопенье, злые голоса.
- Выходите! Мы знаем , что вы здесь! Выходи по одному!
По тону - не шутят...
- Ладно, сдаёмся! - кричит Бугор.
После длительного шёпота, голос Бугра оглушает и леденит кровь.
- Пошли, и подпихивает Осича.
Наверху растрёпанный, сонный Валерик таращит голубые глазёнки. Сторож непоколебим, как скала:
- Ничего не видел и не знаю. ГБист в отставке. Пенсионер. Сухие губы сжаты в упрямую гузку.
- Так. - Сержант зол как чёрт, второй упёр руки в бока, кобура оттопырена.
- А вы? - и окидывает взглядом нашу стайку. Бугор незаметно машет ладошкой у ноги - псссыть....
Мы отползаем за перегородку. Шуршат купюры, звякает стекло.
Бубнят приглушённые голоса.
- Ещё раз поймаю...
Через минуту тот же хлопок внизу, вжикает стартёр и удаляющееся похрипывание раздолбанного уазика. - Уффф...
- Ну вот, всё обосрали, Валерик просыпается окончательно... Сколько?
- Стольник, - цедит сквозь зубы Бугор. И две бутылки водки. С нас. Пусть подавятся... и переводит глаз на сторожа.
- А ты чего!?
- Да я... только! А они вот же...и всё... куда ж...
- Ладно. Осталось чё-нибудь?
- Одна... - У сторожа бровки домиком, фуражка в руке, лысину вытирает платком.
- Давай.
Через пять минут на столе тарелка с дымящимися кусками мяса, редиска, соль. Бульки льютя в четыре кофейных чашки с канареечного цвета надписью: "Мосресторантрест". Если до краев - ровно 100 грамм. Сотка.
- Каждый знает чётко, что такое сотка. - Валерик макает редисину в такую же солонку. Запрокинутые башки. Чмоканье. Шумный выдох. Рыба на балконе взбрыкивает серебристой чешуей. Звенит-погромыхивает первая " Аннушка". Постукивают кокетливые каблучки. За громадной фрамугой с толстым стеклом неспешно разгорается день. Сухой. Летний. Ослепительно яркий.