Альбинос

Она забилась в угол, отпихивалась от них руками и ногами, кричала, глаза её смотрели в никуда, ногтями она успела расцарапать им ладони. Я знаю, она бы пиналась, если бы могла, если бы не сидела на корточках, поджав ноги и пытаясь защититься от их настойчивости…
А еще был он. Его звали Вова, у него была белая кожа, почти фарфоровая, седые волосы и красные глаза. Я не могла отвести от него взгляд. Я знала о существовании людей альбиносов, но ни разу их не видела. Я не подозревала, что они живут в моем городе, но живут, живут за стенами и заборами, в таких местах, куда обычные люди не приходят, хотя двери там открыты.
Это произошло совсем недавно, я пошла навестить знакомых детей в школе-интернате для слабовидящих. «Мои дети» высыпали мне навстречу, радовались принесенным мной подаркам, рассказывали мне как у них дела, снова взяли в заложники мой фотоаппарат… И там я встретила Вову. Какой это был красивый ребенок. Красивый по-своему, по-особенному, красив, как никто другой. Вова был слеп, почти слеп, потому что умел читать по Брайлю. «Мои дети» этого не умели… Он молча сидел на лавочке, смотрел в мою сторону и хотел подойти, но я же пришла не к нему, а он не может просто подойти к человеку, которого не знает. Он с опаской бросал взгляды, но стоял довольно близко…, так и ни разу не произнеся ни слова в моем присутствии. Вове лет 7, может быть 8, а может и 9, но я знаю, что он учится в первом классе. Как он видит этот мир, что он чувствует? Чувствует ли он физически или больше духовно, и если духовно, то почувствовал ли он, как меня потянуло к нему? Понял ли он, что я хочу его обнять и подарить все тепло, которое у меня есть, но которое не заменит любовь родителей. Разрешил бы он мне обнять себя вообще? Видит ли он моё лицо? Мои глаза? Или он смотрит глубже? Прямо в сердце?
И если он смотрит в моё сердце, то видит ли ту часть меня, которая забилась в угол и не хочет выходить наружу, потому что она такая же, как он, она – альбинос, она другая, непривычная для остальных, странная и своеобразная, такая, которой можно удивить, и такая, над которой можно посмеяться или поразвлечься. Она такая, которая боится, что её никогда не воспримут, не полюбят и не захотят видеть с собой рядом. И именно она отбрыкивается, огрызается и не хочет выходить наружу, хотя она добрая и чувствительная, и очень очень нежная…
Я знаю, что снова увижу Вову, что познакомлюсь с ним, поговорю с ним, может быть смогу помолиться в месте с ним, а если нет, то я буду молиться за него, а он пусть видеть мою израненную сущность и понимает все так, как это делают дети, как это делают дети, не похожие на других, особенные и очень драгоценные дети…