Притча о Ледяном Копье

Дивный летний вечер, еще более восхитительный тем, что он не был ни первым, ни последним в череде подобных июньских вечеров, догорал над крышами небольшого дачного поселка. Горожане, выбравшиеся на природу кто отдохнуть, а кто и предаться нехитрым радостям простого земледельческого труда, к этому часу уже завершили все свои дневные дела, и наслаждались идиллическим пейзажем, чинно рассевшись кто на верандах своих домиков, а кто и просто рядом с оными.
Иван Александрович, уважительно именуемый друзьями и знакомыми не иначе как «Летописец» за страсть к чтению исторической литературы и свои несмелые попытки написания собственных мемуаров, сейчас увлеченно играл с семилетним внуком в шашки.
На счете 12/4 в пользу опыта, бабушка, до того выполнявшая роль стороннего наблюдателя, почти незаметно укоризненно покачав головой, решила вмешаться в ход игры. «Ты бы лучше сказку какую ребенку рассказал, что ли. А там глядишь, через полчасика и ужин готов будет…» - слова ее прозвучали мягко, и совсем не повелительно. Однако Иван Александрович тут же принялся складывать в голубенькую коробочку черные и белые пластмассовые кружочки и, ласково потрепав внука по голове, начал свой рассказ. Вот только сказки у него и на этот раз не получилось. Почему то, о чем бы не начинал рассказ Иван Александрович, у него неизменно выходила притча ….

 «Ледяное копьё»

Неугомонный, затаив обиду на Солнце, не находил себе места.
 Солнце было несправедливо к Неугомонному. В то время, как остальным оно щедро дарило свои свет и тепло, Неугомонный всегда оставался в тени. Растения шелестели под ласковыми прикосновениями летнего ветра, деревья крепли и вытягивались до самого неба, луга, наполненные великолепными в своей яркости бутонами, божественно благоухали. Животные бродили меж этого изумрудного великолепия, подставляя свои ровные, лоснящиеся бока под вездесущие широкие лучи великого янтарного потока, доверчиво и радостно. Даже ящерицы и змеи выползали из своих нор, устраиваясь на разогретых Солнцем камнях и, не способные воспринять всю мощь светила напрямую, блаженствовали, довольствуясь впитыванием отраженной земной природой звездной субстанции. Даже воды рек и озер задорно искрились от прикосновения Солнца, позволяя невозможное – овладевать своими волнами изнутри, вспыхивая и переливаясь тысячами фосфоресцирующих язычков пламени на поверхности.
Конечно, не все восторгались дневным светочем. Но Неугомонному никак не удавалось найти достаточно могущественных союзников, разделявших его вражду. Ведь даже Безумный не решился возводить лестницу, ведущую к Сияющему Престолу.
И так было, пока Неугомонному не повстречался Нетвердый. Пугливо озираясь по сторонам, он поведал спесивцу, что однажды, странствуя по самым глубоким пещерам, слышал разговор двух Незримых. Они говорили о Ледяном Копье – оружии, способном поразить звездный огонь в самое сердце. Незримый пересказал своему спутнику легенду, в которой говорилось, что Красный Дракон не умрет, приняв в свою грудь жало изо льда, но преобразится. Достигнув равновесия стихий в себе, он превратится в Радужного Феникса, положив начало полной метаморфозе всего сущего. Не будет больше ни ночи, ни дня, ни весны, ни осени, ни тяжести, ни невесомости.
Нетвердому было невдомек, что не случайно до его ушей донесся шепот Незримого. Существа эти, нашедшие прибежище свое глубоко под земной корой, были настолько чуткими, что замечали незваных гостей за добрую милю. И, как правило, избегали их…
Но не теперь. Их слова, пропитанные ядом лжи и коварства, проникли в мозг слушавшего, и не успокоившись там, нашли себе выход через его рот.
 А на самом деле – Копье, конечно, ковалось в морозных кузницах вовсе не для Алхимии. Незримые хотели с его помощью избавиться от ненавистного золотого диска. Только сами они сделать того не могли. Да и как тут сможешь, если не то что прицелиться для решительного броска – даже появиться на свет Ярилин было им не под силу. Потому они и плели интриг сети, благо простодушных среди обитателей подлунных равнин хватало с избытком.
Разрушительная сила Ледяного Копья была велика. Расчет состоял в том, что достигнув центра Солнца, лезвие распадется на множество кристалликов, которые, превратившись в пар, разнесут снопы света и жара по всей Вселенной. И повсюду будет порхать снег из горячих, нестерпимо блистающих хлопьев. И догорев, они больше никогда не соединяться в Светило. И земля навек погрузится во мрак. А у мрака уже будут свои поводыри и свои хозяева. Да что там будут, они уже есть!
Вот чего не знал Неугомонный, добывая для битвы ледяную реликвию в змеящейся изгибами штолен шахте. И выходя на закате на далеко выступавший в океанские просторы одинокий горный утес. И все ускоряя разбег по каменистой тропе, раскручивая пружиной сжатый крепкий торс, посылая свое орудие в матовый кирпичного цвета огромный шар, готовый вот-вот коснуться тёмно-синей глади вод.
Снаряд устремился к Солнцу, подобный бесшумной холодной молнии. Но не сумел застать Солнце врасплох. Да и не мог застать. Ведь Солнце никогда не спит. И не устает сиять. И лишь ограниченность живущих на плоскости сферы существ, наделило его такими воображаемыми свойствами, как «Восход» и «Закат». Солнце просто расхохоталось, заметив устремившееся к ней инструмент Смерти. И, не выдержав громовых раскатов этого хохота, копье треснуло и раскололось. По прожилкам льда побежала сеть все более мелких трещин и трещинок. И вот уже не Ледяное Копьё, а облако осколков неслось в просторах Космоса, стремительно растрачивая приданную ей броском Неугомонного энергию.
И когда сила полностью истощила себя, миллионы ледяных кинжалов повернули вспять, покорно подчинившись закону тяготения… И начали обратный путь, возвращаясь к руке, пустившей их в полет столь дерзновенно.

Внук Ивана Александровича зачарованно смотрел на своего дедушку – ему он казался сейчас умудренным сказителем, доносившим древнюю легенду из самой седой старины до умов любознательных слушателей.
«И Солнце наказало Неугомонного? Он погиб?»
Летописец бросил задумчивый взгляд на бабушку, вытиравшую руки передником и внимательно вслушивающуюся в финал истории. Чему-то усмехнулся в усы, и, медленно покачав головой завершил притчу о Ледяном Копье.

Нет внучок, нет. Совсем нет. Солнце ведь не знало что такое наказание. Или месть. Или обида. Тому, кто сияет в небе неведомы ни чувства Поднебесных, ни мысли Незримых. Для него все произошедшее представлялось не более чем задорной игрой, случившейся почему-то именно сегодня. И когда мириады полупрозрачных игл уже готовы были пронизать все, что встретиться им на пути, Солнце швырнуло им вслед один из ярчайших огненных мячиков, которыми так любило забавляться время от времени. Мячик легко догнал холодный поток и осветив напоследок чудесной радужной молнией всю округу, разом превратил льдинки в пахнущий свежестью роскошный летний ливень – неистовый и благодатный.
Неугомонный смотрел на водяную завесу, разом упавшую с небес и явственно ощущал, как все, на что попадают брызги необычайного ливня начинает бурно расти и развиваться. Приближаясь к небу настолько, насколько позволяет ему его подлунная природа.
И с изумлением отметил, что процесс этот не обошел и его. Изнутри буйно и упрямо, наперекор всему поднималось вверх нечто, чего раньше Неугомонный никогда не замечал в себе. И это нечто он мысленно нарек Пониманием.