Роман по телефону

Говорят, женщина любит ушами. Это на самом деле так. Я вот умудрилась влюбиться в голос.
У меня погас монитор. Сломался мой кормилец и дружок – компик. Я решила вызвать мастера – и попала не туда. Голос, ответивший мне был такого необыкновенного тембра, что я не сразу положила трубку, хотя она вовсю трубила отбой. «Такой необыкновенный голос может принадлежать только необыкновенному человеку», - подумала я.

Глупо, но вечером я решила узнать номер его телефона. Это было нетрудно. Понабирав несколько раз номера, близкие к номеру телефона мастерской, я снова услышала этот божественный голос. Он звучал настолько эротично, что я полночи металась по подушке не в силах заснуть. А что вы хотите от одинокой женщины далеко за тридцать?

Я всегда интересовалась красивыми и умными мужчинами. Потом разочаровывалась в них. Снова влюблялась в красивого и умного. И все повторялось сначала. Но с годами красивых и умных становилось все меньше (а может быть это они переставали интересоваться мной), но я все никак не хотела снизить планку. Несмотря на свой далеко не нежный возраст, я оставалась все той же романтической дурехой, что была и раньше.

На следующий вечер рука сама потянулась к телефону. Но заготовленную фразу я так и не сказала. Не привыкла еще знакомиться первой. А вдруг он женат, как я тогда выглядеть буду? Попыталась позвонить в следующий вечер, но, наконец, поняла, что веду себя глупо, и не стала звонить. И вдруг среди ночи меня разбудил звонок. «Необыкновенный» голос в трубке спросил:
- Почему вы сегодня не звонили? Надоело молчать?
Я была так ошарашена и напугана, что промямлила что-то невразумительное. Он засмеялся и сказал:
- Разве в вашем телефоне нет функции «определитель номера»?
- Есть, - пролепетала я.

Через полчаса мы уже болтали как старые знакомые. Теперь каждый вечер я с нетерпение ждала звонка, а иногда звонила сама. И, наконец, наступил момент, когда мы решили встретиться. Я волновалась, как при первом свидании. По интернету знакомиться приходилось, а вот по телефону – нет.

 И как же я была разочарована, когда мой «необыкновенный» голос приобрел осязаемые формы! Боже мой, неужели этот невысокий, с плешкой и круглым брюшком мужчина, с короткими и толстыми, как сардельки, пальцами и невыразительным лицом и есть обладатель завораживающего голоса? И пришел он с пустыми руками, хоть бы чахлую розочку принес. Но Светка (моя подруга, которую я прихватила с собой) была настроена очень решительно. Она вытянула из него нужные сведения, а потом шептала мне на кухне:
- У него квартира есть, зарабатывает он неплохо. Главное, не отшивай его сразу, а там видно будет.

Я и не отшила. А потом на меня напала какая-то апатия. Я стала думать, что теперь с каждым годом мои кавалеры будут все более и более облезлые, пока, наконец, останутся одни бомжи да пьяницы. И вышла замуж за Николая.

Жилы мы, в общем-то, неплохо, пока однажды...
- Леночка, ты не против, если мама поживет в моей квартире?
- Нет, конечно.
Надо сказать, что жили мы в моей полуторке, доставшейся мне от бабушки, небольшой, со смежными комнатами, зато в центре. А однокомнатную Николая сдавали. Предыдущие жильцы выехали, и мы искали новых. Мать Николая жила у своей дочери. Кроме дочери с мужем, в этой же квартире жил их сын с женой и маленьким ребенком. Так что я ничего не имела против, чтобы свекровь отдохнула от них.

Прошла осень, и я почувствовала, что беременна. Я была безумно этому рада. Мне даже вдруг на миг показалось, что я люблю своего мужа. Но чувство это тут же исчезло. Новость мою он воспринял довольно прохладно, сказал просто:
- Да? Ну, хорошо.
Я ждала, что он будет прыгать от радости... ну ладно, хоть не сказал: «Зачем он нам нужен?»

Шло время. Я просто упивалась своей беременностью. Занималась специальной гимнастикой, ходила в клуб для будущих мамочек, соблюдала диету. И вот муж говорит:
- Леночка, а что если мама после твоих родов поживет у нас? Поможет тебе.
- Почему бы и нет, - говорю.
- А в моей квартире пока Сережа с женой поживет.
Мне бы тогда призадуматься, да муж заверил, что племянник вот-вот купит квартиру. Я и не волновалась.

Алинка родилась здоровенькой, крепенькой, но ужасно голосистой. А вот я... Все-таки возраст дал о себе знать. У меня пропало молоко. Не бог весть, какая проблема, но мне еще приходилось стирать, убирать квартиру, гулять с Алинкой. Я очень уставала. А свекровь? О, свекровь ходила в магазин и готовила. Но только своему сыну. Ведь мне нужна особая диета, говорила она. И я готовила себе и Алине сама. По вечерам, когда муж приходил с работы, я стирала его рубашки и возилась с Алинкой. А они обсуждали дневные новости и смотрели телевизор. Я старалась не обращать на это внимания, но обидно было до слез.

Однажды я не выдержала (Алине было уже полгода) и спросила:
- Когда же твоя мама вернется к себе?
Муж удивленно посмотрел на меня:
- Резвее тебе плохо? Мама тебе помогает и никогда не сердится на тебя.
- Не сердиться? – опешила я. – Да на что?
- Ну, мало ли... – замялся он. – А Сережа скоро переезжает. Они уже и мебель покупают.

Шло время. Ничего не менялось. Только свекровь все больше чувствовала себя хозяйкой, и не только в нашем доме, но и в нашей жизни. Отношения наши ухудшались с каждым днем. Николай стоял на стороне матери. И однажды, не выдержав, я заявила, чтобы она убиралась из нашей квартиры.
- Ошибаешься, - сказала она. – Это и квартира моего сына.
И она была права. Я прописала Николая у себя, а его квартиру мы собирались продать. Малышке всего столько было нужно! А еще мы хотели на следующее лето вывезти Алину на море. Но Николай прописал в этой квартире свою мать...

Вечером начался настоящий кошмар. Свекровь обвиняла меня во всех смертных грехах. Кричала, что я не люблю ее сына, женила его на себе, морю голодом. Николай молчал и только ходил из комнаты в комнату. Алина ревела в полный голос. Меня всю трясло. Оставаться здесь было больше нельзя. Иначе бы я сошла с ума. Я действительно не любила Николая и бороться за него не хотела. Но куда мне идти? Родители далеко. К ним теперь через несколько границ ехать надо. Остается только подруга. Приютит на несколько дней. А там видно будет.

Со Светкой и ее мужем Алешкой мы учились на одном курсе. Так что приняли они нас с Алинкой как родных. И вместо нескольких дней я прожила у них три месяца. Когда я приходила в свою квартиру, свекровь устраивала жуткие скандалы с битьем посуды и истеричными криками. Алешка порывался вызвать милицию. Но чтобы они сделали с худенькой благообразной старушкой, которая и мухи не обидит? Меня же она выставляла этакой прохиндейкой, которая навязалась на шею ее добросердечному сыночку. Я поняла, что ради квартиры для старшего внука она была готова пожертвовать и счастьем сына, и спокойствием собственной внучки. А сын ее – тряпка и подкаблучник – привык ей во всем подчиняться. И я решила отступить. Развод был очень мучительный. И если бы не Светка с Алешкой, я не знаю, как бы все это выдержала.

Сейчас мы с Алинкой живем в крохотной однокомнатной квартирке (одному богу известно, каких трудов стоил Алешке этот обмен). Алешка часто навещает нас, и по его глазам я вижу, что назревает новая проблема. Но думать об этом пока не хочется, прошлое слишком свежо.