Ч. 2. Между небом и землёй, испр. и доп

ч. 2. МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ

        Всё начинается с родителей,  яблочко от яблоньки.  А если они у меня такие разные? У папы два отличия: он всё может и говорит только правду.
Кто за одну ночь, пока все спали, прорыл от колонки длинную траншею, чтобы в домах появилась вода? Утром соседи так застыли, будто снова увидели неизвестно откуда взявшегося лунатика, живо ступавшего по острым кольям нашего забора.
        Даже скучнее оттого, что никто уже, звеня вёдрами, не бежал утром за водой и не рассказывал в очереди у колонки всякие новости. Теперь с вёдрами только зимой ходили к сараю за углем. Какое тут веселье? Случались, конечно, истории. У одиноких Романа Романовича и Евгении Ивановны вдруг опустел сарайчик, ни дров, ни угля. Подкопали с другого двора и вынесли. Не волнуйтесь, папа потом их сарайчик жестью подбил. Соседи собрали им топливо, кто, сколько мог, и родители, и дядя Саша-милиционер, и мама моих друзей Эдика и Вовки, и даже злая на всех Кулениха.

–  Кто же им ещё поможет, -  ворчливо бросает она моей бабушке. - Пусть Ваш Павлик перенесёт и от меня.
– Были бы рядом дети, -  со вздохом отвечает бабушка.

И я знаю почему. Когда-то у них тоже были дети, не свои, усыновленные еще в родном Оренбурге (откуда Романа Романовича,  редкого оперного баса уже после войны пригласили петь в нашу филармонию). Они были даже не братом и сестрой, а просто двухлетним мальчиком и пятилетней девочкой.
Оба хорошо учились, но мальчик был добрее, и старички знали, что он и станет их кормильцем.
Его, выпускника военного училища взяли на фронт, и на третий месяц пришла похоронка. Дочь, способную к наукам, отец, имевший два высших образования: консерваторию и философский факультет, сам подготовил к поступлению в мединститут. Она стала врачом, да таким искусным, что была взята на работу в Кремль. Потом от приёмных родителей отреклась и никогда не приезжала к ним, не помогала. Мать из рода священников  могла испортить ей блестящую карьеру и удачную личную жизнь.
           Поэтому со мной они возились и за своих внуков.   
 Евгения Ивановна вылечила  у меня диатез травами, что она сушила на солнышке и хранила в полотняных мешочках. К ним обращался весь двор. Роман Романович еще до школы учил меня читать “чисто и с чувством”. С удовольствием повторяла я за ним и скороговорки, а потом заставляла говорить их других.
Родители не были против того, чтобы мы с ним ходили слушать, как Евгения Ивановна с ее красивым меццо сопрано поет в хоре Вознесенской церкви (сам он религиозным не был).
            По требованиям времени, кроме традиций  к праздникам,  детей к религии особо не приобщали. Поэтому и различия между ними представлялись мне в том, что на еврейскую пасху мы с бабушкой обносили вкусными  блюдами из мацы наших православных соседей.  На христианскую – у нас уже собирались ароматные куличи и веселые крашенки.
           Я знала, что у бабушки в сундучке хранится старый молитвенник, еще от ее деда, ученого раввина, единственное, что она чудом сберегла на длинных дорогах эвакуации. Бабушка время от времени бережно вынимала его из сундучка и тихо молилась за всех в глубине квартиры.  Потертый,  c двумя дырочками в коленкоре и непонятными буквами в обратную сторону, меня  он тогда не заинтересовал,  потому, наверное, и сохранился  до сих пор.
             Евгения Ивановна,  дочь священника,  посылала мне вслед крестное знамение. Она искренне жалела меня,  живущую  под одним Богом, и я  уже готова была тайно спастись крещением и печь куличи, вместо мацы.
              Не знаю, как бы сложилось дальнейшее, если бы мама, взяв  меня перед поступлением в школу с собой в дом отдыха, не увидела, как истово я крещусь под столом. Наверное, это  впечатляло, потому что от неожиданности она чуть не упала со стула. Потом догадалась,  откуда это и сказала, что изменения веры будут считаться понарошку. Без воли родителей не считается. Только Евгении Ивановне решили ничего об этом не говорить, она плохого не хотела, просто очень меня любила.
           Когда через несколько лет за неделю не стало обоих старичков (Евгении Ивановны от закупорки вен, а Романа Романовича от тоски по ней), бабушка сама дала мне денег пойти в их Вознесенскую церковь и попросить поставить им свечки за упокой.

            -  Иди, - направляла она меня, болезненно переживавшую утраты,  поставь за упокой душ Романа и Евгении! Ближе тебя у них никого не было!

           Давно бы  нам уже иметь жилье с отоплением и переехать из нашего замечательного двора в скучную многоэтажку. В ПАРТИЗДАТе, где папа работал со дня его основания, многие, пришедшие позже, уже получили квартиры. Помешало второе его качество – “говорить только правду,  за что его десять лет выбирали председателем МК. Просил о своем переизбрании. Тогда сотрудники доверили ему быть председателем жилищной комиссии, и он ещё долго топил наши печки.
   Не помню, чтобы когда-либо, сославшись на занятость или усталость, отец отмахнулся бы от наших бесконечных вопросов. Он не терпел небрежного отношения к людям. Уже на практике в школе, я как-то подняла докучавшего мне ученика и, высмеяв перед всеми, выгнала из класса.
      
   - Иди к своему директору, - поучал вечером отец, - и попроси, чтобы тебя и близко, слышишь, близко не подпускали к детям! Если хочешь оставаться в школе, извинись за оскорбление перед всем классом! Как сказала, так и извинись, иначе не возвращайся!»

          Но что этот выговор по сравнению со спартанской закалкой в детстве! Могли бы Вы выполнять домашние задания в пристёгивающихся к стулу ремнях? А никогда не плакать, если сами виноваты, даже свалившись с крыши сарая в бочку с водой? Но самое трудное - «не петь, если не умеешь». Не потому ли из горла стали рваться мои собственные неспетые песни?

   Отец, сдержанный в проявлении чувств, хвалил меня только за что-то стоящее, но в его улыбке, шутках  -  столько добродушия!
Поэтому с детства стала верить сдержанности.
Вдохновенно любил цирк и всегда c восторгом следил за движениями гимнастов.

   -  Смотрите, как легко, а сколько здесь труда! Закон цирка: повторяй, пока не получится!

    Эти слова и гимнастические фигуры, что с пяти лет отрабатывала на его голове и плечах до полуобморочного  состояния мамы, словно пресекали в будущем желание бросать начатое при первой неудаче.
           Сразу полюбила свой первый двухколесный велосипед, потому что он меня удержал, когда папа, только подсадив в седло, подтолкнул  и отпустил с напутствием:

           - Крути педали и смотри вперёд!

Отчаянно балансировала в воздухе, кричала, но он не подошёл.
Когда в сложной ситуации кажется, вот-вот свалюсь, будто слышу папино напутствие: “Крути педали и смотри вперёд!”
           Поистратил ли отец весь пыл на мою особу  или  младший  брат Мирон спокойнее, но отец к нему «спартанской закалки» никогда не применял. Мне было до боли жаль братца, так что старалась восполнить  те пробелы, как могла. Держала его, трёхлетнего в горячей воде до полуобморока и потом охлаждала на окошке, приговаривая: «Не жалуйся! Не плачь!” Спускала с откоса на велосипеде с напутствием: «Не реви, а крути педали!».

Чтоб различить зиму и лето,
И победить вошедший страх,
Я поищу фонарик где-то
В отцовских стареньких вещах.

          Мама может быть непредсказуемой. Она жаловалась на меня отцу по мелочам,  когда я выходила зимой раздетой, когда валялась в снегу. В ответ, не разбираясь, папа мог сразу шлепнуть меня, не больно, но обидно. Я обижалась на маму, а не на него. В серьезных же случаях мама никогда не шумела. Как-то она послала меня, одиннадцатилетнюю, в сберкассу через дорогу, оплатить что-то срочное.  Не имея других денег,  доверила банкноту, составлявшую весь ее только полученный аванс. Отдельно написала мне сумму положенной сдачи и велела на месте ее пересчитать, “нам на эти деньги жить полмесяца.”
Только перед окошечком оплаты обнаружив, что банкноты нет (где-то уронила или вытащили),  даже не решалась  идти домой. Жили родители очень скромно,  оплачивали кредиты. Я знала, что в школу мне не могли дать больше двадцати копеек,  а тут... Наконец, приплелась .и плачу. Мама жалостливо вытирает слезы.

-   Что случилось?
 -   Потеряла все деньги.
 -   Успела хотя бы заплатить?
 -   Нет!
 -   Идем!

Проходим той же дорогой, обыскиваем все в сберкассе, опрашиваем. Куда там... Тогда она произносит одну только фразу:

        -   Будем считать, что у нас этих денег не было!
    -   Как же мы будем жить?
    -   Возьму потихоньку на работе, в Кассе взаимопомощи. Папа не узнает, а в следующий раз будешь внимательной!

Я научилась у мамы спокойствию в трудных случаях.
И еще она не терпит чужой боли, крови. Забывает, что сама трусиха, и спасает кого-то в уличной  драке криком:
         
            -   Лежачего не бьют!
         
Дома мама всегда как бы уравновешивает отца. На его правду – сочинительство на ровном месте. На простоту в общении – очаровательное кокетство. На жизненный реализм – витание в надземных сферах.
            Всю трудовую жизнь мама добросовестно отдавала бухгалтерии, но, отрываясь от цифр, сразу улетала.
 - Что это означает?  - Представьте,  вы мирно играете во дворе. Вдруг называется очередное загадочное место. Впопыхах прощаюсь со всеми, тащу любимую игрушку, а потом мы идем до ворот... или ещё пару улиц. По дороге мама описывает яркие картины и ждущие нас приключения. Тут же радуется встречным взглядам, зная, что редкий отлив её каштановых локонов притягивал, девически стройной фигуре шло любое платье. Внезапно, путешествие переносилось на другой раз, и вот она уже тащит меня, упиравшуюся, обратно домой. Только на пенсии выявилось мамино призвание художника, она стала рисовать яркие фантастические картины и обрела свой мир.

    А я? Когда после восьмого класса, вдруг собрав всё
дорогое  -  камни с Карпат и личный дневник, сорвалась из дома искать мой собственный мир, это были отголоски тех несостоявшихся поездок. Объявив Всесоюзный розыск, меня через неделю благополучно возвратили с территории Украины в лоно семьи и школы.  Отзывалось  это и потом.

МАМЕ

Эта легкость души
устремляться к тому, что дороже,
Сколько жизнь ни глуши,
а ростки пробиваются все же.

На картинах – сады
как весенней порой дивным цветом...
Рада солнышку ты,
улыбнешься за окнами где-то.

Продолжение. ч.3. Вымысел и реальность
http://proza.ru/2007/12/23/92