Дверь на чердак

А денек-то выдался замечательный … да… Черт его знает, почему. Может, оттого, что солнце светит, словно умалишенное, что в конце октября ему совсем несвойственно. А может, просто потому, что воскресенье. Не знаю. Хотя, возможно, оба эти фактора, объединившись, дали такой потрясающий эффект. В такой день возникает непреодолимое желание выйти из дома и отправиться куда-нибудь… все равно, куда и зачем. Вот и я решил прокатиться по городу.

Бесцельно кружа по знакомым улицам, к вечеру я неожиданно для себя оказался в месте, где думал, никогда уже больше не побываю.

Двор, где прошло мое детство, как-то неуловимо изменился. Когда-то живой и шумный, он встретил меня гробовым молчанием. Сидя в машине, я наблюдал, как сгущающиеся сумерки превращали еще недавно четкие предметы в расплывчатые силуэты. Лишь голые ветки старых тополей острыми пиками впивались в сереющее небо.

Хлопок закрывающейся двери прозвучал, как выстрел, многократно отразившись от стен гулким эхо, спугнул стаю ворон. Тревожно каркая, черные птицы взмыли в высь и закружили в зловещем танце. Теплый дневной ветерок сменился злым, пронизывающим ветром, терзающим кроны беззащитных деревьев и увлекающим в хоровод опавшие листья и разбросанный мусор.

Я не спеша прошелся по двору, посидел на лавочке под раскидистой березой, постоял на площадке, где играли в футбол…Изо всех углов, изо всех щелей с едва слышимым шуршанием, словно змеи, выползли воспоминания. «Ну где же ты был так долго? – Упрекали одни из них. - А мы уже заждались тебя, - игриво посмеивались другие. – Я знала, что ты придешь, - чуть слышно выдохнул-прошептал девчоночий голосок»

Мне захотелось сесть в машину и уехать прочь как можно быстрее, но, повинуясь бессознательному импульсу, я зашел в один из подъездов. Стоя в темноте подъезда, я вдыхал запах старости и сырости, прислушивался в надежде уловить хоть какой-нибудь звук, старался понять, зачем я здесь…Не найдя никакого логического объяснения, я, тем не менее, начал подниматься по лестнице. С каждым новым шагом сердце убыстряло свой бег, а к концу пути колотилось где-то в горле и рвалось наружу. Немного постояв и успокоившись, с опаской толкнул вверх обшарпанную, железную крышку-дверь, открывающую проход на чердак. Как и много лет назад, она оказалась незапертой…

*******
Лиза была скрипачкой и никогда не принимала участия в детских забавах. Играть с нами ей было строжайше запрещено – нужно было беречь пальцы. Каждый раз, проходя мимо, она надменно приподнимала голову и смотрела вдаль, демонстрируя свое пренебрежение к нашим развлечениям. Когда мы бесцельно слонялись по двору или с диким хохотом играли в догонялки, из открытого окна Лизиной комнаты неизменно слышался плач терзаемой скрипки. Но однажды обманом нам удалось заманить Лизу на чердак. В этом нам помогла ее подружка – Марина.

- Пойдем, я тебе что-то покажу, - загадочно прошептала Марина и, крепко схватив Лизу за руку, потащила за собой.

- Куда? Показывай здесь, - упиралась девочка.

- Здесь нельзя, - отрезала подруга.

Щурясь после яркого света, Лиза оглядывала неизвестное место. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела нас.

- Привет, - весело и нагло сказал Мишка – наш заводила и инициатор всех самых дурацких затей.

- Привет, - прошептала Лиза и опустила глаза.
- Ой, какие мы пугливые, - чуть растягивая слова и картинно улыбаясь, Мишка приблизился к оробевшей девочке и не сильно дернул ее за косичку. – А что это мы всегда такие серьезные, всегда такие непреступные и гордые? – Не встретив сопротивления, продолжал издеваться он. – Или тебе совсем не нравятся наши игры? Ответь!

Он стоял напротив Лизы и смотрел прямо на нее. Под его тяжелым взглядом она сжалась и сгорбилась.

- А мы сейчас покажем одну игру, которая тебе обязательно понравится, - сказал Мишка и протянул Лизе толстую палку.

В это время Ванька вытащил заранее приготовленное ведро и поставил его перед девочкой. В ведре сидела крыса.

- Бей! – Приказал Мишка.

Лиза не двигалась. Мы обступили ее со всех сторон и с нетерпение ждали, чем же все закончится.

- Если ты ее убьешь, мы отпустим тебя, - тихо и вкрадчиво убеждал Мишка…- А если нет… а если нет, я этой самой палкой сломаю твои пальчики… Жаль… мы больше не сможем услышать волшебной музыки… Ну! Что стоишь?! Ты этого хочешь?! – Заорал он ей в ухо.

Вздрогнув всем телом, она подняла глаза полные ненависти и слез.

- Ломай! – и протянула палку.

Выхватив палку, Мишка в исступлении ударил… в ведро. Крыса дико завизжала. Удар, еще удар… визг… У него на лбу выступила испарина, плотно жатые скулы ходили ходуном, губы побелели. Он бил, в полной тишине до тех пор, пока не устал. Мы стояли не в силах произнести ни слова. Неожиданно он остановился. Будто придя в себя, с удивлением оглянулся вокруг. Увидев, что натворил, с отвращением отбросил палку и отвернулся. Тишина давила, но никто не решался ее нарушить. Неожиданно, он развернулся и, схватив ведро, размахнулся, словно выплескивая воду. Окровавленная тушка крысы полетела Лизе прямо в лицо. Она стояла не шелохнувшись, лишь слезы катились из глаз. А потом мы ушли… молча. А она осталась… одна…

Через несколько дней Лиза умерла. Нам сказали, что она выпила слишком много снотворного на ночь….

После этого мы больше никогда не поднимались на чердак….
********
С тех пор мало что изменилось. У входа все также скрипнула рассохшаяся доска. В дальнем углу сонные голуби, растревоженные моим неожиданным вторжением, лениво забили крыльями, демонстрируя свою готовность смыться отсюда при первой угрозе. С деревянных балок свисали хлопья многолетней паутины. Я зацепился головой об один такой комок паучьих сетей и он, липко щекотнув по шее, свалился мне за пазуху. По телу побежали мурашки.
 
Я плохо видел в темноте и, почувствовав под ногой что-то мягкое, остановился. Нагнулся посмотреть, на что я наступил и тут же в ужасе отпрянул. На полу валялась окровавленная крыса… Где-то, сначала чуть слышно, а потом все громче и громче заиграла скрипка. Голуби, окончательно разбуженные резкими, протяжными звуками, словно обезумев, закружились в поисках спасения. Я услышал приближающиеся сзади шаги. Неожиданно стало очень тихо, лишь скрип досок, по которым ступал кто-то невидимый, нарушал звенящую тишину. Из щелей выползал молочно-плотный туман. Он прожорливо поглощал все на своем пути и, в конце концов, сожрал весь окружающий мир. Не осталось ничего, кроме звука неминуемо приближающихся шагов. Стало трудно дышать. Первобытный страх парализовал меня. Я начал задыхаться…
- Почему ты не остановил его? – обиженно прошептала Лиза за моей спиной.

- Я… я испугался, - только и смог я выдавить из себя.

Чердак наполнился чистым и звонким детским смехом.

- Зато я теперь ничего не боюсь! Понимаешь?! НИ-ЧЕ-ГО!!! И сейчас мы будем играть. Все уже давно собрались и ждали только тебя…Ты плохой! Ты опоздал и будешь наказан!

Думаешь вырос? Сбежал со двора?
Нет дорогой, доиграть нам пора…

 Под звуки считалочки со всех сторон в меня полетели какие-то камни, палки, куски птичьего помета. Я еле успевал уворачиваться. Опять запиликала скрипка, детский смех превратился в дикий хохот сумасшедшей старухи. «Боже мой, - пронеслось в голове, - неужели никто ничего не слышит?» В меня летели ржавые гвозди, обломки старой мебели и куски арматуры. Кусок кирпича пребольно ударил в спину.

- Помогите! Кто-нибудь! – я изо всех сил пытался перекричать бешенную какофонию.

- Ха-ха-ха! Неужели ты так и не понял? Тебя никто не услышит. ВСЕ УЖЕ ЗДЕСЬ!!!

Думал, забудем, простим, не придём?
Нет, доиграем! Мы все тебя ждём.

После этих слов в лицо мне полетела дохлая крыса. Не удержавшись, я упал на пол. Лежа лицом в пыли и грязи я боялся вздохнуть и одна только мысль, словно заезженная пластинка, крутилась в голове: «Это игра… Всего лишь ИГРА!!!»

Вдруг опять стало тихо, со всех сторон на меня начали надвигаться тени тех, кого я давно знал и считал своими друзьями. Они улыбались, тянули ко мне свои полупрозрачные руки и хором шептали дурацкий стишок.
Глупо кричать – ведь никто не услышит.
Здесь только мы – твои крысы и мыши.
Все уже здесь. А с тобой никого.
Надо играть - ждём тебя одного.

Чуть впереди шла Лиза. Она ни чуть не изменилась, в глазах, как тогда стояли слезы.

-Давай играть, – жалобно канючила она.

- Я не хочу…

- Я тоже не хотела…

Я отползал от нее, тело, словно в лихорадке, сотрясала крупная дрожь. Руки и ноги стали ватными и больше не подчинялись мне, из глаз катились слезы.

- Прости меня! Прости!

Как-то мне удалось подняться и я, пересиливая себя, попытался бежать, но угодил ногой в открытый люк и, не удержавшись, кубарем полетел вниз. Дверь за мной с треском захлопнулась…

Я дома… в абсолютной тишине тупо смотрю в потолок... Липкий, холодный пот покрывает тело, сердце разрывается на части, легкие требуют кислорода… на спине кровью наливается синяк.

А за окном солнце светит, словно умалишенное, что в конце октября ему, в общем-то, несвойственно. На календаре воскресенье. И оба эти фактора, объединившись, дают потрясающий эффект... «Игра… Всего лишь игра»… И, словно мне в насмешку, комнату заполняет чуть слышный плач скрипки…