У зеркала

– Бля-а-а… Тормозни здесь, - взмолился Леха.

Серый надавил педаль, и новенький, отражающий свет звезд своей черной полированной поверхностью “Краун”, послушно остановился. Леха стремглав выскочил из машины, в спешке не закрыв за собой дверцу, и моментально скрылся где-то между гаражей.

В его отсутствие, а было оно, надо заметить, достаточно продолжительным, Серый достал из бардачка пакетик, свернутый из газеты, початую пачку “Беломора”, и принялся сноровисто приколачивать. Скупые отточенные движения выдавали немалый его опыт в этом деле. Едва “пятка” была готова, из какой-то щели между гаражами вылез довольный расслабленный Леха. Его улыбка сияла так, будто он только что выиграл миллион в лотерею, а не банально справил большую нужду среди ржавых гаражей на окраине города.

- Ништяк, бля, просрался, - с довольной улыбкой сообщил он, плюхаясь на сиденье.
- А зад чем подтирал? - меланхолично спросил Серый, подкурил от зажигалки и передал Лехе дымящий косяк.
- Во, бля! Ахуеть дурь, у тебя, Серый! - Леха затянулся, передал косяк обратно, задержал дыхание и на выдохе продолжил, - с бумажкой, бля, как всегда… Уже, бля, собирался пару десяток истратить, один *** на них, не купишь ни хуя, да смотрю, бля, газетка валяется совсем рядом.
 - Использованная, полагаю? - так же меланхолично задал следующий вопрос любопытный Серый.
- Серый, че ты гонишь? Задуй парика мне, хуле ее тянуть, бля, - Леха ловко ушел от ответа на скользкий вопрос, - да залечи по****аче, а то, бля, как в тот раз, пепла нажрешься…

Серый, не обращая внимания на Лехины подъебки, методично провел наслюнявленным мизинцем по самому краю тлеющей папиросы, потом вставил ее горящим концом в свой рот и наклонился к корешу. Леха вытянул губы трубочкой и подался навстречу, всасывая густую струю дыма. Если бы кто-то сейчас увидел их, стопудово принял бы за целующихся в машине гомосеков. Но никто не увидел. Ибо нехуй. Не для того Серый тонировал на своем “Крауне” все стекла, кроме лобового, чтобы любопытные заглядывали ему в салон. Вдобавок место не располагало к прогулкам, попади сюда случайный прохожий в этот ночной час, ломанулся бы он от черной иномарки гаражами, молясь, чтобы братки не окликнули.

- Теперь ты мне, – Серый вынул папиросу изо рта и передал Лехе.

Леха старательно повторил все манипуляции Серого, обслюнявив пол-гильзы, потом набрал в грудь побольше воздуха, вставил беломорину в рот и от души дунул. Густая белая струя дыма устремилась в подставленные Серым губы, исчезая в глубине гортани. Наконец Серый слегка хлопнул Леху по плечу, давая понять, что все, не возьмет он больше. Почти не задерживая дурь в себе, он тут же выдохнул неусвоенный легкими дымок и закашлялся.

- Все, хватит мне. Так и астму можно заработать. Вообще, пора на кокс переходить. В натуре. В накуре. В накуре *** в шкуре… Лёхааааа!!!!!!!!
- Ты че, ёбнулся, Серый? Чё орешь, бля?
- Да я так. Напугать тебя хотел просто.
- Прет тебя, бля, не по-детски, брат. Везет! Меня эта шняга уже не цепляет. Прикурился…

Леха сокрушенно вздохнул, полез в бардачок за лимонадом, достал бутылку “Крем-соды”, открыл, глотнул, протянул корешу. Серый сидел в кресле, откинувшись на подголовник и баловался стеклоподъемником, по очереди открывая и закрывая все четыре окна. Молча взяв бутылку, он сделал несколько глотков и вернул ее обратно Лехе. Говорить ему не хотелось, а хотелось ему уснуть в этой машине, под мерно читающих из динамиков свою галиматью афроамериканцев.

Леху, как это часто бывает, пробило на ****еж. Он начал травить какие-то тупые бородатые анекдоты про наркоманов, путался в них, забывал концовки, после сам же ржал над ними и над собственной забывчивостью. Наконец, минут через десять, запас его анекдотов иссяк, и он тоже замолчал. Но не надолго. Внезапно, без всякого перехода он произнес:

- А газета была нихуя не использованная. Паходу ее почтальонша, ****ь, уронила, сегодня утром, когда поссать в гаражи бегала. Свежая, краской пахнет газетной. Я ее полистал, бля, там фонарь у кого-то на гараже светится нах. ***ню всякую пишут, бля. Про пидарасов, бля, в основном, да про политиков, и еще что люди без вести пропадают все чаще. Хуйня, скажи, Серый?

Серый не отреагировал, и Леха продолжил:

- Там ваще, бля, кроме рекламы и почитать нехуй. Две страницы, ****ь, с объявами от проституток. Шмары ****ые, везде свое рыло долбят. Я там, бля, вырвал одно объявление, тебе прочитать принес. Не про шмар, не ссы.
- Чита-а-ай, - не открывая глаз, протянул томно Серый.
- Добро пожаловать в круглосуточный ресторан “У зеркала”, - медленно начал читать Леха при свете потолочного светильника, - наш сервис вас обрадует, а цены приятно удивят. Ресторан “У зеркала” – новое слово в культуре питания. И адрес тут, бля, где-то в центре это.
- ****ят, - сонно проговорил Серый. – Наебалово обычное.
- А чо, поехали съездим? – вдруг предложил Леха?
- Куда?
- В ресторан этот.
- А зачем?
- Ну, так. Пожрем. Ща, бля, на хавку пробивать начнет, сука.
- Не хочу я.
- Ну Серый, ну поехали. Может, нормальных кобыл там зацепим. Прошмы заебали, крысы продажные, бля.

В конце концов нудный Леха уговорил упрямого Серого Тот завел тачку и по ночным улицам повел “Крауна” в центр города, мимо витрин и ярких реклам, мимо мерзнущих проституток в мини, мимо машин ДПС со спящими внутри ментами.

Подъехали к ресторану. Парковка возле входа пустовала, но зеркальные двери были призывно открыты, над входом горел фонарь.

Кореша вошли внутрь. Швейцар, проснувшийся от звона колокольчика над дверью, взял Лехину кожаную куртку и кашемировое пальто Серого, выдав взамен два номерка. Номерки были стильными, с выгравированными на полированной до зеркального блеска стали цифрами.

Администратор, немолодой тощий мужик с мелированными волосами дежурно улыбнулся:

- Добро пожаловать. Рады предложить вам наше гостеприимство. Ознакомьтесь, пожалуйста, с правилами нашего ресторана.

И протянул каждому по зеркально блестящей пластиковой папочке, внутри которой, очевидно, лежали те самые правила. Ногти на руках администратора были покрыты бесцветным лаком.

Леха сразу забыковал, в своей всегдашней манере:

- Какие правила, бля? Нахуй ты мне свою папку суешь?

Но Серый спокойно сказал:

- Остыньте, Алекс. У всех свои понятия. У нас свои - у них свои. Извините моего друга, - обратился он к слегка побледневшему администратору, - и скажите, пожалуйста, в чем эксклюзивность вашего ресторана, что вы так настаиваете на прочтении нами правил? Только, если можно, в двух словах, а то очень кушать хочется.

Мужик растаял и потек. Кокетливо поправив прическу, он мило улыбнулся Серому, игнорируя хулиганистого Леху, и промурлыкал:

- Наш ресторан создан с одной единственной целью – чтобы одинокие люди могли провести время в достойной компании. Поговорить с умным человеком за ужином. Выпить с лучшим другом.
- Во бля, Серый, по адресу мы приехали. А ты ссал, - встрял Леха, но администратор не обратил на него внимания и продолжал:
-В нашем ресторане все столики на одного человека. Компаниями сюда не ходят, это против наших правил.

Видно было, что Серый слегка озадачен услышанным.

- И много желающих выпить в одиночестве в нашем городе? – с долей иронии спросил он.
- Во-первых, не в одиночестве. Напротив клиента на столике установлено зеркало. Оттуда, кстати, и наше название. А во-вторых, вы не поверите, люди идут и идут к нам. Даже сейчас, поздней ночью, у нас есть посетители, - заверил администратор и улыбнулся во все свои тридцать два фарфоровых зуба.

- И где, ****ь, они? У входа ни одной машины нету нах, - ехидно заметил Леха.
- Дурак ты, Леха. Он же о нас говорит, - снисходительно произнес Серый и продолжил, обращаясь к администратору, - вы уж будьте ласковы, покормите нас. Столик на двоих, пожалуйста.
- Покормим, конечно, - администратор улыбался уже не так призывно, видимо, слегка потеряв интерес к ночным гостям, - только столиков на двоих у нас нет. Накроем два соседних, если пожелаете.
- А мы стулья переставим, бля, - снова встрял Леха.
- Вряд ли у вас выйдет. Стулья и столы сделаны как одно целое, именно для таких вот случаев, - спокойно заметил администратор.
- Не, бля, Серый, поехали отсюда нах. **** я в рот жрать перед зеркалом…
- Погоди. Ты же мне сам жаловался на голод. Да и потом, какая тебе разница, как и где есть? Ты что, соседа зовешь на ужин, когда сидишь дома один?
- Ну нет. Но это ***ня какая-то бес****ы.
- Нам два дежурных, пожалуйста, - обратился Серый к администратору, игнорируя лехино нытье.
- Проходите в зал, я позову официанта, и вы сами все закажете, - администратор с улыбкой победителя сделал приглашающий жест рукой и снова кокетливо поправил прическу.

Серый с Лехой, ворчащим себе что-то под нос, вошли в зад ресторана. С виду он был похож на компьютерный клуб ночью: те же кабинки с перегородками вдоль стен и тишина. Но это только с виду. В ресторанном зале кабинки были пошире, с дверками, и в каждой кабинке неярко горел светильник. Пахло едой и каким-то дорогим мужским парфюмом.

Приятели заняли две смежные кабинки. Расторопный, несмотря на поздний час, официант появился, чтобы принять заказы. Леха долго и нудно листал меню, читал названия блюд, громко ржал, матерился вполголоса, но, в конце концов, заказал винегрет, свиной эскалоп, картошку-пюре, двести грамм текилы и лайм. Серый, внезапно потерявший аппетит, презрительно хмыкнул, явно не одобряя выбор своего кореша, и ограничился банкой безалкогольного пива с фисташками.

Официант, как ошпаренный, рванул в направлении кухни. Серый откинулся на спинку стула, и впрямь составлявшего со столом одно целое, и погрузился было в дрему, но Леха, неугомонный Леха, конечно же, не дал ему расслабиться.

- Серый, слышь, пока халдей там шуршит, пойдем, может, дунем, бля?
- Обломно, - устало проронил Серый и зевнул. – Иди сам дунь, если невтерпеж…
- Да не, Серый, ты чо, одному влом, бля, пойдем вместе дунем, в сортир, поссым заодно, а?

Раскумаренный Серый нехотя поднялся со стула и поплелся вслед за Лехой в вестибюль. Администратор, в ответ на вопрос о туалете, жеманно указал пальчиком нужное направление и подмигнул Серому левым глазом.

- Вот же пидор, - зло сказал Леха, закрывая дверь изнутри.
- Гей, - поправил приятеля Серый. – Хотя пидор еще тот, по любому…

Сноровисто приколоченная папироса была раскурена за пару минут. Леха поссал, пернул, побрызгал освежителем воздуха, сунул баллон под олимпийку с найковским значком, загыгыкал и, пританцовывая, покинул сортир. Серый снова хмыкнул, глядя на дурачества кореша, не торопясь справил нужду, смыл воду и вышел следом.

Ужин ожидал на столиках. Приятели расселись по своим местам, Серый вежливо пожелал Лехе приятного аппетита, укоризненно покачал головой, услышав ответное “да пошел ты”, и откупорил банку пива. За соседним столиком забулькала наливаемая в стакан текила, слышно было, как Леха глотнул, засопел носом, а потом зачавкал, звеня вилкой о тарелку.

Пить пиво, глядя на свое отражение, было непривычно. Сделав пару глотков и отставив банку, Серый принялся от нечего делать разглядывать себя: узкий продолговатый череп, короткий ежик светлых волос, прижатые к черепу уши, тонкий нос с горбинкой, оставшейся после старой детской драки, тонкие губы, глубоко посаженные серые глаза. Истинный ариец, да и только, мелькнуло в голове, характер нордический, стойкий…

От этой мысли Серому внезапно стало смешно, он подмигнул своему отражению, не замедлившему подмигнуть в ответ, взял банку пива, протянул руку к зеркалу и чокнулся с ним.

Зеркальная поверхность мгновенно пошла волнами, зарябила, словно потревоженная гладь воды, в центре ее образовалось подобие воронки. Она становилась все шире и шире, гипнотически вертелась, буквально затягивая в себя. Серый почувствовал сильное головокружение, все волосы на его теле встали дымом, в ушах зазвенело. Он хотел позвать на помощь Леху, но не смог произнести ни звука, лишь судорожно задергал руками, как утопающий, и ту же секунду погрузился в черноту.

Очнулся Серый от холода. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой грязный бетонный пол, на котором он лежал на животе, совершенно голый. Болела голова, во рту был гадостный кошачий привкус. Попытавшись пошевелиться, он обнаружил, что руки его туго веревкою стянуты за спиной и прикручены к согнутым в коленях ногам. По опыту общения с ментами Серый знал, что такой прием называется “конверт”. Серый попытался позвать Леху, но, оказалось, рот его был заткнут жирной тряпкой, похоже, той самой, которой вытирают грязные столы.

Справа послышался какой-то шорох. Серый как можно сильнее выгнул шею в ту сторону и скосил глаза. В метре от него, в той же самой позе, “конвертиком”, лежал Леха и мычал что-то неразборчиво, судя по выражению глаз – грязно матерился.

Попадалово, - подумал Серый. – Но кто и, главное, за что?

Перебрав в уме все последние события, он не смог припомнить ни одного случая, за который, по бытовавшим в его среде понятиям, их с корешом можно было бы так спеленать.

Неужто на “крауна” позарились, отморозки? – соображал Серый. – Вот же непруха, только жить начал, а тут такой… инцидент…

Серый попытался дышать реже и успокоиться, взять себя в руки. В метре от него Леха ерзал по полу, яростно пыхтел, мычал невнятно что-то злобное, не сулящее связавшим его ничего хорошего. Наконец, после долгих безуспешных попыток, ему удалось вытолкнуть изо рта кляп.

- Серый, ты жив? – прохрипел Леха, тяжело дыша.

Серый скосил глаза в его сторону и слегка кивнул головой.

- Братуха, кто это нас так?

В ответ Серый попытался пожать плечами, но не смог, связанные за спиной руки ограничивали свободу его действий.

- Нас замочат, братуха, да? – в голосе Лехи явственно слышались истерические нотки, - Скажи, нас замочат ведь? Серый, я не хочу умирать!

Леха захныкал совсем по-детски. Серый отвернулся от приятеля, пряча собственные слезы. Умирать совсем не хотелось, трудно было ему, здоровому образованному двадцатипятилетнему парню, смириться с мыслью о грядущем небытии.

Внезапно послышались голоса. Где-то позади, вне поля зрения лежащих связанными приятелей, открылась дверь. По полу потянуло сквозняком.

- Очухались, гуси? – весело спросил чей-то молодой голос. – Давно пора бы уже.
- Ага! – ответил ему второй, низкий и сиплый.
- Во сколько Тазархан подъедет? – вновь спросил первый, видимо, обращаясь к сиплому.

Ответить тот не успел. Леха вдруг заорал, срываясь на визг:

- Вы бля, быки тряпочные, чо творите? Да я вас ****ь пидарасов зубами рвать буду нахуй! Козлы сука сраные, развяжите меня! Кто главный у вас? Главный кто??
- Заткнись падаль, - просипел голос. – Ну-ка, зема, давай-ка Тазарханчику поможем, сделаем отбивную из этого полуфабриката.

Послышался смешок, мимо лица Серого прошли чьи-то ноги в лакированных остроносых туфлях. Затем последовали частые глухие удары, вперемежку с Лехиными воплями и уханьем избивавших его незнакомцев.

Экзекуция продолжалась минут десять, пару раз на лицо Серого попадали брызги крови. Наконец, мучители, видимо, устали и прекратили избиение. Леха молчал, не подавая признаков жизни.

- Ну что, давай свежевать, что ли? – спросил все тот же сиплый голос.
- Давай. Сейчас веревку притащу только, ты пока освободи ему ноги.

Краем глаза Серый наблюдал за происходящим. Двое, лица которых он до сих пор так и не увидел, разрезали на бездыханном Лехе веревки, затем, как догадался Серый, стянули ему ноги в лодыжках и через блок подвесили тело на манер свиной туши на бойне.

- Давай, Максиимыч, пускай гусю кровь, - прозвучал молодой голос.
- Айн момент, - отозвался сипатый.

Послышалось хэканье а вслед за ним журчание какой-то жидкости. Оцепеневший от страха Серый вдруг увидел темно-красный ручеек, текущий по полу прямо перед его глазами. Остро запахло кровью.

- ****ец, - мелькнуло в голове у Серого, сейчас и меня так же, как чушку, заколят…

Словно прочитав его мысли, сипатый голос, принадлежавший какому-то Максимычу, сказал, обращаясь к молодому подельнику:

- Второго тоже валить? Что там тебе Галактион Святославович велел?
- Галик велел его пальцем не трогать пока что. Похоже, глаз он на этого красавчика положил. Не завидую парню, лучше уж сразу умереть, чем сперва пидором стать, а потом все равно на фарш.
- Да-а, - ответил Максимыч. – Послал же нам бог этого Галактиона мелированного. Вот раньше, тебя еще не было, а я уже швейцарил тут второй год, Петр Вениаминович всем заведовал. Славный был человек. Все больше дамочек приходовал. Сам, бывало, натешится вволю, да и нам с Васькой, который до тебя тут официантом работал, перепадало от души… Эх, жаль, нету больше Петра Вениаминовича…
- А что с ним случилось, Максимыч?
- Да на котлеты его пустили, вместе с Васькой. И тебя пустят, если будешь пьянствовать да языком чесать, где не след! – Максимыч внезапно рассердился. - Тащи пакеты и топор, мясо разделывать буду. И Галактиону скажи, пусть со вторым решает, будет он ****ь его сперва, или сразу под нож.

Хлопнула дверь, по полу снова потянуло сквозняком. Мозг Серого отказывался верить в происходящее, но реальность была неумолима и ужасна: багровый ручеек на полу, мерное капание где-то справа, вне поля зрения, вжиканье оселка, которым Максимыч правил топор… Снова открылась и закрылась дверь.

- Максимыч, Галик сказал, что передумал, не нравятся ему худые блондины, - давясь смехом, сказал молодой голос. - Правда, я ему с****нул, что у этого гуся *** с мизинец, наверное, из-за этого и обломился педрилка наш…
- Правильно все сделал, Димон, - просипел голос в ответ, – незачем пацанов перед смертью “опускать”, грех это.
- Ага, и я так думаю, - отозвался Димон. – Максимыч, а дай мне рубануть разок?
- Ну на, рубай. Только смотри, чтоб кости не крошились, а то потом об шашлык зубы себе переломает кто-нибудь.
- Не дрейфь, Максимыч, я аккуратненько!
- Ладно, давай, а я пока второго кончу, чего ему зазря мерзнуть-то?

Серый почувствовал, как в спину ему уперлось колено Максимыча, в нос пахнуло перегаром и гнилыми зубами, горло сжали узловатые сильные пальцы. Стало нечем дышать, Серый забился в конвульсиях, пытаясь вырваться, замычал жалобно, успел поймать себя на мысли, что обоссался со страха, потом мысли исчезли все до одной, и в немыслимой тишине он увидел впереди свет. Свет становился все ярче и ярче, наконец, брызнул ослепительным фонтаном в глаза, поглощая, растворяя в себе то, что было только что им, Серым… Раздался низкий трубный звук, он становился все громче и громче и вдруг резко оборвался. Серый перестал существовать.

Возвращение к жизни сопровождалось ударами по щекам и тряской. Плохо сфокусированными глазами, подернутыми пеленой слез, Серый с трудом различил перед собой рулевое колесо, торпеду с электронным спидометром и горящей красной лампочкой.

- Бензин заканчивается, - мелькнуло у Серого в голове. – Бензин заканчивается… Жив. Я жив!!!!

Эта мысль горячей волной ударила в голову, Серый поднял затекшие руки, пытаясь протереть глаза, кое-как сумел это сделать, еще не до конца веря в то, что не умер, не превратился в тушу, предназначенную на шашлыки для неведомого Тазархана…

- Серый, Серый, ты чо, братуха, ты меня так не пугай больше, бля!

Леха был рядом, он тряс Серого за плечи, щелкал перед его лицом пальцами, моргал глазами в рыжих ресницах. Леха, тело которого минуту назад рубил на куски Димон, был рядом, Леха был жив и невредим, так же, как и он, Серый.

- Леха…
- Серый, ты давай, брат, с дурью подвязывай, слышь? – в голосе Лехи было неподдельное беспокойство. – Сдохнешь ведь однажды, или чердак поедет. Ну его нахуй такой кайф, от которого крышняк рвет!
- Что со мной было, Леха???
- А чо, было. Да ничо, бля, не было, - к успокоившемуся Лехе вернулась обычная нагловатая развязность. – Я тебе объяву прочитал, про ресторан этот, предложил пожрать съездить, а ты вдруг щиток солнцезащитный опустил, лампочку на нем включил и начал в зеркальцо, которое там для прошмандовок приделано, пялиться. Пялился, пялился, смотрю бля, задыхаться начал, руками замахал, бутылку “Крем-соды”, вон, на яйца бля себе опрокинул. Потом кто-то мимо нас на джипаке проехал, тачку, бля, в гараж ставить или еще зачем, а ты глаза закатил и лбом в руль уткнулся. А гудок у твоего “Крауна” ****ец какой, мертвого поднимет нах, я чуть не оглох бля, пока тебя от руля отрывал!
- Мертвого поднимет, - машинально повторил Серый и облизал пересохшие губы.
- Ну так я не понял, мы, бля, жрать поедем сегодня или нет? – Леха поводил ладонью у Серого перед глазами. – Серый, аллё? Ресторан круглосуточный, написано, давай, заводи тачилу, братан! И щиток подними, ночь на дворе, бляха-муха!
- Нет, Леха, в ресторанах по ночам я больше не буду есть. И дурь курить, наверное, больше тоже не буду. Давай лучше к Танюхе. Водки хочется…

Леха пожал плечами, открыл окно, сплюнул туда, поднял и развернул скомканный кусок газеты, валявшийся у его ног.

- Ре-сто-ран “У зер-ка-ла”, - прочитал он по слогам. И с неожиданной злостью добавил – Вот уроды, бля!

Меж лопаток у Серого пробежал холодок. Он передернул плечами, подул на внезапно вспотевшие ладони, завел машину, тронулся с места и покатил потихоньку между гаражей к выезду на основную трассу. Леха чиркнул зажигалкой, поджег клочок газеты и выбросил его в окно. Серый поднял глаза и посмотрел в зеркало заднего вида. В кромешной черноте позади машины медленно кружился, постепенно затухая, крохотный язычок пламени. Серый вытер тыльной стороной кисти мокрый лоб, сделал радио погромче и наигранно-бодрым голосом произнес:

- Что, Леха, напугал я тебя? Ладно, пакет в бардачке лежит. Забивай, брат!