Буро

Зачем выехали так поздно? Сумерки ложатся быстрее, чем разотрешь с утра глаза. Ведь могли бы купить и спиртное и подарки еще вчера, так ведь нет – затягивали, откладывали до последнего. Пришлось в день отъезда долго, нервно искать парковку у «Ашана», носиться по бескрайним просторам гипермаркета, заваливая тележку. Простаивать в бесконечной очереди, слушая назойливое пиканье ручного сканера на кассе. Когда в Витькин «гольф», загрузили бутылки, снедь и небольшую настольную елочку, которую Серега непременно хотел видеть в доме, ибо какой же Новый Год без елки, стемнело окончательно.
- К полуночи будем! – с сомнением в голосе сказал Виктор, включая зажигание.
Ехать предстояло километров 400. К Сашке в деревню, в глуши вдали от трасс, откашлять мрачную индустриальную копоть города в не испорченной цивилизацией местности. Банька. Пельмени. Чистый снег.
Предоставив Сергею с Витькой менять друг друга за рулем, как единственный не умеющий водить, растянулся на заднем сиденье и задремал. Ноги ласково обтягивало теплым воздухом из печки. В динамиках приглушенно играл Пако Де Лусиа. Проснулся от ругани товарищей.
- Ты поворот-то этот видел? – кричал Сергей, зажав в руке атлас.
- Так я на него и свернул, - отвечал Витя, прикуривая сигарету и приоткрывая форточку.
- Ну а где ж тогда Мороково? Тут от силы километра два ходу, а мы едем уже полчаса.
- Что случилось? – спросил я, растирая глаз ладонью. – Мы где?
- Да *** его знает! – рявкнул Серега. – Заблудились по ходу. Давай еще раз сверим путь…
Я вышел из машины. Вокруг стояла мертвая тишина. Совершенно непривычная городскому уху. Комьями падал снег. Узкая грунтовка освещалась только светом фар нашей машины. Никого вокруг и непроходимая плотная темнота. Поежился. Стряхнув снег с сапог вновь забрался внутрь.
- Ну что?
- Да ничего, поедем дальше, - сказал Витька. – Если это та дорога, про которую я думаю, километров через десять должна быть областная трасса.
- Ну поехали что ли.
Мотор заурчал. Скрипя колесами по снегу, мы осторожно двинулись дальше. Я прислонился лбом к стеклу. Тьма, казалось, подступила так близко, что я не мог ничего разобрать.
- Включи радио, - попросил я.
Серега потянулся к магнитоле. Понажимал на кнопки. Весь эфир был забит белым шумом.
- Заехали, блин, - пробормотал Серега.
Фольксваген неожиданно остановился. Витька переключил передачу, вдавил педаль газа. Мотор заревел, но машину только раскачивало взад и вперед.
- Та-ак! – нахмурился Сергей. – завязли. Пошли толкнем?
Я натянул перчатки и вышел из машины. В лицо резким дуновением ветра швырнуло колючим снегом. Обойдя «гольф», увидел, что мы по брюхо сидим в сугробе.
- Ну что стоите? – крикнул Витя, высунувшись из окна. – Давайте толкайте!
Мы уперлись ногами в колею, схватились за капот и принялись раскачивать автомобиль. Двигатель работал на полных оборотах. Снег из-под колес летел на куртку. Бесполезно.
- Сколько времени, - спросил я, снимая шапку остудить голову.
Серега полез за мобильником.
- Связи нет, - сказал он. – Почти полночь.
- Мда, - хмыкнул я. – Тут трактор нужен. Что делать будем?
- Пешком идти за помощью, что ж еще, - ответил товарищ. – Пешком, говорю, идти надо! – обратился к вылезшему из машины Виктору. – Дойдем до ближайшей деревни – наверняка трактор есть у кого-нибудь. Что за пятихатку не помогут, что ли?
- Что-то мне это все «Бумер» напоминает, - сказал Виктор, роясь в кармане в поисках зажигалки.
- Короче, Вить, - обратился к нему Серега. – Мы пойдем, а ты оставайся и жди нас.
Витька осмотрелся вокруг. Ветер опять обдал снегом. Где-то за оврагом шумел лес.
- Ребят, - сказал он тихо. – Я тут один не останусь. Вы как знаете, но мне, честно говоря, страшно.
- А вдруг машину сопрут? – спросил Сергей. Судя по всему, мысль чтобы остаться в машине самому, его тоже не очень устраивала.
- Да кто ее сопрет? – воскликнул я. – Медведи? Ты посмотри на дорогу: тут уже несколько дней никто не ездил. Если не больше!
- Ладно, пошли вместе, - решил Сергей. – Вить, фонарь захвати!
- Не дурной! – ответил тот, залезая в багажник и доставая фонарь.
Сноп света разрезал темноту. Выхватил стену плотно стоящих елей.
- Песец глухомань! – выразился Серега, поднимая воротник дубленки. – Пошли чтоль?!
Дорога петляла, то поднималась на холм, то спускалась в ручей. Снег порой доходил до колена, противно залезая под сапоги. Руки замерзали даже сквозь теплые перчатки.
- Кто-нибудь хоть догадался пожрать с собой что-нибудь захватить? – спросил я, отплевываясь от снега.
- Все умные сейчас дома сидят! – откликнулся Сергей.
Ощущение времени стало теряться. Шагать, высоко задирая ноги, чтобы не завязнуть, получалось как будто механически. В животе неприятно урчало. Через несколько минут, а может часов, лес начал редеть. Дорога вышла на поле.
- Гляньте! – крикнул идущий первым Витек, взмахнув фонарем. – Огонек вижу!
Вдалеке, где-то в стороне от дороги сквозь куцые еловые лапы пробивался слабый отблеск света.
- Ну слава богу! – выдохнул Сергей. – Давай поднажмем!
С удвоенными силами пошли навстречу этому слабому огоньку, казавшемуся таким жалким, таким хрупким среди непроглядной ночи. Оказалось, что прямой дороги к источнику света не было. Если и была какая тропинка, то она наверняка оказалась занесена сугробами. Проваливаясь почти по пояс, мы вышли к дому. Старому деревянному дому с почерневшими от времени и влаги досками и серыми наличниками на окнах. Из единственного окна пробивался тусклый лучик лампы. Весь дом был обнесен покосившимся штакетником, похожим на колья. По центру, рядом с висящим ржавым почтовым ящиком, находилась деревянная калитка.
- Никакого трактора я не вижу, - сообщил я, заглядывая поверх забора. – По крайней мере хоть обогреться-то впустят?
- Э-э-эй! – крикнул Сергей дому и забарабанил по калитке. – Есть кто?
Луч света бликнул, как будто перед ним кто-то прошел. Со стороны дома послышался скрип открываемой двери. Через пару секунд калитка с лязгом отворилась. В проеме показалась сгорбленная фигура старухи в каком-то неразличимом тулупе и платке, натянутом чуть ли не до середины лица.
- Бабуль, - обратился к ней Сергей, - заблудились мы. Машина на дороге застряла. Есть тут поблизости кто-нибудь с трактором?
Бабка молча развернулась и жестом пригласила следовать в дом. Оживившись, пошли за ней. В сенях пахло травой и сыростью. Доски скрипели под ногами.
- Ты не заметил? – обратился ко мне на ухо Витька.
- Что? – спросил я, обивая снег с сапогов.
- Странно. Дорожка к дому не протоптана.
- Ну так смотри какой снег идет! Засыпало просто.
- Ты не понял. Когда мы шли в дом, перед нами не было следов. Бабка как к калитке подошла? По воздуху чтоль?
- Да ну тебя! – отмахнулся я. – Не заметил может просто.
- Может…

В комнате было тепло. От стоящей в углу темной печи шел жар. На стенах висели какие-то мешочки и пучки трав. На полках – кувшины, склянки и банки с перевязанными бумагой и веревкой горлышками. Под потолком тихонько качалась одинокая тусклая лампочка на сиротливом проводке. У окна, занавешенного грязно-желтыми тряпками, стоял шаткий столик и три пыльных скрипучих табурета. Присели, растирая красные отмороженные руки. Бабка, не снимая тулупа и не поднимая головы, бормоча что-то под нос, вышла из сеней с кастрюлей. Поставила ее на стол. Серега приподнял крышку. В нос ударил кислый запах квашеной капусты.
- Ого! – воскликнул Витька. – Еда!
- Ага, - поддакнул я. – Сейчас бы еще…
Бабка вернулась с мутной бутылкой, заткнутой пожелтевшим бумажным пыжом. Со стуком поставила на стол. Рядом звякнули надтреснутые стаканы.
- Ну, спасибо, бабуль! – вразнобой заговорили мы.
Серега откупорил бутылку. Понюхал.
- Что это?
- Пахнет спиртом, - поморщился Сергей. – И травами какими-то. Настойка наверно.
- Ну так плесни! – взмолился Виктор.- Задубел ведь уже в корень!
- Конечно-конечно!
Серега налил каждому по полстакана. Выдохнули и залпом выпили. Желудок поначалу резко скрутило. Из глаз полились слезы.
- Жгучая хрень! – захрипел Серега. – капустки, капустки…
Я зачерпнул из кастрюли капусту, положил в рот и захрумкал. На вкус отдавало плесенью.
Отдышавшись и утерев слезы, почувствовал, как по телу разливается тепло, а в голове чуток зашумело.
- Ох, хорошо, да? – подмигнул Сергей, расстегивая дубленку. – Аж в жар бросило. Давай еще по одной.
- Угу! – промычал Витька с набитым ртом.
Выпили еще. Глаза начали слипаться. Витька, прожевав очередную порцию капусты, уже подпер свою кудрявую голову рукой.
- Покурить бы? – предложил я.
- На улицу неохота, - ответил Серега. – Смотри какой ветер!
- Сейчас у хозяйки поинтересуюсь, может здесь разрешит?
Бабка все это время сидела к нам спиной возле печи, легонько раскачиваясь и по-прежнему бормоча себе под нос. Я встал. Ноги немного подкосились. Как сквозь вату, подошел к старухе, тронул за плечо.
- Бабуль, можно мы тут у тебя поку…
Старуха резко обернулась. Я отпрянул. Не глаза – бельмы. Белые, без зрачков.
Я сглотнул. Бабка опять склонилась, что-то растирая руками перед собой. Я прислушался к ее бормотанию:

Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

Я машинально покосился вниз, туда где бабка что-то терла руками. Своими сухими узловатыми пальцами она копошилась внутри жирной крысы с розовым подрагивающим хвостом. Сизые кишки шлепались в подставленную деревянную миску. Кровь брызгала как из апельсина.

Буро проснется – крови напьется.

Я почувствовал, что капуста лезет обратно. Попятился к столу. Витька уже спал.
- Ребят, тут что-то… - меня прервало хлопанье крыльев. Казалось оно доносится из-за печной заслонки. Она подрагивала, как будто кто-то пытался выбраться оттуда.

Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

Голос старухи стал звонче и грубее. Слова резали и рвали тишину. Внезапно я почувствовал, что в комнате стало холодно. Очень холодно. Пар повалил изо рта, а стены заблестели инеем. Оконное стекло затрещало.
Серега осоловело поднял голову.
- Что-то холодно, - пробормотал он и наполнил себе стакан.
Не успев поднести стакан ко рту, жидкость вспыхнула и так же стремительно погасла, опалив Сергею брови.
- Что это? – изумился сквозь одурь он.

Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

- Слушай, что она орет? – поинтересовался Сергей. – курить можно?
- Я ничего не понимаю, - прошептал я.
Вновь оглушающее хлопанье крыльев. Теперь за окном. Чуть погодя стук по стеклу, как будто кто-то барабанит костяшкой или карандашом. Сначала одиночный, потом еще и еще.
Серега потянулся к занавеске.
- Не открывай! – бросился было я.
Но Серега уже отдернул тряпку и сразу же рухнул с табуретки. Из окна, по ту сторону стекла на нас пялились пятеро огромных воронов, вращая головами и настойчиво стуча клювами по стеклу, которое уже начало давать трещины. Я не сразу заметил, что у воронов вместо глаз – кровоточащие дыры, которыми они, тем не менее, пытались заглянуть в дом.

Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

Старуха то взвизгивала, то переходила на утробный хрип. Подскакивала на стуле, причем казалось, что это стул взбрыкивается под ней, пытаясь освободиться от ноши.
- Побежали отсюда! – закричал я и рванулся к двери.
Та захлопнулась перед моим носом. Я навалился плечом, но с таким же успехом я мог сдвинуть Колизей.
 
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

Внезапно в стене раздался оглушительный удар. Как будто кто-то толкнул огромным кулаком. Лампочка под потолком заискрила и погасла. Спавший до этого Виктор поднял голову. Серегу трясло.
Раздался еще один удар, теперь уже с другой стороны. Со стен посыпались узелки и мешки. Из щелей меж досок полетела пыль, и ручьями потекли под ноги рыжие тараканы.

Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

- Помоги мне! – крикнул я стоящему в ступоре Сергею.
Мы вновь навалились на дверь, но новый удар извне, идущий как раз со стороны сеней отбросил нас, как кегли, а середину комнаты. С полок попадали банки, но долетая до пола, они замедляли падение и с глухим стуком ложились внизу, как будто кто-то подхватывал их аккуратной рукой.
Старуха выкрикивала свои слова, с неистовой скоростью кружась вокруг своей оси. Вороны в окне уже раздолбили стекло. На меня что-то капнуло. Один раз, другой. Потом на меня как будто полился дождь. Поднеся ладонь к глазам, я увидел что по ней ползают маленькие белые червячки. Опарыши. Они с шуршанием капали, как песок, засыпая пол, попадая за шиворот, в глаза и рот.

Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.
Буро проснется – крови напьется.

Внезапно бабка стихла, продолжая с хрустом сжимать кулаки. За ее спиной, из-за печи стала дымчато выдвигаться фигура, заполняя весь угол. В комнате омерзительно запахло протекшим трупом. Чье-то утробное болотное дыхание раскачивало лопнувшую лампочку на потолке и расшвыривало потоками воздуха кашу червей и тараканов на полу.
 
Буро проснется – крови напьется!!! – завизжала-зарычала старуха, сжав кулаки.
В темноте комнаты тускло зажглись два огромных круглых землисто-желтых глаза. Я почувствовал, как по штанине бежит моча. С проснувшейся нечеловеческой силой, я толкнул дверь плечом и выскочил в сени. Дверь сразу же захлопнулась за мной. Оттуда раздался свист, переходящий в рев, истошные крики друзей, но в голове у меня была только одна мысль: бежать! Бежать куда глаза глядят! Как можно дальше!
Вырвавшись из дома, я понесся, не разбирая дороги. Я рвался через сугробы, поднимался и мчался дальше. Мне кажется, я не переставая, кричал. Этот путь сквозь ночь, снег, скованный морозом воздух и нависший темными елями лес, казался, длился вечность. Я помню, что вырвался на какую-то широкую дорогу, где возле обочины маячил пункт ГИБДД. На негнущихся ногах я поковылял туда, заколотил в двери и, как только мне открыл заспанный мент, я рухнул без чувств ему под ноги.

Затормошил плечо.
- Эй! Эй! Очнись!
Я приоткрыл глаза. Надо мной нависла голова Сереги.
- Ну ты даешь спать! – хохотнул он.
- А где Витька?! – очумело спросил я.
- Да вон уже багажник разгружает. Как говорил – к полуночи успели. И это, Вить, выключи уже этого Пако – надоел свои струны перебирать…