Rainbow of the Kompost

Вот тут в рейд собрались идти. По тонким уличком, спелым яблочкам разрешения.
Ковать небеса своими ватными ножками, не стриженными крыльями, цветными орами.
Когда патруль выходит на рейд, значит птенцы навсегда вернулись в родную ореховую тьму. Чтобы заполнять новые анкеты, рассуждать и тем самым связывать…
Только желе в венах.
Только желе в тряпках, что не видать из за широко вопящих глазниц.
Слепят эти маленькие кусаки еще более низкого колодца и водицу и огонек.
И не против, и не за, а как гниль – через века…
Широкополые шаги разума и все с конца…
Словоблудие еды… Сила яда только в его отсутствии…
Фонари и полесья великих империй…
Самая малость древнего, самого последнего бумажного листа…
А по белому чернозему вопиюще летит латунь…
А заброшенном огороде прорывает шашечный фонтан. Без имен.
Пародонтоз узнаваемых ветвей из некой чаши…
Тяжела и беспринципна прогулка по хоккейному взрыву, по апельсиновую тугодумию.
Это как сокращение от Я. Это как проклятие, что убивает отцовские кузни.
Из овального яичка доминирования лишь полынь трава…
Из засвеченного ощущения бестелесности наивность общей стыд превозмогает…
И вновь как и любая любовь, карабкаюсь по горе кулаков и переселений.
Мир на ремонте. Каркас по-прежнему лопается. Да некому лопату в тлен вонзить.
Некому бетон заливать из венозных артерий в половодья городов.
Слеп как шерстяная граната… Годен до создания…
Имя поэмами несет, да заводская труба из головы проклюнулась… Из него конечно.
Толстые цилиндрические споры ни о чем тоже могу взять Бастилию… Как увеситсую груду божетсвенных потрахов.
Спорят черные сараи качественной анимации о агнце из бумаги. Кому он еще не нужен.
Внутри каждого - кудри забытой в кармане жвачки, школьная парта короткого пути по трубам, и время вновь бежит за потешившим самолюбием созерцателя его.
Убийство будет, не будет, было и было конечно же. Прощупанные слова…
Красные книги редких ямок… Записи на рунах. Жизнь вопреки…
Разрушение атаки на первом ходу. Когда глаза уже закрыты навсегда.
И стрелы будто огненные пульки безобидности висят в закатной золе.
И родники окон бьют отовсюду. И стеклянная крошка имеет свой порог.
И продана улыбка. Своему отчаянию. Поднятыми кверху руками запрета.
Тлетворный гротеск помех в зеркальной крови… Водица заплутавшая снаружи…
Другие парни останутся теми же… Такой, как не такие… В этом и схожесть…
Нападение чужой мудрости… Забирай местечко, пекло дюже позади…
Рейд окончен. Белокожее столетие закопано в звездном болоте.
Очередное ничто приравлено к творцу. Отмечено ржавчиной прозрения.
Мы возвращаемся в бездну прирученности. В ватную земельку вверху.
И по возвращению встретимся самим себе, что выходят на новый рейд.
И по старинке, как всегда против нас. А значит белый тугой полет – НАВСЕГДА.
Ибо нельзя не летать. Топить котят мечты в любимой речушке, Вскрытовенке.
А когда один начал гордится, другой глаголать правду, а третий носить горы на плечах.
Тогда и завезли навоз. Зеркальный помет из ресничек и бантиков, волосиков и губок…
Империя руководит империей. А внутри никого. И границы лопаются словно тлен птицы на день отражения, праздник грязных ушей, мрак триумфального плача искомой клубники.
А в головушке, где поспевает краденный ячмень, торчит труба грязного желтого завода.
Из который окна попивают ноченьку, и отдыхают в земляном гамаке…
Разложение между строк, перегной символов и признания им в грехах, стихах, утех…
Машинка безвременья запустила станок, что бреет пустыню от останков жизни…
Все вверх ногами, все вверх головы. А итог – каждый из нас - радуга… Радуга компоста.


Рецензии