Три и одна пули

Проснулся. 6:28 утра. Холодное ноябрьское. Захотел понежиться в кровати. Но работа…
Ванная. Совершаю ритуал личной гигиены. Вмиг потрепана зубная щетка, похудел тюбик пасты, мыло сопротивлялось скользкостью и неопределенным фруктовым запахом. Бритье прошло с шиком, как всегда порезался и выругал крем для бритья.
Позавтракал. Хлебные крошки падали на ковер. Я смотрел на них и думал о близкой зиме. Телевизор визжал какой-то рекламой. Восславляли новое средство от морщин. Морщины… Старость? Болезни? Нервы? Последнее остро требовала моя журналистская работа. Старые и больные или просто больные журналисты редки на свете. Их неприлично мало.
Ну, слава богу, мне только 26, не болею и получаю хорошую зарплату. Только вот квартира у меня маленькая и компьютер старенький. Ничего, пробьемся.
Оделся. Одежда приличная, современная, но чуток грязная. Носки не нуждались в комментариях. Кроссовки, несмотря на поношенность, сохраняли респектабельный вид. Шапка поглотила мои нечесаные волосы. Очки оседлали переносицу. Все, готов к отбытию.
Прошелся по квартире. Моя маленькая «империя» была в порядке и безопасности. Остался доволен.
Мысленно попрощался с домом, вслух проклял дверной замок. Он опять заел ключ.
В согласии с негласными принципами безразличия и халтуры, в подъезде было кромешно темно. Я чуть было не поскользнулся на ступеньках. Парадная дверь встретила меня слабой утренней зарей и острым запахом блевотины. «Бомжи» догадался я с неприязнью.
Выскочил на двор, глубоко вдохнул свежего воздуху.
В троллейбусе. Тусклый свет ламп освещал старые, молодые, заспанные, свежие лица. Кашли, разговоры по мобильнику, городской пейзаж в окнах. Сгорбленная фигура водителя. Микроавтобусы обгоняли наш троллейбус. Светлело. С холоду я начал думать о Наргизе, о ее сочном теле. Как давно мы с нею не виделись? Она…
 - Плата – прервал мои мысли кондуктор.
Наргиза была приятной женщиной, и любвеобильной.
В редакции. Дизайнер Костя встретил меня радушно. Он начал тараторить о моей статье «Алкоголь. Наркоз в операции по имени «Жизнь». В ней я пытался раскрыть преступную деятельность одной крупной фирмы по торговле и производству алкоголя. Костя сказал, что вчера в редакцию звонили какие-то люди, настойчиво спрашивали меня. Я тогда ушел вне рабочего дня. Кажется, знаменитое изречение Бернарда Шоу все еще бьет по сердцам.
Пришел главредактор, Эрджигит. Он тоже сказал, что меня вчера спрашивали. Я спросил, не знает ли он их.
- Нет, без понятий - сказала он.
Понемногу редакция наполнялась людьми. И Наргиза появилась.
- А, Болот. Как жизнь?
- Ничего, пробиваемся.
Она была одета в красное пальто, серую шапочку с бубенцом на макушке. Ее высокие черные сапожки невероятно блестели под светом люмицента. От нее веяло приятными духами.
« Жасмин. Чуток с мускусом»- подумал я.
Она работала у нас менеджером по рекламе.
Наргиза наклонилась ко мне: Может, куда нибудь пойдем вечерком?
- С удовольствием.
- Но, сначала, в ресторан - улыбнулась она.
- Да – сказал я.

17:00. Рабочий день кончился. Я вышел из здания редакции с Наргизой и проводил ее до троллейбусной остановки. Она сказала, что встречаемся через час около известного ресторана. Мы поцеловались. Она как-то по-детски развела в стороны руки, пока я целовал ее. Прибыл троллейбус. Матовые стеклянные двери поглотили ее. Я постоял немного у остановки. Думал, как мы вместе с Наргизой провели лето на Ыссык-Куле.
На троллейбус я не сел. Заказал такси. Вечер наступал быстро и холодно. Соломонова гора черной глыбой высилась над городом. Такси ехало быстро. Водитель молчал, лишь один раз спросил меня, кем я работаю. Я сказал, что журналистом. Он кивнул.
Я вспоминал. Ыссык-Куль. Лето 2009 года. Курорт на берегу. Золотистое тело Наргизы. У нее была большая родинка на кисти левой руки. Я смотрел на нее чаще, чем на ее лицо. Купаясь, мы уплывали подальше от берега и целовались несколько минут не переставая. Я думал, что никогда не утону вместе с ней.
Такси остановилось в нескольких десятков метрах от моего дома. Я заплатил, водитель молча протянул сдачу. Но он сказал на прощание: Спокойной ночки.
- Вам тоже - сказал я.
 «Ночки» подумал я. Я глядел вслед уходящему такси. Его задний номер не горел. Я отмахнулся и направился к дому. Длинной вереницей стояли машины. Холод надоел. Я зашагал быстрее. Когда я переходил неосвещенный участок между двумя машинами, меня позвали по имени. Я обернулся на звук, во тьму. Раздался выстрел. Я увидел, как вспыхнул желтый огонек и почувствовал резкий удар в левое плечо. Словно ударили крепкой палкой. Я упал. Мир раскололся на части. Боль из резкой стала тупой. Я лежал на холодном асфальте дороги, но он казался теплым. Холодел я сам. Мимо проносились машины. Свет их фар больше мне не резал глаза. Казалось, что это были желтые, белые призраки из потустороннего мира.
Я через силу посмотрел на часы. До встречи с Наргизой оставалось 25 минут.
Вот так я умирал. Я вспомнил гибель одного журналиста, Алишера Саипова. Его тоже пристрелили на улице, почти что рядом с его домом. 3 года назад. Три пули. А мне досталась только одна.
- Эй!- раздалось невдалеке. Ко мне подбежал человек. Он спросил, что случилось. Я сказал, что в меня стреляли.
Он уставился влево, во тьму.
- Ребята, бегите сюда!
 Топали ноги.
Я чувствовал, что асфальт стал холодным, а свет фар машин снова начал больно резать мне глаза.



  2007. Ош, Киргизия