Ослепленные часть 1

Глава 1
Если смотреть на Тримму с самой высокой скалы, глазам поначалу откроется красное полотно, напоминающее огромный лист проржавленного железа, перерезанный линией реки- единственного источника воды на Тримме. Чтобы увидеть все остальное, нужно совершить путь вниз. Затем на рыжем фоне земли постепенно выступят блеклые пятна. Спускаясь ниже, можно предположить, что, помимо кубических зданий из белого камня и кубических зданий из красного камня, на Тримме нет ничего.
Спустившись к подножью скал, можно увидеть ровные дороги, присыпанные ржавой пылью и окаймленные выгоревшей травой. Деревья не спасают от жары – их мало. Бледные, увядающие листья не живут, а ведут борьбу за выживание на бедной выжженной земле… Дома, как серые кубики, разбросаны по земле- там, сям...И больше ничего.
@@@@
Одиннадцать лет началось Ожидание..
Как жили тримляне прежде? Они и сами позабыли. Прошлое всегда забывается, уходит в тень, оставляя только самое яркое.
Жизнь у тримлян долгие годы была однообразной, пока в одной из пещер, сокрытых в красных скалах, не была обнаружена Книга пророчеств.
Книга гласила, что грядет нашествие духов Зла. Бестелесные духи Зла имели одну цель – захватить сердца Тримлян и поселиться в их телах (как было написано в Книге- "В сердцах их дома строить, самих в темницу заключив").
Невелики были перспективы у жителей этой страны. Противостоять Духам можно было лишь одним путем – исполнять Законы, описанные в Великой Книге Света.
Всякий, кто шел против Закона, считался пленником Зла. Непослушание было первым признаком того, что тримлянин одержим.
Так гласила Книга.
И началось Великое Ожидание.
Во время Ожидания возводились храмы из белого камня, в которых жрецы читали долгие проповеди, укрепляющие дух тримлян.
Самые сильные, крепкие мужчины Триммы, прошедшие специальный отбор, становились воинами армии, которая предназначалась для дня Битвы. Остальному населению оставалось лишь работать на их содержание. Вместе с ростом армии увеличивались и затраты.
Тримляне не роптали. Они от природы были покорными, даже апатичными. Постоянная жара приучила их хранить жизненные силы, не татя их на излишнее возмущение. Тем более, что теперь жить стало даже интереснее. Книга научила тримлян думать о будущем. Ведь, победив Зло, народ получал жизнь, благословленную светом Солнца. Тримляне получат знание, которое позволит им превратить их маленький засушливый мир в прекрасную страну. Так гласила Священная Книга Законов.
Так гласила долгая проповедь, которая в тот жаркий день ничем не отличалась от предыдущих, прочитанных ранее неоднократно. Каждый житель Триммы знал ее наизусть. Проповедник Манеос впал в экстаз и уже кричал, брызгая слюной. Он возвещал о спасении и благословлении Солнца. Жирное, красное лицо его искажала экстатическая гримаса - казалось, еще немного, и он зарыдает. Тримляне с молчаливым, напряженным уважением внимали ему.
Шестнадцатилетняя Уна, стоящая рядом с матерью, уронила связку фруктов на пол, за что получила с десяток осуждающих взглядов и тычок в бок от матери. Мелодика покосилась туда, где, возглавляя колонну солдат, стоял высокий смуглый мужчина в серебристом плаще. Он был неподвижен, словно врос крепкими мускулистыми ногами в пол. Так же прямо и остро глядел он перед собой большими черными глазами. Смотрел он как бы в воздух, в никуда, но Мелодика всем существом ощущала на себе его внимание. Да что говорить об одной женщине! Вся Тримма тряслась перед этим взглядом.
Его звали Зик – и был он именно тот воин, одиннадцать лет назад обнаруживший Книгу. Тогда он был лишь простым служителем правителя Триммы, юным слугой, что всегда и во всем стремился угодить старику Игосу. После объявления Ожидания он стал главным стражем Законов Книги. Не ошибся правитель, и Книга не ошиблась, выбрав хранителем своих Законов именно этого юношу! Тримляне боялись его больше, чем всех духов Зла Вселенной. После того, как Книга была обнаружена, Законы установлены, Зику было дано право решать, кто одержим Злом, а кто нет. Воля его была велика и за одиннадцать лет ни один из жителей Триммы не осмелился переступить Закон. Не оттого, что боялись духов Зла – больше боялись Стража. Духи были чем-то сказочным, невидимым, а Страж представлял собой реальную угрозу. Беспросветные глаза обещали многое, и никто не хотел изведать хоть часть этого молчаливого обещания.
Солнце проникло сквозь проем в стене и лучом тронуло щеку женщины. В этот момент Зик медленно, словно нехотя перевел взгляд на нее. Глаза их встретились и Мелодика ощутила холод, достающий до самой глубины сердца.
- Тримляне! Великая Благодать грядет! – взвизгнул Манеос, поднимая руки к потолку. - Да будет славно великое Солнце!
-Славься! -подхватили тримляне нестройным хором.
-Законы спасут вас! Славься, Книга Высших! Те, кто спасется, будет благословен! Славься!
-Славься! - эхом отозвалась колышущаяся толпа.
-Славься! –повторил Манеос. Он поднял руки высоко над головой и устремил острый, мученический взгляд в потолок храма. Проповедь завершилась. Толпа дрогнула. Тримляне стали выстраиваться в ровные колонны - очереди к куралам – рядам соломенных коробок для обязательных подношений на содержание армии. Легкий шепот колыхался между полом и потолком, не нарушая тишины.
Мелодика поправила желтое покрывало вдовы и, прикоснувшись к плечу дочери, вложила в ее ладошку связку оранжевых продолговатых плодов наччу - фруктового дерева, которое росло у них в огороде, считаясь чуть ли не членом семьи- столько трудов затрачивалось на его сохранение.
-Тихо, не торопись. - шепнула Мелодика, хотя Уна не рвалась никуда, а только нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. - Будь спокойнее.
-Я устала, мам. - прошипела Уна. Увидев в соседней колонне своего закадычного дружка Рона, она поймала его серьезный взгляд, и скорчила ужасную гримасу, очень удачно изображая Манеоса. Рон, вместо того, чтоб рассмеяться, опасливо покосился по сторонам.
Мелодика приближалась к куралу, стараясь не смотреть в сторону солдат. Она все еще ощущала на себе внимание Стража. Женщина неосознанно стиснула плечо дочери так, что та тихо пискнула от боли.
Лишь опустив подношение в коробку, Мелодика осмелилась снова взглянуть в сторону солдат.
Она не ошиблась. Страж смотрел на нее в упор. Черные глаза его, как всегда, ничего не выражали. Смуглое лицо было бы красиво, если бы не внушало столько страха.
Мелодика вызвала из памяти ласковое лицо мужа - оно всегда помогало в трудную минуту, являясь из ниоткуда и заслоняя собой трудности и беды. Адэ доверил ей когда-то, что память –хранилище всех тайн, и если научиться управлять своими воспоминаниями, прогонять их, когда они не нужны и вызывать тогда, когда следует, будешь управлять всем миром.
Мелодика увидела нежную улыбку мужа и образ Адэ окончательно заслонил собой черную фигуру, отобрав у нее власть и рассеяв все страхи. Женщина гордо ответила на взгляд Стража, отвернулась и поспешно направилась к выходу с поднятой головой, глядя перед собой надменно и холодно.
Уна шла рядом с матерью, вертя головой во все стороны. Выходя из храма, она постоянно оборачивалась, словно искала кого-то взглядом. Она споткнулась от невнимательности и Мелодика строго одернула ее, подталкивая к выходу.

На улице Мелодика отыскала отца, который, будучи старшим, прежде них вышел из храма. Старый землекоп ждал дочь у обочины, облокотившись о корявую палку. На его морщинистом, обветренном лице словно навсегда отпечатались утомление и недовольство.
Уна тянула мать за рукав платья.
-Мам! Там Рон! Я пойду к нему, можно? Мы хотели идти в горы. - затараторила она.
-Иди. - разрешила Мелодика, -Но не броди до сумерек. Ты же знаешь, что в пещерах прячутся духи Зла. Они тебя схватят и украдут. Вот так: - женщина сделала страшное лицо и протянула к дочери руки в растопыренными пальцами. - Ап!
Она схватила Уну за бока. Та расхохоталась, отскочила в сторону и, показав матери язык, понеслась к своему другу. Мелодика со снисходительной улыбкой проводила их взглядом и приблизилась к отцу.
-Болтаешь всякое девчонке.–трескучим голосом, ворчливо произнес старик. -Дай воды.
Мелодика протянула отцу флягу с водой. Смотрела, как тот умывается и пьет, роняя драгоценные капли в красную дорожную пыль.
-Куда отправилась Уна? - спросил землекоп, близоруко щурясь вслед внучке и возвращая дочери пустую флягу.
-Пошла с Роном. Теперь до сумерек будут пропадать в горах. -отозвалась Мелодика.
-Дочь вся в тебя. Ты в ее возрасте тоже не вылезала из красных скал.- поворчал старик, мозолистой ладонью прикрывая глаза от света Солнца.
Мелодика промолчала, лишь ее глаза цвета молодой травы слега потеплели улыбкой.
Они тронулись в путь домой.
Неторопливо брели по пыльной дороге, не разговаривая друг с другом, но собираясь начать разговор… напряжение чувствовалось и в их шагах, и во взглядах, которые они украдкой бросали друг на друга.
Землекоп заговорил первый.
-Через три дня...
-Знаю - перебила Мелодика, вздрогнув. Глаза ее сузились, словно в них попал мусор. Женщина замедлила шаг и закончила фразу за отца. - Кончается срок смены мужа.
-Ты уже пять кругов Солнца, как одна.
Мелодика слегка притронулась к ярко-желтой ткани покрывала вдовы. Её необычайно красивое, но окаменевшее от тайной скорби лицо не изменило выражения. Женщина эта, познав одиночество, научилась скрывать свои чувства от всех, поняв, что показывать свою боль равносильно тому, что показывать обнаженное тело – это можно сделать только близкому, а кто ей был близок здесь?
-Так и будет – ответила она.
-Это невозможно. -возразил Гефеус. - Закон запрещает оставаться во вдовстве дольше пяти лет.
- И дальше что?. – В голосе Мелодики не слышалось ни одной ноты почтения к закону.
Старик занервничал.
-Но ты не сможешь пойти против него. Куда идти тебе против закона?
Мелодика тихо произнесла, как бы самой себе:
- к Адэ.

Старый тримлянин остановился и взял дочь за руку. Внимательно всмотрелся в лицо дочери.
В тайнике ее глаз он прочел нечто, заставившее его вздрогнуть и остановиться.
-Ты, что, убить себя собралась?.. -выдавил он из себя, но был перебит дочерью.
-Отец... - заговорила Мелодика, скомкав край покрывала вдовы так, словно желая сорвать его с головы. Прекрасные изумрудные глаза ее вспыхнули пламенем страха. - Я не могу жить здесь. Я все продумала. Это будет не больно и... не страшно. Я решила уйти к моему Адэ.
Она говорила быстро, нескладно – никогда она так не разговаривала. Но не было в ее голосе призыва переубедить. Не для того говорила она страшные слова, чтоб отец привел доводы остаться тут.
Гефеус глядел на дочь страшным взглядом. Затем, не заботясь о том, что его могут услышать, разразился воплем:
- Одер…Одер…Одержимая!!! Ты ... хоть понимаешь, что у тебя на уме?
Мелодика лишь покачала головой и повторила несколько раз, словно убеждая саму себя:
- Я не смогу выйти замуж! Не смогу!
Гефеус не слушал её. На его лице отразилась паника. Он слишком хорошо знал свою дочь. Он знал, что она не из тех, кто бросает слова на ветер. Гефеус отшатнулся.
-Замолчи! Я не хочу тебя слушать! - крикнул он, заслоняясь ладонью от нее.
-Я не смогу спать с другим! – Мелодика истеричным криком попыталась прибиться сквозь его отчуждение. Она чувствовала вину перед ним, ведь жизнь на Тримме была трудна, и оставлять его одного, еще и дочь на шею повесить – это было эгоистично и жестоко.
-Замолчи!
-Отец!
Голос Мелодики заключал в себе крик маленькой девочки, попавшей в беду. Гефеус покачнулся и застонал, сгорбился.
Затем взял себя в руки, выпрямил отяжелевшие плечи. Наступила тишина, словно им обоим стало стыдно за срыв. Глядя прямо перед собой, в полной тишине, дочь и отец молча направились по пыльной дороге к дому.
Когда низкая глиняная лачуга показалась им издалека, Гефеус снова заговорил. Он изрекал гневно и с горечью:
-Твой сумасшедший муж заморочил твою и без того больную голову. Он байки всякие плел. И ты теперь думаешь, что, оставив эту жизнь, уйдешь в лучший мир, вновь встретишь Адэ. Если бы я верил в эту проклятую Книгу и бредни Манеоса, я бы решил, что тебя захватили духи Зла. Но я знаю больше, я жил ДО Книги. И я знаю одно – НЕТ никаких Духов! И нет других миров! Есть только одна жизнь - здесь. Сегодня! Сейчас. Нет Страны, куда уходит Солнце! Нет Страны теней, где живут после жизни! Нет других Солнц! Оно одно! Нет других стран, кроме Триммы! Только одна Тримма! И ничего, ничего больше нет под этим небом! И еще- есть только одна Мелодика! Убив себя, ты найдешь пустоту, так же, как твой несчастный муж!
-Я уже в пустоте. Не обязательно умирать, чтоб познать пустоту - ответила Мелодика. Голос ее вновь стал безнадежно тих, так тих, словно никогда не знал крика. - Адэ унес с собой мою жизнь. Я смогла бы жить воспоминаниями, и быть счастливой, а Книга заставляет меня искать другого мужа… Думают, что муж - это всего лишь платье, которое можно поменять. Адэ со мной, в моей душе, он всегда смотрит на меня и говорит со мной, его лиц нарисовано на небе над моей головой. Как я смогу… жить с чужим мужчиной… когда Адэ будет смотреть мне в глаза?
Гефеус громко застонал. Руки его тряслись и он еле удерживал палку, на которую опирался.
-Сумасбродная женщина... – забормотал он, но Мелодика снова перебила его:
-Прости меня, отец…
-Молчи, я не желаю тебя слушать! Заклинаю, подумай про Уну! Девочке пятнадцать лет! Она осталась без отца, а теперь и ты бросишь ее? Одумайся! Я стар! Меня ждет тьма. Уйду… Как жить ей потом? Кто будет заботиться о ней?..
-Солнца Вам! - вплелся в их речи, разбил атмосферу удушья тонкий голос. Гефеус и Мелодика оглянулись. За их спинами стоял торговец тканями Атабир. Жирное тело его, укутанное в серые просторные одежды, пропитанные потом, тряслось от неуместного смеха, который звучал обычно чаще, чем его речь.
-Солнца и тебе.- отозвался, кланяясь Гефеус. С трудом выпрямился, пробормотал; -Ох.. совсем непослушны старые кости.
Атабир сморщился в сальной улыбке.
-Решил, так сказать, навести визит невесте. -произнес он. выставляя перед собой напоказ большую корзину со сладостями.
-Великая честь. -Мелодика не скрывала презрения. -Проходите в дом.

"""""""
Один из Законов Книги гласил о том, что женщина не имеет права оставаться вдовой в течении пяти лет после смерти мужа. Если она все же не выходила замуж, служители Храма могли сами выбрать ей спутника жизни. Делалось это путем аукциона - мужчина должен был сторговаться за женщину, уплатив за нее Храму самую большую цену за право быть ее женихом.
Отказаться от мужа, назначенного Храмом, женщина не имела права - это было признаком одержимости духом Зла. Наказанием за это было пожизненное заточение в огромном колодце, который находился посередине города.
Мелодика была очень красива. Атабир - очень богат. Выкупив женщину у служителей, он был уверен, что теперь ей никуда не деться от брака с ним. До окончания срока выбора мужа оставалось всего три дня. Атабир ликовал.
"""""
Гефеус прошел в свою комнату и заперся там, не желая присутствовать при сцене, которую видел не однажды. Атабир не впервые посещал их дом. С каждым разом его упитанное лицо сияло все ярче, и отказы Мелодики нисколько его не огорчали. Он терпеливо ожидал, пока окончится срок и тогда уже Мелодике некуда будет деваться от него.
Мелодика смотрела на него, чуть наклонив голову, и насмешка явно звучала в ее голосе, когда она спрашивала:
-Ты пришел получить окончательный ответ?
-Какая ты все таки умная женщина, моя невеста. - Атабир захихикал. - Ну прямо служительница науке. Ну конечно. Пришел получить заслуженное "да". Сколько можно уже играть. Мы же не дети.
Не меняя тона, не повышая голоса, Мелодика произнесла:
-Не будем откладывать. Дорога домой тебе дальняя. Сумерки близко. И я, как всегда говорю - нет.

""""
-Тсссс.... Не смотри туда. Там живет дух Зла.
Уна покосилась на Рона и прыснула. Её смешило серьезное, вытянутое лицо друга. Она толкнула Рона в бок.
-А я могу туда войти.- специально подстрекала она его, зная, что Рон начнет злиться..
-Не вздумай! -он крепко сжал ее запястье. -Только когда получишь от меня тумаков.
Они лежали в траве, неподалеку от заросшей пещеры, наслаждаясь риском и запретами. Правда, Рон был менее доволен, чем Уна. Он не любил затрагивать тему Законов Книги. А Уна почему-то делала все, чтобы он ежеминутно вспоминал о них. Постоянно говорила странные вещи, грозила, что нарушит Закон, а иногда давала серьезный повод полагать, что дух Зла уже нашел себе уютное местечко в ее сердце.
Без тени улыбки Рон пригрозил:
-Расскажу деду, он тебя отстегает.
-Ладно, ладно. - Уна вздохнула и перевернулась на спину. - Не собиралась я туда.
Она отвернулась и, сорвав травинку, стала жевать стебелек, делая вид, что игнорирует Рона. Тот мрачно, но примиряюще напомнил;
-Ты же знаешь, что этого нельзя делать.
-Знаю. -Уна фыркнула и села. -Но ты такой скучный, а мне же надо как нибудь веселиться...Мир? –спросила она. Рон со вздохом отозвался:
-Мир.
Они затихли и одновременно повернулись к большой красной скале. Огненный шар солнца немного остыл и завис над ее вершиной, предвещая скорые сумерки. Девочка смотрела на туда и при этом глаза ее не слезились от яркого света. Её довольное лицо, очень похожее на лицо матери, но более жизнерадостное, обрамленное ореолом огненных волос, отражало розоватый свет. Рон был уверен, что если у Солнца есть лик, то он очень похож на лицо его юной подруги.
-Пошли домой. Солнце ложится спать. - Рон поднялся, отряхнул коленки, с важным видом протянул Уне руку. Она встала без его поддержки, легко и изящно.
Немного подумав, усмехнувшись чуть презрительно, Уна поучающе произнесла, косясь на Рона зелеными смеющимися глазами с хитринкой;
-Солнце не ложится спать. Оно никогда не спит.
Рон долго молчал, видимо, размышляя, стоит ли спорить на эту глупейшую тему. Затем более твердо возразил.
-Солнце уходит спать. И мы пойдем.
-Ха! Ну конечно! – Уна скорчила гримасу, закатила глаза, поражаясь глупости друга. Затем заявила: - Солнце уходит на другую сторону. Оно живет там, за скалами. Оно никогда не спит. Нетленный свет, вот оно что.
Уна произнесла это так уверено, что Рон уже испуганно покосился на нее.
-Откуда ты это взяла? -спросил он с подозрением.
-Папа рассказывал, когда был жив. -отозвалась Уна с грустным вздохом, опуская глаза и погружаясь в приятные теплые воспоминания. – Я помню всегда. Он многое знал и видел. Он рассказывал мне про другую сторону света. Там столько чудес. Там... животные и …бабочки. И птицы... Ох… много там чего…
Уна мечтательно улыбнулась.
-Кто?! - Рон поперхнулся и вытаращил глаза.
-Животные - Это такие существа. -пояснила Уна с легкой досадой на неосведомленность друга. -они покрыты волосами и ходят на четырех ногах. А бабочки похожи на летающие волшебные цветы. И есть еще птицы. Они умеют подниматься в воздух, прямо к самому небу. Он рисовал мне их на дощечках, но я эти дощечки скоро потеряла. Я была такая маленькая и глупая.
Впервые за всю короткую жизнь Уна увидела, как Рон хохочет. Он повалился в траву, схватившись за живот, и долго катался там, задыхаясь от смеха.
-Твой отец... Наврал тебе. - сквозь смех выдавил он. - Подумай сама - если они ходят на четырех ногах, откуда они возьмут руки? И как эти… могут подниматься в воздух? Почему тогда мы не поднимаемся к небу? Было бы так просто попасть домой! Поднялись и пошли домой…
Уна, поджав губы, наблюдала за тем, как Рон потешается.
-Отец не шутил. -чуть слышно, предупреждающе произнесла она.
-Нет! -Рон поднялся с земли и его лицо стало серьезным и сожалеющим. -Он -врал. То есть, сочинял. Чтобы тебе было весело! Ты и вправду была маленькая и глупая. Но теперь ты же выросла... А он не успел сказать тебе, что врал, потому, что умер, когда тебе было всего пять лет.
Уна поискала глазами, чем бы зашвырнуть в негодяя, не нашла ничего подходящего. Вырвала из земли пучок травы с корнем и бросила ее в Рона. Обиженно насупившись, вскочила на ноги и пошла вниз по склону туда, где у подножья гор раскинулась Тримма. Рон поспевал за ней, посмеиваясь и покачивая головой. Не зная, что придумать, он сказал ей в спину:
-Вот женюсь на тебе - быстро дурь из головы выветрю.
-Ты на мне не женишься. Я тебя не люблю. - отозвалась Уна грубо, не оборачиваясь.
Рон остановился.
-А кого же ты любишь?- спросил он с подозрением.
-Не твое дело. -Уна пошла еще быстрее. - А только мое личное.
Это зацепило Рона за живое. Он тут же догнал ее.
Перечисляя имена их общих друзей, Рон всматривался в ее лицо, стараясь по выражению глаз Уны вычислить того, кто занял ее сердце. Она лишь брезгливо морщилась.
-Мальчишки. Куда вам до него. - тихо сказала она и тут же осеклась, боясь выдать тайну.
Рон пожал плечами. Настроение у него резко упало. Он больше не доставал ее вопросами и молча злился.
Они приблизились к дороге, соединяющей беспризорные скалы с населенной Триммой. Остановились у края.
-Увидимся. - Уна гордо вскинула голову, тряхнув рыжими волосами, которые полыхнули в лучах заходящего солнца, и понеслась по каменным плитам к своему дому. Её длинные загорелые ноги, перепачканные пылью и зеленью травы, мелькали у Рона перед глазами.
Он стиснул зубы. Переколотив столько сверстников за право считаться другом Уны, он не собирался уступать ее невидимому сопернику. Рон сжал кулаки и погрозил юной тримлянке вслед.
Ей оставалось прожить три круга солнца до того, как ей можно будет выйти замуж.
Рон был готов ждать хоть сто.
""""
Мелодика стояла перед Атабиром и руки ее заметно тряслись. Торговец хихикнул.
-Ну конечно, моя красавица. - проговорил он сытым голосом.- Понимаю тебя. Хочется поиграть?
-Сумерки скоро. Иди домой, Атабир. Дорога долгая.
-Не беспокойся так за меня, моя хорошая. Твой будущий муж хоть уже не мальчик, но ноги его еще резвы. И способен на…хех… кое-что...
Напоминание о сумерках, видимо, все-таки задело тримлянина, так как тот слегка засуетился. Сцепив руки в замок на большом животе, он склонился к Мелодике и игриво подмигнул ей.
-Но мне пора в путь. - сказал он вкрадчиво. - Радует только одно - ради такой красавицы стоило терпеть все эти годы. А за твое упрямство отыграюсь на брачном ложе.
Мелодика устало отвернулась, не став возражать. Её передернуло от отвращения.
-Солнца твоему дому, Атабир.
После его ухода она обессилено опустилась на стул.
-Нет мне покоя в последние дни. - прошептала она, закрывая лицо ладонями.. - Будь ты проклята, Тримма. Будь ты проклята, Книга Законов…
Гефеус прокрался мимо нее, выскользнул на улицу и, прихрамывая, побежал за Атабиром.
-Погоди, торговец!- крикнул он хрипло, размахивая своей палкой. Тримлянин отозвался на зов землекопа, подождал, пока тот приблизится. Гефеус оперся на посох и тяжело дышал. Он чуть не валился с ног.
-Я скажу тебе страшную вещь, торговец. - заговорил он срывающимся голосом. - Моя дочь - сумасшедшая. Мы должны предупредить Стража. Должны ее остановить. У нас мало времени.
-О чем говоришь ты, старик? – пренебрежительно -ласково спросил Атабир, сузив глаза.
-Она не даст тебе согласия в день окончания срока. Она грозится убить себя. Я не могу этого допустить. Мы должны что-нибудь сделать.
Гефеус не выдержал напряжения и разрыдался. Атабир раздумывал несколько мгновений, затем величественно произнес:
- Мелодика достойна быть моей женой. Она красива, сумасбродна и упряма. Но она малодушна, как и все женщины и она не сделает ничего с собой. И потом - разве не гласит восьмой закон Книги, что самовольное лишение себя жизни или попытка сделать это являются признаком одержимости? Твоя дочь не похожа на кладезь Зла. Она просто играет. Еще ни одна тримлянка не осмелилась пойти против законов. Не сделает этого и она.
-Ты не знаешь ее, Атабир. - отвечал Гефеус упорно. - Её разум неподвластен Законам. У нее в сердце живут другие законы, и она не обычная тримлянка.
-Это я уже заметил. - Атабир просветлел. - Хорошо. Я поговорю со Стражем. Но уверяю тебя, это пустая болтовня. Она просто беспокоится перед замужеством. Со временем она забудет, что хотела сделать это.
-Иди, торговец, иди. - Гефеус замахал руками, заметив, что солнце еще ниже опустилось над скалой и размазало по красной земле длинные коричневые тени. - Иди до темноты. И помни - она может сделать это.
Торговец призадумался. Затем, потерев подбородок, выдал такую мысль:
-Что же. Если она сделает это - зачем мне мертвая жена?
Атабир даже взвизгнул от приступа смеха. Не прощаясь с землекопом, он уходил, и смех его еще долго стоял в ушах старика.
"""
Мелодика пристально смотрела на Гефеуса.
-Ты сказал ему.
-Нет. –Старик отвел взгляд.
-Я видела вас из окна. Ты предупредил его. Зря. Я сделала выбор, ты не спасешь меня.
-Ты сделала глупый выбор! Выбор, после которого ты навсегда теряешь возможность делать выборы! Последний выбор! - завопил Гефеус, швыряя палку о пол. – Что за мысли у тебя в голове?
Мелодика тоже раскричалась.
- Я ненавижу эту жизнь! Не могу здесь больше!
-Тогда сделай это сейчас, чего же ты тянешь? –Гефеус поднял руки над головой и застонал. - Зачем ты открыла мне это? Чтобы я ожидал этого вместе с тобой? Чтобы оставшееся время я мучался вместе с тобой? За что? Неужели я был настолько плохим отцом, что заслужил это?
-Нет. –Мелодика стихла. –Ты хороший, мудрый отец. Но я принадлежу мужу. Мне страшно, но я сделаю, что задумала. У меня в жизни один путь – Адэ.
-А Уна? -попытался старик через материнские чувства достучаться до Мелодики. Но та лишь проговорила небрежно:
-Уна будет в полном порядке. Моя – избранная девочка, над ней висит луч Солнца. – Мелодика взглянула за окно, и увидела, что дочь приближается к дому. Она тихо добавила – Так сказал Адэ.
-Адэ, Адэ… - передразнил Гефеус ворчливо.- Много знал твой Адэ! Забил тебе голову, и девочке тоже. Она бредит этими выдуманными странами! Она болтает чепуху! Ей пятнадцать лет! Если она будет так вести себя и дальше, ее сочтут одержимой. Будь черным закрашен тот день, когда Адэ появился в моем доме!
Мелодика широко раскрыла глаза, собираясь дать достойный ответ на глумливые слова отца, но тут в дом влетела Уна и остановилась на пороге, задыхаясь от быстрого бега.
-Дедушка, мама, я вернулась. – доложилась она.
Мелодика коротко приказала:
-Готовься ко сну.
-Мама! –Уна подошла к матери и взволнованно заговорила. –Ответь, а правда то, что отец выдумал страну, где живет Солнце?
-Выдумал. – резко ответил Гефеус за Мелодику. –Это правда. Нет ничего, глупое создание. Не забивай себе голову. Быстро готовься ко сну.
Уна, не поворачиваясь к деду, вопросительно смотрела на мать. Та улыбнулась дочери, что делалось очень редко, покачала головой.
-Ты плакала? –спросила Уна Мелодику, заметив влажность ее глаз.
-Ты будешь делать что я сказал, а не то я тебя отшлепаю! –закричал Гефеус. Уна растерянно покосилась на него, затем снова на мать. Девочка выглядела необычно серьезной – видимо, слова Рона глубоко запали ей в душу.
-Давай не будем злить деда. –сказала Мелодика тихо.
Солнце упало за скалу. На улице стало тихо. Было слышно, как во храме проходит вечернее моление. Тримма погружалась во мрак. Воин шел по улице, кричал привычное «Сон! Сон!» -и это означало, что ни одна живая душа не должна показывать носа на улицу после того, как услышит этот глас.
Уна постояла у окна немного, посмотрела, как солдат прошел мимо ее дома, юркнула к себе в комнату. Она сняла платье, забралась на кровать, и свернулась в комочек, подложив ладошку под голову.

Она не могла уснуть. Все перемешалось в голове. Странное поведение матери и деда, насмешка Рона, воспоминания, связанные с отцом. Она вспоминала также лицо того, кто украл у неё покой. Сегодня она видела его в храме. Он был прекрасен, как всегда. Такой необыкновенный, как никто на свете. Но он не смотрел на нее… Потому, что она еще молода. Но придет день, когда он заметит ее и тогда…
Что будет потом, Уна не знала, но она была уверена, что вырастет и тогда уж точно разберется, что нужно делать.
Затем она погрузилась в тяжелый сон, плыла в тумане куда-то: может, в страну, где все не так...В страну, которую выдумал для нее отец. Еще недавно она мечтала –когда станет большой, обязательно попадет в эту чудесную страну. И, конечно, Он будет рядом с ней там. Они вдвоем полюбуются прекрасными созданиями, которые живут в этих мирах. Сегодня Рон сказал ей, что этих стран нет… Ну что же, остается еще надежда, что…
-Вставай.
Мелодика резко толкнула дочь в плечо. Уна внезапно, со вскриком открыла глаза и вновь очутилась в своей темной комнате, в Тримме, бедной Тримме, стране красного камня и пыльных дорог. Мать стояла над ней – ее силуэт пугающе вырисовывался во мраке – она казалась в два раза выше, чем была. Уна втянула голову в плечи.
-Зачем? –прошептала девочка испуганно.
-Я кое что покажу тебе. – Мелодика подошла к окну и резким бесшумным движением раскрыла ставни. Уна уставилась на нее, не веря своим глазам. Затем вылезла из кровати. Повинуясь какому-то наитию, остановилась у окна, глядя в него широко распахнутыми глазами.
Она впервые в жизни видела ночь в окно своего дома.
-Но мама… -прошептала она и голос её сел от волнения. - Нельзя открывать окно...
- Одевайся и пошли отсюда. Скорее! – приказывала, а не говорила Мелодика.
Уна лихорадочно одевалась, путаясь в складках платья. Страх сбивал с толка. Предательски вспыхнула мысль, что в мать вселились духи Зла. Но Уна не посмела ослушаться ее.
Мелодика подсадила дочь сильными руками, и Уна через несколько секунд оказалась на пыльной земле. После этого женщина легко перемахнула через преграду и они оказались на улице. Мелодика схватила дочь за запястье и с силой прижала к стене.
-Сейчас- тихо, очень тихо, слышишь, мы идем вон туда.
Она указала пальцем на вершины гор, которые чернели в свете луны.
Уна оцепенела от ужаса.
-Мама…Нам нельзя!
-Не бойся. Пошли же.
Они бежали. Их босые ноги бесшумно почти шлепали по земле, поднимая пыль. Когда перед ними появлялась стена очередного здания, мать и дочь прижимались к ней и, затаив дыхание, прислушивались к звукам ночи. Уна спотыкалась – страх отнял силы. Каждый раз, как они перебегали по открытой дороге от одного здания к другому, ей казалось, что она теряет сознание. Но Мелодика неумолимо влекла ее к черте, отделяющей Тримму от гор. Чем ближе становились горы, тем больший ужас охватывал девочку. Когда они наконец оказались за городом и вместо пыли к их ногам прикоснулись жесткие колючие стебли травы, Мелодика выпрямилась и оглянулась на Тримму. Лицо ее исказилось от ненависти:
- Не такая ты была, Тримма. –произнесла Мелодика с горечью.
Далее дорога была еще труднее. Уна порвала платье о ветку дерева и оцарапала плечо. Мелодика порезала ступню об острый камень.
Уна испуганно косилась на мать. Та была спокойна и собрана, казалось, ей неведом был страх.
Каждая ветка, ударявшая по лицу, казалась Уне злым духом. Уна вскрикивала и отшатывалась в трепете и лишь молчаливая выдержка матери придавала ей сил.
А Мелодика уводила Уну все выше и выше.
Уну посетила мысль, что мать ведет ее в место, где живут духи. Книга говорила о том, что духи Зла живут в пещерах красных скал. А они как раз направляются туда.
Уна не выдержала и остановилась. Опустившись на траву, она всхлипнула.
-Я не пойду дальше. –жалобно захныкала она, охватывая руками колени. –Хватит. Куда ты меня ведешь? Зачем? Нам нельзя быть здесь. Здесь живут духи Зла.
-Здесь живет правда. –голос Мелодики был спокоен, добр-даже добрее, чем обычно. Уна приободрилась.
-Мама, пошли назад. Давай вернемся. Нам нельзя сюда. – умоляла она мать. – Я никому не скажу, что мы выходили ночью, и ты не скажешь. Никто не узнает.
Мелодика рассмеялась и Уна замолчала.
-Глупенькая. Мы пришли. – Мелодика кивнула головой на большую пещеру невдалеке. –Чего боишься? Я всего лишь хотела тебе показать место, где мы познакомились с твоим отцом. И как красива ночь в горах. И то что духи – выдумка Стража и всех остальных. Игос врет нам. Книги нет. Есть ты, я, эта ночь. Прислушайся. Где ты видишь духов? Они бы давно нас сожрали. Кто их видел когда-нибудь? Перестань плакать. Оглянись. Посмотри на небо. Видишь луну? Когда ты ее в последний раз видела? А звезды? Неужели они не прекрасны? Погляди наверх.
Уна послушалась мать. Что-то в ее голосе успокоило девочку.
Мелодика взяла ее голову, и приподняла за подбородок.
И девочка обомлела.
Миллионы сверкающих капелек висело над ее головой, посверкивая в ночи. Необъяснимый трепет охватил Уну. И она, опустившись на колени, с раскрытым ртом созерцала великолепие звездного неба. Оно пело безмолвную песню детства, из тех лет, когда она помнила и видела эту красоту. Десткие сны сбылись – над Уной висела зияющая необъятность, полная загадок, сверкающая, высокая, вечная. Уна здоровалась с небом, вспоминая его. И на глазах ее засверкали слезы.
- Я помню это… Помню…Я помню, мама!
Мелодика не мешала дочери. Лишь посоветовала.
-Оглянись вокруг.
Уна долго молчала, заставляя себя смотреть даже туда, где чернел вход в большую пещеру.
Через какое-то время в голове созрела куча вопросов.
Мелодика подошла к пещере, опустилась на траву и позвала Уну.
-Подойди сюда. Отсюда так хорошо видно Тримму. Я расскажу тебе кое-что.
@@@@@@@

-Я была чуть старше тебя, в каком ты сейчас возрасте, когда встретила твоего отца – негромкий голос Мелодики сливался с шумом ночного ветра, застрявшего в траве и Уна с трудом разбирала слова. – Мы познакомились на этой поляне. Я собирала травы, он вышел из пещеры… Посмотрел на меня и просто улыбнулся … И больше ни одна моя мысль не могла пролететь мимо него. Я не выдержала этого чувства и просто сбежала с той поляны. Но на следующий день это же чувство приволокло меня волоком на то же место. Об одном я просила – чтобы он ждал меня там. И он ждал. Так же улыбался. «Кто ты»? –спросила я его. А он ответил «Твой». Больше я ничего не спрашивала.
Я привела его домой. Мы поженились, потом родилась ты. И вскоре была найдена эта проклятая Книга. Страж нашел ее в одной из этих пещер. Книгу, которую никому не показали. Говорили, она светится в темноте, как звезды, как луна. И все изменилось, так, словно бы мы заново родились, но уже в другом мире, страшном, полном непонятных правил. Нельзя было больше видеть звездного неба. Нельзя было оставаться в девичестве – после определенного возраста нужно было жить только по парам. Женщины должны были одевать то, что им было приказано одевать, мужчины – работать там, где им было приказано работать, говорить, как было положено - все это решала за нас теперь Книга.
В голосе Мелодики звучала горечь. Уна внимательно слушала мать, забыв про страх перед темнотой. Она с интересом смотрела на Мелодику: мать редко рассказывала ей про отца, а эта тема была у Уны самой любимой.
- Только мне было нипочем… до какого-то времени. Со мной была ты. Адэ. Мы были счастливы в нашей простой жизни. По ночам мы с Адэ тихонько открывали окно и любовались небом. Адэ рассказывал мне много историй про разные миры, про страны, где жизнь совсем другая, не такая, как здесь. Он описывал мне их так, словно был там. Прекрасные миры, полные изобилия или пустые… бедные планеты, покрытые грязью и злом. Даже хуже, чем Тримма, намного хуже. И еще про страны, где возводят дома из железа, которые достигают вышины самых высоких скал, про жителей, про войны… Он так же рассказывал мне о том, что совсем близко от нас есть особенный мир. Мир, в котором нет места страхам. Другая половина нашей планеты. Это мир придумал и создал он сам. Это творение его рук и мысли.
-Мне тоже... рассказывал – тихо отозвалась Уна.
Мелодика прикрыла глаза и последние слова ее прозвучали уже чуть слышным шепотом.
– Он был не такой, как другие, твой отец.
Мать и дочь надолго замолчали.
- Мы счастливо жили. – продолжала Мелодика, смахивая слезы.- С ним я забывала обо всем, и даже не замечала, что все кругом так лживо. Адэ учил меня не обращать внимания на законы Книги. Он помогал мне забывать о том, насколько трудно стало жить. Он все говорил о том, что, пока мы вместе, законы Книги бездействуют. Мое счастье продолжалось пять лет. А потом Адэ пропал. Он ушел возводить храм, тогда всех тримлян отправляли на строительство... А потом ко мне пришли епископ и Страж и сообщили, что Адэ разбился, упал со скалы, где они добывали белый камень. Он просто улетел в пропасть. И никто до сих пор не знает, где его тело.
Мелодика замолчала, изумрудными глазами вглядываясь вдаль, куда-то, где было место только ее воспоминаниям.
-Я тебе вообще другое хотела сказать. – она слегка дотронулась до руки дочери. – Накануне перед смертью у нас был разговор. Он сказал мне странную, но очень верную вещь. Он сказал, что в жизни может произойти все, что угодно, но выбор всегда остается только за мной, что только я могу решать, как мне поступать. Но у меня может случиться такое, что я буду лишена права выбора. И он оставил мне это право в зеленом флаконе... Помимо сумасбродных законов книги в жизни каждого есть еще один закон– закон воли. И я могу выбирать. И он сказал, что если он оставит меня, я могу за ним последовать – куда бы он не ушел. В любой момент. Я тогда не понимала, о чем он говорит. А теперь он умер…Пришло время, когда я делаю свой выбор, и мне очень страшно, но меня утешает то, что твой отец пообещал, что он всегда будет со мной. Я верю ему. Я всегда ему верила.
-Что это за выбор, мама? Я не понимаю –спросила Уна, вцепляясь пальцами в плечо матери и вглядываясь в ее бледное лицо.
-Это выбор, за который ты меня осудишь и никогда не простишь. Но я готова даже на это. Выбор… Это выбор моей души.
Уна пыталась вникнуть в суть сказанного и запутывалась еще больше. Она растерянно воскликнула:
-Мама! Ты говоришь такие вещи! Я ничего не поняла! И почему нас до сих пор не съели духи Зла?
-Потому, что их нет. Книга была выдумана, ее нет нигде. – Мелодика злобно рассмеялась. – Страж лжет нам. Все лгут. Им выгодно, чтоб мы работали на них, на эту ложь...
-Не может быть! Страж… - Уна попыталась спорить, но не нашла, что возразить, и замолчала.
-У тебя будет очень трудная судьба, Уна. Ты та, что решит однажды судьбу этой бедной земли.
-Почему я? –спросила Уна с недетской серьезностью. Мелодика ответила многозначительно и с оттенком гордости.
-Так сказал Адэ, взяв тебя на руки, когда ты родилась. А он никогда не говорил просто так. А еще он звал тебя королевой его мира.
Уна вздохнула и не стала больше задавать вопросов. Она понимала все меньше а слова матери вызывали все больше волнения.
-Все это можно рассудить так или иначе. Кто-то говорил мне, что твой отец был чудаком оттого, что всю жизнь прожил вдали от других, одиноким и у него просто было много фантазий в голове. И никто ему не верил, кроме меня. А я одно знаю – когда ты любишь кого-то, неважно, был ли он ненормальным чудаком, или королем созданного мира. Для меня он всегда останется моим Высшим, а ты – дочь Высшего. Как-бы все ни обернулось, пусть Солнце упадет, а любовь моя останется. Я не отреклась от него – ни от чудака, ни от мертвого. И ты тоже однажды поймешь, что менять Высшее на Низшее, только потому, что так сказали тебе другие - недостойно. Это как будто ты хочешь уйти от самой себя. Нет на свете того Закона, что управляет душой.
Уна молчала, думая, сказать или не сказать матери о том, что лежит в ее собственной душе. Она снова задрала голову к небу. Звезды были настолько прекрасны и далеки, что все остальное по сравнению ними казалось незначительным. Только те, кто не видел их много лет, могут оценить их красоту. Звезды затмили все. Кроме одного.
-Я люблю... – сказала она тихо, боясь произнести имя, надеясь, что мать вообще не расслышит. – Он…Великий. Он для меня Высший. Но я для него- нет. И никогда не стану. Что мне делать? Никогда, никогда я не буду с ним. Он отдан… Не мне. Никому. Он ничей.
Мелодика молчала, горько улыбаясь. Дочь выросла.
В голосе Уны звучала горечь взрослого человека.
-Для него нет меня. Для него нет звезд. Одни законы. Одни его сумасшедшие законы.
Мелодика прикрыла глаза на миг.
Этого она не могла предусмотреть. Никак. Случилось нечто ужасное, какая-то ошибка.
Этого не должно было произойти.
Когда она успела полюбить его? Что в его облике привлекло ее сердечко? Или это тоже было написано где-то в Книге Высших?
Мелодика приказала себе принять все так, как есть. Она не сможет ничего предотвратить в судьбе дочери. Она может только представлять последствия, к которым приведет Уну эта любовь.
Но что бы это ни было, это была уже не судьба Мелодики, а судьба Уны – та судьба, в чью вмешиваться строго-настрого запрещено. Да и зачем?
Они не спеша и ни от кого не прячась, возвращались домой. На губах Мелодики угадывалась усталая улыбка – словно она освободилась от тяжкого груза. Уна, напротив, ломала голову над происшедшим.
Оказавшись в комнате, они взглянули друг на друга. На лице Уны был написан мучительный вопрос.
-Тяжело, да? –спросила мать, тихо смеясь. –Ложись спать. Ты поймешь все сама, но не сейчас. Я чувствую, ты сможешь. Просто ты еще маленькая.
-Мы завтра опять пойдем гулять? –спросила Уна.
-Нет. Мы больше никогда не пойдем гулять вместе. А теперь ложись.
Мелодика посмотрела в полутьме на дочь и вдруг, крепко прижав ее к себе, сказала:
-Прости меня.
-За что? -недоумевающе спросила Уна.
Мелодика отстранила ее.
-Просто так. Все. Спи.
Она выскользнула из комнаты дочери, не прикрывая двери.


"""""""
Мелодика стояла у окна и, сцепив руки на груди, вглядывалась вдаль.

Срок окончен, она знала это, и уже с утра готовилась к приходу страшных гостей.
Она готовилась, и говорила себе, что не боится, но, увидев строй солдат, окутанный клубами пыли, поднимающейся от их тяжелых шагов, Мелодика ощутила такой ужас, что руки у нее затряслись и она метнулась в свою комнату, плохо соображая, что делает.
Она поняла, что очень боится, когда взяла в руки флакон с зельем, которое Адэ назвал "Эликсир Вечности". Теперь, на пороге этой самой Вечности, всю Вселенную заполнило только сомнение в правильности выбора.
Мелодика вытерла со лба пот и пригубила смертельный напиток. Он был горько-сладкий на вкус. Она облизнула губы и попробовала еще, но все еще неуверенно, как бы пробуя вкус Вечности, но не принимая его до конца. Она цеплялась за жизнь – не зная, зачем, просто из страха перед неведомым.
Топот уже был слышен во дворе, и голоса, и какие-то крики, и она, не медля больше, осушила флакон.
Закрыв глаза, Мелодика прислушивалась к себе. Всё, что она ощутила, это жар во рту, в горле, в груди, но ожидаемая смерть не пришла тотчас же, и тримлянка поняла, что время еще есть.
В комнату ворвался Гефеус. Схватив дочь за руки, он закричал:
-Ты не посмеешь ничего с собой сделать!
Он не заметил, как флакон выскользнул из руки дочери. Он вообще не знал про существование "Эликсира Вечности".
-Поздно, отец. -прошептала Мелодика.
В комнату тяжелыми шагами вошел Зик. За спиной его с места на место прыгал Атабир, удивляющий резвостью при своей тучности. Зик смерил тримлянку пронзительным, режущим взглядом. Когда он заговорил, голос его был тихим и четким, как постукивание металла по металлу.
-Мелодика. Срок смены мужа окончился.Ты не выбрала мужа себе за это время. Ты должна была сказать "Да" тому мужу, которого тебе выбрал храм.
Мелодика ожидала забвения, но его не было. Она взглянула на Стража затуманенным взглядом, и покачала головой.
-Нет, Страж. -сказала она и голос ее дрожал. -Нет. Я не должна никому ничего, слышишь? Ни тебе! Ни Книге твоей проклятой! Убирайся вон из моего дома!
Она ненавидела его. Ненавидела за то, что он встал на ее пути. Ненавидела, за то, что украл самое дорогое и продолжал это воровать.
Она кричала и ей было стыдно осознавать, что даже на пороге жизни и смерти она все таки продолжает бояться, и ощущать несвободу.

-Проклятая Тримма! -кричала она и слезы текли ее по щекам. -Ненавижу вас всех!
Уна, растолкав всех, бросилась к матери.
-Что происходит, мама?- спросила она, не сводя расширенного взгляда с Зика. Тот неподвижно стоял, сжимая челюсти, и глаза его сверкали. Он перевел глаза на девочку и на миг их взгляды скрестились. Огромные, изумленные, доверчивые глаза Уны зеленым огнем опалили душу Стража. Зик перевел взгляд на Мелодику.
Она больше не кричала, молча смотрела на него затуманенным взглядом.
Страж осмотрелся. Все смотрели на него, ожидая, что же он будет делать. Ему следовало решить, что здесь происходит. Он был ответственным за Законы Книги- так было написано на ее страницах.
И первый раз в жизни ему предстояло сказать эти слова, и он сказал их.
-Она одержима. Уведите ее. - голос его сорвался.
-Одержимая тримлянка! - завизжал Атабир.
Солдаты подступили к Мелодике. Лица их были полны ужаса и ненависти к первой одержимой Триммы. Молодой юноша накинул на плечи женщине красное покрывало, стараясь не прикасаться к ней. С этого момента женщина стала считаться жертвой злого духа. До этих пор ни один тримлянин не удостоился быть одет в красное - Мелодика была единственной, осмелившейся переступить через законы Книги.
Уна широко раскрытыми глазами смотрела в лицо матери. Та улыбнулась ей.
-Прости меня. -сказала она тихо. -Я бросаю тебя.
Уна замотала головой;
-Нет! Ты не бросаешь меня! Это они уводят тебя -куда?
-Они хотели, чтобы я любила кого-то, кроме твоего отца. А ты же знаешь, что это невозможно.
Уна вопросительно взглянула на Стража. Она спросила, задыхаясь:
-Что ты делаешь, Воин? Что же ты делаешь?
Зик ответил сквозь сжатые зубы:
-Твоя мать одержима. Она нарушила Закон. Я должен увести ее и поместить в колодец. Там она останется до смерти.
-До смерти? -Уна подошла к нему. Она качала головой, как бы не веря ему. Она тихо, с нежной улыбкой, говорила:
-Оставь ее. Прошу тебя. Ведь ты не можешь сделать этого. Я же знаю, что ты не можешь.
-Я должен это сделать. Я- Страж Законов. Я слежу за тем, чтоб они были соблюдены. Отойди, тримлянка.
Он не смотрел ей в глаза. Уна громче повторила:
-Ты не можешь! Погляди мне в глаза, Страж! Почему ты не смотришь на меня? Я прошу тебя, Страж! Не надо!

Тот смотрел в сторону. Но неведомая сила, исходившая от Уны, заставила его посмотреть в глаза девушке. Что-то изменилось в его лице - но не было понятно, что именно чувствовал Страж. Он сжал ладони в кулаки.
-Ведите. -бросил Страж солдатам и, повернувшись, тяжелыми шагами вышел на улицу.
А там уже бушевала толпа - половина Триммы собралась посмотреть, как одержимую Мелодику заключат в колодец.
Уна выбежала за Зиком, схватила его за край плаща.
-Нет. Только не ты. -повторяла она. Зик отстранил ее и прорычал сквозь зубы, глядя перед собой полным огня взглядом:
-Прочь, сказал тебе.

Солдаты вывели Мелодику во двор. Увидев ее в красном покрывале, толпа завопила, как многоголовый монстр, голодный и жадный.
Уна бежала за Стражем:
- Не надо! -кричала она, вцепляясь в него. -Ведь ты знаешь, что нет духов Зла, ты знаешь, почему ты делаешь это? Она не одержима!
-Попрощайся с ней. -посоветовал Страж, прикрывая глаза, будто солнце ослепило его.
Уна поняла, что видит мать в последний раз.
Она не заплакала, но в глазах ее стояли слезы, когда она сказала Зику.
-Ты не мог. Только не ты. Не ты. О, Солнце, убей меня.
Она отшатнулась и подбежала к матери.
-Мама?
Мелодика смотрела поверх ее головы. Она уже не слышала голоса Уны, криков тримлян, она не видела дороги, по которой шла. Все заволокло туманом и каждый шаг давался ей с трудом.
Она подняла голову и увидела вместо солнца большое белое пятно. Ей показалось, что кто-то смотрит на нее с неба.
-Адэ. - прошептала она и опустилась на колени, на пыльную дорогу.
В толпе поднялся невообразимый шум, который перекрыл визг Уны. Она бросилась к матери, схватила ее за плечи, вглядываясь в лицо но все, что она увидела -лишь ее легкую, чуть виноватую, немного радостную улыбку. Мелодика завершила свой короткий путь на Тримме. Она сделала выбор.
Уна закричала от ужаса и боли, которые в один миг пришли в ее беззаботную жизнь, разбив все вокруг.
Рон, стоявший в толпе, хотел броситься к подруге, но получил от отца такую затрещину, что у него зазвенело в ушах.
-Только попробуй. -прошипел отец ему в ухо. -Они теперь одержимые. Попробуй приблизься к ней хоть на шаг. Убью!
В закрепление своих слов он еще раз ударил сына.
Уна схватила мать за плечи и трясла ее.
-Мама! - кричала она, заливаясь слезами. И больше не могла сказать ни слова.
Страж железной рукой отстранил Уну от тела матери. Он склонился над телом Мелодики и вглядывался в ее неподвижное, торжествующее лицо. Затем Страж выпрямился и ненавидящим взглядом обвел визжащую толпу.
Он отступил на шаг и поднял глаза к небу. Не сводя взгляда с лазурного купола, негромко произнес сквозь зубы:
-Унесите ее. Она умерла.
-Нет! -Уна закрыла уши руками, не желая его слышать. -Она не умерла, ты врешь!
Страж повернулся к ней и, если бы Уна посмотрела ему в глаза, она бы увидела в них боль. Он скорбел по Мелодике. Но Уна не видела ничего вокруг себя.
- Она умерла. Её больше нет. Погляди получше и увидишь сама, тримлянка. – сказал Страж.
-Это ты виноват, ты! Ты и твои законы! Как же ты мог, скажи мне? Я же верила тебе! Я же... Будь ты проклят, Воин! - кричала Уна, продолжая зажимать руками уши, упав на колени рядом с телом матери.- Будь ты проклят, будь проклята Тримма!
Зик молча слушал ее, и глаза его горели неистовым черным огнем.
Солдаты подняли Мелодику на руки и понесли. Край красного покрывала зацепился за что-то и оно сползло на землю, распластавшись на ней кровавым пятном. Уна вскочила на ноги и с ужасом смотрела на это пятно. Затем развернулась и побежала к горам.
Зик смотрел ей вслед. Омерзение было четко написано на его лице. Омерзение от жизни, от самого себя.
Толпа бушевала.
А на пороге лачуги, сгорбившись, плакал старый землекоп.

***
Стихла улица. Тихо стало кругом…
Разошлась толпа, и стало на улице так необыкновенно тихо, что только следы на пыли напоминали о том, что тут когда-то собирался народ. Все попрятались по домишкам раньше времени, и даже раскаленный воздух Триммы словно дрожал от страха. Солнце низко повисло над скалами Триммы. Надвигались сумерки.
Гефеус взял свою палку и отправился на поиски Уны – он опасался за нее.
Тримляне, прежде здоровавшиеся с ним за версту, завидев его, шарахались в сторону с вытаращенными глазами. Но старик не смотрел на них. Он шел к горам, низко опустив голову, словно не видел дороги, и губы его слегка шевелились – это он шепотом упрекал Мелодику за эгоизм и глупость.
Дорога в горы была знакома ему, он с молодости копал землю в ее недрах, добывая и руду для металла, и благородную почву для посадки растений.
Выйдя за пределы Триммы, землекоп оказался у вольных красных скал. Гефеус встал у подножья и звал внучку, не поднимаясь вверх. Слезы текли по его щекам - лицо дочери все еще стояло перед глазами и ее отчаянный, сильный голос звенел в ушах.
Ответом была тишина и Гефеус понял, что ему предстоит подняться.
Он нашел не слишком крутую тропку и не спеша стал пробираться к вершинам. Дорога была трудна. Несколько раз ему приходилось оседать в траву, и сердце его колотилось и болело так сильно, что, казалось, конец совсем близок и придется Уне в один день остаться круглой сиротой. Но потом вновь приходили силы и Гефеус продолжал путь, не переставая звать девочку. Он не мог позволить себе уйти с Триммы к Солнцу – иначе внучка останется без поддержки и ей предстоит нести не только одиночество, но и позор за их семью на своих плечах.
-За что караешь ее, Солнце? – вопрошал старик, шаря глазами между деревьев в поисках Уны. – Она так молода, а уже так несчастна.
Сил оставалось все меньше. Гефеус оказался на маленькой поляне. Тяжело дыша и кашляя, он повалился в траву, схватившись за грудь.
Он позвал Уну еще раз и лег, устремив взор в фиолетовое небо. Все стало вдруг безразличным и легким, и Гефеус решил, что смерть коснулась и его тоже. Он молча плакал и вспоминал дочь, но не ту иссохшую от страха и скорби женщину, какой она была в последние минуты своей жизни – он помнил жизнерадостную девушку, самую красивую на планете, самую умную, самую добрую.
Небо темнело на глазах, но старик встречал закат уже равнодушно.
Но тут где-то совсем рядом раздался голос Уны и это сразу же привело землекопа в чувство. Он приподнялся на локте и повернулся на голос. Голос шел из пещеры, расположенной в огромной скале. Уна громко что-то говорила, затем стала смеяться. Но не истерическим смехом убитого горем существа, а весело и лукаво.
Гефеус вскочил на ноги, ощутив нечто вроде страха.
-Уна! –крикнул он. – Немедленно выходи!
Он взял свою палку и тут увидел, что на ней расцвел огромный радужный цветок, странной формы, который слегка колыхался: его лепестки то складывались, то вновь раскрывались. Гефеус вытаращил глаза. Он решил, что это приступ старческого слабоумия – он знал, что с возрастом это бывает.
Старик зажмурился и разлепил веки – цветок продолжал оставаться на месте, слегка трепыхаясь.
Гефеус тронул его пальцем – и тут произошло невероятное. Плавно поднявшись в воздух, цветок пролетел перед носом ошарашенного землекопа и исчез в пещере.
Гефеус замотал головой, но тут Уна так громко расхохоталась из черной дыры, совсем рядом, что старик отбросил мысли о видении и пошел на ее голос..
-Я сказал, выходи, дрянная девчонка! –крикнул он, превозмогая внезапный страх, раздвигая зелень лиан, затянувших вход в пещеру. Мысленно призвав Солнце в помощь, старик шагнул во мглу. Подавляя страх чувством ответственности за внучку, он заставил себя пройти вглубь.
Бабочки закружились в воздухе и, затрепетав крылышками, полетели в сторону заката. Солнце, бросив лиловую тень на планету, опустилось за скалу. Ветер колыхнул лианы, прикрывающие вход в пещеру, и они плавно улеглись так, как будто никто туда никогда не входил.
-Уна! Уна...Отзовись...
Голос старика неожиданно стих, оборвавшись на полуслове.

Наступила тишина.
***
Над Триммой заполыхал рассвет. Девочка наблюдала равнодушными, опустошенными от слез глазами, как первый лучик солнца подползает к ее кровати.
Ей хотелось, чтобы всё, что было в памяти, превратилось в осознание кошмарного сна, но Уна не хотела тешиться иллюзиями - все было реально. Тело матери, лежащее в пыли, ярким пятном отпечаталось в глазах. Уна чувствовала, что вместе с матерью погибла часть ее самой.
"Все отдала бы, чтоб оказаться вместо тебя. - мысленно обратилась она к этому образу - Не помнить ничего, не видеть ничего. Тебе сейчас легче, ты сделала свой выбор. А мне еще жить..."

Дверь с грохотом открылась, и Уна вздрогнула. Приподняла голову с сумашедшей мылью - что домой вернулась мать. Когда на пороге появился Страж и солдаты, как его тени, выросли за широкой спиной, она вжалась в подушку, желая защититься от них, и горько усмехнулась.

-Пришел за мной, Хранитель? - спросила она, не сводя с него взгляда, полного горечи.
Зик проигнорировал ее вопрос.
-Где землекоп? -спросил он громко и хрипло, шаря глазами по стенам.
-Не знаю. - безразлично ответила Уна.
Страж грозно нахмурился и пронизал девочку жестким, холодным взглядом. Но взгляд его тут же смягчился, напоровшись на ее полные слез глаза. И произнес он более спокойно:
-Как не знаешь?
-Откуда мне знать? -голос Уны был еле слышен. - Мать моя умерла вчера, а я буду ходить и искать деда? Дай придти в себя, Страж. Не все такие бездушные, как ты.
Зик кашлянул и нахмурил брови.
-Мне нужно поговорить с твоим дедом. Где он? -спросил он, еще снизив тон.
Уна молча смотрела на него. Как она хотела когда-то, чтобы он переступил порог ее жилища, и разговаривал с ней, с простой тримлянкой, и чтобы голос его был именно такой- мягкий и даже добрый. Какую жестокую цену она заплатила за исполнение этой мечты.
-Его нет, говорю тебе. Можешь сказать мне, зачем пришел. Или ты считаешь, что я все еще несмышленный ребенок? Ошибаешься. Если я ребенок, то уже ничей. Так что давай-ка считать меня взрослой.
Её тон, показалось, смутил Стража – ведь давно никто так дерзко с ним не разговаривал. Он смотрел на нее сверху вниз.
-Ты говоришь бессмыслицу.
-А может, я тоже одержима, а? -Уна взглянула на Зика с нездоровым любопытством.
В глазах у Стража вспыхнула ярость.
-Ты не понимаешь, с чем шутишь, тримлянка. -заговорил он и от его голоса у Уны заболели уши. Она отвернулась, чтоб не видеть этого надменного лица, колючих глаз...Лица, которое она знала лучше, чем свое собственное.
-Да, именно сейчас хочется мне шутить...

Уна закрыла руками лицо и проговорила с ненавистью.
-Не тебе видеть мои слезы.
Негромкий голов Зика словно оглушил ее:
-Мать твоя исчезла ночью из храма.
Уна отняла руки от лица и закричала:
-Что?!
-Это правда, она исчезла и никто не знает, где ее тело. Стражники, охраняющие ее, ослепли и не могли дать ответа, что случилось. Она не могла уйти, ведь она умерла, мы все это видели. Это дает еще раз доказательство, что она была пленницей духа. Тело ее ушло в никуда.
-Ты лжешь! -Уна вскочила с кровати и заходила по комнате. Остановитлась перед ним. - Ты знаешь, что это неправда! Вы ее сожгли! Вы ее уничтожили!
Уна схватилась за голову.
–Теперь… Сейчас… Какое это имеет значение?
-Солнца вам. - произнес Гефеус, появляясь в комнате. Он держался очень спокойно и прямо, и, хоть лицо его было серьезным, он улыбался глазами, мягко и миролюбиво свысока глядя на присутствующих. – Солнца, Страж..
-И тебе, землекоп. -отозвался Страж, не меняя тона. На миг Зику показалось, что старик насмехается над ним. Но здесь присутствовало нечто большее, чем насмешка. Тайное знание прочел он в глазах землекопа.
-Я слышал, что ты сказал, Страж. - говорил старец и в его голосе звучали и почтение и ирония одновременно. - Да, Мелодика пропала, это доказывает, что дочь моя была похищена духами Зла. Но это не значит, что всю семью коснулось это горе. Мы –то в полном порядке.
-Я знаю. -кивнул Страж согласно. - Потому я и здесь. Потому, что я видел, как народ отнесся к происшедшему. Они напуганы случившимся и могут излить страх на ваши головы. Я хочу развеять это заблуждение. До этого страшного события вы вели себя хорошо, не нарушали Законов. Ты хорошо работал, исправно платил налоги. Все, чего я добиваюсь -уберечь твою внучку от повторения судьбы матери.
-О, какая честь!- язвительно отозвалась Уна, гордо вскидывая голову.. – Защищаешь нас от того, что сделал собственными руками?
-Помолчи немного. -попросил Гефеус, внезапно подмигивая ей заговорщицки. У Уны от удивления и возмущения открылся рот. Строгий требовательный дед никогда не позволил бы себе подобного. В такой момент, когда вся жизнь ее накрылась красной пылью Триммы, когда самое святое в ее душе попрано, он смеется и играет с ней.
-Беда коснулась только Мелодики. -Зик смотрел на Уну тяжелым взглядом. - Мы отбелим вашу репутацию, будем проводить проповеди в храмах, и постараемся сделать так, чтобы девочка не была отвергнута. Ей еще выходить замуж.
Уна поднялась с места и прошла мимо мужчин. Остановившись возле Зика, она с ненавистью бросила ему в лицо:
-Я никогда не выйду замуж. Можешь считать меня одержимой. С этого дня я отказываюсь подчиняться законам Книги. И не нужна мне твоя помощь. Хоть сейчас бросайте в колодец.
Она тряхнула рыжими кудрями и вышла из комнаты. Страж смотрел ей вслед широко раскрытыми глазами. Девочка только что признала свою одержимость, отказавшись от Законов. Её следовало схватить тотчас же. А он стоял и смотрел в пустой дверной проем, не понимая, почему он ничего не предпринимает.
-Не суди ее, Страж. -попросил Гефеус ласково. - Она так еще юна. Это не духи Зла. А просто горе. Все мы ему подвержены. Она мать потеряла. Не слушай ее бездумные слова. Не суди ее.
В голосе его было много светлой силы, и Страж покосился на старца. Тот не разговаривал с ним, как другие тримляне,от него исходил не страх, а понимание.
-Я не сужу. -отвечал Страж сухо, но смягчившись. -Я понимаю… и уважаю ее горе. Но она противоречит законам. Что она сейчас сказала?
-Сказала – не сделала, Страж. Слова наши свободнее нас самих...Уна не пойдет против тебя...против Книги.
-Тебе придется слишком хорошо постараться для того, чтобы впредь она вела себя правильно.
-О да. -очень-таки двусмысленно бросил Гефеус, смеясь над чем-то и окончательно сбивая с толка Зика. -Я вылезу из своей старой шкуры для этого.

Когда Зик выходил, он натолкнулся на Уну, которая сидела на пороге, охватив колени руками, не сводя взгляда с того места, где днем ранее лежала Мелодика.
Страж слегка наклонился к ней и тронул за плечо.
-Я принимаю твои страдания, тримлянка. -заговорил он тихо, но твердо. -Но впредь я не позволю тебе перечить Законам Книги. Ты должна смириться с горем и продолжать жить. То, что случилось, должно было случиться, и это не повод оскорблять Законы. Происходит то, что написано на страницах Книги. Не моя вина в том, что твою мать коснулось это несчастье.
-Твоя. -перебила его Уна дрогнувшим голосом. Зик тяжело вздохнул.
-Может быть. Я не уберег женщины. Что-то сделал неправильно. Я делал все, что мог, чтобы этого не произошло.
-Скажи мне, Страж… - Уна повернулась к нему и схватила его огромную ладонь, но тут же, опомнившись, отдернула руку. – Женщина, любящая одного человека, ложится в постель с другим… Становится его женой... Переступая через любовь и память. Только потому, что Книга так велит. Какая-то книга. Выше законов сердца? Где тут зло, Страж? В какой стороне?
Зик опустился на землю и сел рядом с ней, испачкав в пыли свою накидку. Он тоже смотрел в то место, где недавно лежала Мелодика.
-Тримлянка… - начал он, но девочка требовательно перебила его.
-Меня зовут Уна.
Зик усмехнулся.
-Да… Слушай меня, Уна. Я нашел эту Книгу. В отличие от вас всех я держал ее в руках. Все, что сказано в ней, верно. В ней есть тайны, которые посланы Высшими. Высшие, что создали нас, разве будут желать для нас зла? Они послали нам предостережение. И указ – всего лишь соблюдать законы. Несколько простых законов. И что ты винишь меня? Не я писал их. Или хочешь обвинить Высшего? Он тебя создал. Знает, что делает. Будь очень, очень осторожна, соблюдай Законы, и ты переживешь войну.
-Уйди, Воин. -Уна больше не смотрела на него. –Уйди, иначе я выколю себе глаза, чтобы не видеть больше тебя.
Она склонила голову себе на руки и тихо, обреченно заплакала.
Она не слышала, как ушел Страж. Кто-то положил руку ей на голову. Она оглянулась.
За ее спиной появился Гефеус.
-Иди в дом. -сказал он. – Иди, иди.
Уна подчинилась деду. Тепло прозвучало в его голосе, оно обволакивало тайным знанием и давало облегчение страданиям.
Когда они оказались в доме, Уна стихла и сидела в углу, уже не плача. Она отчужденно и с болью смотрела на деда.
-Я не хочу жить. -прошептала она, пытаясь выговориться.
-Придется. -Гефеус накрывал на стол. - А теперь утри нос.
-Слишком ты весел, потеряв дочь. -заметила Уна, увидев улыбку на его помолодевшем лице. -тебе не жаль ее напрасной жизни?
Гефеус многозначительно возразил.
-Жизнь не бывает напрасна. Она есть, а это уже многое значит. Придет время. Повеселишься и ты.. -он подмигнул ей заговорщицки еще раз, как тогда, при разговоре с Зиком. Но тут же жалость промелькнула в его взгляде и он опять стал серьезен.- Хотя - какая цена веселью после боли?
Уна взялась за грудь.
-У меня болит здесь, дед. Тот, кто близок мне… Я люблю его… Он…отнял мать. Как я могу винить его? Что я могу поделать? И как мне жить теперь с этим?
Гефеус подошел к внучке и, обняв ее, прижал к своей груди, слегка укачивая.
-Поплачь, не держи слез. Отболит душа, отплачется и примет верное решение.
###
Зик сдержал обещание. После очередной проповеди в дом Гефеуса потянулся народ. Тримляне приносили дары и соболезнования. Некоторые просто приходили посмотреть на дом, где жила одержимая духом. Отношение к Уне изменилось, теперь ее жалели, всячески пытались поддержать, к ней больше не относились, как к прокаженной.
Все это не утешало. Уна слишком хорошо помнила любопытные глаза тримлян, вылупившихся на тело ее матери, чтобы поверить их доброте теперь.
Уна замкнулась в себе. Дед вел себя непонятно - горя не было в его облике, с Уной стал ласков и добр, смотрел на нее иногда подолгу так пристально, что пугал этим. И Уна ясно видела, что он не скорбит по Мелодике, и ей казалось, что она одна несет на себе тяжесть всего случившегося.

Рон вернулся к ней, и они снова стали друзьями. Он тоже сильно изменился, стал еще более серьезный, понимая, что детство уже ушло и смирившись с этим. Он уже давно повзрослел, но его мучило, что его подруга так болезненно переживает перемены.
Они сидели у края дороги и рассматривали прохожих. Уна, подперев руками подбородок, молчала. Рон ковырялся в пыли прутиком, не зная, как начать разговор.
На помощь ему пришел строй солдат, во главе которого шел Страж. Колонна прошла по улице, подняла пыль, и капитан в этом облаке выглядел еще более устрашающим и величественным. Рон наблюдал за Уной. Её прекрасное лицо было обращено на Стража. Рону показалось, он здесь лишний.
--Если тебе будет плохо, я всегда приду к тебе на помощь. - тихо сказал он, словно желая напомнить о себе. -Только позови.
Уна шепнула что-то самой себе. И вдруг резко повернулась к Рону. Глаза ее наполнились яростным блеском.
-Да? А что же ты не помог мне в тот день, когда уводили мою мать? Испугался своего отца и Зика? -Уна презрительно усмехнулась. - Это только слова. А на деле ты трус. Если бы ты мог заступиться за нее, встал на мою сторону, мы бы перетянули народ, мы бы смогли доказать, что это неправильно, а одна я не смогла сделать ничего.
Рон сжал челюсти и произнес упрямо, сквозь зубы:
-Мы бы не смогли ничего сделать. Мы слишком слабы.
Уна с издевкой перебила его:
-Конечно! Особенно ты, такой послушный и рассудительный! Ты скован страхом за себя! Зачем ты говоришь мне о помощи! Когда за мной придет Страж, ты не поможешь мне! Ты боишься за себя! Трус...
-Я понял. Молчи… Лучше бы ты взяла палку и избила меня… чем.. так больно, словами…
Рон поднялся и пошел прочь. Остановился, оглянулся.
-Я хотел помочь! -крикнул он в отчаяньи. - Но я не мог!
Уна в гневе бросила в него камнем.
-Убирайся! – закричала она.
Когда Рон ушел, она смахнула слезу и, поднявшись, пошла к дому. Она приняла решение больше не плакать. Но это плохо получалось. Горе все еще было велико.

Ночью Уне приснилась мать. Она стояла возле пещеры, одетая в то, в чем умерла, и манила девочку рукой. Уна проснулась в слезах. Её нервы не выдержали и она начала тихо выть, стараясь не создавать шума.
Она не услышала как в комнате появился дед. Он подошел к кровати внучки и положил тяжелую натруженную руку ей на плечо.
-Хорошо. -повторял он, стараясь чтобы голос не дрожал от жалости. -Хорошо. Всё нормально.
-Я больше не могу. -Уна всхлипнула и попыталась сбросить его ладонь. –Я просто не могу так…
-Тихо, тихо. Не поддавайся боли, она слишком мерзка для того чтоб ей верить.
-Я рвусь на две части. На ненависть и любовь. Так не должно быть. Но я не могу выбрать.
Гефеус принял решение. Потянул внучку за руку.
-Идем.
-Куда?
Он потянул её за руку.
-Я покажу тебе кое-что. Идем.
Он привел Уну в свою комнату. Усадив внучку на свое ложе, Гефеус полез под кровать и выдвинул оттуда соломенную коробку. Достав что-то, он протянул это девочке.
-Смотри.
Он следил за тем. как Уна вертит в руках белую трубку- тяжеловатую, очень гладкую на ощупь. Она все еще всхлипывала, но слезы уже обсыхали в ее зеленых глазах.
-Что это?
Она дотронулась до большого прозрачного камня, вделанного в конец. Гефеус ответил, наблюдая за ней:
-Это твоя сила. С помощью этого ты будешь творить свою судьбу.
-Какую судьбу?
-Предназначение.
-О чем ты говоришь?
Уна подняла на землекопа вопрошающий взгляд. Брови ее сошлись на переносице. Гефеус загадочно кивнул.
-О твоем высшем задании.
-Откуда ты знаешь? -Уна с подозрением смотрела на деда. – Что за фокусы? Что это за предназначение?
-Разрушить строй Триммы. Пресечь законы Книги.
Уна смотрела на Гефеуса безмолвно, растерянно. Тот засомневался, вовремя ли были сказаны эти слова. Но дело было уже вполовину сделано. По крайней мере, в ее взгляде рассеялась апатия.
-Не понимаю тебя...
Она заволновалась, привстала с места. Гефеус остановил ее жестом.
-Я не могу все тебе сейчас сказать. Во первых, ты еще не готова. Во вторых, будущее творить только тебе, поэтому я не могу сказать, что тебе нужно делать. Всё, что я могу сказать -это то, что я знаю. Тебе больше не быть простой тримлянкой. Никогда.
-Мне никогда не быть простой тримлянкой. -Уна отрешенно вертела трубку в руках. – Я никогда ей и не была. Я всегда выделялась.
-Я даже не знаю, сможешь ли ты правильно воспринять то, что я скажу… Но тебе нужно выбрать. Идти против законов или не идти. А если не идти – тебе придется с ними бороться. Это твое предназначение, но только тебе выбирать, будешь ты это делать или нет.
Негромким голосом, с волнением, Гефеус говорил Уне о ее отличии от всех, кто живет в Тримме. Он говорил странные и глубокие по смыслу слова. Уна в конце концов она не выдержала.
-Стой! Говори яснее! Как я буду бороться с законами Книги? Что я должна делать?
-Ты должна открыть тайну этих законов.
-Дед!
Уна поднялась с места и оглядела ошалелым взглядом комнату землекопа. Ей показалось абсурдным говорить про великие знамения в древней лачуге Гефеуса. Для нее всегда это было чем-то, недостижимым разуму, понятным только Солнцу и небу. А сегодня старец говорил о ней так, словно она была избранной частью истории Триммы.
-Да ты же…Ты.. Ты с ума сошел! Одержим!
Уна выбежала из комнаты, понимая, что все неправильно делает, что ей нужно было остаться, узнать все до конца. Но она предпочла сбежать, укрыться за неверием.
В глазах деда было что-то, что заставляло верить.
Она выбежала на улицу, сбежала на рынок и долго бродила там, ничего не покупая, растерянно глядя вокруг себя.
Домой она не вернулась, пока слова деда не утратили своей зловещей силы, не затерялись в гуле людских голосов, не превратились в обычные безрассудные слова.
%%%

На следующий день Гефеус повел Уну в город.
Его задачей было открыть ей так много, сколько она могла воспринять. А затем показать ей больше, чем могли поверить ее глаза.

Гефеус шел с внучкой вдоль торговых рядов, сжимая ее ладонь, терпеливо следуя к дороге, ведущей к безлюдным уголкам Триммы, где дремали стражники, и дороги хранили ровные наносы пыли, не потревоженные стопами тримлян.
Одинокий стражник спал, прислонившись к стене, и ноги его привычно удерживали вес ослабевшего в дреме тела.
Гефеус вынул из рукава таинственное оружие и направил ее одним концом в лицо солдату. Другой рукой он удерживал запястье Уны и предупредительно сжимал его.
-Эй. -позвал он тихо.
Стражник открыл глаза.
В лицо стражнику ударил луч фиолетового цвета.
Уна завороженно смотрела на солдата, тот, в свою очередь, не отрывал взгляда от фиолетовой струйки света, бьющей ему в зрачки. Он не шевелился, словно заснул на месте с открытыми глазами. И вдруг глаза его на миг стали совсем белыми. Уна, не в силах выдержать страшного зрелища, вскрикнула, но не оторвала взгляда. Глаза солдата наполнились цветом, но две тонкие струйки крови поползли по его щекам.
Уна поймала тот момент, когда что-то словно вспыхнуло во взгляде тримлянина. Это было похоже на озарение. Но затем мужчина с криком схватился за лицо.
Уна вздрогнула и рванула руку их цепкой хватки пальцев Гефеуса. Старец успокаивающе говорил, не выпуская ее ладони:
-Гляди, гляди.
-Я ничего не вижу! -крикнул солдат.
-Помнишь ли ты, кто ты? -вопрошал Гефеус ровным, доброжелательным голосом.
-Нет! -отвечал солдат со стоном.
-Сиди тихо, воин. Твоя слепота пройдет через три дня. И память вернется к тебе немногим позже. Ничего не предпринимай – жди, воин, вернется твое здоровье. -произнес Гефеус четко, заглушая стоны солдата.
Они с Уной уходили прочь и девочка спотыкалась, так как взор ее был направлен не на дорогу, а на воина, который опустился в пыль. Он не отрывал ладоней от глаз, из которых все еще сочилась кровь.
Губы Уны шевелились, слова вертелись на языке.
-Он ослеп... -начала было она, но Гефеус требовательно стиснул ее ладонь.
-Идем, идем, не говори ничего. Не здесь.
-Нет!
Уна вырвала руку и остановилась.
-Ослеп! - воскликнула она, тыча пальцем себе за спину. - Ты сделал это?!
Взгляд Гефеуса был ей ответом.
Не было волнения в синеве его глаз.
Не было страха.
Он смеялся.
Уна не верила увиденному.
-Что с ним стало?! Что произошло, скажи мне? – допрашивала она Гефеуса.
-То, что ты видела.
-Он стал слеп?
-Он не помнит, кто он есть. Глаза его в норме. Просто на время потерял дар видеть. И это значит, что на время он стал беззащитен. И не имеет силы.
-Это сделал... ты?
-Да.
Уна потянулась к трубке, которая все еще виднелась у Гефеуса в руке, но он спрятал ее в рукав и ускорил шаг.
-Всё, молчи, молчи. Поговорим дома.

""""
Они сидели друг напротив друга. Гефеус не торопился говорить. Он подбирал слова, зная, что от каждой произнесенной им фразы зависит сейчас то, как Уна будет жить и поступать дальше.
Уна сама начала разговор. Она протянула руку к трубке и прошептала:
-Скажи мне, что это неправда!
-Почему ты так хочешь возражать? Легче уйти от правды, чем поверить ей? Или тебе сложно признать, что ты избранная?
-Расскажи мне все! -попросила Уна, дрожа всем телом. -Расскажи, что ты знаешь? Откуда это у тебя? Почему ты говоришь намеками? Откуда это у тебя?
-Знание мелочей ничего тебе не даст. По крайней мере из того, что тебе действительно нужно.
-А что мне нужно?
-Вера и воля.
Повисло молчание.
У Уны задрожали губы.
-Я не понимаю...
Гефеус поспешил закрыть тему.
-Ты все прекрасно понимаешь. Ты просто не хочешь понимать и стараешься притвориться, что понимаешь.
-Гефеус! -закричала Уна. На ее лице появилось выражение непокорности и упрямства. - Объясни мне!
Он покачал головой.
-Не сейчас. Подумай, а потом задашь вопросы. Я не собираюсь остаток жизни потратить на то, чтобы доказывать тебе что-то. Сейчас я скажу тебе это, завтра ты скажешь, что я старый бредун. Я устал бросать слова в пыль. Пока ты не признаешь то, что я тебе сказал и не перестанешь возражать, я не продолжу этой беседы.

Уна не могла поверить своим ушам. Старик явно что-то знал, но то, что он открыл ей, не дало ясности, а лишь переполнило ее душу ужасом и непониманием. Она видела, что Гефеус не собирается ей ничего объяснять.
Его слова походили на внезапный сильный удар. Может, даже больший, чем смерть матери.
Вспомнив о матери, Уна застонала.
-Ты не можешь так мучить меня. -произнесла она, не сдерживая слез. -Сначала мама.. Теперь ты... Она тоже мне говорила многое... Она открыла мне тайну Книги, теперь я знаю, что нет никаких духов, блуждающих во тьме! Она открыла мне это и ушла, бросила меня...А ты ничего не говоришь толком. Вы не должны так поступать...
-Перестань вести игру с моими нервами! – дед превратился в прежнего – строгого и неумолимого. Но Уне от этого легче не стало. Она упала на кровать, закрыла лицо руками и начала плакать.
Гефеус слушал ее причитания и думал. Поднявшись, он отошел к окну и смотрел туда, где на равнине желтели листья редких деревьев, а вдалеке красной стеной возвышались вечные скалы.
"Она слишком малодушна, слишком слаба.- размышлял он- Так юна.. Ей не вынести. Просто не вынести того, что на ней лежит. Она испугается и уйдет в тень своей души. Кто знает? Может, это лучшее для нее решение."

Через некоторое время причитания внучки стихли. Гефеус услышал легкий шорох за спиной и повернулся.
Уна стояла перед ним, притихшая, послушная.
-Я не буду тебе перечить. -сказала она твердо. -Я верю тебе.
-Ты веришь мне, что ты - избранная, и ты согласна бороться со Стражем, и освободить Тримму? - Гефеус произносил каждое слово четко, намеренно желая напомнить Уне, в чем именно заключается ее выбор.
Она колебалась, но недолго.
-Да.
-Ты понимаешь, что это значит? это твое Да?
-Да.
-Иди, отдохни. -произнес Гефеус мягко. -ты слишком много пережила в последние дни.
В глазах девочки появилась страшная беспомощность. Она дрожала всем телом. Затем покорно кивнула головой.
-Ты... не бросишь меня? -спросила она тихо и жалобно.
Гефеус покачал головой. Глаза его лучились в полутьме.
-Нет. Иди, отдохни. Ни о чем не думай, ни о чем. Ни о Тримме, ни о Мелодике, ни о себе. Забудь про слова в своей голове. Я не могу помочь тебе, пока ты не выкинешь весь этот мусор.
Она лишь кивнула. Гефеус улыбнулся.
-Подойди ко мне. -позвал он.
Когда она приблизилась, он опустил ей на голову ладонь и провел по волосам.
-Вот и всё. -сказал он так, словно от нее больше ничего не требовалось, словно все кошмары закончились.

№№№№
Шли дни.
Уна напряженно ожидала, когда Гефеус снова заговорит на загадочную тему. А тот лишь отдавал краткие указания на день, уходя на работу утром. Возвращался поздно вечером, ужинал и ложился спать. Он не произносил странных речей, не давал намеков. Взгляд его был прям, а слова просты.
Он сбивал ее с толка, и заставлял быть всегда в напряжении. Оружие, которым он ослепил стражника, куда-то исчезло – Уна ,как ни старалась, так его и не нашла. Видимо, старец спрятал его за пределами дома.
Каждый раз, вспоминая момент, когда воин падал в красноватую пыль, держась за лицо, в ушах ее звучал его страшный крик, ее сердце начинало неистово биться. Она не понимала, что это – страх или нечто большее. Ей хотелось знать, как это произошло, откуда Гефеус достал это оружие, и каким образом она одна может разбить Законы Книги.
Но Гефеус молчал, и это убивало ее.
Ведь он видел, что сердце девушки полно только любопытством, только жаждой открыть тайну. А он ждал, когда в душе ее зародится желание бороться, идти до конца.
Но глаза Уны, обращенные на него, светились вопросом, но не верой, и вопрос этот не гас во взоре еще долго...
И для того, чтобы определить, есть ли в душе внучки эхо намерения сражаться за Тримму, Гефеус решил использовать ложь.

-Ты не хочешь поговорить? -спросил однажды он за завтраком, спокойно доедая похлебку.
Уна раскрыла было рот но тут, к огромному удивлению, обнаружила, что ей нечего сказать.
-О чем? -спросила она, теряясь.
-О том, в чем же разгадка луча? Велиииикое предназначение! – дед намеренно вложил фальшивую величественность в свой голос, чтобы это звучало комично.
-Да! - поспешно ответила Уна. -Очень хочу!
Гефеус взглянул в ее лицо и вдруг рассмеялся. Смех его был полон ехидства и злого веселья.
-Я надул тебя в тот день. Не было оружия.
-Что?!
Уна медленно приподнялась из за стола. Гефеус продолжал беспечно:
-Ты была убита горем. Я подкупил стражника. Чтоб отвлечь тебя от мыслей о Мелодике. Мы с ним разыграли тебя.
-Ты...
Уна пошатнулась и, ухватившись за стол, уронила чашку с едой.
-Конечно... -проговорила она потрясенно. -Я так и думала...Ну конечно...
Она села обратно за стол. И тут, когда до нее окончательно дошло, что имел в виду дед, взор ее угас.
-Плохая игра. -произнесла она глухо, глядя в стол.
-Да, но она подействовала. А теперь я хочу, чтобы ты выбросила из головы эти бредни. И начала жить новой жизнью. Я отправлю тебя завтра к старой учительнице, ты будешь изучать грамоту. Ты будешь подчиняться законам Книги, и упаси Солнце, если ты еще хоть раз неуважительно отнесешься к ее заповедям. Потому, что нет здесь у тебя другого пути. Поняла? Только по законам.
Теперь это был прежний, строгий дед, тот, каким он был до смерти Мелодики. Такого деда было легче понять и легче слушаться. Но облегчения Уна не испытывала.
-Да. -отозвалась она хрипло, стараясь сдерживать эмоции. -Я поняла.

Проводив Гефеуса, Уна вышла на улицу. Чтоб развеяться, она пошла по пыльной дороге к рынку. Там было шумно и можно было затеряться в толпе. В горы идти не хотелось - после признания Гефеуса они казались обманом, лишь миражом в серой дымке облаков.
"Все кругом -ложь. Лгала Книга - нет духов. -размышляла Уна, меряя шаги. -Лгал Гефеус -нет откровения. Лгут все. Даже я лгу самой себе. Не лгут только звезды…Смотреть на которые противозаконно."
Топот ног по дороге заставил девушку приподнять голову. Навстречу ей шел Страж в сопровождении пары воинов.
Он бросил мимолетный взгляд на Уну и ни одной эмоции не отразилось на его бесстрастном, красивом и жестоком лице. Пройдя мимо нее, Зик не повернул головы. Он глядел прямо перед собой. За ним верными тенями ползли воины. Они окутали Уну облаком рыжей пыли.
Уна вскочила с места.
Она нагнала Стража и встала на его пути. Молча смотрела ему в глаза.
-Что ты хочешь мне сказать, Уна? – произнес Страж, останавливаясь. Он выглядел усталым. Уна словно ощущала тяжесть, лежащую на душе у Стража, но она не имела права его прощать.
Солдаты молча рассматривали их, не осмеливаясь перешептываться. Уна и Зик стояли друг напротив друга, обмениваясь тяжелыми, полными боли взглядами.
Уна выдавила улыбку.
-Ничего, Страж.
-Ну, дай дорогу тогда. – выдохнул он, устраняя ее с дороги.
Она отступила в сторону, и снова вернулась к своему месту у края пыльной тропы.
Солдаты удалялись, терялись в пыли.Уна смотрела им вслед.

Теперь нужно было продолжать жить. Жить не своей жизнью, по законам, которые она ненавидела, и не было средства против них. Подчиняться тому, что было противно. То, что отняло мать.
Уна вновь завидовала Мелодике, которая ушла, свободная в вечность, ушла от лжи и рабства.
-Проклятая Тримма. -шептала она с горечью, и глаза ее слезились, и ладони сжимались в слабые кулачки. -Ненавижу, ненавижу тебя... Ненавижу...







Глава2
На свое восемнадцатилетие Уна получила первое пестрое платье.
Оно смотрелось отлично, но Уна чувствовала себя неуютно -она привыкла носить голубое. Но по Законам Книги цвет пора было менять.
Тримлянка держала платье в руках и не спешила одевать его. Ведь с этого момента детство заканчивалось, переоблачение в пестрое означало начало взрослой жизни, которая начиналась прежде всего с поиска жениха.
Закон Книги определил для этого три года, по окончанию срока следовало либо выйти замуж, либо девушка считалась одержимой. Третьего не было дано.
Раньше Уна об этом не задумывалась. Но теперь, когда платье играло на ее руках разными красками, будущее рисовалось более ясным и пугающим.
Гефеус наблюдал за ней со стороны.
-Примеришь? - спросил он, почувствовав, что внучка в растерянности.
-Да, да.
Уна колебалась. Старик скрывал добрую усмешку.
-Это просто платье. Думай об этом так. Всего лишь тряпка.
Она встретилась с ним взглядом. Её глаза наполнились мучительным вопросом. Она чувствовала, что Гефеус читает ее мысли, и понимает ее, но это не располагало к доверию.
В конце концов, чем он может мне помочь, подумала Уна и ушла в свою комнату, чтоб переодеться.
"Думай об этом, как о платье... Просто платье..."
Когда она вновь появилась на пороге, Гефеус омсторел ее стройную, гибкую фигуру и одобрительно закивал головой.
-Хорошо. - оценил он ее новый облик. -Ты очень скоро сыщешь жениха. Ты красива, даже слишком для Триммы. Очень похожа на свою мать.
Напоминание о матери принесло тупую боль. Уна так и не научилась подавлять ее. Особенно задевало то, что Гефеус говорил об этом просто, как бы невзначай. Так, словно Мелодика никогда не была ему родной.
Уна ничего не сказала в ответ.
-Для девушки самое главное найти жениха. - продолжал важным, поучительным тоном наставлять внучку Гефеус.. -Ты должна поскорее выйти замуж, и родить как можно больше детей. Нет ничего важнее соблюдения Законов и ведения добропорядочной жизни. Ты должна стараться оберечь свою душу от злых духов.
-Да, я знаю. -отвечала Уна тихо и покорно. Ее покладистость рассмешила Гефеуса. Он добавил многозначительно.
-Ты должна с радостью воспринимать свой путь, и гордиться своим предназначением.
-Ну, уж этому меня не заставят. -вырвалось у Уны. Она порозовела, поняв, что выдала истинные мысли. Но не опустила взгляда изумрудных глаз, непокорного и загадочного. На ее юном прекрасном лице словно навеки отпечаталась тень непокорности, как бы передалась по наследству от матери. Гефеус приподнял брови.
- Ты не рада?
Уна хранила молчание, не зная, что ответить. Лишь гордо смотрела на деда, показывая всем видом, что происходящее не так важно для нее, чтоб сломить.
Гефеус рассмеялся добрым, легким смехом, словно поощряя Уну в ее терзаниях.
-Ладно. - успокаивающе произнес он. - Я и сам все вижу. Но, может, тебе лучше высказаться, для того, чтоб ты освободилась от мысленного груза.
-Высказаться... - передразнила его Уна с ядовитой усмешкой. Её ресницы слегка затрепетали от невысказанных мыслей.- Говори я день и ночь об этом, ничего не изменится.
-Тебя ждет долгий путь в жизнь. Почему бы не посоветоваться?
Уна смахнула прядь волос с лица и подняла голову еще выше. Голос ее был тих.
-Мой путь? Это чужой путь, путь Законов. Не я выбираю его. Так к чему бросать жалобы на ветер?
Гефеус улыбнулся в седые усы.
-Прогуляемся в горы? В последний раз? -предложил землекоп.
Уна пожала плечами. В глазах ее вспыхнула и угасла печаль.
-В последний раз. -добавил Гефеус. -Девушке не подобает ходить по горам, ты знаешь об этом, ведь детские годы прошли. Больше нельзя, нельзя играть в девочку. Это твой последний день детства. Почему бы не попрощаться с родными местами?
Уна взглянула за окно. Красноватые скалы возвышались над Триммой, пугая и маня. Даже туда закрыт путь для нее теперь.
Она почувствовала, как тоска крадется в ее душу, но не позволила ей задерживаться. Она отстраненно посмотрела в горы и равнодушно произнесла:
-Да, пожалуй, я хочу в последний раз... Пройтись по знакомым местам.
Гефеус поднялся и Уна с удивлением заметила, что мешок с провизией уже при нем - видимо, он планировал эту прогулку.
Когда они шли по улице, тримляне здоровались с ними, косясь на девушку и перешептываясь. Уна догадывалась, какие мысли кроятся в их сердцах, она чувствовала их любопытство. Её раздражало это, но она лишь холодно улыбалась в ответ на их приветствия. Некоторые поздравляли ее и она благодарила кивком головы.
«Как статна.» - думал Гефеус, чувствуя необыкновенную бодрость для своих лет.- «Выросла настоящая правительница».
Они зашли за черту города и пошли по направлению к горам. Уна старалась отпечатать в своей памяти как можно больше картин, думая о том, что никогда больше не придет сюда. Память выкладывала все - вылазки с Роном, их детские игры, их споры и разговоры. В память пришла так же та, последняя, ночная прогулка с матерью. Уна отмечала, что Гефеус ведет ее той же тропой.

-Прекрасны, они прекрасны. -говорил Гефеус, раскидывая руки, показывая все вокруг и смеясь. Уна молчала.
"Зачем ты меня терзаешь, старик?" -она с упреком глядела на деда."Ты же знаешь, как люблю бродить я тут, как больно будет потерять и это последнее место, где можно укрыться от всего и стать свободной, хоть на миг..."
-Погляди, как они свободны и горды, они хранят свои тайны с достоинством и величием -говорил землекоп про скалы, так, словно они были живы. - Они словно прощаются с тобой, смотри -деревья кивают тебе вершинами.
-Хватит! -Уна остановилась и губы ее задрожали. -Ты делаешь это специально?
-Тсс. Мы пришли.
Уна оглянулась и, увидела, что стоит на том самом месте, куда однажды привела ее Мелодика.
Она пораженно смотрела на деда.
Гефеус положил ей руки на плечи и поцеловал в лоб.
-Пришло твое время, девочка.- радостно сказал он. – Я не проиграл. Настоящая королева. Добро пожаловать!
Он отпустил внучку, подошел к пещере, и, отодвинув листву, шагнул внутрь.
-Следуй за мной.

Уна стояла на месте. Гефеус выглянул из пещеры и поманил ее.
-Иди, иди.
Когда Уна вошла в пещеру, Гефеус уже зажег светильник. Желтый тусклый свет открывал пространство вокруг себя, но его не хватало на то, чтоб осветить всё. Уна оглянулась и ей показалось, что она попала в бесконечную тьму, начало которой было положено у входа в грот, но предела ей не было.
Девушка сцепила руки на груди, холодея от страха. Старик смотрел на нее без улыбки и синие глаза его холодно мерцали. Уна шагнула к нему.
-Хотел мне показать, что нет духов? -спросила Уна, перебарывая страх перед ним. Голос ее дрожал, но она продолжала говорить. - Ты опоздал. Мать водила меня сюда. Ночью! Да, да. Удивлен? Я уже была тут.
Гефеус молча смотрел на нее, и Уна поняла, что попала в ловушку. Здесь, во мраке, уходящем в никуда, все менялось. Об этом говорили глаза Гефеуса, и не было жалости в них.
-Я давно это знаю! -Уна продолжала говорить, и голос ее дрожал от страха, но оставался сильным и звонким. -Нет духов, Книга - ложь. Нас используют здесь, всех, меня, тебя... Мы - рабы Книги и ее пророчеств.
Уна стала кричать, и ее испуганный, дрожащий голос терялся где-то в глубинах пещеры, не отдаваясь от стен.
-Это игра, а мы - лишь куклы, для Стража, для жирных епископов, для Игоса. Мы - никто для них, никто! Это они распоряжаются нашей жизнью! Наши мысли для них пустой звук, наши слова -лишь ветер, наши жизни -камни на дороге! Думаешь, время, данное тебе Солнцем -дано тебе? Нет! Солнце подарило наше время им! Чтобы мы жили столько, сколько захочет Страж! И так, как он скажет! А нам нужно быть покорными, послушными и безмолвными! Ты это хотел мне сказать? Это?
Уна задохнулась собственным гневом. Она осеклась и глядела на деда, ожидая его слов. Ей нужен был его голос - молчание внушало ужас.
-Ты плохо училась, если говоришь такие слова. -заметил Гефеус вскользь. То, что он наконец заговорил, успокоило сердце девушки.
-Потому, что я знаю о свободе! Я чувствую ее, внутри себя, но я знаю, никогда ее не выпустить! - Уна обессилено продолжила: - Я знаю правду! Но лучше бы мне не знать ее! Потому, что я каждый день думаю о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не Книга. Я ненавижу ее законы. Она отняла у меня слишком много! Слишком много для одной меня! Чтобы дальше жить, мне придется до конца своей жизни лгать самой себе! Не знать бы мне этой правды!
Сколько лет она молчала, держа в себе эти слова. И, накопив силу, они теперь вырывались во тьму пещеры, сотрясая Уну. Гефеус холодно слушал ее, и когда она умолкла, тяжело дыша и глядя сквозь него, он произнес:
-Я могу утешить тебя. Ты не знаешь правды.
Он выставил перед собой светильник и пошел куда-то вглубь пещеры. Когда кольцо света отступило от нее и стало удаляться, Уна побежала за дедом, боясь темноты.
Гефеус остановился и стоял, словно ожидая ее. Уна приблизилась к нему. Гефеус задержал ее руку, чтобы она не пошла дальше. Уна увидела, что они стоят на краю черной пропасти. От края из - под ее ступни откололся камень и полетел вниз. Уна не слышала, как он упал -он исчез в черной дыре.
-Это - место твоей свободы. -произнес Гефеус, глядя себе под ноги. - Беги сюда тогда, когда не будет больше сил сражаться. Беги сюда для того, чтобы открыть истину. Беги сюда, чтоб спастись.
Уна, широко раскрыв глаза, глядела в беспроглядность под своими ногами.
-Я умру? -спросила она первое, что пришло в голову.
-Ты станешь свободна от Законов.- шепот у ее уха был вкрадчив, но таил добро, и все же Уна тряслась от страха.
-Правильно. -неуверенно произнесла она, не отрывая взгляда от зияющей тьмы. - Мне уже трудно и нет сил. Я иду к освобождению прямо сейчас.
-Это твоя история. И только ты вправе решать, куда она повернет.
Уна уловила насмешку и поняла ее.
Она отступила от края пропасти и вернулась в кольцо света. У нее не хватало духа прыгнуть вниз. Стоя на краю пропасти, Уна готова была признаться себе, что почти согласна жить по законам Книги, жить в рабстве и муках, но жить, дышать, ходить, говорить, страдать...и любить.

Это понимание подкосило ей ноги. Гефеус перехватил ее руку и позволил внучке опуститься на холодный сухой пол..
-Жизнь имеет вес даже тогда, когда находится на чужих весах и не принадлежит тебе. - сказал он понимающе, глядя на нее сверху вниз. - Одной боли недостаточно, чтоб суметь распрощаться с дыханием. Не надо ненавидеть себя за то, что хочешь жить.
Гефеус смотрел на внучку и ожидал ее слов. От них сейчас зависело все. Смирится ли она, или примет свое назначение- это зависело только от нее, а так, как старец не знал состояния ее духа, нужно было по словам определить его.
Уна смотрела в темноту.
Она была гордой и сильной. Она научилась хранить свою боль в себе, как и вся ее семья. И она умела признавать поражение.

"""
-Помнишь, как ты разыграл меня. -заговорила Уна. -Ты дал мне оружие и сказал, что я могу бороться. То же говорила мне и мама. Я понимаю теперь, что она лишь хотела, чтобы я безболезненно пережила ее смерть. Но если бы знал ты, как я ненавижу вас за это. Зачем вы дразнили меня?
-Для того, чтобы узнать тебя. - спокойно отвечал Гефеус.
Уна продолжала, словно не слыша его:
-После этого я стала думать. Много думать и мечтать. Я мечтала втайне, что переверну весь город, что разоблачу Книгу, и не будет больше этого страха, этой несвободы! Что же теперь? Как мне жить теперь с этим? Как жить в ничтожестве? Помня ощущение величия оттого, что в моих руках освободить Тримму?
-Это ощущение величия ложно. - сказал землекоп. -именно его я должен был уничтожить для того, чтобы ты не потеряла себя. Победа не достигается величием. Победить нельзя, пребывая в болоте своих амбиций. Тем более, что ты не выбрала, какое сражение для тебя более достойно – за то, что ты ненавидишь или за того, кого любишь.

Уна ударила кулаком по земле и в сердцах проговорила, шаря полным ярости взглядом по черной земле:
-Ехидный старик. Тебе нравится надо мной издеваться. Отдать сердце тому, кого люблю – а оно ему не нужно! Одни проклятые законы в голове. А пытаться освободить Тримму - все равно, что пытаться сдвинуть скалу! Что я могу сделать одна?
Гефеус склонился над внучкой. Голос его звучал утешающе;
-Ты не одна. Ты - двадцать третий воин Правды.
-О чем говоришь ты, дед? -Уна застонала, устав от его нелепых слов.
-Еще двадцать два молодых сердца на Тримме бьются в такт твоему. Ненавидят, не верят, боятся и надеются.
Они долго молчали. Уна не хотела спорить с дедом. Достаточно в нее разочарований.
-Откуда ты знаешь? -спросила Уна недоверчиво. Гефеус усмехнулся и кивнул головой по направлению к выходу из пещеры.
-Пойдем.- позвал он ее. Уна с трудом поднялась на ноги и направилась за дедом. Она оглянулась и еще раз взглянула на место, куда, как она чувствовала, ей предстояло вернуться. Холод обжег ее душу.
Они вернулись ко входу, но не вышли из пещеры.
Гефеус подвел Уну к стене, и осветил пламенем лампы нечто, стоящее у ее основания. Это был небольшой сундук, плетеный из соломы.
Гефеус открыл его и указал внучке на содержимое.
-Это то, что тебе поможет. Если решишь сражаться. А если решишь сдаться, это тоже может помочь.. Наверное.
Уна извлекла из сундука трубку, точно такую же, какой Гефеус ослепил когда-то воина на площади. Девушка разглядела ее и бросила обратно в сундук.
Когда она повернулась к деду, щеки ее ярко пылали. Голос ее был полон гнева.
- Так, значит, тогда ты не солгал?
-Нет. -Гефеус наклонил лампу к земле, чтоб Уна лучше видела, что оружие сложено в нем ровными рядами. -Здесь двадцать три луча, включая тот, который я тебе показывал. Этого достаточно, чтобы биться.
-Но кто будет бороться? Мне нужны сообщники. Как найду я их?
Гефеус сдержал радостный смех. Ему нравилось, как Уна просто отреагировала на происходящее. Все было сделано правильно - время сделало свое дело, и воин, спящий в ней все эти годы, проснулся.

-Тебе не надо их искать. Ты их встретишь.
-Но где? Как?
-Сердце приведет.

Уна помолчала, обдумывая сказанное, затем с досадой заметила:
-Ты говоришь намеками. Ты сказал слишком много но так ничего и не объяснил.
-Учись терпению. Ты приняла свой путь, но этого мало. Нужно быть смиренной и уметь не только слушать и верить, но и думать. Или хотя бы делать выводы.
Гефеус взял луч из руки Уны. Бросив его в сундук, захлопнул крышку.
-Пошли домой. -сказал он. -На сегодня достаточно.
Светильник озарял его лицо -игра теней скрыла от Уны значение странной улыбки.
-Гефеус, но откуда ты знаешь все это? -спросила Уна по дороге домой.
Старик лишь отмахнулся от нее.
-Неважно.
-Но я должна знать. -запротестовала Уна. – Это мне поможет.
-То, чего ты не сможешь принять, ты пока знать не должна. Сердце твое должно быть чистым и готовым к битве, а неведение лучше всего это делает.
-Это не так! Неведение мучает меня!
-Неведение чего?
-Того, что ждет впереди! Я не знаю, что ждет меня. Ты не проясняешь мне ничего.
-Но ведь не я пишу твое будущее, чтоб прояснять тебе его.
-Да, но ты многое знаешь из того, что могло бы успокоить мой страх.
-Да, я знаю. Я знаю, что неведение всегда временно для того, кто ищет ответы.
Но ведь рано или поздно все прояснится, ведь так? Так что же ты мучаешься, тримлянка, над тем, что все равно случится?
Гефеус тихо засмеялся. Уна не нашла, что ответить.
@@@@@@@@@@


По небу медленно двигались багровые тучи - назревала гроза. Это было одним из важнейших событий года - так как гроза проходила лишь единожды, но длилась около недели. Она заполняла реку. Она поливала деревья и они начинали цвести – всего два дня, но это было так прекрасно.
Жители Триммы спешили прорыть канавы для сточной воды, чтобы не размыло дороги.
Уна сидела на обочине и отдыхала, пока Гефеус заканчивал работу. Их дом был невелик и прорыть канаву вокруг него для опытного землекопа не составило большого труда.
Уна пыталась подобрать слова для начала разговора. Но все попытки склонить деда к откровениям приводили к тому, что Гефеус направлял ее думать и решать самой, как и каким образом она собирается действовать.
И мысли приходили разные. О темноглазом Страже, который оставался таким же великим и загадочным, даже после того, как стал ненавистен. О желании отомстить ему, унизить его… или сблизиться с ним так, насколько это возможно.
Приходили и другие мысли - они были тяжелы и чужды девушке. Она стала думать о том, что духи Зла проникли в их тела и потому можно беспрепятственно вступать во мрак, говорить о Битве, и думать о перевороте, можно нарушать Законы, так как Зло уже живет в них. Уна искала в себе признаки одержимости и ощущала - нечто постороннее действительно живет в ее сердце, оно постоянно нашептывает что-то, вносит сомнения и страхи. Это можно было бы принять за Духа Зла. Но не так было легко это сделать.
Уна заблудилась в самой себе. У нее не хватало сил разобрать все в одиночку. Но жестокий дед, знающий все ответы, не открывал ни одного.
-Дед. -тихо позвала Уна, дождавшись, пока тот закончит работу и выпрямится, оперевшись на лопату. -Ответь мне на один вопрос, только на один. И я больше не буду надоедать тебе.
Гефеус протестующе поднял ладонь- словно говоря -дай же мне отдышаться, назойливая девчонка. Он глубоко вздохнул, вытер пот со лба. Затем поднял на нее вопрошающий взгляд.
-Говори.
-Когда?
Он смотрел в самую глубь ее души синими - чистыми, как небо, глазами, в глубине которых крылся досадный упрек.
-Да, да, мне знать, мне знать, все знать мне! -ответила Уна поспешно за него. -Но это мучительно, не знать ничего! Откуда мне знать -если ты ничего не сказал?
-Откуда мне - то знать? Это твоя задача. Тебе выбирать и время и место.
Уна застонала. Она повысила голос, отвечая ему:
-Знаешь! Ты думаешь воспитать во мне волю? Ты воспитываешь одни сомнения. Как я могу что-то сделать, когда сомнения живут во мне?
-Это не сомнения, это страх колышется, он создает пустоту в твоей душе. -тихо возражал Гефеус. -Но сердце, наполненное верой, не может бояться. Поверь в себя и убьешь страх. И ты увидишь, что можно знать все, не зная ничего. Так, как прошел это когда-то я.
-Солнца Вам. -раздался за их спинами тихий голос.
Уна оглянулась и сердце ее покачнулось -Страж стоял у забора.
-Зик -проговорили губы Уны помимо ее воли.
Зик слегка наклонил голову. Он не шевелился, каждое движение его происходило как бы нехотя, и в своей непоколебимости он был страшен, как огромная скала, замеревшая перед падением. За эти годы он тоже сильно изменился. Стал более грозным.
-Не помешал беседе? - поинтересовался он чуть слышно, оглушающе тихо.
"Долго он нас слушал? Что он услышал? -панически думала Уна, пытаясь в черноте его глаз увидеть ответ. -Как это повлияет на нас?"
-Солнца и тебе. - отвечал Гефеус с широкой улыбкой, наклоняя ему голову -он, напротив, был будто рад видеть Стража, и совсем не боялся его внезапного визита. -Великая честь для нас. Может, пройдешь в дом? Великий Страж не должен стоять у входа, он должен находиться на почетном месте.
Он говорил с насмешкой, ехидно, не скрывая этого.
Черные глаза Стража слегка сузились. Он пробуравил Гефеуса взглядом и покачал головой.
-Нет.
Он повернулся к Уне.
Девушке показалось, что земля покачнулась под ее ногами. Она попыталась улыбнуться, но у нее не получалось.
-Ты уже в пестром. -сказал Зик, осматривая ее фигуру. Уне захотелось провалиться под землю. - давно?
-Три дня... Или пять. -отвечала она, запинаясь и краснея. И тут, разозлившись на себя, вызывающе вздернула нос. -Да, я уже не ребенок.
Страж не произнес ничего в ответ. Он продолжал смотреть на нее.
Когда стало совсем невыносимо выдерживать этот острый взгляд, Уна пробормотала, что идет в дом, и обратилась в бегство. Забежав за дверь, она прислонилась к косяку и постаралась удержаться на ногах.
Биение ее сердца было сильным и обжигающим, и ей казалось, его слышат даже на улице. До нее доносился голос деда:
-Погода идет. -говорил Гефеус, указывая на небо. - И наградит землю плодородием. Легко будет рыхлить ее...
-Твоей внучке пора подбирать мужа. - перебил его Страж.
-Да пошлет нам Солнце свое благословление.- отозвался дед благодушно.
Гефеус подмигнул ему и нахально рассмеялся. Зик подозрительно щурился.
-Чему постоянно смеешься, ты, старик? -спросил он с недовольством. -Я давно заметил.
-Я радуюсь, Страж, радуюсь. -отвечал Гефеус сразу же - Жизнь так коротка, вот и радуюсь ее остатку. Тому, что внучка выросла красавица, что погода ладится, что славно нынче и добро к нам Солнце, не лишив воды с неба и в этом году. Что есть еще силы, чтоб работать. И честь оказал нам Великий, встав у нашего порога, как добрый сосед. Хороший знак, хороший.
Гефеус покивал головой, подмигнул еще раз Стражу.
-Ты хорошо и ровно копаешь землю, старец. -ответил Страж сухо. -Так же ровно кладешь слова. Гляди, чтобы и поступки твои легли так же ровно, как и ложились доселе. Это все, что требуют от нас Законы. Следи за внучкой. Она не должна повторить ошибки твоей дочери -ведь это в твоей семье жила первая одержимая, и не встречалось больше в Тримме до этих пор... Так смотри в два глаза, землекоп...
-Смотрю и вижу, страж! -отвечал Гефеус любовно, ласково. - Солнца тебе. Либо пройди в дом, либо иди своим путем, а не то меня закидают камнями соседи , что позволил Великому ошиваться у порога, как просящему.
-Пойду своим путем.
Страж прошел несколько шагов, остановился, оглянулся.
-Хорошо кладешь канаву, землекоп. Приди завтра к дворцу, помоги рабочим.
""""

-О чем он спрашивал? -Уна бросилась к деду. Тот отстранил ее. Гефеус был страшно зол.
-Накрывай на стол. -сказал он резко. -Я голоден. Куда ты смотришь, дрянная девчонка? Я весь день работал, а ты даже не удосужилась сварить похлебку!
-Но я же помогала тебе таскать землю! -возразила Уна.
-А пока ты пряталась в доме, испугавшись Стража, как смерти, не могла занять время? -Гефеус швырнул в угол лопату. - Или дух твой совсем слаб, словно его съел кто-то? А? Не сам ли Страж забрал твой дух себе?
-О чем говоришь ты, дед? -Уна отшатнулась и в глазах ее заблестели слезы.
-Накрывай на стол! -загремел дед.
В тот же момент в небе раздались глухие раскаты грома -словно кто-то сверху отозвался на крик старика недовольным ропотом. Уна похолодела от страха.

-Ты думаешь, это игра? От этого зависит твоя жизнь, и не только твоя, но и история Триммы!
-Чего ты хочешь от меня? -вскричала Уна несчастным голосом.
-Иди, и накрой на стол! -вторил воплем Гефеус. –А заодно проснись! Выйди из своего мира страхов и вопросов, приди туда, где тебе место! Сделай свой выбор, как это сделали когда- то твои родители.
Уна поняла, что больше не может воспринимать происходящее достойно. Она терпела много лет. Держала в себе столько мыслей. У нее больше нет сил сражаться с самой собой.

""""
Ночью разразилась гроза. Раскаты грома были так громки, что от них закладывало уши, а молния так сильна, что освещала каждую мелочь ярче дневного света.
Гефеус молился Солнцу. Старик молился так, как никогда в жизни. В своей комнате Уна тихо подвывала. Постепенно ее вой становился громче, пронзительнее, он резал слух, доставал даже до подсознания - и Гефеусу еще не было так страшно за всю его долгую жизнь.
Вой перерос в визг, в нереальный крик, затем снова превратился в завывающий шум, потом затих...
Гефеус молился, просил дать силы и ему, и ей, но молитвы его казалось, только ухудшали состояние Уны.
Затем повисла тишина, прерываемая только шумом воды, падающей с неба на иссохшую землю, стук долгожданной воды… Гром стих, смолкла и Уна.
Тишина была слишком долгой. Гефеус, превозмогая боязнь, поднялся с пола и направился в комнату Уны, чтобы попытаться успокоить ее -и сердце его дрогнуло от жалости.
Уна забилась в угол комнаты и обезумевшим взглядом глядела вокруг себя, закусив край своего покрывала.
Гефеус подошел к ней, склонился, погладил по волосам.
-Все, все, иди в постель. Слышишь, стихает гроза?
-Мне страшно! -она вцепилась в него, и кричала в ужасе так, что у старика волосы встали дыбом от передавшейся ему паники. -О, Солнце, забери меня! Я не могу так больше! Скажи мне -мы - одержимые? Скажи! Я только это хочу знать!
-Нет. -Гефеус вложил много воли в эти слова, но она словно оглохла.
-Я не верю тебе! -она оттолкнула его и снова забилась в угол, закрыла лицо руками. -мне страшно! Я завтра же пойду к Зику! Я расскажу ему все! Я расскажу, пусть меня судят, бросают в колодец, пусть делает, что хочет!
-Хорошо, хорошо. -Гефеус взял ее руку и стал поглаживать ее. -Завтра пойдешь. Хорошо.
Уна стихла на секунду, затем вдруг снова заплакала, но уже беспомощно и жалко, совсем растерянно.
-Я не умею ждать. Я нетерпелива и слаба. -говорила она сквозь рыдания,. - Я не могу ничего сделать против Книги. Я глупа и не могу найти ответа, я труслива и не могу принять вызов... Я- проиграла...Мне страшно. Я просто боюсь.
-Это уложится. Обязательно уложится в твою головку. И ты примешь решение. Ты сильная.
-Не надо! Ни слова больше!... Мне ничего не хочется! Мне хочется умереть, но смерти я боюсь еще больше, и нет выхода, нет...
Уна говорила бессвязно и громко, кричала, плакала и Гефеусу приходилось крепко держать ее руки, чтобы она не причинила себе вреда.
-Тихо, дочь Адэ. -сказал он как можно жестче, ворвавшись в паузу между ее причитаниями. - Что бы ты ни решила - делай. А решила не делать и передумала - остановись. Только не кричи.

Уна послушалась деда, но через некоторое время вой возобновился. Она кричала всю ночь, и, лишь когда стало чуть светлее за окном, она затихла, и лежала теперь с открытыми глазами, глядя в стену пустым взглядом, обессилевшая и проигравшая самой себе.
Страх выжег ее душу,
Уна не хотела помнить ни о чем, но память была жива.
Она не хотела видеть ничего, но глаза ее видели.
И она слышала, как хлопнула входная дверь.
-Где она? -раздался резкий голос Стража.
Страж ворвался в дом, в сопровождении трех солдат. Он был взволнован.
-Где твоя внучка? -спросил он еще раз. - Она выла и кричала сегодня ночью.
-Второй раз Великий у меня на пороге. -Гефеус радушно улыбнулся. -Говори тише, Уна только заснула, я не хочу беспокоить ее.
Дверь скрипнула. Уна появилась на пороге, держась за стену, и хрипло произнесла:
-Я не сплю, дед.
Один из солдат тут же бросился к девушке и схватил ее за запястья. Другой достал из мешка красное покрывало, готовый накинуть его на девушку в любой момент по приказанию. Уна не сопротивлялась. Она оперлась спиной о стену, словно боясь упасть и молчала, опустив веки.
-Выведите ее. -отдал приказ Зик. и бросил девушке: -Ты идешь с нами.
Когда они остались вдвоем со стариком, Гефеус беззаботно спросил, подмигивая Зику:
-Много хлопот доставляет, а?
-Слишком много. Чему ты радуешься старик? - хладнокровно и отчетливо вопрошал Страж. - Если я внучку твою признаю одержимой, это будет второй случай за историю Книги, и все это идет из твоего дома, так чему же ты радуешься?
- Страх - не признак одержимости. Тем более, как гласит тайный Закон, одержимые не могут знать откровений Книги, дух Зла закрывает им сердце от истины. Так если она одержима, откуда же ей было знать, что твое лицо изображено на первой странице Книги?..
Произошло невероятное.
Впервые на лице Стража выразился страх, такой, что тот чуть не задохнулся от него.
Покачнувшись, Страж оглянулся на дверь, и, бросившись к старику, сгреб его за шиворот и потянул к себе:
-Откуда... откуда ты знаешь, землекоп? Ты, простой... тримлянин...Ты не мог... Не мог знать этого...- срывающимся голосом ревел он, заикаясь. Гефеус развел руками, показывая, что события не в его власти:
-Уна сказала мне. Она видела Тайное сегодня ночью. Не только вельможам открываются истины, ведь и ты был простым охранником при Игосе, когда обнаружил Книгу в большой пещере в красной скале. - насмешливо и тихо ответил Гефеус, не отводя глаз. - Не тебе ли знать, не тебе ли?
-Что она еще знает? Что?..
Гефеус ухмыльнулся.
- То, что время близится, что недолго осталось, то, что Игос стар и смертельно болен. Он скоро отправится на Солнце и тогда ты сядешь на трон. Что отменятся Законы Книги и будет новая жизнь. Что будет борьба, и победивший будет строить новое, не разрушая старое. Пророчество книги, как оно есть. Истина Книги, твоей Книги, Страж, путь Твоей страны- Триммы.
Руки Стража ослабли, и он отпустил землекопа. Плечи его опустились.
-Истина... -проговорил он с неожиданной горечью. - Как хорошо и легко говоришь ты мне истину. Ты не знаешь, что это такое -нести на себе груз этой правды, охранять ее законы и отвечать за каждого жителя на этой бедной земле, для того, чтобы охранить ее от зла.
Зик опустился на стул. Он говорил тихо и устало, и поник всем телом от душевной муки.
- Как легко вам жить в этих лачугах. Радуясь каждому дню, вы имеете право жить под Солнцем, любить и смеяться, а я - я лишь несу на себе ношу, всю свою жизнь, я- Страж Законов и раб Книги. Пока вы встречаете рассветы и закаты, я служу Вам и Солнцу. Думаешь, это так легко, старик, нести на себе Знание, и этот груз величия давит, как скала. Я - первый Страж Законов, Хранитель Книги, я Великий, и я - изгой. Ты знаешь, что это такое, не иметь права быть свободным, отдать свою жизнь во имя войны, во имя правды? Жил ли ты когда-нибудь так, старец? Как легко ты говоришь мне эти истины. Как просты они для тебя... и как они тяготят меня... Я устал.
-Встань и выпрямись, Страж. - негромко посоветовал Гефеус. - Не надлежит первому Воину гнуться перед простым землекопом. Неси достойно свою ношу и Солнце вознаградит тебя, оно справедливо и лицезрит все.
-Справедливость... - проговорил тяжело Зик. - Справедливость существует для вас, простых тримлян. А я - хранитель справедливости! Я исключен из вашей жизни. Для меня только одно понятие -Закон. Его я должен чтить и хранить, и я за него в ответе перед Солнцем.
Гефеус непреклонно говорил:
-Так будь в достойном ответе. Ведь нет за тобой лжи, ты ни разу не уклонился от своего пути, так чего ж тебе тяготить сердце свое?
Страж сжал ладони в кулаки и лицо его изгладилось. Он вновь одел на себя маску невозмутимой надменности. Но голос его был мягок и тих.
- Уна благословила твой дом, старик. Отныне она будет жрицей при дворце. Вы больше не будете бедствовать. Благодари Солнце, оно простило тебя за твою дочь. По окончании грозы мы возвестим об этом народу.
-Слава Великому Солнцу. - откликнулся Гефеус равнодушно, улыбаясь.
Зик вышел во двор, не прощаясь и не произнося больше ни слова.
В лицо ему ударил порыв ветра с дождем. Глухо заворчал в облаках раскат грома.
Солдаты держали Уну за руки. Она смотрела на приближающегося Стража и дрожала от холодного дождя и тоски.
Он подошел к ней и, приподняв ее голову за подбородок, вгляделся в бескровное, осунувшееся лицо.
-Почему ты кричала? - спросил он тихо.
-Мне было страшно. -отвечала Уна почти беззвучно. Она не отрывала взгляда от его лица. Её заливало дождем и красное покрывало, накинутое на плечи солдатом, прилипло к телу. Лицо в сумерках казалось серым. Она опиралась на одного из солдат и тяжело дышала.
Черные глаза Стража странно заблестели. Он смотрел на нее со странной улыбкой на лице.
-Не бойся.
Он снял с ее плеч покрывало, и бросил его в грязь. Оно тут же исчезло в красной глине.
-Отпустите. -приказал он солдатам. Они отпустили Уну, и она чуть не упала, он поддержал ее за локоть. Она высвободила руку, отошла на шаг.
Зик заглянул в лицо ей еще раз и глаза его приобрели уже ясное выражение смущения, жалости, нежности. Он поднял ладонь на уровень ее лица, словно желая прикоснуться к ней, но не сделал этого.
-Не бойся ничего, Уна. – повторил он, и, резко повернувшись, пошел прочь. Солдаты направились следом, изредка с тайным страхом оборачиваясь назад, чтоб посмотреть на Уну. Страж шел, не оглядываясь.
Они удалялись. Уна стояла под дождем, растерянно глядя вслед солдатам. Гефеус подошел к ней и стоял рядом.


-Что это было? -спросила Уна.
-Радуйся, жрица. -хмыкнул Гефеус, стоя рядом с внучкой и, щурясь, глядя туда же, куда и она. -Отныне ты будешь жить во дворце.
Уна закрыла руками лицо.
_сколько событий, дед.
-Тихо, маленькая моя.
-Что происходит?
-Не знаю. Честно, не знаю. А теперь иди в дом. Поспи, отдохни.


***
Когда Уна проснулась, дом был полон женщин. Все громко разговаривали, смеялись и от суматохи девушка чувствовала себя так, словно находится в чужом доме. Она лежала в кровати и слушала разговоры, шаги, смех. Уна вспоминала прошедшие события, тяжелую ночь и ей казалось, что она перенесла страшную болезнь, настолько была велика разница перед ужасами ночи и радостным дневным переполохом. Гроза продолжалась, но это не мешало тусклому свету проникать в ее комнату.
Уна все еще видела перед собой лицо Стража, его непонятный взгляд, его голос, никогда прежде не бывший таким мягким. Он был почти ласков с ней.
Но в памяти все еще сидело воспоминание о пещере, о коробке с оружием, о словах деда и о пропасти. Уна словно вновь стояла на ее краю.
"Все таки есть оружие, пещера, и дед сказал, что у меня есть мои воины, к которым меня должно привести сердце. Но сердце мое только боится и плачет. Избранная, чтоб воевать... Это не я, не я..."
Затем она подумала о матери, и в памяти всплыла их ночная прогулка, и это снова заставило девушку ломать голову.
"А может, я уже тогда была одержима? Но как до сих пор это не выявилось?”

В комнату вошла Зилия, одна из женщин, живущих при дворце. Она была очень уважаема в Тримме, и было почетом просто разговаривать с ней. Уна помнила ее с детства -она всегда была красиво одета, и ее радужные одежды привлекали взор девочки. А теперь Зилия улыбнулась ей и склонила голову.
-Приветствую жрицу. -произнесла она почтительно. - Не окажете услуги нам, примерить новые одежды и пройти с нами во дворец?
Уна вытаращилась на Зилию, но, прежде, чем она успела ответить, за спиной тримлянки вырос Гефеус.
-Внучка моя больна из за грозы. Пока она не вылечится, я не отпущу ее. -сказал он твердо. -Я истолку ей камень елес, он лечит все недуги, и она за три дня встанет на ноги.
-Но до титулования она должна находиться при дворце. -недовольно возразила Зилия. -Ей нужно узнавать новый образ жизни. При дворце есть свои лекари. Позаботятся.
-Три дня! Заодно и я наживусь напоследок в ее компании. Ведь, как я понимаю, мы теперь редко будем видеться?
В речи Гефеуса была слышна та нота, против которой не было ни единого возражения. Зилия поджала губы.
-Я поговорю об этом со Стражем. -произнесла она с презрением.
Несмотря на то, что Уна стала Знающей, ее дед оставался в глазах Зилии простым землекопом. Тримлянка не собиралась уважать все семейство - ее почета хватало на одну Уну. Она повернулась к девушке и склонила голову.
-Что скажешь, жрица? Твое слово тоже имеет вес. -произнесла она нараспев.
Уна смотрела на деда и отвечала, прочитав нечто в его синих строгих глазах.
-Три дня. И я приду во дворец.
-Но я поговорю со Стражем, ведь он должен дать согласие на это. Его приказом было сопроводить тебя во дворец сегодня же.
-Поговорите. -согласилась Уна -И возвращайтесь скорее. чтоб сказать ответ.
-Не забудьте добавить, что жрица сама приняла решение. -приказал Гефеус.
Зилия лишь бросила в его сторону короткий ничего не значащий взгляд.
Выйдя из комнаты Уны, она криком согнала портних. Дом скоро опустел.
Оставшись с дедом один на один,Уна тут же помрачнела.
-Три дня на то, чтоб сделать выбор. Куда склонится твое сердце? На борьбу с Законами или на служение им? -спросил Гефеус.
Уна застонала.
-Ты меня измучил. -произнесла она.
Гефеус присел на край кровати.
-Давай поговорим начистоту. Всего несколько дней назад ты была готова биться, ты страдала, что у тебя нет силы и оружия, а теперь ты идешь назад? Одной ничтожной мысли о том, что будет, хватило, чтоб ты сдалась?
-Но у меня нет воинов. -отвечала Уна равнодушно. -Через три дня я перейду во дворец, все закончится. Я буду учиться жить, смиряясь с Законом. Более того - смешно. Я буду служить ему. Так же, как Страж... А эти сказки о войне так и останутся сказками. До конца моих дней.
- Ну и что ты будешь делать в эти оставшиеся три дня?
Уна размышляла, кусая губы. Затем неуверенно произнесла, глядя в пустоту.
-Я знаю. Я сделала выбор.
Наступила тишина. Затем землекоп осторожно спросил:
-Закон? или война?
-Ни то, ни другое. Я ухожу. Я найду выход.
Гефеус закивал головой.
-Но ты знаешь, что это за выход? -спросил он, пряча улыбку.
-Да, я знаю. Я выбираю вечность. Мать моя приняла вечность за свою любовь, которую она так и не смогла предать. А я не смогу предать свою... ненависть.. к Книге.
-А к… Стражу? -спросил осторожно старец.
-И к нему. – Ответила Уна и отвела взгляд в сторону. – Слишком много для меня одной.
-О, Уна. Это лишь часть того, что для тебя… Ну ладно. У тебя есть три дня. - произнес Гефеус. -Только три дня.
-Да.
Уна поднялась к кровати. Подойдя к окну, она открыла ставни и зажмурилась, чтоб хлещущий дождь не попал в глаза.
-Три дня. Вода льется с неба…Так все просто сложилось. И я больше не увижу Солнца...
- Все-таки ты приняла решение. Я вижу покой в твоих глазах. Это покоит и меня.
-И тебе не обидно? -Уна повернулась у нему. -Моя мать прожила короткую жизнь, и ушла потому, что не смогла жить несвободной. А теперь туда же иду я. А тебе не больно. Ты -сумасшедший старик.
Гефеус лишь таинственно улыбнулся и ответил:
-Я просто смирился. И смирение принесло свои плоды.

Стены дворца были достаточно толсты, чтоб шум грозы не нарушал тишины, царящей в нем. Белые плиты, которыми были выложены стены и пол, вносили большее умиротворение в залы дворца. Красные колонны, поддерживающие потолок, резко контрастировали с белизной стен и пола, и непривычному глазу было трудно воспринять ослепительный блеск полированных камней, который отражали огромные масляные светильники, развешанные по всем стенам.
Звук шагов Стража отлетал гулким эхом от стен. Зик шел по длинным залам к покоям, туда, где на мягкой постели доживал последние дни старый правитель Триммы, Игос.
Прежде, чем войти в помещение, Зик снял обувь, чтоб не тревожить правителя стуком каблуков. Войдя в покои, он приблизился к постели Игоса и опустился на колени.
На постели лежал седовласый старец. Прежде он был самым большим мужчиной Триммы, даже Страж не мог тягаться с ним по силе, но теперь его дряхлое тело сохранило только свою долговязость - он высох и напоминал ствол старого гнилого дерева.
Игос приподнял голову. Он с трудом разглядел подслеповатыми глазами Стража. Правитель хрипло, трескучим голос произнес:
-Зачем нарушил мою тишину?
-Мне нужен ответ. - отвечал Зик, преданно наклоняя голову.
-Говори. Только недолго, у меня мало сил. - с напряжением произнес Игос. -Я устал думать. Я видел Солнце, оно звало меня. Мне осталось дожить до двух рассветов. Потому говори по делу.
Страж долго молчал. Лишь когда Игос недовольно застонал, Зик произнес:
-Я хочу знать, можно ли мне взять жену сейчас.
Игос долго кашлял. Затем, прочистив голос и мысли, отвечал с явной насмешкой;
-Хранитель Законов, ты спрашиваешь у меня? Спроси у меня про что угодно, но не про то, что является твоим прямым предназначением. Если в Книге ясно сказано, что до окончания войны жены тебе брать нельзя, то значит, тебе нельзя брать жены. Или ты хочешь пойти против своих же Законов? Ай-яй яй... Не коснулись ли тебя духи зла?
-Храни меня Солнце. Правитель. -Зик еще ниже склонил голову. -Там было сказано, что я не могу брать себе жену из простых тримлянок и женщин благородного происхождения, но там не было сказано, что я не могу жениться на Знающей.
-Знающей? -Игос хрипло рассмеялся. -Долго я болею. Разве в Тримме появилась Знающая? Благослови нас Солнце, если это так.
-Дочери землекопа было видение, ее разум открылся тайнам с первыми звуками грозы. -говорил Зик поспешно.
Игос долго лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша – теперь даже речь утомляла его. Страж стал подумывать о том, что правитель уже спит, но тот заговорил опять.
-Ты мучаешь меня, Хранитель. -сказал он недовольно. -Почему я должен напрягать мозги лишь для того, чтобы напомнить тебе о том, что в Книге сказано -до окончания Войны ты не должен брать себе жену ни из простых, ни из благородных потому, что тебе нельзя жениться, так как это удел простого народа, а ты отрезан от него в службе Закону!
Зик ничего не отвечал.
-Или ты решил напоследок проверить мою память? Мальчишка. Ясность еще не покинула меня.
Игос повернулся набок и заворчал;
-Пойди, скажи, пусть принесут поесть. Вы решили уморить меня? Или думаете, что я уже ушел на Солнце и меня накормят там?
Зик поднялся с колен и молча вышел из покоев. Отдав приказание первой попавшейся на пути женщине, он прошел к выходу из дворца, сохраняя на лице каменную невозмутимость.
Выйдя во двор, он стоял прямо под проливным дождем,и смотрел в небо. Холод от воды, бьющей в лицо, проникал в самое сердце Стража.


А в это самое время Уна стояла перед пещерой, готовясь войти. Назад пути не было - ей очень хотелось оглянуться и в последний раз оглянуться на Тримму. Но она знала, что, сделав это, может передумать и вернуться.
Ей вдруг очень, очень захотелось чтобы в этот момент Зик оказался рядом. Чтобы назвал ее одержимой и потащил в колодец. Она бы не препятствовала. И даже была бы рада. Потому, что он хотя бы что то в ее жизни прояснил.
"Прощай" - шепнула Уна и шагнула во тьму. Она шла вперед, закрыв глаза, очень осторожно, в любую секунду ожидая падения.

Ощутив под ногой пустоту, Уна вздрогнула и остановилась. Шагнуть не хватало решимости. Уна слышала биение собственного сердца, которое становилось все сильнее и реже и вдруг словно остановилось совсем.
Прошло много времени, прежде, чем девушка очнулась от оцепенения, нашедшего на нее.
-Я не могу так жить. -шептала она, подталкивая себя к вечности. Ей казалось - еще один шаг и все будет кончено. Но именно этот шаг было трудно сделать. Именно этот решающий шаг. Уна отступила и поняла, что с этого момента вынуждена окончательно признать себя побежденной.
Уна почувствовала смертельную усталость. Она опустилась на землю и охватила колени руками. Слезы подкатили к горлу.

-Это глупо. -сказал кто-то громко, взволнованно за ее спиной.
Уна вздрогнула и открыла глаза.
-Нам нужно оружие, нам нужен план, у нас этого ничего нет! -произнес очень знакомый голос, рассудительный и важный. Уна медленно поднялась и направилась на свет и голоса - сама жизнь звала ее оттуда.
У входа в пещеру, при свете ламп, в кругу сидели мужчины. Тени прыгали по их хмурым, осунувшимся лицам.
Уна стояла в темноте и считала. Рука ее затряслась, когда она завершила счет. Она прижала ладонь ко рту.
-Нам горячность ни к чему. Мы собрались здесь не просто так, на нас лежит ответственность за Тримму, и мы не имеем права быть неосторожными.
Говорящий шагнул вперед и лампа осветила его худое, серьезное лицо.
Это был Рон. На нем Уна закончила свой счет.
-Всему свое время. -добавил Рон рассудительно. -Мы должны дождаться двадцать третьего воина, иначе пророчество будет неверным. Нам нужно терпение.
В голове Уны помутилось, в глазах завертелось.
-Нет! - вскрикнула она.
Все повскакивали на ноги, обернулись на ее выкрик, а Уна схватившись за голову, повторяла, как в бреду:
-Пророчество сбывается! Пророчество сбывается!
Кто-то втащил ее в середину круга и Рон, узнав ее, воскликнул:
-Уна!
Он подошел к ней. Он смотрел на нее радостно и с восхищением.
-Это ты!
Рон повернулся к воинам и произнес торжествующе:
-Время пришло! Воин с нами!
-Женщина? -спросил кто-то недоверчиво.
Уна вцепилась в плечо Рона, он а не могла оправиться после потрясения, сердце готово было вылететь из груди.
-Этого не может быть! -повторяла она
-Этого не может быть! -сказал кто-то одновременно с ней.
Рон взял Уну за руку.
-Но это есть. Значит, может быть. Это же жизнь…
-Ее уже давно нет, моей жизни... -усмехнулась горько Уна, и все же чувствовала облегчение - остался какой-то страшный сон.
-Но это реально, тебе придется успокоиться. Уна, мы не можем терять времени. Нам всем было трудно, но мы справились, справишься и ты, я верю в тебя. Ведь мы все оказались здесь, и значит, на нас лежит ответственность. - говорил Рон негромко.
-А как вы здесь оказались? -спросила Уна, осматриваясь.
Рон рассказал ей, как однажды каждый из воинов повстречал на своем пути странного мужчину с белыми волосами и глазами цвета вечернего неба. Мужчина знал тайные мысли каждого, знал даже то, чего не мог знать никто, кроме самого избранного.
-Это был слуга Солнца, -уверено добавил Рон при рассказе. - Он каждому из нас рассказал о нашем предназначении, и назначил день и место, чтобы мы собрались тут однажды, и встретили друг друга. А почему ты спрашиваешь?
Уна покачала головой.
-Очень странно, у меня все по другому. Дед отправил меня сюда. Он извел меня туманными намеками про пророчество, но я так и не узнала ответа, откуда он это взял.
-Гефеус? -Рон был удивлен. -Он тоже знает? Что он еще говорил тебе?
-Он ничего не раскрыл. Он лишь сказал, что в моих силах освободить Тримму, но как я это сделаю, только моя забота.
-Так это ты нас поведешь! -воскликнул Рон. Он обратился к воинам, которые до сих пор отчужденно молчали. -Все сходится! Помните, как было сказано, что только один воин берет ответственность за битву и только один будет направлять нас! Это Уна!
-Погоди. -охладил его пыл бородатый тримлянин с волевым, гордым лицом. -Она даже не доказала, что находится здесь, как воин. Может, ее появление - простая случайность. Она женщина. Во время битвы она не сможет вести нас, ей не под силу сражаться.
Уна гневно возразила:
-Я - двадцать третий воин! Я знала о пророчестве раньше вас! Если бы пророчество не касалось меня, я бы не стояла здесь!
-Ну, откуда нам знать. -произнес кто то мнительно.
Уна без слов направилась к стене, возле которой стоял сундук с оружием. Она обернулась к воинам:
-Пусть кто-нибудь поможет мне.
Сундук был вынесен в центр круга. Уна откинула крышку и извлекла один луч.
-Оружие. -сказала она. -Оно наводит слепоту.
Несколько рук потянулось к содержимому сундука. Воины вертели трубки в руках, с недоумением рассматривая их. Рон последовал их примеру.
-Странная вещь. Из чего она? Сделана не из дерева, не из металла. Очень легкая. Как она поможет нам?
-Я научу вас.
Уна направила луч во тьму и нажала кнопку, как показывал ей когда-то дед.
Но ничего не произошло. Сердце Уны предательски дрогнуло. Она вырвала из рук Рона трубку чтоб испытать и ее. Результата не было. Уна бросилась к сундуку, проверяя оружие одно за другим, но лучи были мертвы.
Кто то нервно усмехнулся.
-Этим даже голову разбить нельзя.
Уна бросила трубку на землю.
-Этого не должно было случиться! - выдавила она.
-Бросьте. -произнес бородатый. -У нас нет времени на игры. Мы должны строить план и решать, что делать с женщиной.
У меня такой план - с помощью ножей прорваться во дворец ближе к сумеркам, и захватить Игоса. Мы потребуем у Стража разоблачения Книги, и после заката выведем правителя во тьму, и заставим весь народ выйти во тьму, чтобы все убедились, что духов Зла нет.
-Наша цель - открыть глаза народу - объяснил Рон Уне. -Книга Законов была придумана самим Стражем и правительством, чтобы манипулировать нами, и вызвать в нас смирение. Мы заставим их предъявить доказательства -пусть покажут Книгу народу, и обоснуют ее святость, ведь до этого дня никто и глазом не видел ее, а все подчиняются ее заповедям. Так не должно быть, народ измучен налогами, трудом, и запретами.
Уна плохо слушала его. Она была расстроена неисправностью оружия. Девушка продолжала пытаться вызвать луч фиолетового света и была близка к слезам. Она сгорала от стыда.
Рон погладил ее по плечу.
-Уна, слышишь ли ты меня? Не надо .Главное, мы вместе.
-Оно должно работать, должно... Оно работало, я видела своими глазами, как ослеп стражник! -говорила Уна.
-Ты точно видела?
Бородатый тримлянин взял луч и стал осматривать его.
-Очень интересный камень на конце. -сказал он. -он прозрачный, как вода. На Тримме нет таких камней, могу поспорить. Откуда это у тебя?
-Дед показал мне это. -Уна вздохнула. -Но как же оно работало...
И тут в памяти всплыли слова деда.
-Дар Солнца... Ну конечно! Оно работает при солнечном свете!
Теперь на нее смотрели с надеждой.
. Какая-то странная мозаика сложилась в голове. Уна была уверена, что точно, до деталей, знает, каким образом можно захватить дворец.


-Через три дня будет мое посвящение в Жрицы. -сказала она задумчиво. -Придет много народа, может, тогда стоит попытаться прорваться во дворец? Ведь армия будет находиться на главной площади, а у дворца останется лишь часть охраны...
Молчание в ответ было долгим и тяжелым. Даже Рон нахмурился и в глазах его промелькнул мучительный вопрос.
-В Жрицу? -переспросил он.
-Страж сделал меня Жрицей, -произнесла Уна.
Ей не дали договорить. Бородатый вскочил на ноги.
-Я все понял! - воскликнул он в ярости. -Это заговор во дворце с целью вычислить мятежников! Она подослана! Тот мужчина тоже с ними!
-По другому быть не может. -вторил ему кто-то. -Убить ее!
Поднялся шум. Мужчины вскакивали с мест. Свет в лампах задрожал. Уна увидела нож в чьей-то руке. Она ощутила отчаянье. Препятствия ждали ее даже в тот момент, когда она, вопреки безысходности, все-таки нашла воинов. Теперь они не доверяют ей.
Рон загородил Уну.
-Братья! Погодите! Это не так! Мужчина был действительно не из дворца! Он знал наши секреты, те, которые мы храним даже сами от себя! Этого не может знать никто!
-Да, может это так, но ты не можешь объяснить, как служащая дворца может идти против Законов Книги!
-Она на их стороне, как она докажет, что она с нами?
-Дайте мне нож! -закричала Уна. Шум стих. На нее смотрели с опаской. - Ну же?
Бородатый, поколебавшись, бросил к ее ногам кривой нож. Уна схватила его. Рон хотел удержать ее, решив, что она хочет покончить с собой. Уна одним движением отсекла косу и бросила ее к ногам воинов. Вслед за волосами на землю полетел нож.
-Вот. -произнесла она дрожащим голосом. –Вот… Волосы нельзя стричь, так? Теперь я одержимая по Законам Книги. И вообще, если верить этим законам, мы все -духи зла!
Так что нам терять, давайте биться до смерти, ведь мы уже мертвы для них!
Она тяжело дышала.
-Впервые вижу женщину с короткими волосами. -со смехом сказал бородатый мужчина. -Сожги меня, солнце- зрелище не для слабых.
Кто рассмеялся вслед за ним, затем наступило безмолвие..
Рон тоже молчал, и лишь просветленно улыбался, глядя на Уну.
-Да, женщина доказала нам, что она - воин. -сказал бородатый, нарушая тишину. -Но как теперь она появится при народе? Её тут же схватят. Для женщины проклятые Законы сразу поставили печать одержимости, если она лишится волос.
-Или не выйдет замуж... - вставила Уна в его речь с еле сдерживаемой злобой. -Что там еще?
-Что бы то ни было, тебя это уже не касается. Ты со всех сторон -дух Зла. -хмыкнул бородатый. -Ладно, давайте теперь обсудим план. Битва близится.
Никто не произнес ни слова. Повисла тишина, тяжелая, душащая. В глазах воинов Уна видела одно и то же - страх, недоверие, безнадежность. Они и воинами не могли называться… Они слишком устали, подумала она. Устали и не верят, так же, как и я...
-Мы погибнем. -сказал кто -то. -Армия Триммы слишком велика. Это безумие. Даже лучи не помогут нам, если они и работают... Их там сотня или две, а мы...Нас переубивают или возьмут в плен.
-Давайте забудем о смерти. -перебила Уна говорящего. -Мы должны думать о свободе. Неважно от того, чем все кончится, мы будем свободны от законов, от лжи, которой больше не нужно будет потакать...
-А когда тебя схватят и посадят в яму? -перебил ее кто-то.
Уна выставила вперед ладонь, готовая отсечь возражения, но смолкла, осознав одну вещь.
Несмотря на желание воинов сражаться, они оставались под гнетом. Это было не гнетом законов книги, а страхом за свою жизнь. И Уна понимала их, ведь она сама так мало времени назад боялась сделать шаг в пропасть, цепляясь за существование из последних сил.
"Но ведь сделала это моя мать! - размышляла Уна. -У нее хватило сил выбрать вечность, причем она ушла прямо и не колеблясь... Что помогло ей?"
Ответ пришел почти сразу -Уна всегда хранила его в глубине сердца и теперь он лишь отозвался на ее немой вопрос.
-Любовь. -произнесла она вслух. Лица мужчин удивленно вытянулись. - Любовь помогла моей матери противостоять Законам. Она слишком любила моего отца, чтобы законы книги властвовали над ней. Даже смерть победила. По своему, она победила книгу. В наших сердцах тоже должно быть что то, сильнее смерти, то, что заставит нас подняться, пойти и победить. И это что-то должно быть таким же сильным, как любовь.
Она надолго замолчала.
-Говори -сказали ей. -Продолжай.
-Ненависть. -голос Уны был тих и полон горечи, и каждое ее слово падало прямо в сердца воинам. -Ненависть к этой жизни. Жизни, которая не принадлежит нам, - и всю жизнь мы служим лжи. Эта ложь делает нас такими, какими хочет видеть нас она, ее законы душат нас, они губят наши души, убивают волю. Это хуже смерти - жить в постоянном страхе, и осознании того, что ты погряз во лжи и ничего не можешь поделать с этим... Только ненависть сделает нас сильнее, и правда. Ведь мы - не духи зла, но воины правды. За это стоит бороться. За это стоит умереть.
Уна замолчала и села на пол, у лампы.
Страшный вопль издали мужчины. Это был рев, которым каждый выражал свою ненависть, и в этот миг каждый отрекался от собственной жизни за эту разрушающую силу. И Уне больше не было страшно. Она приняла решение. Выбрала свой путь. Не любовь, а ненависть.
Рон опустился перед ней на колени.
-Ты ведешь нас. -сказал он преданно. -Ты убила страх в наших сердцах. Ты привела нас к Свету.
-Да, но я сама -во тьме. -произнесла Уна тихо.

-Погляди на своих воинов. Погляди, как горят их глаза, -шептал Рон страстно. - какая воля проснулась в них. Победа будет за нами, погляди - нас хватит на тысячу дворцов, на тысячу книг, на тысячу законов.
Уна опустила голосу. Она не могла смотреть на это.
-Я лишь исполняю пророчество. -произнесла она с вызовом. -И все.
-Есть ли у тебя план? -спросил почтительно Уну один из воинов. Она вскинула голову, и твердо произнесла:
-Да. Я ясно вижу наш путь. Слушайте меня внимательно, воины, если не торопитесь к вечности. Помните -одна ошибка стоит жизни нам всем. Мы будем, как одно тело, которое знает чего хочет и знает, как это сделать.
Если хоть одна часть тела забудет свое предназначение, погибнет все. Поэтому напрягите уши и слушайте, потому что сейчас вы узнаете, как мы освободим Тримму.

"""""
Уна попала домой близко к рассвету. Она вошла в дверь и тут же столкнулась с дедом.
-Вернулась. -Гефеус взял Уну за плечи и повел в темноте, словно чувствуя ее усталость и потерянность. Уна оказалась в своей комнате. Гефеус зажег свечу. Девушка села на кровать.
-Я нашла воинов, Гефеус. -сказала Уна. Она опустилась на постель и почти сразу заснула. Гефеус освещал свечой ее юное лицо и улыбался.
№№№№№№№№

Уна спала без сновидений, крепко и спокойно. Проснувшись, она лежала с открытыми глазами и слушала, как шумит дождь на улице.
Посмотрев на окно она увидела Рона, который сидел на нем, свесив ноги вниз и смотрел на Уну с улыбкой. Он поприветствовал ее и спрыгнул в комнату.
-Где Гефеус? -спросила Уна, не отвечая на его улыбку.
-Ушел копать ров у дворца. Дождь размыл почву. Лучше бы смыл дворец. Не пришлось бы воевать.
Рон легко и громко рассмеялся.
-Уна провела рукой по волосам -было непривычно ощущать под ладонью короткие мягкие пряди.
-Ты очень красива. -уверил ее Рон, встретив ее взгляд-. Красивее даже, чем была. Это так прекрасно -быть не такой, как все.
Уна слабо улыбнулась.
-Глупый. О чем ты говоришь?
-Я знаю, о чем говорю - капризно перебил ее Рон. -Вам, женщинам, самое главное -напоминать, что вы красивы, тогда вы горы свернете. Ручаюсь, что ты восстала против Книги потому, что она запрещает женщинам носить все подряд. А уж ты со своим характером готова всю Тримму с ног на голову поставить, но отличиться от других. Кстати. Я принес тебе платок -Рон положил на колени Уне покрывало синего цвета. -Это для того, чтобы ты не ослепила своей красотой служителей во дворце.
-Впервые вижу, чтобы ты шутил. Всегда был такой серьезный. Что это стало с тобой? -спросила Уна. Ей нравилась беззаботность старого друга. Она вливала немного жизни в ее остывающее сердце.
-То же, что и с тобой. -Рон стал серьезным, сохраняя простоту. -Я стал воином правды.
-Тебе страшно? -спросила Уна, чтоб сменить тему. ей не хотелось говорить о правде. Слишком она была запутанной в ее жизни.
Рон задумался.
-Знаешь... -он говорил медленно, и с улыбкой. -До вчерашней ночи мне было очень страшно. Настолько, что я не мог найти смысла во всем происходящем. Я колебался и не верил в пророчество, и только то, что тот мужчина знал мою тайну, давало мне слабую веру. Даже когда воины собрались вместе в пещере, я до конца не открыл свое сердце. Но потом появилась ты. В миг, когда ты отрезала косу, я понял, что Триммы больше нет для меня. Я всю жизнь цеплялся за нее, хоть и ненавидел. И она не отпускала меня... А ты в одну секунду избавилась от нее... разрушила Законы в моем сознании. Я тут же победил Игоса, и превратил Книгу в пепел. Это оказалось так просто... Но раз Книга не овладела тобой... не овладеет она и мной. ведь ты для меня... самое главное.
Уна хотела что то сказать, но Рон покачал головой.
-Не нужно лишних слов. Это - мой путь, я не зову тебя на него. Я лишь хотел чтобы ты знала об этом. Я никогда не пришел бы в пещеру, если бы мужчина с глазами вечернего неба не сказал мне о тебе. Это была моя самая сокровенная тайна -о тебе. Я боролся с самим собой. Но теперь мне есть, с кем бороться и я счастлив идти по нему, куда бы он меня не привел.
-Ты свободен. -произнесла Уна тихо. -Ты, но не я. Я не иду по своему пути, меня несет по нему. Я иду против себя, лишь исполняя чужую волю, не зная, зачем.
-Я знаю. -карие глаза Рона были полны сострадания. -У тебя был другой путь, путь твоего сердца, но ты закрыла его для себя, во имя правды. Поверь, это очень важно. Это важнее, чем то, что живет в твоей душе.
-Что важнее, правда или любовь? -спросила Уна тихо - как ты счастлив. Ты не противопоставил эти понятия одно другому. Для тебя любовь- правда. А для меня -это два врага, которые борятся в моей душе...
-Да, я счастлив. -Рон взял ее слабую руку. -Я помню твои рассказы о других мирах, полных радости и жизни. Я понял - даже если они и есть где-то, мне они уже не нужны. Здесь, за шаг от битвы, может, за шаг от смерти, я нашел и жизнь и мир.
Он поцеловал ее пальцы.
-Знаешь, о чем я подумала? - Уна осторожно освободила руку. Там, в других мирах, мы были бы намного счастливее и свободнее, и прожили бы другую жизнь. И я нашла бы хоть маленький кусочек в сердце для любви к тебе. Но здесь. на Тримме, моя душа полна горя и ненависти. Я завидую тебе.
-Если бы ненависть жила в твоей душе, ты не страдала бы так сильно. -произнес Рон. - Но душа твоя полна любви. А ты идешь против нее. Потому тебе и больно, Уна. Но у тебя был выбор, и ты сделала его. Ты выбрала бой.
-Да. -Уна отвернулась, скрывая страдание. - Может, это просто.. добровольное самоубийство.
-Я убью его скорее, чем он прикоснется к тебе. -отвечал Рон, вздернув нос, превращаясь в прежнего самоуверенного мальчишку. -Думай о том, что Тримма будет свободна. Подумай об этом.
-Я только об этом и думаю, воин.
Рон вскочил с места и открыл ставни. В комнату ворвался ветер, занес брызги дождя.
-Гляди- это же только гроза. Она пройдет, и Солнце засияет ярче. Оно подарит тебе тепло и согреет.
Уна прочла в его взгляде любовь и свет. Она улыбнулась.
Она встала и, приблизившись к нему, поцеловала в губы. Рон стоял неподвижно, боясь пошевелиться. Затем осторожно отстранил ее.
-Не нужно.
Он одним прыжком выскочил через окно на улицу.
-У тебя еще есть время отказаться от битвы! -сказал Рон. -Возможно, мы проиграем и тогда Законы Книги все равно будут сняты. А если мы выиграем, тебя никто не тронет! Подумай, на чьей ты стороне!
Помахав Уне рукой, Рон понесся прочь, прямо по лужам, по грязи. Уна глядела ему вслед, прижимая к груди платок.
@@@@@@@@@@

Когда Тримма обсохла от дождя, за Уной пришли женщины, чтоб сопроводить ее во дворец.

Уна стояла перед Стражем, низко опустив голову. Она придерживала концы платка, чтобы тот не сполз и не обнажил ореол торчащих во все стороны коротких рыжих волос.
-Ты накрыла голову. -заметил Зик.
-Да. -отвечала Уна -я служительница истине, и не могу ходить по улице, как простая девушка.
В последние слова Уна вложила скрытый смысл.
Страж приказал:
-Мы держим путь во дворец. Попрощайся с дедом. Ты долго не увидишь его. Возможно, никогда.

Уна покорно кивнула и повернулась к Гефеусу.
-Спасибо тебе. -сказала она, глядя ему в глаза. - Благодаря тебе я стала служить правде. Я сделаю все, то от меня требуется.
-Я исполнил долг -отвечал Гефеус с достоинством. -Пришло твое время. Иди, моя внучка.

Он притянул Уну к себе, чтоб обнять и, наклонившись к уху, прошептал:
-Если увидишь свою мать, передай, что я простил и смирился.
-Хорошо, я передам. -ответила Уна спокойно.
-Прощай, Уна.
-Прощай, Гефеус.

Уна уходила без оглядки. Страж слегка обгонял ее, позади плелись женщины из дворца. Шествие завершала охрана.
Тримляне выходили на улицы и приветствовали их.
"Как странно. - думала Уна, видя их заискивающие улыбки, их красные лица. - Они так ненавидели мою мать. А меня превознесли до небес. Она шла униженная и отверженная, а мое величие славят. Но путь у нас один."
Страж наблюдал за Уной, скосив взгляд. Никто бы не мог догадаться, о чем он думал, пока бросал острый взгляд на бледное лицо девушки.
-Поторопись. -иногда подгонял он ее. Уна ускоряла шаг, стараясь не отставать.
Страж хмурился. Он делал так всегда, когда нужно было скрыть свои истинные чувства.

Солдаты распахнули большие ворота, ведущие во дворец. Девушка осмотрелась. Площадь находилась между дворцом и дорогой, ведущей в горы. Подняв взгляд, Уна видела красную скалу, выделяющуюся среди серых, безжизненных камней. Пещера находилась почти на самом верху скалы. За нею следовала серая цепь скал, которые образовывали непроходимую стену, созданную самой природой. Вершины их уходили далеко в небо.

-Быстрее. -это был голос Зика.
Уна шагнула за ворота и они закрылись за ее спиной.
Тебе нравится? -спросил Страж, пока они шли по двору. Он указывал рукой на белые колонны, подпирающие дворец. Это была невиданная роскошь - белый камень был большой редкостью на Тримме, его было очень сложно добыть.
-Мне все равно -отвечала Уна осторожно. -У меня в душе горит пламя истины, оно затмевает все.
-Хороший ответ. -Страж утвердительно кивнул. Он остановился и повернулся к женщинам, которые тихими тенями замерли невдалеке.
-Накормите, дайте отдохнуть, и ко мне. -отдал он короткий приказ.
Не сказав больше ни слова, Страж направился к отдельному входу в покои правителя. Он спешил доложить, что Знающая прибыла во дворец.
Его фигура даже издалека смотрелась устрашающе. Уна старалась не глядеть в его сторону.

Ей не удалось отведать блюд, приготовленных во дворце. Игос тут же пожелал увидеть первую Жрицу. За Уной был отправлен солдат, который проводил ее ко входу. Страж ожидал девушку, стоя на белых плитах, неподвижный и терпеливый. Он проинструктировал ее, как разговаривать с повелителем - не повышать голоса, смотреть в пол, при входе опуститься на колени и стоять до тех пор, пока Игос не разрешит подняться. Отвечать коротко. Зик предупредил, что правитель уже давно болен, и в любую минуту может отправиться на Солнце,.
"Так вот почему он столько лет не показывается Тримме." -догадалась Уна, входя в спальную Игоса.
Подойдя к кровати старика, она опустилась перед ней на колени и произнесла отрешенно;
-Правитель.
Она не вкладывала в голос почтения, так как знала, что это будет звучать фальшиво.
Над ее головой раздался хриплый, слабый голос;
-Погляди на меня, Жрица.
Она подняла лицо и встретилась взглядом с бесцветными глазами старика. Он долго смотрел на нее. Затем взгляд его остановился на ее голове, покрытой синим платком. Он всматривался в Уну. Затем тонкие белые губы его раздвинулись в кривой усмешке.
-Красивая, - произнес Игос -И очень грустная. Что-то терзает твое сердце, изъело тебя изнутри, как болезнь. Знание причинило тебе боль?
Уна лишь опустила взгляд.
Игос приподнял голову от подушки.
-Если так, то крепись, Жрица. Знание еще никого не делало счастливым. Ни меня, ни тебя, ни Стража. Ни наш бедный, измученный Ожиданием народ. Знание.. Мы так часто хотим ЗНАТЬ, вместо того, чтобы просто ЖИТЬ. Мы ищем глубины сокровенного, не зная того, что мы уже на самом его дне. Согласна ли ты со мной?
Уна кивнула.
-А отчего это происходит, не знаешь ли ты, Жрица? -спрашивал Игос - Солнце наградило тебя Знанием, ответь мне, Старику.
-Знание тайно, правитель. -ответила Уна. -Тайна влечет нас.
Игос слабо засмеялся, и приказал Уне взять его ладонь и положить на свою голову. Уна сделала это.
-Тайно? Неужели тайны стоят того, чтобы ради них отказываться от счастья?
Уна молчала. Игос продолжал. Он приподнялся на кровати, рассуждал полулежа:
-Не от гордыни ли мы ищем разгадки? Не создаем ли вопросы у себя в головах, пытаясь казаться умными? Ищем Знание, словно оно прибавит нашей душе радости. И натыкаясь на его холод, продолжаем искать его, чтобы знать все ответы на все вопросы...
Рука его, лежащая на голове Уны, отяжелела.
-Возьми, к примеру, меня. Мне осталось жить так мало, меньше, чем хотелось бы. А я продолжаю создавать вопросы в своей голове, так, словно они прибавят мне хоть секунду времени... Вот сейчас меня мучает один странный, глупый вопрос. Я думаю, как могло случиться так, чтобы женщина, отрезав себе волосы, хранила Закон, запрещающий это делать...
Кривым пальцем Игос подцепил край платка Уны и сдернул его с головы девушки. Уна оцепенела от неожиданности.
-Стриженая Жрица. - Игос вздохнул и опустил руку, видимо, устав. -Какой занятный вопрос.
Уна, задыхаясь, поднялась и попятилась к стене, натягивая на голову платок и озираясь по сторонам. Игос, застонав, опустился на подушки.
-Вопросы, вопросы... -произнес он запинаясь, угасающим голосом. -Всю жизнь задавался вопросами, искал ответы, которые рождали вдвое больше неизвестности. Иди, Жрица. Прикрой хорошенько голову, прячь свои тайны от тех, для кого ты из создаешь. Я не хочу знать ответа. Пусть это будет хоть одной загадкой, от которой я сумел отказаться в своей жизни. Я могу себе это позволить. Могу же?
Уна прислонилась к стене, не зная, бежать ей или оставаться.
-Могу? -повторил Игос вопрос. Она кивнула. Старик улыбнулся и слегка шевельнул ладонью.
-Иди, дитя.
Уна вышла на негнущихся ногах из комнаты правителя. Страж стоял в входа. Увидев посеревшее лицо девушки, он схватил ее за плечи и резко спросил:
-В чем дело?
Уна ослабела в его крепких руках.
Он прислонил ее к стене и бросился в комнату правителя.
Уна закрыла глаза и сползла вниз.
Когда она услышала тяжелые, мерные шаги, когда над ее головой раздался сухой голос;
-Поднимайся.
Протянув руку, Страж помог девушке встать.
-Игос ушел на Солнце. - произнес Зик без грусти, очень холодно. -Я стал правителем. И что я имею? Ничего из того, что хотел бы. Он свободен, но не я. Иди, Уна, ты очень плохо выглядишь. Твое посвящение не отменяется, оно свершится завтра, к полудню. После него мы объявим народу о смерти правителя и я приму трон. Мы погребем Игоса и забудем. Все это будет и с нами, когда-нибудь. Иди.
Голос его был ласковым, а глаза добрыми. В этот момент не было перед ней хладнокровного Стража, перед которым трепетала вся Тримма. Только она видела его таким. И не раз.
В этот момент Уна была готова признаться ему во всем, она была уверена. что он не осудит ее, а найдет выход, и поймет и поможет… но перед лицом ее одно за другим проплывали лица воинов – которые ждали, и надеялись, и ненавидели, как она. Но не любили, как она.
Уна повернулась и пошла прочь.
Страж стиснул ладонями виски. Его взгляд, хранящий в глубине бешеное черное пламя, был направлен к изображению солнца на стене.
-Где же вы, духи Зла. -проговорил он сквозь зубы. - Или вы так трусливы, что за все эти годы осмелились забрать всего одну бедную женщину? Придите, попробуйте схватиться со мной.










Глава 3


Выдержка, которую Уна пыталась приобрести на день битвы, так и не пришла к ней. Когда одна из служительниц принесла Уне одежды жрицы и напомнила, что той пора готовиться к посвящению, она застала девушку в волнении. Уна ходила из угла в угол.
-Что желаешь поесть? -спросила Уну женщина. Та замахала руками.
-Нет, я не желаю есть... Мне... нужно поговорить со Стражем!
-Выйди, он в главном зале дворца. Идет подготовка к принятию трона и погребению правителя.

Уна выбежала из комнаты, оставив служительницу в недоумении.
Она увидела Стража у входа во дворец.
Зик стоял на улице и наблюдал за тем, как строй солдат пересекает двор. Заметив Уну, он лишь кивнул в знак приветствия.
- Мне нужно спросить тебя, Страж! - торопливо заговорила Уна, запинаясь. Она была бледна и взволнованна. - Один вопрос.
Взгляд черных глаз обратился на нее. Он был все так же непроницаем, но угрозы в нем не было. От этого лицо его было необыкновенно красивым.
-Говори.
-Скажи мне, Страж. Ты был когда нибудь счастлив, здесь, на Тримме?
Он нахмурился.
-Почему ты спрашиваешь?
-Просто ответь, да или нет?
Зик отвечал незамедлительно.
-Нет. Я отказался от чувств. Если я буду заниматься собой, кто будет заниматься страной?
-Ты смог отказаться от своих чувств? Чувства для тебя управляемы? Ты можешь выбросить их из сердца, просто так? Скажи мне.
Зик скрестил руки на груди и негромко ответил, вновь направляя взгляд на колонну солдат:
-Ты хотела задать всего один вопрос, Жрица. Иди во дворец.
Он скрывал свои тайны, и Уна поняла, что Страж никогда и никому не откроет своей души.
Она повернулась и пошла прочь, и последние вспышки света меркли в ее глазах.
-Уна. -настиг ее голос Стража. Она остановилась, несмело оглянулась.
-Да?
-Ты выйдешь за меня замуж? После битвы?
Он смотрел мимо нее и странно улыбался.
-Ты не возьмешь меня… после битвы.
Уна дождалась, пока их взгляды встретятся, и улыбнулась ему – так же странно, неловко, как будто стесняясь этой улыбки.
-Я всегда готов быть с тобой. – сказал он, и было видно, как тяжело даются ему эти слова. Уна качала головой.
-Нет, Страж.
-Я даю ответ за свои слова. Всегда. Дай ответ. Ты станешь моей?
Молчание было слишком долгим и тягостным. Уна смотрела на любимого. Больше всего ей хотелось сказать только одно слово – «прости».
-Нет. - тихо сказала она и ушла.

Приблизился полдень. Уна слышала издали шум собирающейся на площади толпы. Солнце поднялось на середину неба, тени исчезли, и ворота дворца распахнулись перед девушкой.
Уна шла по пыльной дороге, и белое одеяние Жрицы тяжело волочилось за ней. Она куталась в покрывало, и прятала одну руку в ткань, сжимая в ней оружие.
Страж шел сзади нее. Уна не оглядывалась - она чувствовала его взгляд. Она хотела поглядеть на него - и не могла.
"Жаркий день -думала она. - Какой яркий, беспощадный день. Сегодня Тримма как никогда ненавистна мне. Покинуть ее - одно удовольствие, и разрушить ее- радость."
Она услышала вопли, оторвав взгляд от пыльной дороги, осмотрелась.
Толпа расступилась, пропуская Уну на небольшое возвышение в центре площади, где ее уже ожидал Манеос.
Уна вступила на возвышение и оказалась над толпой.
Она смотрела в лица. Она видела, как ее воины неторопливо продвигаются к краю площади. Одинадцать мужчин вышли к цепи солдат, и окружили возвышение. Другая часть находилась у другого края площади, почти у входа во дворец. В их глазах бушевал огонь ожидания.
Манеос поднял обе руки и толпа закричала. Опустив руки и вздернув их в небо с силой, он удвоил силу вопля. И тут, опустив руки, вызвал тишину.
Лица тримлян наполнились вниманием.
-Славься! -воскликнул Манеос. -Славься, Солнце! Славься, Свет, Славься, Тримма!
-Славься! -отозвались солдаты стройно.
-Славься! -гудела толпа.
Уна сжала в кулаке край платка.
Она глядела прямо перед собой. Там, между двумя воинами, стоял Рон. Он смотрел на нее вопросительно и напряженно. Глаза его сверкали, как два уголька, и губы сжались в одну линию. Рон ждал сигнала.
Уна пыталась не искать Стража, но взгляд помимо воли обращался к нему. Он стоял справа от нее, совсем рядом.
-Славься, славься, славься! - кричал проповедник. Толпа вопила:
-Славься!
Солнце пропекло ей спину. Уна не выдержала и повернулась к Зику.
-Зик. – позвала она его по имени. Толпа удивленно стихла, стараясь расслышать, что говорит Жрица. И в тишине явственно прозвучал голос Рона:
-Не смотри на него!
В этот момент взгляды Стража и Уны встретились. Брови Зика удивленно поползли вверх. Уна медленно стянула со своей головы платок, не отрывая глаз от его лица.
Толпа издала странный звук, в котором смешались ужас, непонимание и растерянность.
Уна стояла перед всей Триммой и ее короткие локоны отливали медью на полуденном солнце. Она смотрела на Стража и улыбалась.
Воцарилась тишина.
Глаза Стража широко раскрылись. Он оцепенел. Что- то пробежало по его лицу - может, страх, может, боль.

Манеос, схватившись за лицо, оседал вниз, и между пальцев его текла тонкая красная струйка.

Лучи вспыхнули, пронизали ряды солдат. Раздались отдельные выкрики, полные страдания. Некоторые солдаты повалились в пыль, кто-то побежал в никуда.
Толпа тоже разбегалась, и площадь опустела почти одновременно, даже часть армии позорно убежала с места битвы. Никто не ожидал, что на самом деле сбудется то, ради чего длилось Ожидание.
А воины Уны один за другим запрыгивали на возвышение, направляли лучи на охрану, и те в непонимании подставляли лица под ослепляющий свет – для того лишь, чтоб остаться беззащитными, и открыть путь во дворец.
Уна и Зик продолжали стоять неподвижно и смотреть друг на друга.
Уна не глядя на то, что происходит, знала, что не было боя. Она поняла, что страх, съедающий души тримлян все эти годы, сделал свое дело – площадь пустела, вход во дворец был открыт. Кому, как не ей, знать что то о страхе. Но у нее его больше не осталось. Черные глаза смотрели на нее в упор. Над Уной и Стражем словно возник невидимый купол, отделяющий их от клоаки, творящейся вокруг.
Но ей было уже неважно, она не хотела воевать. С самого начала не хотела. Все, что она хотела бы делать до бесконечности, это смотреть в эти глаза.
-Не смотри на него! – кричал Рон, поняв, что Уна теряет саму себя, и может погибнуть здесь. –Беги, Уна!
Страж еще секунду стоял на месте и вдруг все его мышцы напряглись до предела, перед прыжком. Уна почувствовала это. И увидела, как в любимых глазах отразилась ее смерть.

И, почти одновременно они сорвались с места. Уна, спрыгнув с возвышения, побежала с сторону гор. Страж несся за ней, и он бы догнал ее, если бы Рон не напрыгнул на него сзади. Пока они боролись, Уна уже прыжками неслась по холмам.
-Беги к пещере! -крикнул Рон ей вслед, и, сраженный ударом ножа, громко вскрикнул. Страж стряхнул его с себя и помчался за девушкой. Он метнул в Уну ножом, промахнулся, и, взвыв, ускорил бег.
Уна карабкалась вверх, она потеряла свое оружие, которое так и не использовала. Ей была привычна дорога к красной скале, она легко пробиралась к ней и вскоре Страж остался далеко позади. Пока он взбирался наверх, Уна уже стояла у входа в пещеру и смотрела на Тримму.
Она отчетливо видела, что происходит у ворот дворца. Видела, как перепуганная охрана сама открывает двери ее воинам, впуская их во дворец. Видела ослепленных солдат, лежащих на площади. Видела, как тримляне забегают в свои дома, запирая двери. Слышала крики. Крики ужаса.
Большая ладонь легла на камень недалеко от ее стопы. Страж подтянулся и вскарабкался наверх. Он повалился на траву и тяжело дышал. Увидев Уну, тут же вскочил на ноги.
Уна отступала от него в пещеру, во тьму, и лишь глаза ее сверкали.
-Оглянись. -сказала девушка тихо, останавливаясь. -Нет больше Законов. Всё, Страж.
Зик не оглянулся. Но он поверил ей. Закричав так, что эхо взметнулось к вершинам красных скал, Страж бросился к ней.
Уна не шевельнулась с места. Она ждала его. Уна устала, ей не хотелось больше никуда бежать. Все, что могло случиться, случилось.
Страж схватил ее за горло. Пальцы его сжались. Он кричал. Он оказался плохим Стражем, прозевал захват. Существо Зла слабо билось в его руках, и он хотел раздавить его, уничтожить, чтобы оно бесследно растворилось, как страшный сон. Существо, которое влекло его больше, чем что либо на этой планете.
И тут он отшвырнул ее от себя, схватился за голову.
-Как ты могла? -простонал он. -Как ты могла, проклятая?
-Ты же мог...Убить…Мою мать…Этими Законами… -выдавила Уна, откашливаясь. Она поползла от него, желая прислониться к стене. Но стены не было.
Тут земля исчезла из под нее. Уна повисла над бездной, попыталась схватиться за край, но не удержалась, и с криком сорвалась вниз.

Открыв глаза, Уна обнаружила, что лежит на чем-то холодном и мягком, в кромешной темноте.
Девушка поднялась, и стала пробираться вперед, вытянув вперед руки.
Она напоролась на влажную склизкую стену и стала исследовать ее. Она ощупывала каждый кусочек стены, насколько позволяли руки.
Прежде, чем Уна поняла, что ходит по кругу, прошло немало времени.
Она находилась в колодце.
Уна снова села на пол и подтянула дрожащие колени к рукам.
Оставалось ждать смерти. Уна вспомнила слова Гефеуса про освобождение. Оно пришло для Триммы. Но для нее еще не все закончено. Она умрет нескоро, мучаясь от жажды, и от своих тяжелых мыслей, которые сожгут ее душу скорее, чем смерть заберет тело.

Она так боялась быстрой смерти. И вот смерть сама поджидает ее - медленная, мучительная.
А там, наверху, ее имя навсегда будет черным камнем на сердце Стража. Это все, что она взяла от освобождения Триммы, и от своей победы - смерть и позор.
Уна тихо завыла.
-Прекрати издавать этот ужасный звук -раздался через некоторое время голос Стража. Голос этот утратил силу и волю, и в нем звучала апатия. -Если хочешь, подойди ко мне. я тебя придушу с удовольствием...
-И умрешь здесь один...Во тьме. -отозвалась Уна, тут же успокаиваясь – одного этого голоса было достаточно, чтоб утешить ее. В нем не было больше ни ненависти, ни надменности.
-Прекрасно. -с безразличием отозвался Страж. -Мне все равно. Я потерял Тримму, и мне одно освобождение - тьма. А твоя гнилая душонка пусть помучается перед смертью.
Уна свернулась клубочком на полу. Она дрожала от холода.
-Я уйду счастливой. -сказала она неуверенно, но упрямо. -Я победила Законы, и освободила Тримму.
-Счастливой? А чего ж ты тогда так воешь?.. -цинично заметил Страж.
Уна промолчала.
-Я не могу понять. -стал рассуждать Зик через некоторое время. – Мне одно не дает покоя. Ты одержимая, и ты знаешь тайны Книги. Не должно было этого произойти. Никак.
-Конечно. -Уна нашла силы злобно рассмеяться. -Потому, что твои Законы, которые убили мою мать, всего лишь пустой звук. Ничего они не значат! Книги вообще нет.
-Я своими руками вынес ее из гор. -отвечал Зик. -Мне было доверено хранить ее законы, мне! А ты и твоя шайка -да кто вы такие, чтобы перечить тому, что назначено Высшими силами?
-Высшие Силы направили меня на борьбу! -Уна привстала с места, она смотрела в темноту, откуда слышалось прерывистое дыхание Зика. - И я победила! Значит, они были на моей стороне!
Страж ничего не ответил ей.
Уна снова улеглась на землю, и попыталась забыться. К чему этот разговор? Они в ловушке. Умрут тут вдвоем, так и не разобравшись, кто прав, кто виноват.
""""""

Она потеряла счет времени, ей стало казаться, что прошли сутки после ее падения в колодец, затем время мешалось и сокращалось, и Уне мерещилось, что прошло несколько минут. Она чувствовала, что начинает сходить с ума.
Зик на другой стороне колодца сидел совсем тихо. Глаза его поблескивали злыми искрами.
Он достал флягу с водой и сделал пару глотков.
-Эй. -позвал он вдруг Уну. -Иди, попей.
Звук его голоса заставил ее встрепенуться.
-Почему ты не пощадил мою мать? - беспомощно заговорила Уна в темноте. -Помнишь, как я умоляла тебя?
-Она была одержима. Как и ты сейчас. -ответил Страж хрипло.
-Но ты же знаешь, знаешь, что Законы лживы! -твердила Уна. -Ты знаешь это лучше всех, почему ты позволил этой лжи убить ее?
-Тебе не понять. Ты никогда не несла ответственности.
Уна с ненавистью произнесла:
-Зато я знаю истину! Я с детства гуляла ночью в горах! Отрезала волосы. Я преступала законы не единожды! И ничего не произошло!
-Произошло. -с горечью ответил Страж. -Зло вошло в твое сердце. Я никогда не прощу себе того, что позволил себе потерять тебя.

Они долго не разговаривали
-Зло вошло в мое сердце тогда, Правитель, когда ты предал меня. Ни при чем здесь Духи, нет их в горах! Это ты вложил зло в мою душу. -подала голос Уна, когда молчать стало совсем невыносимо. -Как я просила тебя не забирать мою мать! Ты смотрел сквозь меня, я для тебя всегда была пустым местом, так же, как и все тримляне! Мы для тебя были неживыми существами, обязанными следовать твоим указаниям, не имея мыслей, не имея души и желаний. Ты думал только о своих Законах. Потому я и училась все эти годы внушать себе, что ты плохой! Ненавидеть, бояться, уничтожать тебя!
-Ну и как? Получилось? -спросил Страж со странным интересом с голосе.
Уна села у стены. Она глядела в темноту, голос ее становился все тише.
Уна долгое время не отвечала. В конце-концов, решила она, здесь – ее выход, который указал ей когда –то дед. Так пусть освобождение будет полным.
-Можно что угодно сделать, Страж. Даже Тримму можно разрушить, если очень постараться. Я все сделала, у меня получилось уничтожить Законы. Пришел день, я отняла у тебя власть, исполнила то, что было мне назначено силами Света. Но одну вещь я поняла, Страж. Я не изменилась. Лишь знаю теперь - не тебя я ненавидела все эти годы. Я себя ненавидела. А тебя любила - всегда...
Она смолкла.
-А сейчас? -спросил Страж.

Теперь Уну посетила мысль, что придется последние минуты жизни вместе с ним ожидать конца. Она вскочила на ноги, снова стала судорожно ощупывать стены, в поисках выхода, повторяя:
-Я должна выбраться, должна...Я не могу здесь оставаться, будьте вы все прокляты, не могу! Я не хочу умирать!
Нервы ее сдали.
Уна стала колотить в стену кулаками и кричать в исступлении:
-Выпустите меня! Я не могу так, я не могу с ним!
Стена была глуха.
Уна зарыдала, прислонившись к ней.

Большая ладонь осторожно легла ей на спину. Уна вскрикнула и попыталась отпрянуть, но Зик притянул ее к себе. Он нашел губами ее губы в темноте. Уна застонала и потянулась ему навстречу.
Так и закончилась эта война, превратив их в просто мужчину и просто женщину.

Они занимались любовью, пока не осталось сил, слов, и не растаял след от обид и ненависти.
Потом лежали, обнявшись, и молчали.
-Это странно. -прошептала Уна. - Здесь так темно... И так много света... Так мало осталось жить...И мне все равно.
-Бывает. -согласился Страж тихо.
-Мне уже не страшно. -она прижалась к нему крепче. -Только ты не умирай первый. Будь рядом.
Он хрипло рассмеялся и поцеловал ее в макушку.
-Умирать? Еще чего.
-А мне нравится твой настрой. - рассмеялась хрипло Уна.
-Я знаю выход. – в его голосе звучала странная насмешка.
-Знаешь? -переспросила Уна.
-Ага. Был здесь однажды. Давным-давно. Тут плита в стене. И лестница- наверх. Я вынес отсюда Книгу Законов. А, будь они неладны... Давай поспим и назад, домой.
-Стой! Но почему ты сразу не вышел? Почему не остался? – она толкнула его в грудь. Страж хрипло рассмеялся.
-Просто так. Хотел пообщаться с тобой. Между нами были кое какие вопросы… Правда же?
Уна села и пораженно рассмеялась, но он притянул ее к себе, призывая лечь рядом, забыть обо всем, просто немного отдохнуть.
Он положил голову ей на грудь, и вскоре заснул.
Уна, пораженная, думала над его словами. Законы Книги открывались теперь для нее в другом свете, как будто приоткрылся край тайны, которую все эти годы охранял ее любимый.
Она тоже прикрыла глаза, чтобы подремать, но тут веки ее слегка согрел слабый свет.
Незнакомый, повелительный голос проник в колодец извне:
-Уна! Уна! скорее сюда!
Девушка подскочила на месте, и увидела, что в стене образовался тоннель, в который проникает дневной свет, озаряющий позеленевшие стены колодца. Уна стала толкать Стража, пытаясь его разбудить, но тот даже не пошевелился.
-Скорее, Уна! -требовательно звал четкий голос.
Уна ползла через тоннель. Она еле помещалась в него, ободрала плечи, колени. Когда Уна высунула голову на свет, тут же зажмурилась от боли, ослепнув от солнечного света.
Чьи то руки помогли девушке выбраться на свободу. На нагое тело накинули мягкую ткань. Её усадили на землю.
Уна щурилась, пытаясь прозреть. Все, что она видела, это яркое пятно, колыхающееся перед ней. Через некоторое время предметы стали вырисовываться ярче.
Уна отняла ладони от глаз и взглянула перед собой.
Из горла ее вырвался дикий вопль.
Перед Уной сидел монстр, черное чудовище с красными глазами. Из его огромной зубастой пасти свешивался мясистый язык, с которого текла слюна. Чудовище тяжело дышало ей в лицо. Уна визжала, не сводя глаз с монстра.
Высокий седой мужчина с глазами цвета вечернего неба укоризненно покачал головой.
-До-до, как ты ее испугал. - произнес он, отстраняя собаку от Уны. Пес лизнул окаменевшую от ужаса Уну в щеку и отошел в сторону.
Мужчина склонился над Уной и подхватил ее, ослабевшую, на руки. Выпрямившись во весь рост перед скалами, он, не спуская с рук своей ноши, произнес громко и нараспев несколько отрывистых слов.
В тот же миг туман обволок скалы, от подножий до вершин. Стена, за которой осталась Тримма, исчезла.
Мужчина уходил, не торопясь и не оглядываясь. Собака вприпрыжку следовала за ним. Туман за его спиной постепенно рассеялся.
Там, где прежде громоздились серые глыбы, теперь пел песню безграничный океан.
Мужчина нес Уну в прекрасный город на зеленых холмах, утопающий в цветах, полный музыки и веселых голосов. Ледо взошел на мраморные ступени, ведущие к большой проезжей дороге. Стая попугаев спорхнула с кустарника неподалеку.
Ледо открыл дверь своего автомобиля и уложил Уну на заднее сиденье. Он уселся за руль, позвал собаку и приказал ей устроиться рядом с ним, чтобы Уна, придя в чувство, не испугалась еще раз при виде животного.
Мужчина завел мотор. Машина мягко тронулась с места и поехала по трассе по направлению к городу.
Уна приподняла голову и огляделась мутным взглядом.
-Где я? -спросила она слабо.
-Дома. -ответил мужчина. Голос его звучал успокаивающе.
Уна глядела в окно машины, не понимая ничего. От мелькающих изображений в голове ее вновь помутилось. Она закрыла глаза.







-Уна, приди в себя.
Кто-то похлопывал девушку по щекам прохладными ладонями. Уна резко вскочила. Она увидела перед собой мужчину с синими глазами. Тот улыбался.
Уна увидела, что лежит в просторной мягкой кровати, в комнате с белыми стенами. Она была укрыта золотистым покрывалом. Уна натянула его на себя повыше, не сводя взгляда с мужчины.
-Я знаю тебя... -после паузы произнесла она. -Это ты назначил мне воинов. Мне рассказали.
Мужчина кивнул. Синие глаза его были настолько пронзительны, что девушке было трудно выдерживать его прямой всезнающий взгляд.
-Как ты себя чувствуешь? -спросил он полушепотом.
Уна с содроганием ответила:
-Я видела дух Зла... Он был ужасен.
-Нет, Уна. Это была собака. Обыкновенная, очень умная, добрая собака. -произнес мужчина, улыбаясь.
Уна закуталась в накидку и свесила ноги с кровати.
-Мне нужно идти. -ответила она, недоверчиво косясь на мужчину, и по сторонам. Она притронулась пальцами ноги к полу осторожно, словно боялась, что тот исчезнет из под ее ног.
-Ты не спишь. - успокоил ее мужчина. -все реально.
Уна робко смотрела на него.
-Кто ты? И где я нахожусь?
- Это страна Тайя. А я - Ледо, ее оракул. А ты—новая королева.
-Ледо... -повторила Уна его имя. - Так это ты устроил войну?
-Нет. – ледо удивленно смотрел на нее. - Это ты ее устроила.
Уна поколебалась некоторое время. Но тут же вспомнила про Стража, оставшегося в темном колодце. И все происходящее утратило важность. Она направилась к выходу.
-Мне нужно увидеть Зика, скорее. Он может уйти в Тримму без меня. -сказала она.
-Там балкон... -сказал Ледо ей в спину, но Уна уже приоткрыла дверь и вышла на площадку. Она замерла, как вкопанная и вцепилась в резные перила балкона. Уна смотрела вниз, на чудесный незнакомый город, лежащий под нею. Вдалеке, за чертой города раскинулась синяя пустыня. Много воды. Так много, что не было ей края.
-Я провожу тебя вниз. -сказал Ледо, появляясь за ее спиной.
Он подал Уне руку.
-У тебя будет первое время кружиться голова. -предупредил он девушку, поддерживая ее, пока они шли к выходу. -От изобилия цветов, запахов, звуков. От скорости. Ты привыкла к бедному пейзажу Триммы. Тайя слишком красочна для тебя. Но очень скоро ты привыкнешь и полюбишь и уже не сможешь разлюбить это великолепие- никогда.
-Ты говоришь, что дух Зла...
-Не дух Зла. Собака. Забудь про зло - на Тайе его нет.
Ледо ввел Уну в лифт, нажал на кнопку. Пока они спускались, Уна озиралась по сторонам, не в силах принять непривычным глазом всю необычность окружающего.

Они вышли на улицу.
Тайя цвела вокруг Уны, она была похожа на яркий, украшенный наряд невесты, настолько пестрой, веселой, красивой была жизнь вокруг.
-Как нам добраться до скал? Мне нужно обратно, в пещеру. -спросила Уна оракула, озираясь тоскливо по сторонам. -Даже если путь тяжел.
-Не тяжел, Уна. Невозможен.
-Невозможен? -Уна засмеялась. -Нет, оракул. Нет для меня теперь невозможного. Я ради твоего пророчества всю Тримму перевернула. А теперь я должна сделать что то и для себя.
Ледо остановился.
-Война окончена, Уна. -произнес он убедительно.
Уна кивнула и гордость прозвучала в ее голосе:
-Я сделала все, как было нужно. Хоть и не была достаточно смелой и решительной. Но это уже неважно. Ведь я, наконец, осознала, чего я хочу. Понимаешь? Как я могу отказаться теперь от этого?
-Тебе придется.
Уне не понравились слова оракула и тон, каким это было сказано. В глазах Ледо светилась понимающая печаль -сострадание.
Уна пробормотала:
-Мне нужно вернуться...
Она отошла от Ледо и вертела головой в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей найти путь к скалам.
Странный холодок прокрался в ее душу.
Уна ускорила шаг - теперь она почти бежала по лабиринту вдоль зеленых улиц, меж кустарников, цветников, тропинок, вымощенных камнем и плиткой, мимо фонтанов и беседок. Ей встречались тайяне -они были светлы и приветливы, они улыбались ей. Уна чувствовала дурноту. Она не видела этих лиц, и она не видела серых скал.
В конце концов она бросилась бежать, сломя голову, не разбирая дороги.
Когда Уна поняла, что бежит в никуда, оказавшись в прекрасной западне, она стала тихо плакать, но не остановилась. Она металась из стороны в стороны и беспорядочно натыкалась на предметы и прохожих.

-Мне нужны скалы. -теперь обращалась она к тайянам. - Покажите мне дорогу к красным скалам.
Ей указывали в пустоту.
Она схватилась за голову и снова бежала в никуда.
Её не останавливали. Тайяне словно знали, кто она и куда держит путь.

Уна забрела в какой-то дворик, уселась на скамью под деревом, и стала плакать.
Ветка дерева склонилась у ее головы, под тяжестью фруктов ярко-желтого цвета.
Над кустарником, растущим рядом, кружились прямо в воздухе - пестрые цветы-бабочки.
Какое-то белое, пушистое существо, маленькое и очень мягкое, терлось о ее ноги, издавая урчащий звук и щуря желтые глаза.
Уна была близка к истерике.
-Зик. – она схватилась за голову. – Зик, нет, я не могу тебя потерять.
Ледо припарковал машину ко дворику, вошел в него. Он взял кошку на руки и отнес ее в сторону, чтобы она не пугала Уну. Сам вернулся, встал рядом с девушкой.
-Я отвезу тебя, пойдем. -сказал он, кладя ладонь на ее руку.

Он повел Уну к автомобилю, усадил ее в салон и повез к океану.
Когда они приехали, Ледо подвел Уну к берегу.
Уна смотрела на безграничные воды и молчала.
-Красиво... -произнес Ледо, щурясь и глядя вдаль. -Я так скучал по этой картине.
- Я не вернусь. -то ли спросила, то ли уточнила Уна.
-Да. -после короткого молчания подтвердил Ледо. -Смирись. Хочешь узнать, почему?

Голос Ледо был низок, почти сошел на шепот и сливался с шумом океана.
-Да... -отозвалась Уна.

Ветер бросил ей в лицо ей соленые брызги. Уне показалось, это ее слезы. Но она больше не плакала.

Ледо опустился на песок.
-Скоро будет закат. Это так красиво.
Уна ничего не ответила. Ледо понял, что Уна больше не будет спорить, кричать, доказывать, и начал рассказывать.

-Это началось давно. Не было ни меня ни тебя... Хроники говорят, что больше тысячи лет назад. Тогда Тайя была другая, совсем иная, чем сейчас. Она была бедна и зла. Всякие племена жили на ней. Они враждовали.
Высшие Силы сжалились над Тайей. Однажды ночью с неба спустился золотой корабль. Из него вышел юноша. Это наш правитель прибыл на Тайю, для того, чтобы спасти нас. Никто не знал, откуда от прибыл. Как его зовут. Его назвали сыном солнца и стали поклоняться ему. Тайя нуждалась в правителе, и он пришел как раз вовремя. Но он не был правителем до конца. Он был родным нам. Учителем. Отцом.
Он разделил Тайю на две части. Одну из них он назвал Триммой, отделил ее горами, стеной серых скал, и раскинул океан.
-Как? -спросила Уна.
-Заклинания. Он знал слова, которые могут делать это. Он знал также многое другое, и его мудрость передавалась из поколения в поколение, заставляя Тайю расцветать год за годом. Он научил нас жить в любви и мире. Он научил нас радоваться жизни. О, как мы любили нашего учителя.
Ледо произнес это с искренней теплотой.
-Ты знал его? - спросила Уна. Ледо кивнул.
-Учитель был бессмертен. Все века правления он оставался молодым и прекрасным - ни один волос не поседел на его голове. Мы были друзьями. Он доверял мне.
Я знал, как он устал от бессмертия. Он желал жизни простого смертного. Те, чей путь ограничен, могут беречь что-то в жизни, могут придавать чему-то значение - и жизнь эта полна маленьких радостей, которые преходящи, но так дороги...
Правитель хотел стать смертным для того, чтобы полюбить. Он устал от одиночества, и даже процветание Таий не радовало его больше. Я пытался убедить его в том, чтобы он взял в жены женщину с Тайи, но он не мог... Он относился к нам, как к своим детям... Шутка ли... провозиться с нами тысячу лет.
Потому однажды он покинул нас на время. Он направился к Высшему, чтобы выпросить у них право на смертность.
-К Высшему? -повторила за Ледо Уна.
-Да. К тому, кто определяет нас и наши судьбы. К Создателю всего. Бессмертный хотел отказаться от вечной жизни во имя любви. С этим он и направился к Высшему. После возвращения он стал исполнять план, который помог бы ему обрести счастье.

Неожиданно Ледо отвлекся.
-Гляди -дельфины. -произнес он радостно, как ребенок, указывая на лоснящиеся спины дельфинов, играющих у берега. -Помаши им.
-Они похожи на камни. -Уна с невольной улыбкой подняла ладошку в знак приветствия. Ледо рассмеялся.
-Твои сравнения меня поражают...
-Этот бессмертный... -Уна заинтересованно обернулась к Ледо. -Как он исполнил план?
-Он написал Книгу. Книгу Запретов. По сути - никакого смысла в них нет. Просто целый свод ненужных запретов, которые связывают волю. Она должна была создать смуту…Ну, ты знаешь лучше меня...
-О, да... -с чувством произнесла Уна. -Знаю.

Ледо вздохнул.
-А потом ему пришла пора уходить. Перед уходом он дал мне подробные указания, что я должен делать после того, как правитель покинет нас.
Это было больше двадцати лет назад. Мы стояли здесь, на этом берегу. На моих глазах Правитель стер заклинанием с лица земли океан, и приблизил Тримму к себе. Он передал мне заклинание, которое вновь должно было разделить две части планеты, но его я должен был использовать только тогда, когда придет для этого время. А потом он попрощался и исчез. Он ушел жить, любить, трудиться, умирать -он заслужил это, он тысячу лет служил Тримме, и ему нужен был покой. А я все эти годы ждал.
-Чего? -спросила Уна.
-Ничего. Кого…Тебя. -ответил Ледо.

Уна поднялась и пошла по берегу.
-Я знаю, почему я здесь... -сказала она самой себе.
Она подошла к самому краю вод. Океан прикоснулся к ее ногам и отхлынул для того, чтобы вновь пощекотать ей ступни. Солнце сверкнуло ей в глаза с другого конца мира- оттуда, куда ей больше не вернуться- никогда.
-Я знаю имя Правителя. -произнесла она громко, чтоб Ледо слышал ее.
Тот тоже встал, и стоял за ее спиной. В голосе его слышалась улыбка.
-Да? И как же его звали?
-Адэ. -произнесла Уна. -Мой отец.

-Вернемся в город? -спросил Ледо.
Они неторопливо брели по песчаным холмам.
-Целую страну завещал мне он. -говорила Уна. -Страну моих детских снов. Он не знал, что все это может не понадобиться мне. И сам он прожил недолго... Он погиб. А потом моя несчастная мать, которая любила его больше жизни, ушла за ним...Бесполезно все, бесполезно.
-Не совсем. -произнес Ледо.
Он поднял глаза к небу, там уже загорелись первые звезды, но одна из них становилась все ближе и ближе. Ледо улыбнулся, и зашагал к ней, не в силах скрыть волнения.
На песок опустился корабль из чистого золота. Затем дверь сбоку открылась и из него вышли двое. Мужчина помог женщине спуститься и они, держась за руки направилась к ней.
Уна узнала их, вскрикнула и закрыла ладонью рот. Женщина подошла к ней, совсем близко. Она долгое время рассматривала Уну с нежной улыбкой. Затем протянула руки.
-Здравствуй, Уна. -произнесла Мелодика, обнимая дочь.

Тем временем и Адэ приблизился к дочери. Уна через плечо матери смотрела в глаза отцу. Он стол прямо, молчаливо и спокойно глядя на дочь. В его глазах светилась мудрость всех веков и такая любовь, что ей казалось, она изливается из его глаз белым светом и освещает все вокруг- океан, песчаный берег, город за его спиной.
Но сердце Уны оставалось обделенным этой любовью.
Она с упреком посмотрела на родителей.
Они были живы оба. Вместе, и счастливы. Они все подстроили, для нее. Жестокая игра, подумала Уна, и все же она была рада их видеть.
-Дед просил передать тебе, что он простил тебя и счастлив. -обратилась Уна к матери. -Но не я. Я не простила и я не счастлива. Все это было подстроено вами.
Она обратила взор на отца.
-Ты манипулировал нашими сознаниями -Стража, моим. -произнесла она жестко. - На Стража ты повесил ответственность за Законы. Он влачил все эти годы это на себе, отказываясь от всего, ради чего ты сам оставил бессмертие. Мне забил голову сомнениями и страхами. Тримма промучалась все эти годы, угождая нелепым лживым законам... Ты подарил мне целый мир, но отобрал больше. Как ты мог, скажи?
Адэ обратился к Мелодике.
-Дети всегда недовольны родителями. Подари им хоть целую вселенную, они всегда найдут упрек за то, чего ты их лишил.
Он обратил ясный, сильный взор на дочь.
-Но ведь ты сама выбрала битву. -сказал Адэ, подходя к Уне. Он взял ее за плечо сильной рукой, и заглядывая в самое сердце, очень мягко произнес. – Дочь. Взгляни в глаза своей обиде. У тебя был выбор. Если ты всю жизнь любила Стража, то почему ты предпочла бороться с Книгой, а не с гордыней в своей душе?
Перед всевидящим взглядом отца Уна вдруг почувствовала себя ребенком. По щекам ее потекли слезы. Она осознавала свою ошибку. Непоправимую и ужасную.
-Я не была уверена в себе настолько, чтобы знать, что мой выбор будет верным.. Что он примет мою любовь… - прошептала она потрясенно.
- Говори. – произнес отец.
-Я… Я выбрала битву, потому, что в ней я была больше уверена. – Уна закрыла лицо руками, но он лишь притронулся к ее щеке и откуда-то взялись силы и спокойствие. – Я все сама решила.
-Помнишь, я говорила тебе про выбор, тогда, ночью, в горах? -добавила Мелодика. -Ты должна была следовать по пути Стража, если любила его. Ведь битва бы все равно произошла, независимо ни от чего. Тайна двадцать третьего воина заключалась в том, что могли обойтись и без него. Никто из воинов не принимал решения, но он лишь шел путем желания изменить что то. А ты могла выбирать. После битвы он бы женился на тебе. Законы Книги перестали бы иметь цену. Но ты решила сама бороться за свободу, отказавшись от любви. Не потому, что хотела свободы для всей Триммы. А потому, что боялась идти навстречу своему чувству. Ты наказана за это тем, что потеряла любимого. Но это также достойный выбор, ведь ты сражалась с несправедливостью и Тайя -это дар за твою жертву. Помимо этого - Тримма теперь свободна, ведь Страж вернется обратно, и отменит законы Книги. Если бы он остался здесь, то жителям пришлось бы до конца жизни соблюдать Законы, жить в несвободе. Ведь твои воины, пробравшись во дворец, все таки обнаружили Книгу... Они были вынуждены признать себя одержимыми, а Зика- правителем Триммы. Он вернется и отменит законы книги, начнется новая жизнь для всех.
-Поэтому вы не можете быть вместе. - закончил Адэ. -Путь Зика -строить на Тримме новую жизнь, а твоя -быть здесь. продолжать наш род, род Высших, потому, что Тайя просто так не сможет отпустить того, кто создал ее такой, какая она есть. Мы нужны ей.
- Я не смогу продолжать род. -произнесла Уна. – Я не выйду замуж за другого.
- Да, но вы со Стражем уже зачали новую жизнь. Столкнувшись однажды, ваши души победили ненависть. – Мелодика улыбалась, и Уне казалось, что в улыбке матери кроется торжество. -У тебя будет сын. Он продолжит наш род здесь, на Тайе.
-А ты? - обратилась Уна к матери. -Ты отказалась от жизни во имя любви...Что ты делаешь здесь?
-Да. Но вместо этого я получила бессмертие. - Мелодика улыбалась. - Я выпила Эликсир Вечности и думала, что отравилась, но на самом деле это был лишь сон перед бессмертием. Адэ забрал меня у стражи и с тех пор мы вместе. Навечно.
-И для того, чтобы мы не скитались просто так по Вселенной, Высший дал нам задание. -добавил отец Уны.
-Мы отправляемся на одну далекую планету. -объяснила Мелодика. -Нам нужно учить ее жителей любить и прощать друг друга. Они слишком злы. Это будет очень тяжело. Но мы служим Высшему за то, что он разрешил нам быть вместе. Как видишь, каждый платит свою цену за все.
Адэ выступил вперед. Он встал перед Уной и произнес:
- Мы здесь, чтоб встретить тебя. Заодно и попрощаться. Ты видишь нас в последний раз. Душа твоя достаточно созрела чтоб принять этот факт.
Уна опустила голову. Она опустила голову, и долгое время молчала.
-Я прощаю вас. -шепнула она, поднимая к родителям мокрое от слез лицо . -Простите и вы меня за упреки. Я поняла все, что вы хотели сказать.
-Пойдемте в город – тихо предложил Ледо, доселе скромно ошивающийся побоку. Адэ обратил на него свой взгляд и с широкой улыбкой потянулся к нему, чтоб крепко обнять.
-Ледо! У нас вышло, все вышло. – они с Ледо рассмеялись, полные триумфа. Уна с Мелодикой переглянулись и улыбнулись друг другу. Что тут говорить. У них все получилось.
-Тайяне ждут тебя. – сказал Ледо, заглядывая в глаза другу и повелителю. – Ты должен возвести на трон королеву. Чтобы они приняли ее, как тебя.
-Пошли. – Адэ повернулся лицом к городу и полной грудью втянул воздух родного мира. Мира, который он создал сам. – Тайя… -прошептал он с наслаждением. Моя страна…

- Ну, нам пора. – Адэ притянул дочь к себе, чтоб обнять. -Береги Тайю -это твоя судьба и те, кто живет в ней, любят тебя, зависят от тебя, они переживают за тебя. Наш род должен оставаться здесь.
-И смирись с тем, что нельзя изменить. В конце концов, ты все выбрала сама. –сказала Мелодика.

-Прощай! - ответила ей Уна.
Адэ и Мелодика поднялись на корабль. Они исчезли в нем. Вскоре корабль взмыл в воздух, и долго еще был виден в небе.
Уна смотрела им вслед, заслонившись ладонью от солнца.
-Не так все плохо. -заметила она, обращаясь к Ледо. -Тримма начала жить новой жизнью, мать и отец вместе, я нашла Тайю... Которую я бы отдала не задумываясь за то, чтобы хоть еще раз поцеловать любимого.
-О женщины, как вы сентиментальны. -беззлобно заметил Ледо. -Ни капли честолюбия. Кому ты отдашь Тайю? Это твоя судьба. мы не можем прожить еще и чужую, и никому не можем отдать свою. Потому иди достойно там, где должна идти. Ведь ты - воин.
-О, нет. -Уна застонала.- Не надо больше войн. Я устала. Я хочу жить в покое. Я буду жить воспоминаниями и молиться Высшему, чтобы он дал мне шанс на встречу со Стражем. Я готова заплатить и за это.
Они сели в автомобиль. Ледо завел мотор.
-Пока есть чем платить, мы живы. -произнес он. –а пока живы, мы можем надеяться.
Уна не отрывала взгляда от водного простора. Где-то за его пределами остался Страж. В это самое время он уже проснулся, и, не найдя ее, вышел на свободу. Будет ли помнить он ее? Будет ли искать? – она знала, что будет. Но зато жители Триммы смогут увидеть, как прекрасна ночь. Они будут бродить в сумерках и нести свободу и радость в своих душах.
Уна не знала, что дороже - то, что она приобрела или то, что она потеряла.
Но ей уже не так хотелось искать ответы. Она хотела помнить, и хотела верить в будущее. Она была уверена – история еще не закончена.

А по другую сторону планеты новый правитель Триммы немигающим взглядом наблюдал за тем, как догорают последние страницы Книги. Пламя прыгало, пожирая остатки Свода Законов, и отражалось красными искрами в его печальных черных глазах.