Байдарацкие рассказы. Брага

… Вот наконец то нам доставили продукты, было навалом всего: замороженная как бильярдные шары картошка, крупы, мука, мясо, сахар, дрожи… - лепота. Но среди этих сокровищ как всегда бывает, отыскалось и го…но. Несколько больших пяти килограммовых банок сгущенки было вздуто. Было принято решение составить акт и уничтожить, но не просто вылить в снег, а облить соляркой и сжечь, чтобы местные животные не отравились. Однако наш великий повар Дон Педро сказал, что это кощунство, столько сахара сжечь. Ведь можно поставить бражульку, а после перегона, как водится, самогонка пахнет самогонкой, из чего бы её не сделали. Зная то, что Дон Педро может гнать самогонку из всего, да и довод про запах у нас тогда особых сомнений не вызвал, короче дали мы ему добро.
Неделю пока играла бражка, всю население нашего блока, а это четыре балка под одной общей крышей, нюхало такое, что не в сказке сказать, не пером описать. И когда поставили флягу на огонь, все с облегчением вздохнули. Ещё больше успокоились, когда попробовали первачок, который оказался вполне приемлемым продуктом. И вот тут опять допустили ошибку – оставили следить за процессом одного Дона, а ведь все знали, что он до конца выгона не доживает. Но уж больно зело вонюч был этот процесс и никто не отважился к Педро в помощники.
Как ни странно, но утром мы обнаружили бодрого Дона и почти две трехлитровых банки самогона. Продукт не вонял изначальным сырьем и уже был закрашен пережженным сахарам, от чего походил на коньяк. Дон Педро к тому же приготовил море закуси и сварил два ведра компота из сухофруктов, которые охлаждались в не отапливаемом коридоре. Быстро свернув все свои дела, мы привычно уселись за длинным столом в кабачке Дона Педро а он, разливая «коньяк» и застенчиво улыбаясь, принимал «лещей» и за самогон и за закуску.
Выпили всё. Но вырубится, как это бывает от приличной дозы спиртного, не удалось даже хорошо выпившим. Наоборот отдохнуть, тем более выспаться нам не пришлось неделю, а то и больше. Всех вывернуло на изнанку в прямом и переносном смысле. Инфекционная больница отдыхает. Весь снег вокруг балков, как после ледового побоища, был покрыт коричневато-красными кляксами.
Этот пейзаж образовывался примерно так, Володька стоит на парапете и культурно блюёт сверху вниз, не взирая на пургу, которая разбрасывает переработанную бражульку по близлежащей заснеженной тундре. Внизу, чуть поодаль, это же самое делает Саня.
 
Вдруг Саня понимает, что нижний клапан тоже уже не держит, а до туалета далеко, да и вряд ли он свободен, а то и вовсе засыпан снегом. Понимая это, он быстро скидывает штаны, и его задница, как флюгер, начинает ловить направление ветра, и вот дело сделано очередной порыв ветра подхватывает это «дело», оно пролетает между его ног и густо наносится на лицо. У блюющего выше от такой картинки случается спазм, лицо его синеет, и самогон, уже двумя струями начинает литься через нос. И так далее и тому подобное целую неделю. Да простит читатель за столь не аппетитные подробности.
Человечий организм от такого стресса и такой значительной потери жидкости через неделю начинает горбить, трясти и пошатывать. Собрав в кулак все последние силы на общем собрании вынести приговор Дону – расстрел. Дед достал свой старый карабин браунинга, Педро завел руки за спину и выйдя из балка медленно побрел в тундру. Судейская процессия с браунингом и так же на полусогнутых пошла за ним. Но вдруг откуда то возник механик, который то ли не понял шутки, то ли сам ещё не отошёл, схватил большое пластиковое кресло, которое пришло в комплекте с венгерскими балками, и напропалую начал сокрушать его на головы всех членов процессии. Остановить его не было ни у кого сил, последним пал Дон Педро, он даже от удара потерял сознание, кажется.
Через неделю опять все было спокойно. Своим чередом шла работа, в кабачке Дона Педро пахло наваристым борщом, который, не спеша наворачивали собравшиеся за столом ребята, обмениваясь последними рабочими новостями и улыбаясь ещё не успевшими оттаять с мороза усами.