Ч. 2 Глава 1

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Раскрытые карты.

 
 
Любое утверждение ложно. Это – тоже.
Какая-то заумная фраза из какой-то заумной книги.




ГЛАВА 1

Человек по имени Клейменс сидел в пустой гдищенской придорожне и с отрешенным лицом крошил в пальцах корочку хлеба. Кажется, он даже не замечал, что именно делают его пальцы. Он думал. Думал о человеке, который изменил и продолжал изменять его жизнь самым непосредственным образом, то появляясь, то исчезая из нее. О человеке, который из всех за огромное время продолжал оставаться для него загадкой.
Он думал о Лете.
Она его поражала. Она – бесшабашная, скандальная, взбалмошная, непредсказуемая, но все же добрая, заботливая и отзывчивая девушка. Она – хладнокровная убийца, волкодлак, не имеющий ни чувств, ни эмоций, только боль… Как эти две совершенно разные половинки сошлись в одном человеке, не раздирая ее на части, Клейменс никак не мог понять. Она представляла собой что-то вроде промежуточного звена между классическим человеком и волкодлаком. Ни та и не другая, а обе сразу и одновременно. Она не замыкалась ни в одной из своих ипостасей, прекрасно используя волчью силу человеком, и разум – волком. Немногие могли похвастаться столь же двойственной натурой, что она. Что и делало ее отличительной от остальных волкодлаков… Но не только это заботило ведуна. Он ехал в От-Даль-Тиду, чтобы получить место Советника и чтобы, наконец, узнать Великую Тайну Эвангелееты, которую она с таким трепетом хранит в себе. Из-за которой они и рассорились в пух и прах, заставляя ведуна лишь непроизвольно кривить лицо.
Просто узнать.
Чтобы хоть что-то понять.
– А вот и ваш заказ! – радостно выпалила разносчица, стряхивая с подноса пару тарелок и кружку кваса. И замерла в ожидании.
Ноль внимания, пуд равнодушия.
Обиженно фыркнув, девушка отвернулась и, на всякий случай старательно выписывая бедрами объемные восьмерки, проплыла к стойке и плюхнулась на стул рядом с хозяином. Недовольно оглянулась через плечо на задумчивого ведуна.
– Что за чурка бесчувственная у нас тут присела? – обиженно спросила она, облокотясь на стойку и положив подбородок на костяшки пальцев.
– Да ну тебя, Ривка, вечно ты пытаешься обратить на себя внимание, – беззлобно пожурил девку хозяин. – Не видишь, что ли – у человека горе. Ему сейчас не до твоих выпуклостей.
Ривка критично осмотрела свои «выпуклости» и осталась довольна.
– Какое там горе? Такое ощущение, словно он где-то далеко… далеко… – У Ривки сделалось такое мечтательное выражение лица, что хозяин испугался и начал трясти ее за плечо.
 – Эй, мечтательница! – воскликнул он. – Хватит с нас одного такого летуна в облаках! Иди вон лучше, стол выскреби.
Разносчица сморщила носик и рыбешкой проскользнула на кухню.
В это время дверь в придорожню отворилась, и на пороге нарисовался еще один посетитель. Да такой, что хозяин самолично нырнул вслед за девкой на кухню – обслуживать новоприбывшего.
Кайера Серебряного, единственного фескера на сельгены вокруг, уважали все. И боялись все. Этот двадцативосьмилетний мужчина уже прослыл суровым и строгим храмовником, с которым лучше согласиться, чем потом до хрипоты спорить, вися на дыбе. Серебряный руководил храмом не только в Гдищах, но и во всех окрестный селениях в Пригорье, постоянно разъезжая. Его остановка в придорожне была либо величайшей милостью хозяину, либо наказанием, ибо Кайер мог одинаково и щедро заплатить хозяину за постой, и так же лишить его прибыли за ближайший месяц «для нужд храма».
Кайер, прищурившись, осмотрел пустое заведение и остановился на его единственном посетителе. Довольно оскалился углом рта и направился к нему.
Увидев нависшую напротив тень, Клейменс медленно поднял голову и осмотрел е обладателя.
– Вам что-то надо? – вежливо спросил он, тщательно затирая вырывающиеся на язык «если нет, то валите отсюда, если да – то с удвоенной скоростью».
– Да. Наемник, – кивнул фескер, присаживаясь на свободный стул.
– То бишь я, – расшифровал ведун.
Фескер склонил голову.
– Знаете, у меня сейчас нет ни желания, ни времени наниматься, – устало сказал ведун, откладывая вилку.
– А я-то наивно считал, что наемник всегда свободен, – с легкой издевкой заявил Кайер.
– Знаете, я предпочитаю эпитет «валькир», – холодно отбрил Клейменс.
– А «ведун»?
– Вы уже и это знаете.
– Если самый паршивый серр может отличить валькира от ликанте, то что уж говорить о фескере? – самодовольно осклабился храмовник.
У Клейменса даже выражение лица не изменилось.
– Зачем вам нужен… наемник? – еле удержавшись от гримасы, спросил ведун.
– О, так вы уже заинтересовались? – неподдельно обрадовался Серебряный.
– Ничуть. Остаюсь при своем мнении.
– А вы упорный.
– Стараюсь.
Пауза. Кайер думает, как бы все-таки натащить этого ведуна на дело, Клейменс же молча, с непроницаемым выражением лица следит за его потугами. В конце концов, на его рабочем веку таких вот нанимателей-дилетантов, даже среди высших храмовников, было может и не много, но достаточно, чтобы отрепетировать холодно-отрешенное выражение на лице.
– Это дело не займет у вас много времени, – наконец решился фескер.
– У меня нет даже этого немного.
– Что же вы тогда сидите здесь? – нашел к чему прицепиться Кайер.
Клейменс чуть приподнял угол рта.
– А кто вам сказал? Я, может, собирался уже уйти, но пришли вы и нагло отвлекаете меня.
Кайер опешил. Подобного рода наемники ему еще не встречались. Обычно они, едва увидев его фескерскую мантию, уже готовы на любое дельце, хоть покончить жизнь самоубийством, лишь бы «бусы» в это время бренчали в карманах. Этот же…
Ведун встал и, молча обогнув его, вышел на улицу. Фескер еще посидел пару секунд, досадливо ругнулся и вышел следом, сразу же завернув в сторону храма.
– А вот и об...ед… – Хозяин запнулся, ошалело разглядывая пустой зал.
Забренчала посуда, и на пол осел сочный плевок, аккомпанирующий бурный шквал ругани.


– Устал?
Чахлый жеребчик довольно флегматично взмахнул хвостом. А что он еще мог ответить? Что умаялся передвигать ноги в неспешном шаге, что ли?! Тем более, что хозяин сам виноват – раз не понукает, значит не надо.
– Ты смотри. До гор, может, и немного осталось, но лучше, когда силы все же с собой.
Тут ведун тоже слегка ошибся. Горы, подметающие свинцово-серое низкое небо, еще с утра готовящееся обрушить шквал дождя на головы непокорных всех, не просто были близко – стоило всего лишь пересечь лесок, опоясывающий их темно-зеленой лентой, одновременно поднимаясь на пригорок – и упрешься носом в скалистый склон. Но он ехал к перевалу Сарана – селянин в Гдищах объяснил, что это единственное место, куда выходит проход в вехр От-Даль-Тида. Не считая неба, разумеется.
– Так как насчет небольшого привала? Заодно и поесть можно. Тебе. Мне кусок в горло еще после придорожни не лезет.
Жеребчик лишь всхрапнул. Похоже, привилегия жевать молодую запылившуюся травку пополам с еловой хвоей его не прельщала.
– Ну извини. У селян в деревне неурожайный год, весь овес их лошади сожрали. Тебе же, бедному замученному бессердечным ведуном животному, просто ничего не осталось, – с усмешкой пошутил Клейменс.
Гордое молчание было ему ответом.
– Ну, тогда это ваши проблемы. Мое дело предложить, ваше дело отказаться.
Конь резко остановился, подняв под копытами пыль.
– Ага, все-таки решился на привал!.. Нет? А что случилось?
Жеребчик встряхнул головой.
– Не понял. А зачем тормозил тогда?
Ответом ему было короткий визгливый крик.
– Кончай издеваться! Ты еще и…
Ведун осекся, внезапно осознав, что этот не совсем лошадиный ответ донесся из леса.
Рефлексы сработали быстрее, чем мозг. Мужчина быстро спрыгнул и метнулся в лесок под тревожное ржание своего жеребчика.
Нужное место оказалось не так уж и далеко, Клейменс остановился на кромке небольшой поляны. Трава была старательно утоптана и забрызгана кровью – где потеками, где алыми россыпями капель, будто кто-то вытряхнул в траву горшок клюквы. Концы поляны были разделены тремя свалившимися поперек деревьями с роскошными кронами, судя по отметинам на стволах – нарочно уваленными для лесозаготовок.
Но внимание ведуна привлекло не это, а тело, лежащее в траве.
Ведун метнулся к нему, осмотрел. Маленькая рана, словно от укуса, на теле крупного мужчины сочилась густой кровью, не прекращая ток ни на секунду, словно кто-то нарочно выпихивал живительную жидкость из тела. И прямо на глазах все сужалась и сужалась, не прекращая, однако, кровоточить.
Вскоре от нее не осталось ни следа, но кровь продолжала сочиться.
Мужчина тем временем открыл помутневшие глаза.
– Кто…
– Лежи, лежи. Спокойно. Иначе еще хуже будет.
– Кто… ты…
– Ведун.
– Не надо… не спасешь… Хороший ты мужик… Жаль только, что поздно…
Клейменс зубами отодрал от рубахи полоску, приложил к месту, откуда кровь шла больше всего (но там же ничего не было! Она не могла идти просто сквозь кожу!) и наложил сверху ладони. Сделал несколько стягивающих пассов, но кровь продолжала идти.
– Яд… не сумеешь…
Мужчина, похоже, уже смирился со своей судьбой.
– Тварь там… еще…
– Деревья-то зачем срубили? – с горькой улыбкой спросил ведун.
Мужчина усмехнулся.
– Ясени только здесь росли… красивые… Хотел колыбельку сделать… не смог…
И обмяк.
Клейменс сглотнул ком в горле, закрыл глаза умершему и встал. Прислушался. Судорожное урчание и шорохи не прекращались, словно издававшая их тварь даже не слышала переговаривающихся мужчин. Ведун не стал тянуть, по-простому обойдя деревья и притаившись в их кроне.
Клейменс медленно вытянул из ножен меч и вышел из листвы прямо навстречу твари.
На секунду человек и махровик застыли оба, очевидно, не ожидая видеть друг друга. Потом тварь по-звериному зарычала, мигом оказалась совсем рядом с ведуном и полоснула его когтями поперек груди.
Отодвинуться Клейменсу удалось только чудом, упав и перекатившись в сторону. Махровик, хоть и был гораздо мельче своего собрата, убитого в Ленгских Проселках, тот час использовал хвост, молниеносно ударив в то место, где только что распластался мужчина.
Ведун встал. Ему повезло – успел.
Один прыжок. Левая лапа тыльной стороной сбивает меч в сторону, вторая следом за ней – летит к горлу.
Клейменс отшатывается в левую сторону и вскидывает локти вверх, оставляя кисти рук на месте, а не в траве.
Легкий ветерок, словно проходящий насквозь.
Клинок, ускорившись от удара твари, поворачивается острием вниз и встречает когти второй лапы.
Скрежет.
Боль в правом плече – отброшенный ударом меч рассек куртку и уткнулся в кости. Но страшные когти оказались за ведуном. Он распрямляет руки, уже находящиеся в положении замаха. Вкладывая в удар ярость, боль и пустоту.
Свист.
Тварь падает в траву. Промахиваясь в отчаянной, последней попытке загрести его уже непослушными лапами.
Все было быстро и больно.
Он отступает от подергивающейся туши. Делает шаг назад, другой. И падает на спину, в надежде хоть так унять пронзительную боль в плече.
Сознание милостиво отключает все органы чувств.


* * *

– Эхма, лето – не зима!
– Зима не лето, было б где-то!
Два звонких ребячьих голоска вернули Клейменса к сознанию. Он постарался как можно незаметнее приоткрыть глаза, чтобы обладатели голосов не заметили это. А сам замечательно видя их.
Двойняшки-девятилетки, мальчик и девочка, только что вбежавшие в незнакомую комнату с улицы, развили бурную деятельность, хлопоча вокруг «больного дяди ведуна». Девочка, забравшись на стол вместе с ногами, старательно ссыпала все стратегические запасы трав в один котел, даже не удосужившись зажечь под ним огонек. Мальчик подставил табурет и, кое-как вытащив с полки большой фолиант «Справочник травника», принялся листать его, усердно морща лоб.
– Послушай, Десдра, а что нам надо? – спросил он у сестры.
– Поищи что-нибудь о лекарствах.
Мальчишка лишь хмыкнул и демонстративно пролистал всю книгу. Девочка задумалась, усиленно размешивая похрустывающие травки в котелке.
Мальчик, высунув кончик языка, пролистал еще немного и восторженно вскрикнул:
– О, вот нашел! Слушай! «Лекарственные чары. Обычно произносятся в совокупе с эликсирами…» Так… «Побочные эффекты: сухость во рту, тошнота, рвота, зуд, галлюцинации, потеря памяти, кома и… смерть»… – Мальчик поднял лицо к заинтригованной сестре. – Ну что, лечить будем или пусть дальше живет?
– Ах вы негодники!
Дети мышатами сиганули в стороны, а в комнату с полотенцем наперевес вбежала грузная женщина в потрепанном платье и забранными в толстую косу каштановыми волосами. Ее обычно добродушное лицо сейчас выражало крайнюю степень возмущения.
Прогнав детишек обратно во двор и крепко нашпыняв обоих полотенцем, женщина вернулась в комнату, начала усердно перебирать и отсортировывать травы в котле, сквозь зубы еле слышно продолжая ругаться.
– А вы крепкий, – похвалила она, на минутку подняв глаза. – Не всякие мои больные выдерживают подобные «лекарственные чары». Вы не волнуйтесь – это детишки приписали, они так над каждым моим новым пациентом измываются.
 – И, как вы говорите, успешно? – уточнил ведун, укладываясь поудобнее и полностью открывая глаза.
Травница довольно кивнула.
– Да, очень. Пожалуй, даже лучше, чем мои настойки!.. Просто на прошлой неделе ко мне привезли ведунью, поцарапанную вурдалаком. Так она зверскую рожу нежити не испугалась, а сие сочинение моих негодников привело ее в состояние ступора. Пришлось потом лечить еще и от столбняка.
Ведун усмехнулся. Женщина тем временем закончила выцарапывать из травяной мешанины то, что еще можно было спасти, и обратилась уже непосредственно к больному.
– Ну, как вы-то себя чувствуете?
– Плечо вроде проходит. А вы долго собираетесь меня здесь держать?
– Это напрямую зависит только от вас. – Травница полюбовалась вытянувшимся лицом Клейменса и со смехом добавила: – Нет, недолго. Завтра с утра уже можете быть свободны. Рана была не тяжелой, я ее обеззаразила и наложила повязки. А зажить она может и по дороге. Если вы, конечно, не будете в ближайшие несколько дней работать.
– Я вообще не уверен, когда еще смогу работать на трактах. Через пару дней моя жизнь станет спокойной и равномерной.
– Разве это плохо? – удивилась травница.
– Это скучно, – усмехнулся тот.
– Зато полезно для вашего плеча! Кстати, вы не знаете, что за бедная заморенная животинка стоит во дворе?
– На кого она похожа?
– На очень замученную старую клячу.
– Тогда это Данкар, мой боевой конь! – с улыбкой заявил Клейменс.
Судя по расширившимся глазам женщины, она посчитала ведуна живодером.
– Я не виноват! Я его уже такого купил!
– Так откормите его и не мучайте!
– Под вторым словом подразумевается «подстрелите»?
Травница постучала согнутым пальцем ведуну по лбу.
– Прекратите паясничать! Я серьезно говорю.
– Да ладно, не волнуйтесь. Через два дня я приеду в От-Даль-Тиду, вот там сразу же его и откормлю до рези в животе.
– Вы будете покрывать расстояние в пару часов за два дня? Это как, по сильно искривленной синусоиде, что ли? – удивилась женщина.
– Почему?
– Потому что от нашего Приперевалья до вехра около полутора-двух часов езды.
– Приперевалье… – задумчиво протянул ведун. – Но как я здесь оказался?
– Не знаю. Но мне вас принесли селяне. Лесничие. Они случайно набрели на полянку и увидели вас, раненого, без сознания.
– Там был еще… мужчина…
– Да, – кивнула травница. – Гартен. Он лесоруб.
– Он умер у меня на руках.
– Зато вы убили тварь, сделавшую это. – Женщина ласково, совсем как мальчишке, провела шероховатой рукой по черным волосам ведуна. – Это лучшее, что вы могли для него сделать напоследок.
– Он говорил что-то про колыбельку…
– Скорее, кроватку. У него осталась шестилетняя дочь, Мариша. Ее мать была ведунья, умерла около года назад, отец в ней души не чаял, хотел дать ей все. Не успел…
– И куда денется девочка?
– Я не знаю, – горько пожала плечами травница. – Вы можете встретить ее завтра, на похоронах.
Женщина снова взяла в руки полотенце.
– Ладно, лежите. На ночь я поменяю вам повязки, потом еще утром – и можете быть свободны.
– Спасибо… Да, кстати, как вас зовут?
– Мерена.
– Спасибо вам, Мерена.
– Не за что, Ворон.


…Высокий костер ярким маревом взвился до самых крыш. Селяне, стоящие вокруг него, по одному бросали в оранжевый, животрепещущий огонь сухие веточки вереска и отходили, опуская головы. Потихоньку разбредались по своим делам, надевая на головы шляпы и платки. Молча, подавленно, тихо.
Клейменс стоял позади всех. Закутанная в черный кожаный плащ фигура, длинные волнистые волосы, струящиеся по спине, широкополая шляпа, надвинутая на глаза, и лаковые ножны с мечом за спиной. Он напоминал ведуна как никогда.
Внимательным, чуть прищуренным взглядом он следил за маленькой, черной на фоне огня фигуркой, съежившейся, сгорбившейся, подрагивающей плечами из-за сдерживаемых слез. Но только дождавшись, пока у погребального костра больше никого не будет, он осмелился подойти к ней, встать позади.
Девочка интуитивно почувствовала близость взрослого человека. Маленькое детское личико со смуглой кожей и большими изумрудно-зелеными глазами в обрамлении мягких каштановых волос обратилось к стоящему позади мужчине, внимательно, совершенно по-взрослому посмотрело ему прямо в глаза.
Она не плакала. Лицо было абсолютно сухое.
Клейменс молча смотрел ей в глаза, видя в них свое отражение, не укрываясь от этих пронзительных изумрудов ни ресницами, ни волосами, ни посторонними мыслями.
Девочка всхлипнула и приниклась к ведуну, обхватила его ручонками за талию и дала волю сдерживаемым слезам.
– Успокойся, детка, – мягко прошептал он, положив ладони на ее худенькие плечи. – Слезы – это только эмоции. Они не сделают тебя свободнее. Воспоминания – слишком жестокая вещь.
Он не утешал. Вообще не умел утешать. Лишь говорил то, что есть на самом деле. Так было легче.
– Заберите меня отсюда, дядя ведун, – тихо, со всхлипом попросила она. – Пожалуйста…
Из нее могла выйти замечательная ведунья. Мощная, крепкая, как тот росток силы в ее душе. Но захочет ли она выбрать этот путь? Решится ли получить на всю оставшуюся жизнь черную ветку вереска на запястье? Согласится ли нести имя валькирии, Посланницы Смерти?
Сейчас она просто ребенок с огромной пропастью в сердце.
Клейменс чуть отстранился от девочки, присел напротив нее на корточки, серьезно заглянул в покрасневшие глаза.
– Ты точно решила?
Твердый кивок.
Она не колебалась ни секунды.
– Идем.
Мужчина взял девочку за маленькую ладошку и провел к своему жеребцу. Мариша смотрела на него доверчивыми глазами, в которых сквозь взрослую боль просквозила надежда.
Около самой морды животного девочка вдруг резко остановилась, на ее личике появилось выражение детского любопытства и изумления. Слезки сразу высохли.
– Ой, а откуда у вас полуночная лошадка? – удивленно спросила она, дернув ведуна за рукав.
– Кто?
– Полуночная лошадка. Они приносят нам сны каждую ночь, – охотно объяснила Мариша. – Если сон плохой, лошадкам и самим плохо, а если хороший, то и лошадкам хорошо.
– Полуночная лошадка… – задумчиво повторил ведун. И тут его осенило.
Надо же, девчонка оказалась поумнее его, ведуна с четырьмя ступенями магии!
Клейменс забрался в седло и, легко подняв девочку за шиворот, посадил ее перед собой. Быстро вывел жеребчика за ворота деревни на дорожку. Мерена была права – вот он, перевал, под самым носом, настойчиво маячит впереди.
Доверив поводья Маришке, ведун достал из своей сумки толстый том, торопливо залистал его.
– Вот видите, я не вру! – обернувшись, ткнула пальчиком в страницу девочка.
С желтоватого пергамента на Клейменса смотрела точная копия его жеребца, только более мощная и крупная.
– «Криганы, или полуночные лошадки, – вид биовампиров, специализирующихся на снах и видениях. Седьмая степень опасности, практически нулевая…», – прочитал мужчина и усмехнулся. Маришка ласково потрепала жеребчика по шелковистым ушкам. – Но откуда про них знаешь ты?
– У мамы тоже была полуночная лошадка. Хорошая. Осинка… – При воспоминании о маме девочка насупилась, сжалась в неприступный комочек и ушла в себя.
Ведун не посмел ее тормошить. Лишь взял в руки поводья и подкорректировал неспешный шаг своего кригана.
Погода, словно скорбя вместе с ними, быстро надувала серое полотно туч над головой. Ведун надеялся только, что они доберутся до вехра раньше, чем дождь – до них.


Дождь все-таки настиг их. Возле самого входа в вехр.
От-Даль-Тида была вырублена в целой горе, вернее, давно потухшем и застывшем вулкане, единственном на все Железные горы. Вехр располагался в его чаше, там же разлилось небольшое озеро со стоком в пещерную реку, а за ней – в Ненгар, самую полноводную реку Северо-Восточных Земель. Ко входу вела длинная, вырубленная в скале лестница, заканчивающаяся площадкой с воротами.
Чтобы подняться на высоту в четверть сельгены, Клейменсу пришлось спешиваться и тащить коня на поводе. Мариша тоже сначала хотела пойти пешочком, но побоялась грозно зыкнутого на нее ведуна.
Ступени были высокими, преодолевались сложно, и когда троица, наконец, появилась на площадке, ведун был готов сначала расцеловать мокрый от падающих капель холодный камень, а потом хорошенько садануть по нему ногой. Будь он один, сделал бы это с превеликим удовольствием, подкрепив все вышеперечисленное нетихим злым словом на всеобщематерном языке, но в седле покачивалось маленькое невинное существо, и Клейменс, щадя детские неискушенные ушки, отделался лишь смутным бурчанием сквозь плотно сжатые зубы.
Ворота оказались массивными, толстыми и крепкими, из червленого дуба и, судя по многочисленным отметинам на дереве, его или не раз таранили, или столь же многочисленно использовали как ближайший предмет для пинков. Наряду с сапогами и ботинками использовался меч, топор и пара метательных кинжалов. Кто-то даже попытался вырезать на нем несколько непристойных слов, но не преуспел в этом деле – явно заковыристая фраза оканчивалась на полуслове. Жалко.
Вот перед этими воротами сейчас и стоял ведун, пытаясь понять, как же сдвинуть эту махину с места, чтобы пройти внутрь.
– И что нам теперь делать? – жалобно спросила Мариша, уже успевшая продрогнуть.
Ведун задумчиво упер руки в бока.
– Может, покричать? – неуверенно предложила девчонка, кое-как сползая с лошадиного бока и подходя к насупленному «дяде ведуну». Тот оценивающе поглядел на нее, потом честно прикинул свои голосовые данные и с сожалением отмел этот вариант.
– Не подойдет. Через эти створки нас не услышат, даже если мы тут заоремся. Хоть по одиночке, хоть в унисон. Ключ тоже отметается – ни замка, ни скважины, ни даже шпингалета для приличия. Что это за ворота?!
– И ничего магического в них нет, – с искренней жалостью вздохнула Маришка, поеживаясь.
Клейменс провел ладонью по стыку между камнем и деревом, задумчиво потер начинающий зарастать темной щетиной подбородок. И сразу же, словно о чем-то вспомнил, одернул руку и ругнулся.
– Опять бриться придется и заклинание подновлять, – недовольно пробурчал он себе под нос, возвращаясь к замерзшей в зюзю девчонке.
– Дядя ведун, я уже закоченела! – жалобно пожаловалась она, растирая плечи.
Ведун недовольно поглядел на словно прорвавшееся дождем небо и в сердцах саданул по двери кулаком.
Ворота вздрогнули… и отворились.
Обменявшись одинаково изумленными взглядами, они прошли внутрь.
Тишина мигом заложила уши звенящим бедламом. Дождь свирепствовал снаружи, здесь же, в огромной полутемной пещере, оканчивающейся кусочком света размером с «солнечную бусину», было тихо и пустынно, как в фамильном склепе.
Слева в тени послышался трущийся звук, и к новоприбывшим прошел неказистый гном в потертой кольчуге прямо поверх рубахи. Зевая и почесываясь, Вахтер остановился возле них, долго осматривал каждого, включая конягу, и сонно поинтересовался о цели прибытия. Ведун молча сунул ему под нос свиток с приглашением, Вахтер кивнул и удалился.
Кажется, он даже не проснулся.
Посчитав сий богатый и многословный жест разрешением, путешественники направились вперед к свету. Клейменс хотел сначала запалить «фонарик», но к чему-то принюхался и не посмел. Даже на всякий случай отобрал у Маришки спички и спрятал во внутренний карман.
– Дядя ведун, а что мы будем здесь делать? – спросила девчушка, поднимая любопытные глазки на Клейменса.
– Я – работать. Тебя же придется куда-нибудь пристроить… Хотя я и не уверен, что тебя одну, такую маленькую, кто-нибудь возьмет.
– Я что же, не смогу остаться с вами?!
– Детка, у меня неподходящая работа для таких малышек, как ты, – со вздохом признал ведун. – Сама ведь видишь – человеку уже двадцать пять, а сам как палец одинок.
– Вам двадцать пять?! – неверяще округлила глазки Маришка.
– А что, слишком старый? – со смешком уточнил Клейменс. Девочка насупилась.
– Нет, наоборот… Молодой… Только глаза вас выдают. Слишком… профессиональные, что ли.
Ведун усмехнулся. Глаза выдают… Надо же.
– А может, я все-таки останусь с вами? – снова запросила мелкая.
– Пойми, Мариша, моя жизнь – это не только спокойная дорога, как сейчас. На ней порой вырастают весьма серьезные препятствия… С клыками и когтями в пол-локтя.
– А вы меня научите! Арбалетом я пользоваться умею, ножик всегда с собой ношу… – девчонка вытащила из складок своего костюма полуторапядевый нож в хорошо выструганных ножнах. – Остается только меч, да и тот… Ой!
Тусклый свет брызнул в глаза расплавленным серебром, мигом заставив сощуриться. А когда глаза попривыкли…
– Ух ты! Правда, дядя ведун?
– Правда…
…От-Даль-Тида занимала всю территорию чаши потухшего вулкана. Густые леса, покрытые темно-зеленой листвой, ютились на стенах, как мягкий мох на неровных стволах тополей; башни и высокие шпили крыш напоминали светлые потеки и молочные сосульки, вызывающе торчащие к солнцу; между обычными городскими домами из камня и дерева проглядывали неровные провалы пещер, оплетенные цветущими лозами, кое-где воинственно торчали штандарты с флагами. Но что больше всего поразило ведуна – так это народ, существа, снующие на улицах. Вроде ничего необычного не было замечено. Все как обычно в самый обыкновенный дождь: перестукивались двери, дежурно перебрасывались шуточками стражники под навесом, разговоры, смешки и шуточки пробегающей мимо по лужам стайки молодежи, ругань отца, треплющего за ухо непоседливого сына. Только вот… Стоило присмотреться к этим типичным горожанам, как сразу начинаешь понимать, что улыбающийся тебе булочник сверкает неестественно длинными клыками, остроухий отец дергает столь же остро- и длинноухого сынишку, девчонки в развевающихся платьях слишком уж легко и непринужденно порхают босыми ступнями по мощеной неровным камнем дороге.
Такого смешения рас Клейменс не видел ни в одном вехре прежде. Люди, эльфы, дриады, гномы, орки, тролли, вампиры, даже сифисы: мимо, деловито переругиваясь, проплыли южные гости с остров – джинн и эфрит. Это казалось столь невозможным, что не было похоже на реальность.
Или, наоборот, самым реальным и было…
– Извините, вы не подскажете, где здесь дом Правителя?
– Аристарх? – деловито уточнил молодой русоволосый мужчина, сверкнув драконьими глазами. – Вот он, на Центральной площади. – Он двумя пальцами показал на самую высокую башню из серо-белого камня в кольце полудюжины поменьше. Центральная площадь перед ней представляла собой вымощенный камнем круг в диаметре около полусотни элеров, от которой, как солнечные лучи, отходили извилистые улочки.
– Можно еще вопрос. К вам дня этак два-три назад никто не приезжал? Молодая девушка, например?
Мужчина загадочно усмехнулся и растворился в одном из переулков.
Остановившись перед Аристархом, ведун завел коня под обширный козырек и строго наказал Марише:
– Стой здесь. Никуда не уходи. Я вернусь за тобой, как только отмечусь у Правителя.
Девчушка закивала.
Клейменс быстро поднялся по широкой лестнице к воротам и, недолго думая, просочился сквозь них… мгновенно оказавшись в непроницаемой темноте. По ощущениям и сквозившем в помещении сквозняку, вестибюль Аристарха был немаленьким и сделанным из камня. Клейменс зябко поежился и, налепив с десяток «фонариков» теплого золотистого цвета, невысоко подбросил их. Синэргетические шары мигом разбрелись по помещению, освещая и обогревая.
Изнутри башня казалась гораздо больше, чем снаружи. Огромный полукруглый вестибюль, облицованный темно-зеленым, с золотыми сияющими от теплого света «фонариков» прожилками, мрамором, совсем как в Эльвин-тор-Дриан, потолок которого терялся во мгле наверху. Туда же уводили четыре громадные, обхватов в десять, колонны-деревья, роскошные кроны которых, очевидно, образовывали второй этаж, а переплетающаяся паутина каменных лиан над головой и стенах – коридоры и проходы.
И ни одного окна.
– Ух ты! – восхищенно донеслось до ведуна, и из-за одной из колонн выскочила молодая девушка-служанка. Поймала один из «фонариков», хорошенько его рассмотрела и поискала глазами сотворившего это. Найдя, мигом подбежала к нему. – Здорово! Неренель не умеет делать такие шарики, только огненные, боевые… А вы, наверное, новый Советник? Я Тиара.
Девушка дружелюбно протянула узкую ладошку, и ведун вежливо пожал ее.
– Правитель сейчас ужинает, – сказала она. И, вытянув руку, тонким пальчиком указала на одну из дверей в стене, находящуюся прямо напротив входа. – Зайдите к нему сразу же, он будет рад вас видеть. Он ждал вас.
И убежала, прихватив с собой «фонарик». Мужчина, усмехнувшись, сотворил еще один взамен унесшемуся и широким шагом дошел до двери. Приоткрыл, прошел и остановился на пороге.
Эта комната была гораздо меньше вестибюля. Каменные стены, завешанные гобеленами, плиточный пол, всего одно широкое окно до потолка, пробивающее серую дождливую мглу внутрь, большой стол посреди стайки стульев у левой стены, а напротив – мраморный трон, заваленный покрывалами и подушками, на классическом возвышении.
«И почему Правители так любят каменные троны?»
Сейчас трон пустовал, зато за столом расположилась неплохая компания из трех близко сидящих человек – мужчины и двух женщин, одна из которых, сидящая подальше, в тени, едва завидев новоприбывшего, встала, поспешно раскланялась и, прихватив с собой пару персиков, быстро удалилась через боковую дверь. Ведун проводил ее взглядом.
– Проходите-проходите, – веселым голосом позвал мужчина, активно жестикулируя Клейменсу. Тот быстро спустился и подошел к столу, склонил голову в приветствии.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил его Правитель, указывая на только что освободившееся место по правую руку. Ведун обошел стол и присел. – Простите мою сестру, – продолжил между тем Правитель. – Она недолюбливает ведунов, считает их скандалистами и циниками.
Что-то толкнуло Клейменса еще раз взглянуть на боковую дверь…
– Что ж, кто я вы, очевидно, знаете. Но позвольте еще раз представиться – Idgelariius Otal`-Daltida tor Sang Real, Правитель От-Даль-Тиды. Это Ayra-inn Cor`Nesten Fire`ee, моя жена и по совместительству Правительница вехра. Вам, как Советнику, разумеется, не нужны все эти титулы и звания, которые только язык мозолят и надоедают вам не меньше, чем мне самому. Так что просто Джелар. – Правитель широко улыбнулся и протянул руку. Ведун с достоинством принял ее.
– Меня зовут Raiven Ta-Klementas. Но можно просто Клейменс.
– Raiven Ta-Klementas? «Ворон над вереском»? – Правитель не колебался ни секунды, переводя настоящее имя ведуна с драконьего . – И за что же вас наградили подобным именем?
– Не знаю. Я в его разработке не участвовал. Это целиком заслуга и привилегия моих родителей, – улыбнулся ведун.
Джелар заразительно рассмеялся. Айра широко улыбнулась и что-то шепнула на ухо мужу. Тот с улыбкой кивнул.
– Ну, я бы не сказал, что ваше имя тоже самое обычное. «Idgelariius» это, кажется, «Светейший»?
Джелар сразу понравился Клейменсу. Веселый, интересный и бойкий на язык, молодой еще Правитель с утонченной внешностью и густыми блестящими каштановыми волосами, аккуратно остриженными. Он сразу создавал образ хорошего человека.
– Правильно, – довольно кивнул Правитель. – Приятно поговорить с человеком, знающим древний язык. В наше время это большая редкость.
– Как и широкопрофильные ведуны в целом, – добавил Клейменс. – Именно поэтому выбор пал на меня?
– Да. – Джелар сразу посерьезнел. – Бывший Советник, Неренель, уже слишком долго служил моему роду. Ему давно пора было отправиться на покой, но последние пять лет он еще вытянул. Теперь уже все. На прошлом Совете кроме меня этой же проблемой занялись еще двое Правителей. Был произведен Поиск , и среди найденных шести ведунов я выбрал вас. Просто по наитию. Но мне мой выбор нравится, – снова улыбнулся Правитель.
– Спасибо… Вот почему я так легко попал к вам? Обычно проходимцев так легко не отпускают.
– Нет, не поэтому. Просто вам попался действительно хороший вехр. Не буду себе льстить, но От-Даль-Тида – это рай на земле. Здесь каждая раса чувствует себя как дома, вы и еще одна особа – единственные валькиры в этом вехре. Горцы вообще довольно флегматичный народ!
Клейменс кивнул.
– Ох, совсем забыл! Угощайтесь. Вы же наверняка сильно проголодались по дороге. Что-то я за разговорами все позабыл. И ты мне ничего не сказала! – беззлобно пожурил он супругу. Айра саркастически приподняла левую бровь и скрестила руки на груди. – Разумеется, я не смею вас просить приниматься за работу немедленно, – снова обратился к ведуну Правитель. – Вам надо отдохнуть, собраться с силами и умом и уже спокойно начать работу. Мне придется вам устроить небольшую проверку, это уже традиция, простите уж, но вы справитесь, я уверен.
– Простите, Правитель, но я здесь не один… – неуверенно начал мужчина.
– В каком смысле?
– Со мной приехала шестилетняя девочка. Я нашел ее в Приперевалье совсем недавно. Ее отец умер у меня на руках, матери уже давно нет, и я просто не посмел оставить девочку одну.
– А где она?! – удивленно воскликнула Айра.
– Я попросил подождать ее под козырьком, пока я не устрою все дела.
– ?!...
– Правитель!!!
В зал ворвалась давешняя служанка, держа под мышкой весело болтающую ногами и хихикающую Маришу. Негодница усиленно тянула ее вниз за подол, из-за чего бедная девочка постоянно спотыкалась и красочно, но тихо описывала каждый шаг.
– Я не могу, Правитель, эта девчонка… – всхлипнула Тиара, пытаясь отцепить ухватистые пальчики девчонки от своего платья.
– Так это и есть та самая сирота…
– Да, но я…
– Боги, что это за прелестное чудо?!
Мужчины одновременно заткнулись и поражено поглядели на просиявшую Айру. Правительница быстро отобрала мелкую у ошалело застывшей служанки.
– Как тебя зовут, солнышко?
– Мариша…
Девчонка была очарована милым и славным личиком доброй тети с крыльями, поэтому беспрекословно позволила взять себя на руки.
 – Маришка… Чудное имя! Ты, поди, есть хочешь? Дядя ведун тебя хорошо кормил? Не обижал? – тоном заботливой мамочки начала выспрашивать Айра, из язвительной вредины на глазах преобразовываясь в этакую курочку-наседку.
– Ой, да что вы! Дядя ведун хороший. Мы с ним всего-то пять часов вместе, он меня из деревни увез. Он очень хороший. Вы его не обижайте, – мигом насупилась Мариша, сурово покачала пальчиком. – А то я вам…
 – Замечательное дитя! Что ты, дяде ведуну у нас будет очень славно. Вот этот дядя, – она указала на мужа, – дает очень хорошую работу здесь, в вехре.
– Ну ладно тогда, – смилостивилась «грозная воительница» и снизошла до тарелки нежного толченого картофеля на молоке и овощей. Деревенская девчонка, хорошо знающая, что такое голод, неприхотливая в еде.
Мужчины отсели на другой конец стола, оставив феникса сюсюкать с девчонкой, а сами, тихо и деловито, за ужином обсудили текущие дела и ближайшие изменения. Клейменс быстро вошел в поток проблем вехров, чем несказанно обрадовал Джелара.
Ужин прошел в теплой атмосфере понимания.