Первая получка

       После восьмого класса многие мои друзья-одноклассники решили пойти работать. Сейчас это объясняется довольно просто: все они были старше меня года на два, три, а то и четыре. По многим причинам в ту пору классы были переполнены второгодниками и третьегодниками. В основном это были дети репрессированных жителей Прибалтики, Крыма, Украины, Кавказа… После 1953 года зэков стали массами выпускать из лагерей, не давая им права на выезд с севера. В те же времена к ним стали массами приезжать их семьи. Именно эти люди строили хибары и землянки по берегам реки Инты, именно они с боем заселяли нежилые подвалы новых строящихся в городке домов… Материальное положение этих людей было далеко от благополучия. Их дети тяжело переносили смену обстановки, к тому же они с трудом владели русским языком, а потому учились особенно плохо. Неудивительно, что большинство из них, достигнув совершеннолетия, решило идти работать.
       Под влиянием этих настроений многие из вполне успевающих учеников тоже ринулись на трудовой фронт. И я не избежал этого порыва. Когда я объявил о своём решении родителям, они неожиданно отнеслись к этому лояльно. Папа и сам начал работать с пятнадцати лет, поэтому одобрил моё желание. К тому же недавно вышел хрущёвский закон, по которому лица с трудовым стажем при поступлении в ВУЗ имели преимущество. (То, что я продолжу учиться в вечерней школе, а потом буду поступать в институт, подразумевалось само собой.)
       
       Вот так группа одноклассников поступила работать на РМЗ, и я вместе с ними стал гордо считать себя представителем рабочего класса. Говорю об этом без всякого подтекста. Я действительно гордился своим новым положением, своей замасленной телогрейкой, своими чёрными от металла руками. А когда к нам на заводик приводили школьников (на экскурсию для ознакомления с производством), то я в своём грязном комбинезоне чуть не лопался от гордости: ведь мы уже рабочие-металлисты, а вы ещё в той детской жизни…
       
       Но пока я ещё был всего лишь учеником, и только иногда мне разрешалось фрезеровать что-нибудь очень простенькое, например грани болтов или однообразную шпонку. Но именно в эти секунды я чувствовал себя на седьмом небе и очень хотел, чтобы меня увидели бывшие одноклассники. Моим наставником был дядя Дима, очень старый человек тридцати пяти лет. Изо всех языков земного шара он владел только матерным, да и то ограниченно. Если словарь Эллочки Людоедки насчитывал тридцать слов, то дядя Дима для общения с внешним миром вполне мог обходиться только тремя: «Фуярь по фуёвине этой фуёвинкой! Ну на фуя так фуячить? Фуйни-ка ещё! Опять фуйня фуёвая!»… И когда через десять лет я услышал анекдот про дворника Алиева, пытавшегося высказать своё возмущение начальством, то предо мной, как наяву, встал дядя Дима, объясняющий свою не заинтересованность в моём ученичестве.
И вот наступил день первой получки. Дядя Дима заранее намекал, что ученик, трах-тарарах, должен в первую получку купить мастеру пол-фуёвку, трах-тарарах! Морально я давно был готов купить ему с первой получки «пол-литру», чтобы дядя Дима ощутил экономический смысл моего присутствия.
       
       В этом месте рассказа надо дать информацию: к тому времени известный принудительный сталинский заём был на радость всем уже отменён, но государство тут же ввело его новую демократическую форму – лотерею….
       В день моей первой получки, в том памятном сентябре 1958 года, директор нашего заводика сам лично выдавал рабочим зарплату у себя в кабинете. Заходили туда по одному. Потом выходили, матерясь всяк на свой лад: кто-то по-простому, некоторые виртуозно на эсперанто, иные по-итальянски: «мама мийя!». Дядя Дима вышел мрачный, долго не мог найти в своём словаре нужных слов и, наконец, с недоумением изрёк: «Как трах-тарарах, так трах-тарарах, а как трах-тарарах, так на фуй!»
       Подошла моя очередь, и я шагнул в кабинет директора. «Поздравляю с первой получкой! – радостно приветствовал меня директор, – Вот мать-то обрадуется! Сын первый заработок принёс!»… Далее директор кратко, но напористо объяснил про экономические потребности страны, про то, что покупка мною билетов денежно-вещевой лотереи необходима для построения Коммунизма… И всучил мне зарплату, которая на девяносто процентов состояла из новеньких лотерейных билетов!
Так с первой получкой родное государство преподнесло мне первый урок социалистической политэкономии.
       А водки дядя Дима от меня так и не получил, но не обиделся, трах-тарарах!