Концовка истории с рыбнадзором 78

Кораблик пришёл днём и увёз нас в Печору.
Ах, если б вы видели ту деревянную лестницу, ведущую от места причала вверх на высокий крутой берег Печоры! А если б ещё и побегали по ней вверх-вниз и снова вверх, перетаскивая от кораблика байдарки, рюкзаки, мешки с рыбой… (В моей любительской кинохронике чудом сохранились эти кадры… До сих пор впечатляют…) А потом ловили бы грузовик, чтобы доехать то железнодорожной станции, а потом пытались прорваться сквозь беснующуюся толпу к кассе, которая почему-то закрыта… А потом, вместе с этой же толпой ночная посадка в поезд, когда все двери почти всех вагонов наглухо закрыты, а стоянка поезда сокращена до пяти минут, поскольку он опаздывает и поезд вот-вот тронется… И мы с боем и с матом лезем в первый же открытый вагон, чтобы через другие добраться до своего… Да с нашими безумными шмотками, байдарками, рюкзаками с протекающей рыбой! А наш общий вагон почему-то оказывается в совсем другом конце поезда, а проводница совершенно пьяной, да ещё с фиолетовым фонарём под глазом… А днём она неожиданно прижмёт Колю к стенке своим задом, когда он, идя к туалету, попытается протиснуться между ней и стенкой вагона... И подобные сцены нашего отъезда из Печоры в Москву повторялись практически ежегодно!

    А теперь обрисую концовку вышеизложенной истории с рыбнадзором и конкретно с товарищем П.
Вскоре в Москву, по месту моей прописки пришла бумага из Инты. Из бумаги явствовало, что я – браконьер, выловил тонну ценной северной рыбы. Прилагалась копия подписанного мною акта. Сначала я, как баран, читал эти бумаги ничего не понимая. Но уже через пять минут всё стало ясно. Товарищ П, пользуясь отсутствием прочерков в незаполненных местах акта, просто приписал в акт об изъятии ружья ещё и изъятие почти тонны ценной северной рыбы. Сумма штрафа была такая, что вся моя зарплата за три года вперёд не покрыла бы его! Вот так.
Скажу самокритично: П-в был бы прав, если б он на месте принципиально оформил акт на реальное количество ценной рыбы. (Мы не взвешивали, но на сто кило согласились бы из гордости!) Что касается хариуса, язя, щуки, окуня, сороги – так эти породы для ловли были не запрещены. Местные коми их и за рыбу не считали:
«Нет рыбы! Только окунь да щука!» – говорили они, когда хотели подчеркнуть безрыбье. (Признаю, в этом походе рыба была!)
    А то, что П. задним числом приписал в мой акт чуть ли не тонну ценной рыбы – это примитивная подлость. (Да и байдарка просто утонула бы…)
    Только тов.П. кое-что не учёл. Во-первых – то, что моего отца ещё помнили и любили в Инте, а его близкий друг стал заместителем начальника комбината "Интауголь". Поэтому вопрос о штрафе местные власти замяли, а папино ружьё, конечно, вернули.
      А во-вторых, и это главное, что об этой истории узнал мой друг Лёшка, а у него к инспектору охотохраны тов. П. были свои счёты. Лёшка прекрасно знал о злоупотреблениях, которые творил П., пользуясь своим положением главы охотнадзора. Знал, как П. на вертолёте много раз вылетал для отстрела больных лосей, а убивал десятки здоровых, убивал для продажи. Конечно он действовал не один, а в организованной группе… У вертолётчиков давно уже зрело недовольство против зарвавшегося представителя власти, однако для реализации любого недовольства требуется толчок и организационное начало. Толчком стала моя история, а организационным началом – Лёшка. В результате товарищ П. был взят с поличным после очередного отстрела якобы больных лосей. После очередной «охоты» экипаж ещё в полёте по радио вызвал милицию, и на аэродроме П. ждали не соучастники с машиной для погрузки мяса, а милицейский фургон…
 Я бы, в силу своей «гнилой интеллигентности», не стал бы связываться с П., тем более мстить таким методом. Но Лёша, вся жизнь которого от начала до конца прошла в суровых условиях на действительно суровом севере, не мог поступить иначе. Он рассуждал так: «Правила хороши там, где их соблюдают обе стороны. А если одна из сторон ведёт борьбу без правил, то другая, соблюдая правила, будет просто обречена на поражение!» Лёшка был очень честным, порядочным человеком. Своё слово он держал всегда и при любых обстоятельствах. Но к подлецам пощады не знал и подлого П. наказал по своему разумению.

 Уверен, защищая своих товарищей он сделал бы и большее!