Etude In Minor

Поначалу мы с Юлькой ненавидели друг друга. Я считал, что таким вот дочкам богатых родителей судьба незаслуженно улыбается. Она же ненавидела меня просто за то, что я был ее тенью, такая уж у меня была работа. Мы часто виделись, гораздо чаще, чем нам обоим хотелось бы, но совсем не разговаривали. Так продолжалось целый год, а потом все изменилось.
Родители Юльки уезжали на три месяца. Целое лето. Дочь они с собой взять не могли, как не могли и оставить ее одну. Юльку отправили на дачу, меня приставили к ней сторожем. Сопротивляться было бесполезно нам обоим. Но, как это ни странно, в первый же вечер мы сказали друг другу больше двух слов.
-Почему ты не ешь? – Спросил я за ужином, даже не ожидая, что она вообще ответит.
-Извини, - я раньше не слышал от нее извинений. – Я не могу есть.
-Ладно.
-Матвей, а у тебя есть родители? – Вдруг спросила она.
-Да, конечно. Даже брат и сестра есть.
-И друзья есть?
-Да.
Все, наш первый разговор закончился. Юлька встала из-за стола и ушла к себе в комнату. Я был совершенно сбит с толку.
На следующее утро Юлька меня разбудила. Она без стука, ничуть не смущаясь, вошла в мою комнату и громко хлопнула в ладоши у меня над ухом. Оглушительно громко.
-Мне скучно, - объяснила Юлька свое вторжение. – Давай, просыпайся!
-Который час?
-Семь. Это совсем не рано. Я дольше не могла ждать. Сок вот тебе принесла.
Я взглянул на нее и понял, что она вообще не спала этой ночью. Юльке нечем было заняться. Рядом не было отца, который всегда указывал, что ей делать.
-Чем займемся? – Спросил я. – Хочешь, поедем кататься? Ты за руль сядешь.
-Я? Но я не умею!
-Научишься. Ну, что, поедем? – Я видел, ей очень хочется, но она сомневается. – Не волнуйся, мы ничего не скажем твоему отцу. Хотя, что в этом такого?
-Едем!
Юлька оказалась прирожденным водителем. Она все схватывала на лету и прекрасно чувствовала машину. Это стало нашим постоянным развлечением. Уже через две недели Юлька водила гораздо уверенней, чем я.
-Хочешь, поедем к твоим друзьям, - предложил я как-то.
-У меня нет друзей. Только знакомые, с которыми мне приходиться общаться, - ответила Юлька. – Но у меня нет никакого желания их видеть.
-Нет, один друг у тебя есть! Не списывай меня со счетов!
Я сказал ей правду. Тогда я уже и не вспоминал о том, что, мягко говоря, недолюбливал ее. Просто не знал совсем.
-Тогда нам тем более не надо никуда ехать, - улыбнулась Юлька. – Только если в магазин за вином. Устроим вечеринку?
Очень скоро наши отношения переросли дружбу. Мы понравились друг другу, нам было хорошо вдвоем. Приходилось, конечно, скрывать это ото всех, а это было самое трудное.
Я был единственным, кто знал Юльку по-настоящему. Она была похожа на пантеру, выращенную в неволе. Она не могла жить в клетке, но уже не сумела бы жить на свободе. Но все же готова была отдать жизнь за нее. Только вырваться у нее не получалось.
Юлька писала картины, которые видел только я, и стихи, которые только я читал. Больше никому это не было интересно. Юлька пыталась что-то доказать родителям, ей нужно было всего лишь немного тепла и понимания. Но ее никогда не принимали всерьез. Потом Юлька перестала бороться за свою независимость, но что-то притаилось на самом дне ее души. Я ничем не мог помочь.
Однажды, когда родители куда-то отлучились, Юлька попросила у меня ключи от машины. Красивая, как никогда, только какая-то тихая. Я не спросил ничего, просто протянул ей брелок с ключами.
-Скажешь потом, что сама взяла.
Почему я тогда ничего не почувствовал? Не знаю. Все равно бы я ее не остановил. Да, может быть, и не надо останавливать тех, кто принял решение. Всегда должен быть выбор. Юлька мечтала о свободе. Мне очень хочется верить, что она ее добилась.
Не люблю свадьбы и похороны. Слишком много фальши. Особенно, на похоронах. На этих похоронах я не заплакал, хотя был уверен, что буду рыдать, как мальчишка. Я вообще был в каком-то ступоре. К гробу я не подошел. Не хотел я оставлять в себе такое воспоминание. Просто стоял и смотрел. Шел дождь. Ливень. Тяжелые крупные капли превращали свежую рыхлую землю в глиняное месиво. Я, наверное, единственный, кто не обращал внимания на погоду. Родственники и друзья Юльки рыдали. А кем я для нее был? Точно не родственником. Хотелось верить, что не только другом. Я мысленно просил у нее прощения за то, что не смог помочь, за то, что не заплакал и обещал хранить наш секрет. Сложный человек Юлька, только с ней мне было легко.
Смерть всегда загадка. Но так странно, когда кто-то уходит. Еще вчера ты говорил с человеком, а сегодня пытаешься осознать, что больше никогда не сможешь с ним поговорить. Потому что нет больше этого человека. И осознать это не получается. Потом появляется чувство вины. Что-то недодал, недосказал, недопонял. Не у всех, конечно, появляется это чувство. Я был виноват и не был.
На поминки я не пошел. Я сходил за водкой и вернулся на кладбище, когда все разошлись. Мне хотелось выговориться, но понять меня смогла бы только Юлька. Я выпил немного водки и закурил. Дождь кончился, но солнца не было, и день казался каким-то мертвым. А вот Юлька такой не казалась. Она вышла из-за дерева такая, какой я ее видел последний раз. Я, наверное, должен был испугаться, но был абсолютно спокоен.
-Ну и чего ты тут сидишь? – Спросила Юлька. – Простудишься!
-А ты… Тебе не было больно?
-Нет, все очень быстро произошло.
-И никто ничего не понял?
-Нет, - она как-то грустно махнула рукой. – Да ну их! Они никогда ничего не понимали. Может, им так проще.
-Ты не жалеешь? – Спросил я, сделав еще глоток.
-Не жалею. И ты не жалей. Что сделано, то сделано. Ты машину видел?
-Конечно. Мне менты пару вопросов задали. Но так, для проформы. Машина в хлам.
-Извини, аккуратней не получилось.
-Все равно машина не моя, а твоего отца. А тебе спасибо за картины. Когда ты успела их моей матери передать?
-Тогда же…
-Я бы так хотел научиться рисовать, как ты!
-Ты и будешь рисовать! – Юлька улыбнулась. – Уже умеешь. Так же, как я. И когда будешь этим заниматься, я буду с тобой.
-И я смогу с тобой говорить?
-Да. Я только не смогу ответить. Но услышать смогу. Только сюда не ходи. Это место, где покоятся тела, а душ тут нет.
-А почему ты здесь? – Я совсем растерялся. – Потому что похороны были?
-Потому что тебя хотела успокоить, поговорить. Больше ведь не удастся. Ты главное запомни, все, что захочешь, исполнится. Надо только очень хотеть.
-Правда? А что там, ну…
-Я не могу сказать. Но бояться не надо.
-Юль, а ты не боялась? О чем ты думала?
-Я о тебе думала. И мне было совсем не страшно. Сложнее всего принять решение, а потом уже все легко. Ты не думай об этом. Ни о чем не думай. Знаешь, люди на похоронах плачут из жалости к себе. Да и вообще всегда люди плачут лишь о себе.
-Может, надо было найти другое решение?
-Нет, - она покачала головой. – Сам знаешь, это был единственный выход. Спасибо тебе, ты так много для меня сделал! А теперь мне пора.
-Подожди. Скажи, ты меня хоть немного…
-Только тебя!
Юлька шагнула за дерево и пропала. Я допил водку и пошел домой.
Больше я никогда ее не видел. Даже во сне. Но я разговариваю с ней, когда рисую. Слышит ли она меня? Надеюсь, что да. И очень надеюсь, что она свободна теперь. У ее отца я больше не работаю. Я так и не смог его простить. Юлькины родители до сих пор не видели ни одной ее картины. Аварию они считают случайностью. Правду знаю только я, но это наш с Юлькой секрет. Если у меня когда-нибудь будут дети, я точно знаю, что никогда не буду вести себя с ними, как Юлькины родители. Самое ценное для человека – свобода. Иногда за нее приходиться платить слишком высокую цену.