Тест на человечность

– … На той стороне дороги копошились хозяйки с пакетами, перебирали в деревянных ящиках сладкий перец и понимающе переглядывались друг с другом – «всё дорожает». А мне? Мне было глубоко чихать на их домашние хлопоты, на их некормленых мужей, на то, что суббота, а они не пойдут вечером в театр, не станут звездной ночью глотать глинтвейн и заедать его устрицами… У них – кухня, рынок и плохие отметки в дневниках детей-школьников. У меня? У меня всё совершенно иначе!
       Длинным рядом стояли машины у бровки… Одна за одной ехали остальные – слева на право, слева на право. Чёрт! Светофор совсем сломался? Ну, наконец!
       Девушка броской внешности, на высоченных каблуках опустила ногу на зебру, сделала ещё один шаг… Ещё один шаг в аварию. Громоздкий грузовик торопился с поставкой баклажанов, а красный? Хм… Красный мигал, зелёный был недостаточно убедительным…
– Я даже не успела ничего понять, хотя… Хотя так странно, знаешь… В тот момент время напомнило мне жевательную резинку (?), пузырь? Оно стало каким-то опуклым, а действительность растянулась в коротко-длинной паузе. Нелогично? Но я успела внимательно рассмотреть номер машины, потом с ужасом поняла, что на мне старенькое нижнее бельё и «в следующий раз нужно будет одеть что-нибудь поприличнее!», следом подумала: «а как же я узнаю, когда будет следующий раз?» и нет! Ни за что на свете! Я ТАК умирать не хочу! Заметила приближающийся асфальт, жуткий звук «не совсем вовремя» нажатого тормоза. Боль. Головой о бровку – «нет, боже мой! Я ж так укладку испорчу!». Потом пару секунд – ступор, я как бы осознавала ситуацию, начала понимать… Начала понимать и вышло, что я лежу на проезжей части, где-то поперёк дороги огромный грузовик-душегуб. Господи! Стыд, какой! Я быстро поднялась, решив как можно быстрее смыться с места происшествия и не позорить себя. Так жутко стыдно стало – не передать. А голова всё продолжала буйствовать фантазией – афиши газет: «Не гламурная смерть гламурной девицы». Ужас, какой! Вот потом… Потом я как раз и не помню.
       Девушка сделала ровно три не слишком уверенных шага и рухнула в осенние кленовые листья.
– Темно. Но так… Не слишком, скорее темными пятнами. Боль исчезла, осталось тепло, такое приятное тепло, разливающееся по телу – сладкое. Как утром выходного дня, когда просыпаешься привычкой ко времени будильника, но понимаешь, что – вы-ход-ной! И можно даже не открывать глаза и мирно спать дальше под самым теплым в мире одеялом! Кайф! Правда «утро» быстро закончилось, оборвалось. И вот я здесь. С тобой рядом. А ты даже представляться мне не желаешь!
– Я не говорил, что не «желаю», просто не буду.
– Ну, да. Да, я помню. Доволен?
– Относительно. Достаточно откровенно.
– Ну, извини! Куда уж ещё откровеннее??? Я тебе, ТЕБЕ – незнакомому человеку про бельё своё не новое рассказала, а ты говоришь «относительно»? Ты о-фи-гел?
– Плохо. Теперь совсем плохо. Попытайся без ругани, ладно? Ты девушка всё-таки.
– Блин, какого хрена ты мне тут морали взялся вычитывать? Тебя кто-то уполномачивал? Осточертело, честное слово. Осточертело. Вот хлебом вас всех не корми, дай моралей почитать!
– А может, они справедливы?
– Ну да, конечно! Всё как одна сплошная мораль!
– Чего ты так враждебно всё воспринимаешь? Я просто сделал замечание, по-доброму, по-человечески. Я ничего плохого не предполагал.
       Молодой человек встал со стула, напротив девушки, и пересел на подоконник. Комната, где находились оба, была оформлена в стиле «минимальный минималист»: кровать и стул. Всё белое. Настолько неестественно белое, что казалось дурдомом. Впрочем, если б «моралист» был в белом халате, Лера, пожалуй, так и решила бы. Но он напротив, был одет во всё чёрное, чем явно выдавал в себе гота, а сочетание «гот-психоаналитик» как-то не вписывалось в рамки привычных соображений. Чёрная рубашка на клёпках, чёрные джинсы, уйма серебреных аксессуаров и модельная стрижка «бардачок» из густых чёрных волос во все стороны. С точки зрения девушки, он был клёвый! И хотя она продолжала на него беситься (а он её здорово раздражал!), всё ж украдкой останавливала на нём взгляд… Фирменный взгляд… Долгий, полный сознания своего совершенства и девичьего обаяния… Чего-чего, а комплексов по поводу внешности за барышней не наблюдалось.
– Ладно, проехали. А кто последний тебя наставлениями мучил?
– Ого. Я так и не вспомню. Да все кому не лень. Последний… А! Помню! Карьга старая в маршрутке! Понимаешь, я ехала на вечеринку. Ты понимаешь? Т.е. я полдня потратила на то, чтоб привести себя в порядок: на причёску, на макияж, маникюр… Да, мне приходится ездить в общественном транспорте! Естественно я села – не буду ж я в толпе стоять, правда? В конце концов, я за проезд плачу! И тут эта! Повисла над моей душой со страдальческим лицом и висит! Ещё и торбами своими моего пальто касается. Я одёрнула край и попросила поаккуратнее. Что ты думаешь? Она только усерднее принялась висеть над моей душой! Сопит, кряхтит. Брр! Ещё и такая неряшливая! Препротивная такая старая бабулища! Я на неё многозначительно посмотрела – думала, поймёт! Куда там! Тупица ничего не смекнула. Тут, да… Может я чуточку не права была, но я на неё прикрикнула:
– Блин, бабка, нельзя было ещё больше нагрузиться? Тоже мне гастарбайтер!
– Доця, доця…
– Я те не «доця».
– Ой… Молодёжь, молодёжь…
       И тут поехало… Ненавижу всё это. Со всех сторон начали пялиться, чего-то брюзжать, перешептываться, вскрикивать, бросать косяки недоумевающих взглядов. Я, ЕСТЕСТВЕННО, надела наушники и закрыла глаза. Но чувствовала, продолжала чувствовать происходящее. Эту гнетущую атмосферу пчелиного гнезда из мультика про Вини Пуха… «Я тучка, тучка, тучка… Я вовсе не медведь… И так приятно тучке… По небу лететь». Вот только Пятачка у меня в маршрутке не было, понимаешь? Такое ощущение, что, ни один из них никогда на Пати не наряжался. Да одного взгляда на мои ногти было достаточно, чтоб Понять, что я тут случайно, что маршрутки – не мой вид транспорта, что у меня просто автомобиль сломался и я тут так… Гостем… А гостей как принимают?!!
       Девушка обладала развитой мимикой… Но лицо её выражало только брезгливость и возмущение, и явно её не красило.
– А гость в твоём лице с подарком пришел?
– Что?!! Каким ещё простите «подарком»? Гость – он сам по себе ГОСТЬ! И одним этим ценен!
– Ладно, проехали. Слушай, а ты чем увлекаешься?
– Я? Хм… – и тут Лера панически начала вспоминать, чем живут и чем увлекаются готы – Люблю смотреть на мрачные пейзажи… Часто ищу в блогах тематику смерти и фотографии с гробами… Обожаю старые заброшенные кладбища… Кровь… Всем по не многу.
К счастью, Лера была слишком озадачена умственным процессом выборки: «Гот и всё, что с ним связано», поэтому и не заметила неактёрского удивления собеседника. Он подпёр подбородок двумя пальцами, приподнял брови, отвел взгляд от девушки, и на лице его отпечаталось выражение «безнадёги»…
– А ты? Ты чем?
– Знаешь, мне кажется, я тупо теряю время. А чем увлекаюсь, думаю, тебе не понять. Но считай, что тобой, пожалуй, на данный момент это будет самым правдивым ответом. Я клеветы страх, как не люблю.
– Вот прямо Мной? – взгляд снизу вверх, короткая задержка-сканирование, мастерское смущение… Вновь опустила глазки, улыбнула краешки губ.
– Я сказал, «считай, что тобой». Ладно. Давай так. У тебя есть настоящая подружка?
– Нет. Все девушки завистливые стервы. Даже самая «лучшая» из них мысленно желает тебе, как минимум аллергию от нового тонального крема, как максимум… Ой, максимума просто не бывает!
– Боже мой, как же с тобой трудно! Хорошо. Мама. Ты говоришь с ней о своих переживаниях?
– С МАМОЙ? Ты в своём уме? Она человек прошлого времени и ни за что не поймёт! Ха! Та ну! Это приближенно похоже на разговор пеликана с птеродактилем!
– … Сдаюсь. С кем ты вообще общаешься?
– Глупый вопрос. Ясное дело, со всеми. Нужно поддерживать отношения, а то, мало ли: может Машка через пол года выйдет замуж за какого-нибудь мажора, а у него (мало ли!) друзья неженатые есть!
– А во что ты веришь?
– А у тебя в загашнике нет попроще вопросов?
– Да ПОЙМИ ТЫ: я помочь хочу! Отвечай!
– В дедушку Мороза, блин! У тебя сигарет нет?
– Тут не курят.
– Где тут? Кто ты такой?! И на каких основаниях?! Сколько можно???
       Девушка резко подорвалась, ринулась к парню с желанием сделать с ним что-то ужасное, но на полдороги внезапно замерла, и казалось, с чем-то боролась. Выглядело это крайне нелепо: так, будто её тянут назад невидимыми нитками, а впереди непроходимая стена.
       Потом сдалась, опустилась на кровать, сжалась в маленький комочек и задрожала. А молодой человек продолжал невозмутимо смотреть в окно.
– Кто ты такой? – с тихим ужасом, повторила девушка.
– Лера, Лер, я не могу дать ответ на этот вопрос.
– Кто? – в её мокрых, густо накрашенных, а значит – густо подтекших глазах читалась просьба «умоляю».
       И тут «Гот» не выдержал, в его руках нарисовалась сигарета и спички, ещё мгновение и он помогал ей подкурить, и белоснежная комната стала наполняться запахом табака с яблочной ноткой.
– Можно?
       Подобревшая барышня чуть кивнула и парень сел на край её кровати.
– Я… Лер, я, правда, твой друг и пытаюсь сделать всё возможное для тебя. Попытайся в это поверить. Это трудно. Хм… Я, пожалуй, даже не представляю насколько трудно, но ты попробуй. Ведь, знаешь, не бывает так, чтоб переживаний внутренних не было. Можешь считать, что говоришь с психологом, можешь считать, что со стенами – мне это не важно. Просто говори и все.
– Откуда ты знаешь, что я курю яблочный Glamour?
– Честно говоря, догадался.
– А куда окурок?
– Кидай прямо на пол.
Лера послушно бросила, но, не долетев до поверхности, окурок исчез.
– Чертовщина какая-то.
– И не говори! – спокойно произнёс Гот – Так о чём болтать будем?
– Не знаю, ты всё-таки лучше спрашивай.
– Что тебя не устраивает в твоей жизни?
– Ты издеваешься, да?
– Совсем нет.
– У меня в жизни вообще ничего хорошего. ВООБЩЕ. Ты знаешь, что вся, вся, вся моя одежда – это только подделки под известные лейблы? Ты знаешь, что я душусь туалетной водой купленной на базарной раскладке, потому что она просто похоже пахнет? Ты знаешь, что у меня нет денег на приличного парикмахера, что я стригусь дома у Нюрки? Что работаю за копейки вшивым секретарём? Что мне осточертела такая жизнь, что у меня нет спонсора, нет жениха, что меня тупо никто не любит? ПОЧЕМУ? Чем я хуже какой-нибудь Надюхи, которая ушелестела в Испанию и теперь раз в месяц шлет мне мейлы со счастливыми фотографиями? ЧЕМ? Почему? Я же не хочу себе чего-нибудь заоблачного! Мне нужна нормальная жизнь! Мне нужно нормальное ко мне отношение, ничего сверхъестественного.
– А что в твоём представлении «норма»?
– Это когда так, как у людей.
– А у тебя, что никак у людей что ли?
– Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я запуталась. Очень. Ну почему мне не встречается просто хороший человек, надёжный, заботливый. Я была бы согласна любить его всем сердцем, выйти замуж, родить детей, в конце концов! А его нет! Нет! И тысячу раз Нет! Почему?
– Да потому, что ты просто ничего не делаешь, чтоб его встретить – тихо, почти про себя, ответил парень…
       Какое-то время они продолжали молчать. В комнате, не смотря на длительную беседу, оставалось то же яркое время суток. Гот внимательно рассматривал девушку, а она, в свою очередь, демонстративно не смотрела в его сторону.
– Лера, а за что тебе в последний раз было совестно? Только на самом деле совестно, так чтоб до колючих укусов?
– Это давно было.
– И все-таки?
– Это было слишком давно. И уже от одного этого как-то...
– Ты расскажи… А я потом объяснить попытаюсь…
       Лера ещё более удалилась от возможности видеть реакцию парня, усевшись относительно него в профиль. Казалось, у неё снова приближался приступ нервного срыва, и она начала покусывать свои «великолепные» ногти. Он снова протянул ей сигарету.
– Шел мелкий редкий октябрьский дождь… Такой отвратительный дождь, когда особенно холодно. А я? А я возвращалась домой. И, кажется, ходила в банк оплатить квитанцию за коммунальные услуги… Но это не важно, да? Так мокро было… Так сыро… Пакостно… И весь день отчего-то знобило, а дома меня ждали ненавистные пылесос с веником и тряпкой.
       Несмотря на выходной день, прохожих практически не было. А с кое-как припаркованных у подъездов машин стекали ювелирные серебряные ручьи дождевой воды. И я решила сократить путь и пойди наискосок, между деревьев, короткой тропинкой к своей девятиэтажке. На углу моего дома стоял мальчишка с голубем. И что-то во мне дрогнуло. Не знаю, не знаю. На нём была легкая ветровая курточка и очень тонкий серый свитерок, какие-то джинсы явно на вырост... И он крепко-крепко держал в руках такую огромную в сравнении с ним птицу… И прижимал её к сердцу и наивно пытался согреть своей явно не согревающей одеждой… Было в нём что-то до боли трогательное, грустное, доброе… И похож он был на какого-то персонажа из сказки… Но я прошла мимо, а он меня окликнул:
– Он красивый, правда?
– Правда, очень красивый…
– И он вам нравится?
       Мальчишка смотрел на меня снизу вверх доверчивыми голубыми глазами, и я позволила себе коснуться его птицы. Большой нахохлившийся голубь классической расцветки.
– Да, нравится.
– Я его нашел. Недалеко тут нашел. У него что-то с ножкой.
– Бедняжка. Его нужно обязательно вылечить.
– Если он вам нравится – я вам его дарю. И вы полечите его, заберёте домой…
– Я, я не могу, у меня дома кот.
– А вы все равно берите. Он у меня хороший, он никого не обидит.
– Я верю, но боюсь, что обидят его. Кот у меня просто дома…
– Он может пожить на балконе, а когда поправится – вы его отпустите…
       И мне хотелось, мне жутко хотелось забрать этого глупого голубя и хотелось порадовать мальчика, но я отчего-то подумала, что моя мама точно не поймёт этой известной своими инфекциями птицы и скажет, чтоб я пошла и вернула её обратно… А мальчику… Это было бы больно… Я и так видела в его глазах такой же тупик… И такую же маму, что в жизни не согласилась бы на такого питомца… Хотя? Что у него была за мать, что её ребёнок расхаживает в дождь без зонтика, без шарфа в курточке «рыбий мех» нараспашку?
– Давай так! Ты обязательно-обязательно найдёшь своему голубю хозяина! И у тебя это непременно выйдет! И отдашь его в добрые-добрые руки! Идёт?
– Хорошо. А вы никак его забрать не сможете?
– Нет! – некстати весело ответила я и поспешила скрыться.
       А как только вошла на порог квартиры, кратко заметив, что мне голубя хотели подарить, моя мама удивлённо спросила, чего я его не забрала? И он мог бы жить на балконе…
– Я сейчас! Я сейчас его заберу!!!
       И спустя не более двух минут уже стояла на месте недавнего разговора… Но мальчика с голубем уже не было… И только ветер продолжал ворошить опавшие рыжие листья… И только мелкий и гадкий дождь всё также моросил по стеклам машин…
       Я прошлась по периметру… И всё вглядывалась, вглядывалась… Куда он мог исчезнуть за такое короткое время? Ни во дворе, ни на углу хлебного, ни на детской площадке… Зачем? Почему?
       И продолжала стоять идиоткой в надежде, что он вернётся. 10, 15, 20 минут…
       И было как-то тревожно… Знаешь, ведь «птица мира», ведь мальчик решил, что я хорошая… А я не такая… А я о маме своей не правильно думала… А она, ведь она лучше… Понимаешь? И мальчик, и мама моя в тысячу раз меня лучше! Они руководствовались первичными побуждениями и импульсы их душ – прозрачные, теплые! Ведь знаешь, ведь человек… Он сердцем жить должен, как чувствует… И добрые поступки совершать на лету… Не так… Не анализируя… Легко быть теоретиком светлых идей, мыслителем солнечных настроений… Вот только истинное настоящее добро – это прикладная наука…
       Казалось, Лера сама от себя не ожидала такого поведения. Но добравшись до глухих закоулков своей совести уже начисто там потерялась. И тихо, беззвучно плакала.
       Гот, молча, провел рукой по её волосам. Крашенные сухие с жестким ощущением укладки…
– Ты только не подумай! Я не такая соплячка! И не надо меня жалеть!
       Парень вздохнул.
– … А мама таки попросила бы вернуть голубя «на родину»… И ты… Стояла бы под проливным дождём… Мальчишки, сама знаешь, уже не было… А через 25 минут… К тебе бы подошел знакомиться…
       Но парень не окончил фразы. А Лера обернулась к нему…
       В её размазанных, подтёкших, ещё таких влажных глазах с большими круглыми почти кошачьими зрачками читалась такая неподдельная искренность, доброта и свет… Что они невольно притягивали, завораживали, пленили…
– Только бы ты не заметила – беззвучно произнёс он – хотя бы пару часов – обратился не к ней, не к себе, а в пространство – ещё немного, пожалуйста!
       Но комната стала наполняться золотистым оттенком, а девушке не без оснований стали видны рожки собеседника…
– Ты… Ты теперь вернёшься в больницу… Тебя же сбили, помнишь? И ты… Ты не станешь такой, как я… А я? Я только твой тест на человечность… Считай, программа – не более… Я просто когда-то этот тест не прошел! Дурак! И ты, ты всё забудешь, как страшный сон… И больше я сказать тебе не могу…
– Ну, нет! – вскрикнула девушка, заметив, что «Гот» (её Гот, тот Гот, что так ей приглянулся!) растворяется – Нет!
       И быстро прильнула к нему, обняла, ощутила на своей талии его руку… Закрыла глаза… Поцелуй… Открыла…

– Сапрощенко Лера – сотрясение мозга, состояние стабильное, тяжелое, сбило грузовиком. Саша! Сашка! Зови Маргарит Виталльну! Она глаза открыла!
– Это я. Чего вытаращилась? Блин, где я?
– В отделении скорой помощи.
– Я и смотрю, антисанитария страшная! Аж чешется всё. А как я сюда… Чёрт! Чёрт! – вспомнила о «не новом белье» – а меня когда в другую клинику переводят?
– Какую это другую?
– Нормальную! Так чтоб клопов, как у вас не было!
– Каких клопов? Что Вы говорите?
– А другую одежду мне можно будет мамой передать?
– Посмотрим потом. Вам покой сейчас нужен. Вот в палату другую теперь переведём, раз вы в себя уже пришли. А то лежите тут царевной в «номере люкс» на двоих…
– ЭТО «люкс»? О боже мой! А что же в других комнатах – свобода крысам? Что значит «НА ДВОИХ»?
– Да вот, красавец тут рядом с вами лежит – Веригин Андрей – отравление, состояние стабильное, тяжелое, грибы.
       Лера приподнялась на локти и глянула на соседнюю кровать. Молодой человек крепко спал, но растрёпанная модельная стрижка «бардачок» из густых чёрных волос во все стороны что-то ей напоминала…

26.12.2007.