Гоночная машинка

Всё не так. Мне плохо. Со всех сторон смотрят чьи-то глаза. Они советуются – как со мной быть? Ощущение тревоги нарастает и нарастает. И уже не так тепло и комфортно здесь, как раньше.

Снаружи слышно чьё-то бормотание. Унылое и однообразное, оно вдруг возвышается почти до визга, и тогда к нему присоединяются чьи-то голоса. Звуки нервные, раздражённые…

Когда всё успокаивается, я чувствую напротив своей головы тепло. Оно исходит от тени с четырьмя длинными и одним коротким отростком. Сначала я испугался, а потом привык и даже стал ждать её приближения. Это тепло ласкает и греет меня, и в то же время оно не снимает беспокойство, а лишь оттеняет его, отчего в горле собирается тугой комочек. Я кручусь, дергаюсь, пытаясь устроиться поудобнее. Тень напротив головы исчезает, зато снизу ко мне прижимаются не одна, а сразу две тени. Я угреваюсь, снова успокаиваюсь и засыпаю.



Однажды я проснулся от страха, словно от резкого толчка. Снаружи что-то происходило. Оно касалось меня. По обрывочности фраз, их необычной жесткости я понял, что решается моя судьба. Мне необходимо видеть, что ТАМ происходит! Делаю невероятное усилие… Вижу мужчину. В его глазах боль, и сожаление, но и непреклонность. Меня тянет к нему, я чувствую, что он – один из них. Но почему так разговаривает с ней? Что это? Он замахнулся? Нет! Я не понял, как получилось, но мне удалось остановить его руку… Я чувствую себя лишним, никому не нужным. Неужели от меня хотят избавиться? Спазм сдавил горло, я стал переворачиваться, вырываться: «Зачем я пришел к ним? Они же меня так хотели? Неужели я ошибся? Пустите меня, пустите! Я уйду, я не хочу с Вами!!!!!!»



Прежде чем улететь насовсем, оглядываюсь. Я никогда не видел лица этой женщины. Наверно, она красива. Но сейчас страдание исказило её черты. Золотистые волосы слиплись от пота. Глаза, губы обезображены гримасой страдания. Она что-то выкрикивает мужчине, стоящему около двери. Мужчина всё порывается уйти, но после каждого выкрика возвращается и резко ей отвечает. Внезапно она замерла, прислушиваясь к себе. На её лице отразились ужас, боль, растерянность… Отвернувшись, судорожно опирается рукой о стол, закусив губу. Мужчина постоял у двери и вышел.

Женщина лежит на полу навзничь. Она застыла, раскинув руки в неловком изломе. Какое у неё сейчас красивое и спокойное лицо! Мне так хочется быть с ней как можно дольше. Ведь и она звала меня, ждала, просила, чтобы я пришёл к ней. Если я улечу, она так никогда меня и не увидит, останется совсем одна… Может быть, не торопиться?

Я остаюсь.



…Санки грохочут полозьями по ступенькам. А мне нравится. Я тащу их за собой на длинной веревке. Они переворачиваются с боку на бок, и каждый раз издают новый звук. Жаль, что до второго этажа мало ступенек, а то бы на скрежет и грохот, которые я произвожу, сбежался весь подъезд. Мне нравится, когда на меня все смотрят. Ещё больше нравится, когда ко мне подходят разные дяди. Ещё не глядя на них, я знаю, хороший дядя или плохой. От плохого сразу ухожу. Нет, он, наверно, не понимает, что я ухожу именно от него, плохого. Я уезжаю на паровозике или строю снежную крепость. Или начинаю лепить снежки и бросаться ими в дерево или ворону. В ребятишек я бросать боюсь. А вдруг они повалят меня на бок, и станут катить по снегу? На мне толстая шубка. Собирая меня на прогулку, мама высоко поднимает воротник, и подвязывает ворот пушистым шарфом, так что в круглой меховой шапке я оказываюсь, как в водолазном шлеме… Повалив, ребятишки меня катят, думая, что на меня сейчас налипнет много снега, и я стану снеговиком. При мысли, что мне в нос вставят морковку, а на голову наденут ведро, я начинаю кричать от страха. Собственный крик заводит меня ещё сильнее. Он звучит так жалобно! Мне становится жалко себя, и я плачу навзрыд. Слезы застилают моё лицо. На морозе они застывают и оттягивают кожу на щеках… Ребятишки разбегаются. Иногда на мой крик приходит кто-то из взрослых, ставит меня на ноги, достает из кармана шубки платочек и утирает мне лицо. Я, похлюпав носом, успокаиваюсь. Когда никто не поднимает меня, ревя ревмя, бегу в подъезд, и по пути кричу, что обо всем расскажу маме. Только я знаю, что маме не скажу ничего. Не хочу её расстраивать. Она сейчас очень занята: ей надо сшить какую-то большую вещь, пока я гуляю.



Иногда во дворе появляется один хороший дядя. Я тихонько за ним наблюдаю – поворачиваюсь лицом, хочу, чтобы он непременно подошел ко мне, а не к какому-нибудь другому мальчику. Вожу перед ним свой паровозик, надувая губы, издаю громкое «ту-ту-ту-у». Если я ему понравлюсь, он обязательно подойдёт ко мне, спросит что-нибудь. Он всегда спрашивает одно и то же: «Куда ты едешь? Какая тут станция? Какие товары везёшь?» Когда не знаю, что сказать, или отвечать неохота, я ещё громче тутукаю… Мне не вопросы его нужны, мне нравится, когда он смотрит ласково и разговаривает со мной, как со взрослым…



Дома я с удивлением обнаружил, что никто не кричит мне, чтобы я грохотал в квартире потише, чтобы обмел снег с валенок и с шубы. Мама всегда кричит мне из комнаты или из кухни, когда занята. А если она уже освободилась, то выскакивает ко мне на мой грохот, всплескивает руками, ощутив мокрые насквозь варежки, тормошит меня, стаскивает всю одежду, потом, когда я остаюсь в вязаном костюмчике, подхватывает меня и несёт в комнату, без конца целуя в холодные румяные щёки. Я бы тыщу раз весь вываливался в снегу, весь бы намокал, только бы мама вот так хватала меня снова и снова…

Мама несёт меня в ванную, а из ванной не в комнату, а на кухню. Кухня у нас общая. В ней три стола. Один наш – справа у окна, у двери – бабы Любы, и слева в углу – тети Нюры. Мама усаживает меня на табурет и шепчет на ухо:

- Женечка! Сиди тихо, мой хороший! Я сейчас за тобой приду. Тебя ждет сюрприз!

Ну конечно! Скоро Новый Год! Все говорят о сюрпризах. Мы с мамой ещё не оставались вдвоём на Новый год. То ходили к кому-то в гости, то к нам приходили врачи из маминой больницы. Мама варила холодец, фаршировала карпа и делала салат «Оливье». Такая вкуснотища! Но покушаешь, и забудешь, а вот новую игрушку получить – это да! Новые игрушки у меня появляются редко, и я всегда помню, кто и когда мне их подарил. Скорее бы сюрпризы!



Наша комната длинная и узкая. Даже я, заходя в неё, бочком продвигаюсь к своему топчанчику между диваном, на котором спит мама, и шкафом. Около окна – небольшой стол. Но сейчас стола нет. Вместо него, закрывая собой окно, расположилась… украшенная ёлка! Она большая-пребольшая, пушистая. На ней столько разноцветных шаров, игрушек, приколотых металлическими прищепками, картонных рыбок, лисичек, зайчиков! У ствола между веток прячутся пузатые растяжные клоуны. Мама бросила на ёлку зеленый, синий и оранжевый дождик, а на верхушку прикрепила рубиновую звезду. Тут и там висят длинные трубочки, завернутые в яркую фольгу. Вчера вечером мы с мамой украшали ёлку, но этих трубочек я не видел.

- Мама! Что это?

- Это вкусные конфеты. Ты их пока не трожь. Мы должны сначала показать нашу ёлочку Деду Морозу и Снегурочке. Ладно?

- Вот эти Дед Мороз и Снегурочка? – показываю под елку, где стоят новые фигурки в красной и синей шубках. Вокруг них возвышаются белые, совсем как настоящие, сугробы.

- Ах ты Женечка, Женечка… - Мама треплет меня по волосам. - Не спеши! Всё узнаешь!.. Поиграй пока.

- Сына! Иди сюда, малыш! – Мама сидит на своем диванчике. Около неё лежит самая настоящая картина.
- Ух ты! – я подбегаю к дивану, и вижу, что картина – рисунок на свитере. Вообще он темно – синий, а по низу, поднимаясь вверх, вывязан рисунок. Деревенька, вся в снегу. Красивые домики. На окнах резные наличники. Из труб поднимается вверх дымок. На «небе» звёздочки, похожие на крупные снежинки. Рисунок идет по всему свитеру. Он на спине, и на рукавах. На отложном воротнике тоже задержались звездочки-снежинки – одна с правой стороны, две – с левой. Свитер такой мягкий…
- Это тебе, сынок! – Мама усадила меня к себе на колени. - Сегодня Новый год. Это мой подарок. Когда стемнеет, мы с тобой начнём ждать подарков от Деда Мороза. Сегодня у тебя будет много сюрпризов… - Мама прижалась губами к моей голове. И замолчала.
- Мамочка, мамочка, а какой сюрприз будет самым главным? – Мама не ответила мне. Она поставила меня перед собой, одернула задравшуюся кофточку. Потом приложила палец к моему носу.
- Ну, я на кухню! Скоро тебя позову.

Оставшись один, я улегся на живот – с любопытством разглядываю свитер, вожу пальцем по рисунку. Мне вдруг показалось, что я вижу настоящие дома, искрящийся снег, чувствую запах дыма. Вот одна звездочка-снежинка «на небе» засветилась ярче. С замирающим сердцем всматриваюсь в нее. Ой, она… улыбается мне! Я не испугался. Как будто видел её когда-то. Я даже с ней знаком!

- Загадай желание! – голос звёздочки похож на мамин. – Сегодня все желания исполняются.

- Правда-правда? Я хочу… я хочу, чтобы ТОТ дядя сегодня пришел к нам на Новый год. И ещё я хочу, чтобы мне подарили гоночную машинку, как у Вовки.

- Женечка! Женечка! – вдруг громко позвала меня звёздочка. Я сел. Голова слегка кружилась.

- Женечка! Ты идёшь помогать мне?

Мы с мамой накрыли стол. Мама нарядила меня в синие бархатные бриджики и такой же большущий берет – сама сшила. Белую рубашку на груди украсила пышными кружевами, которые называет почему-то «жабой», прикрепила звездочки из фольги:

- - Красавец! Мой маленький принц! Веди себя хорошо, и через каждый час под ёлочкой будет появляться подарок для тебя.
- А кто их принесёт?
- Как кто? Дед Мороз со Снегурочкой. И вот ещё что. – Мама присела передо мной на корточки. – Когда маленькие подарки закончатся, они придут к тебе с большим подарком. – Мама легонько притянула мою голову к себе и ласково потерлась носом о мой нос.

Этот вопрос до сих пор волнует меня: как подарки появляются под ёлкой? Я же наблюдаю за ней, не отрывая глаз…

Перед самым Новым годом, когда стрелки на часах почти сошлись вместе на цифре 12, под ёлочкой оказалась гоночная машина! Та самая, у которой сзади вылетают искры, когда, разогнав, запускаешь её по полу!..

- Мама! мама! – громко зову я.

Но вместо мамы в комнату вошли Дед Мороз и Снегурочка… Самые настоящие! Я остолбенел и стоял перед ними с машинкой в руках. Они рассказывали стишки, что-то просили прочесть меня, ставили меня на табурет. Я не помню, что рассказывал. Сердце колотилось. Я боялся, что оно сейчас выскочит и покатится под ёлочку, к маленьким копиям вот этих, настоящих. Потом Дед Мороз взял меня на руки. Я посмотрел ему в глаза… Словно молния вспыхнула: это были добрые глаза того хорошего дяди, которого я приметил на улице! Почему я сразу его не узнал? Так вот какой самый большой подарок мне приготовили! Снегурочка прижалась к плечу Деда Мороза. Слезы катились из её глаз… из маминых глаз. Я обнял их, притянул друг к другу. И вдруг заметил на шапке Деда Мороза, среди сверкающих снежинок, МОЮ звёздочку. Она ласково улыбалась мне, заговорщицки мерцая.

Всё-таки хорошо, что я тогда решил остаться…

_______________________




© Copyright: Виктор Винчел, 2004
Свидетельство о публикации №2401010061