Компромисс

Когда-то - впрочем, это было так давно, что никто и не помнит когда – вершина Рогатой Горы была одним целым и являла собой примитивнейший конус, но то ли эрозия, то ли обычное для этих мест землетрясение, а может расшалившиеся ф`нииры постарались: огромный кусок скальной породы откололся и сполз по склону горы в долину, где и лежал с незапамятных времен, запрудив и без того достаточно мелководный ручеек.

Рогатой гору прозвали за две венчающие ее макушку скалы – иззубренные, выбеленные дождями, ветром и временем – они действительно напоминали рога ф`ниира, а между ними, в разломе, образовалась чаша, заполнившаяся водой. Зимой горное озеро замерзало до дна.

В этой-то чаше, на матово-белой толще льда, и лежали, подложив под себя хвост – чтобы не замерзнуть – Раангальд и Мальма. Ссорились.

- Убери свою глупую голову, ящерица! – шипел, заглушено, Раангальд. – Мать свидетель, утомила!
- Да иди ты! – отталкивая голову брата левым рогом, отвечала Мальма, вытягивая шею.
- Дура!
- Сам такой! – Мальма плюнула огненной слизью, но Раангальд как всегда успел пригнуться.
- Тварь!
- Кретин!

Ссорились они с раннего детства. Постоянно. А иначе и быть не могло – плод любви ф`ниира Рунига и принцессы королевства Алвайского получился с червоточинкой, дрянной. Сто пятьдесят лет тому как, робкую, укутанную в шелка принцессу, оставили у входа в Логово, надеясь, что страшный ф`ниир Руниг прекратит разорять угодья короля Алвайского, успокоится, заполучив завиднейшую по обе стороны океана невесту в прокорм ли, в жены ли – какая разница, главное, задобрить! – снизойдет милостью и оставит в покое государство.

Надежды, в общем-то, оправдались, но никому и в голову не пришло, что бесчинства, творимые Рунигом, совершались им не по причине вполне понятного желания продолжить род ф`нииров, а из-за случайного открытия. Одним ничем не примечательным вечером, расположившись на отдых у небольшого озерца, Руниг выдохнул огненную струю прямо в него, а затем, заинтересованный происходящим в воде процессом, попробовал ее на вкус. Измененная вода водой больше не являлась – это был высококачественный алкоголь, и Руниг, на которого произвело неизгладимое впечатление состояние, называемое «драбадан», скоро к нему пристрастился, тем более, что озер в округе хватало, а дышать огнем для ф`нииров более чем естественно.

С тех пор и повелось: дыхнул, выпил, провал в памяти. Приходя в себя на короткие промежутки времени, Руниг совершенно ничего не мог вспомнить, а между тем, в королевстве жизнь становилась невыносимой – ну-ка, налетел ужасающий, сжег урожай, порушил крепостные стены, придавил сотню-другую людей! И ведь все логично, жену, по традиции, требует – так что выход только один: к государю с просьбой слезною, умилостивить чудище, отдать красавицу...

Понесла принцесса с первой же ночи – как все случилось, Руниг, разумеется, не помнил – а, забеременев, почувствовала в себе силу и сумела-таки приструнить, со временем, непутевого муженька, тем более, что тот, как у ф`нииров и заведено, зачав наследника, стал мягче сердцем, отходчивее душой.

Положенное время спустя, принцесса Алвайская разродилась, но каково было удивление сородичей, когда им показали малютку! Младенец оказался не мужского, и даже не женского пола: новорожденный ф`ниир вместо одной головы имел целых три, причем левая была мальчиком, правая девочкой, а та, что находилась между ними, и вовсе бесполой, причем признаков жизни не подавала никаких!

Повздыхав, родители назвали мальчишку Раангальдом, девочку Мальмой – среднюю голову оставили безымянной, она так никогда себя ничем и не проявила – смирившись, принялись воспитывать близнецов согласно вековых традиций.

Оказалось, это не так просто. Случай был уникальным – ни в одном роду у ф`нииров никогда не было разнополых детей, да и двойня случалась раз в тысячелетие! Мальчики получались исключительно от союза ф`ниира мужского пола и царственной особы людского рода пола женского. Девочки – только в браке между ф`нииром-девушкой и юношей-человеком благородной крови. Первых рождали в муках, вторые вылуплялись из отложенных яиц. Браки ф`нииров с простолюдинами не поощрялись по причине бесплодия, а потому практически не встречались.

На вековые традиции близнецы чихали огнем – ни в одной из рогатых голов не было ни тени уважения к родителям, ни капли признания прав сородичей, ни ростка любви и дружбы между, хотя бы, друг-другом. Подрастали, как и все ф`нииры, быстро, набирая рост, вес, лелея в себе неприятие соперника. В том, что они друг-другу соперники, ни у Мальмы, ни у Раангальда, никогда не возникало сомнений. С первых капель материнского молока, с первой туши барана, притащенной Рунигом, между ними существовала глухая, а часто, и открытая вражда, когда хотелось все, в одиночку, сразу, но приходилось делить, плюясь друг в друга и уворачиваясь от обжигающих струй.

Когда закончилось детство и близнецы набрали силу, оказалось, что в столкновениях с другими ф`ниирами им нет, и не может быть, равных. Защищая каждый сам себя, Мальма и Раангальд невольно, не желая союза, этот союз создавали – и горе связавшемуся с близнецами: отвлекшись на одного, он получал смертельный укус от другой – союз временный, непрочный, но весьма эффективный.

За сто с лишним лет непрерывных конфликтов, близнецы извели всех ф`нииров, остался лишь Руниг, да и тот окончательно спился после смерти супруги - из Логова не вылезал, превращая в огненную воды подземного родника, дряхлея телом и угасая разумом. Так, близнецы остались совсем одни.

Зов, впервые настигший их век назад - причина постоянных ссор с сородичами, инстинкт продолжения рода – с каждым днем становился все требовательней. Уничтожив одного за другим конкурентов, близнецы так и не сумели договориться между собой: Мальма ничего не хотела слышать о человеческих самках и вынашивала идею отложить яйцо, одно-единственное, сама, первая, тогда как для Раангальда даже мысль о связи с мужчиной была противоестественной, вызывающей рвотные спазмы.

Долго метались они из одного края земли в другой, оставляя за собой опустошенные земли, разрушенные города. Учинив бесчинство, близнецы получали, как и все ф`нииры во все времена, положенную им дань: где принцессу, а где принца, но первых, возмутившись попранием своего исключительного права на продолжение рода убивала Мальма, а вторых испепелял Раангальд, в корне не согласный предоставлять свое тело для плотских утех не с женщиной.

В результате этой непримиримости, ежедневных ссор и обид, постоянных набегов и требований дани, на всем свете осталось только одно место, одна страна, незатронутая претензиями близнецов. Повсюду, лишенные детей монархи, складывали с себя короны, осиротевшие и не сумевшие задобрить двоенравного ф`ниира, оказавшись не в состоянии восполнить потерю, сходили с ума, накладывали на себя руки. Только лишь в королевстве Алвайском, где все и началось сто пятьдесят лет тому назад, все еще правил вдовец-Король, правнук брата матери Мальмы и Раангальда, имеющий детей-близнецов: дочь и сына.

В отличие от прежних действий – внезапное появление над столицей, обязательно против солнца, вираж, заход на крепостную стену, атака, огненный смерч – на этот раз просто продефилировали в небе, обозначив свое присутствие. Убедившись, что замечены, близнецы направились к Рогатой Горе, туда, куда однажды с пьяных глаз занесло Рунига и где тому когда-то предложили выкуп в виде принцессы Алвайской. Что-что, а семейные предания Раангальд и Мальма усвоили хорошо.

- Если ты и сегодня ... – угрожающе оскалилась Мальма.
- Сама не смей! – ответил ей брат. - Голову откушу!
- Напугал, псевдорогий! Свою береги!
- Слышишь, ящерица ...
- Червяк!
- Коза полурогая! Получи! – Раангальд нырнул шеей вправо и резко выдохнул.
- Трижды баран! - увернулась Мальма от обжигающего облака. – Здесь же лед! Растает!
- Чтоб ты сдохла!
- Помечтай!

Так они ругались часа два, когда между скал появилась процессия. Впереди, со штандартом Короля Алвайского в руках шествовал седобородый старик, за ним, чуть поодаль, музыканты, далее конница – десятка два вооруженных всадника – следом каретный поезд. Остановившись на почтительном удалении, люди посовещались о чем-то, затем к озеру направились знаменосец и один из всадников. Воткнув штандарт в рыхлый снег, и приказав конному оставаться на месте, старик подошел к Раангальду и Мальме совсем близко.

- Приветствую тебя, Великий Ф`ниир!
- Назовись, человек, - прогудела Мальма. Раангальд фыркнул в сторону.
- Я Владетель Земли Алвайской. Король Кафр. Как мне называть тебя, Великий Ф`ниир?
- Незачем тебе знать мое имя, - сказал Раангальд.
- Его зовут... – начала Мальма.
- Заткнись!
- Сам заткнись! – вытянув шею, она покачала головой влево-вправо. – Впрочем, он прав. Говори, с чем пришел, Кафр?
- С благодарностью, Великий Ф`ниир! Ты не стал опустошать мои земли.
- И что нам с твоих слов, человек? – сморщил ноздри Раангальд.
- Да? – не согласиться с братом было нельзя.
- Кроме слов я прошу принять тридцать голов скота и …
- И?

Кафр замолчал ненадолго. Вздохнул, глядя под ноги, затем, решившись, поднял глаза.

- Я слышал о том, что ты до сих пор не сделал свой выбор, Великий Ф`ниир.
- Это трудно, - сказала Мальма.
- Невозможно, - покосился в ее сторону Раангальд.
- Быть может, потому, Великий Ф`ниир, что выбора не было?
- Поясни.
- Что ты имеешь в виду?
- Люди Земли Алвайской всегда жили в мире с Ф`ниирами, и я …
- Ты говоришь неправду, человек.
- Наш отец...
- Великий Руниг приходится мне родственником, пусть дальним, но все же, и я...
- Ну же?
- И я хочу предложить тебе сразу двоих, Великий Ф`ниир! – Кафр снова потупился. – Дочь и сына. В знак уважения и дружбы. В залог мира.
- Принц? – мечтательно склонила голову набок Мальма.
- Принцесса? – оживился Раангальд.
- Да. Они здесь. Я готов показать тебе их, Великий Ф`ниир!
- Приведи!
- Слушаю.

Кафр, кланяясь, отошел, дал знак конному следовать за ним и направился к свите, а через некоторое время, сопровождаемый двумя, закутанными в плотные плащи с капюшонами, снова оказался на берегу озера.

- Вот они.
- Хорошо, человек. Теперь удались, – сказал Раангальд.
- Но …
- Не спорь с нами! – ощерила клыки Мальма. – Их судьба больше тебя не касается.
- Надеюсь, ты примешь мудрое решение, Великий Ф`ниир.
- Уходи. И забери отсюда всех. Прочь!
- Слушаю...

Получасом позднее в расщелине между скалами не осталось никого.

- Покажите себя, - убедившись в том, что они остались наедине, сказала Мальма.
- Сбросьте плащи, - приказал Раангальд. – Ну! …

Мягкое шуршание ткани, легкий скрип снега.

- Раангальд... – впервые за всю жизнь голос Мальмы звучал просительно.
- Клянусь небом... – ошеломленно сказал брат.
- Это... это... он невообразимо прекрасен!
- Она … у меня нет слов ...

Перед ф`нииром стояли легко одетые девушка и юноша. В том, что они – несмотря на внешнюю несхожесть – брат и сестра, сомнений не было никаких. Что-то в посадке головы, разрезе глаз, форме носа – было понятно, они друг другу родные. Но ...

Казалось, природа слегка ошиблась во время их появления на свет: девушка, с загорелой кожей, нечесаной копной смоляных волос, ярким блеском в глазах и собранной, точеной фигуркой, несомненно, должна была родиться мальчишкой, а брат ее – светлокудрый, с нежным румянцем на щеках, весь какой-то неуловимо женственный – наоборот, девочкой. И это, какое-то неправдоподобное несоответствие начал, завораживало взор, притягивало, манило, влекло ...

- Ты не тронешь ее, правда, ведь, Мальма? – невероятно, но Раангальд доверчиво подставил сестре свое самое уязвимое место, склонив голову набок и убрав защитную пластину с дыхательного горла. – Прошу …
- А ты? Раангальд, мне кажется, мы поладим … Взгляни на него? Он …
- Пожалуй …
- Нет, братец, я не трону ее. По-моему, она то, что тебе нужно ... Если …
- Если?
- Если ты согласишься с тем, что он – нужен мне.
- Ты отложишь яйцо. И у нас будет …
- Девочка ф`ниир! А она родит нам ф`ниира-мальчишку. Да! Я согласна!
- Мальма!
- Раангальд!
- Сестра!

Кто бы мог подумать! Случилось то, чего ни тот, ни другая не ожидали: между близнецами вдруг проскочила искра нежности – словно лопнул громадный пузырь, наполненный мутью. Вражда, объединившая их, но и отталкивающая друг от друга с давних пор, внезапно ушла в никуда, растворилась, исчезла, погасла.

Поддавшись внезапно охватившему чувству, Раангальд и Мальма переплелись гибкими шеями, прижавшись головами, прикрыв глаза и …

… и не заметили, как впервые за сто пятьдесят лет открылись глаза головы безымянной – той, что всю жизнь провела в глубоком, безмятежном сне, равнодушной ко всему, кроме естественной потребности, диктуемой громадным телом проголодавшегося ф`ниира.

Прямо перед ней, источая пряный запах свежего мяса, стояла еда. «Две еды!» - мелькнуло в неразвитом мозгу бесполой части отпрыска Рунига, - «Две!!!» - голова изящно раздвинула громадную пасть, облизала раздвоенным языком клыки, а затем, стремительно метнувшись вперед, пустила их в ход.

Дикий сдвоенный рык разочарования и гнева сотряс Рогатую гору, разбудив эхо и докатившись до крепостных стен столицы.