Бумажная дорога

В школу журналистов Тома хотела попасть давно. Объявления о наборе туда печатались для десятиклассников каждый сентябрь в местной газете "Комсомолец Татарии".
Но осенью десятого класса надо было думать об аттестате и поступлении в институт. Осенью первого курса строительного - донимали чертежи гаек и болтов с нарезкой, a задачи по ненавистной начерталке отнимали уйму времени, не оставляя в памяти ничего, кроме линий перспективы, сходящихся в одной точке.
В начале второго курса Тома платонически влюбилась в обаятельного раздолбая по прозвищу Кузя и ей стало не до журналистики. Но Кузя и не подозревал о ее чувствах, замечая Тамару только на занятиях по математике - когда никто больше не давал списать.
Перед третьим курсом Кузя женился "по залету" на девушке с параллельного потока и перевелся на вечерний, а у Томы появился положительный, тихий и несколько занудный поклонник, с первой же встречи получивший кличку Гусенок.

Вот тут-то очередное объявление о приеме в школу журналистов снова мелькнуло на страницах "молодежки".
Сдача лабораторных и зачетов у Томы шла по накатанным за два года рельсам, освободить два вечера в неделю было нетрудно, а верный Гусенок горел желанием провожать ее от издательства до самого дома.
На первом занятии будущие журналисты, жаждущие славы и публикаций, не поместились в кабинет редактора. Но через пару недель толпа поредела. Спустя месяц осталось человек десять, среди которых Тaмаpa совершенно затерялась благодаря маленькому росту и невыразительной внешности. Никто и не подозревал, что она уже третьекурсница.

После серии довольно скучных теоретических занятий, которые проводил зав.отделом по идеологии, Тома уже собиралась тихо исчезнуть. Похожей бредятины ей хватало и на институтских семинарах по научному коммунизму.
Но перспектива идти с Гусенком на фильм "Агония" ее не прельщала, и в следующий вторник она снова сидела в накуренной редакции. Речистый идеолог был в командировке, и молодыми дарованиями занялась бойкая студентка университета, работающая в отделе писем.

-Не будем тянуть кота за хвост, - энергично начала Света. - Все знают, что для подачи документов на факультет журналистики необходимо три-четыре публикации?
Народ печально согласился.
-Ну, вот и действуйте! Получите тему: "Делать жизнь с кого". Романов и стихов писать не надо. Четырех-пяти страничек будет вполне достаточно. И пожалуйста, пишите разборчиво. Пожалейте мои глаза! - и Света подергала за дужку очки с толстыми стеклами.

Тома возращалась со встречи озадаченная. Рядом монотонно чирикал Гусенок, а она думала, что ни с кого делать свою жизнь не хочет, а учиться на чужих подвигах и чужих ошибках считает глупостью.
Не дослушав очередной истории из гусиной армейской службы, она распpощалась с достойным кавалером у аптеки и пошла через двор одна.
Дома Тaмаpa включила потрепанный кассетник и зажгла настольную лампу, под которой немедленно развалился нахальный кот Пиночет. Вырвав из середины общей тетради несколько двойных страниц, она привычно отпихнула тощий полосатый хвост и крупно вывела на чистом листе название темы. И глубоко задумалась.
Из динамиков доносилась нежная и чувственная мелодия, Джо Дассен пел о превратностях любви на Елисейских полях...
Через некоторое время Тома встряхнулась, схватила ручку, и белая поверхность в еле заметную голубую клеточку стала заполняться мелким убористым почерком. Буквы налезали друг на друга, словам было тесно, они выпрыгивали из строки и громоздились на полях.

Только писала она хоть и быстро, но совсем не то, что требовалось. Скрытое раздражение на незадачливого ухажера и явное желание поехидничать родили на свет абсолютно неожиданный текст. История ее знакомства и вероятного расставания с Гусенком была изложена небрежно - иронично, с хлесткими сравнениями и неоднозначными выводами. Дописав и дважды перечитав свой опус, Тома почесала за ухом кота и замазала "штрихом" название темы.
-Вот уж действительно: начала с чистого листа, - подумала она довольно. -Прозвище главного героя менять не буду, пусть остается Гусенком.


Через несколько дней, дав листочкам отлежаться, Тома еще раз перечитала рассказ, поправила несколько двусмысленных фраз и понесла это безобразие в редакцию.
-Надо было бы хоть переписать начисто, - с запоздалым раскаянием вспомнила она, передавая свое исчирканное творение Свете, заваленной конвертами и гранками до кудрявой макушки.
Видимо, бывалая сотрудница отдела писем встречала и не такие рукописи. Без удивления она взяла замурзанный исправлениями текст и положила его папку с надписью "школа молодого журналиста".
-На следующем занятии будем обсуждать. Не опаздывай! - предупредила Света, продолжая тарахтеть на допотопной пишущей машинке.

Но в ближайший вторник очередь до Тамариного изделия не дошла. Потом она свалилась с ангиной и проболела недели две, а дальше надо было догонять пропущенные занятия в институте.
 
Утром 1 февраля Тома проснулась от громкого заливистого хохота. Веселое ржание доносилось с кухни. В пижаме прошлепав туда, она обнаружила собственную мать с чашкой кофе, читающей субботний выпуск "молодежки".
-Послушай, Гусенок тебя убьет, - утирая слезы кухонным полотенцем, прорыдала мама. - Вот прямо килограммовую гирьку возьмет и прибьет...ты же его на весь город ославила!
В маминых словах про гирьку был свой резон. Студент финансового института, Гусенок на каникулах подрабатывал продавцом в овощном киоске.
-Ну, не все же знают его прозвище, - неуверенно протянула Тома, через стол заглядывая в газету. Ее сочинение напечатали дословно, без единой поправки. Разворот был посвящен теме "Семья и брак", и в центре страницы, как гвоздь в ботинке торчал рассказ "Несовременная история" о незавидной судьбе влюбленного Гусенка.

На вторничной встрече в редакции Тамара принимала кислые поздравления от будущих абитуриентов журфака. Только от Светы она услышала искренние слова.
-Ты молодец! Заметку отметили на летучке. Обратила внимание - ее даже не правили. Нечего там было исправлять, кроме почерка. Только название мы свое дали, но тут уж ничего не поделаешь. Сим-Сим обожает придумывать названия!
-Да, кстати, - продолжила Света. - У меня есть интересная подборка писем. Соседи ссорятся уж который год, и в свою склоку включили весь дом. Завалили нас сообщениями с поля боя. Хочешь почитать? Полчаса истерического смеха гарантирую.

Следующий материал Томы вышел под многообещающим названием "Вот приедет барин...".
К лету в ее личном архиве лежала статья о фарцовщиках, фельетон о закрытом на вечный ремонт студенческом клубе и репортаж о милицейском рейде по отлову пьяных водителей. Товарищу майору, с которым Тамара тряслась целый день по проселочным дорогам, очень понравились мамины соленые огурчики...
В редакцию Тома теперь входила, не путаясь в дверях без табличек, а ее фамилия под заметками, набранная жирным шрифтом, получила приятное сопровождение: "наш внештатный корреспондент".
Институтские дела тоже шли на удивление благополучно. Летнюю сессию она сдала с одной четверкой и заработала повышенную стипендию.

Придя в конце июня в издательство за очередным "письмом, позвавшем в дорогу", Тома была вызвана к главному.
Семен Семенович, которого сотрудники звали "Сим-Сим" за способность проникать в любые двери, сидел на краю редакторского стола и набивал трубку.
-Ну что, голуба, оформляй альбом с публикациями. Заверим твои подписи и дадим рекомендацию для поступления.
-Так я уже студентка, - смущенно пробормотала Тома. - Закончила третий курс строительного...
-В самом деле? Очень жаль, - задумчиво пророкотал Сим-Сим, округляя рот бубликом и пытаясь пускать дым кольцами. - Пишешь живенько, грамотно. Изящно - я бы даже сказал. Ну подумай, подумай. Оставить все и начать с чистого листа никогда не поздно.
-Да бросай ты свою богадельню, - вторила шефу Света в тесной комнатушке отдела писем. -Учиться на журфаке - это такой кайф. Работы, правда, потом никто не гарантирует.
-Заново сдавать экзамены...и еще английский - я его никогда не могла толком осилить, - отнекивалась Тома, с ужасом вспоминая вступительную нервотрепку три года назад.
-Экзамен по английскому - ерунда! - авторитетно заявила Света. - Тех, кто прошел творческий конкурс, берут почти автоматом и сильно не придираются. В общем, поразмысли хорошенько. Время до подачи документов еще есть.

Домой Тамара шла в растерянности. Не то, что бы ее так уж пугали предстоящие экзамены в университет. Что, сочинение она напишет на двойку? Или завалит историю с иностранным? Конечно же, нет. Но почему-то казалось ужасно жаль оставлять свой привычный институт, в котором прошли три не самых худших года ее жизни. Еще жальче было распроклятую начерталку, оставленную позади, и экзамен по сопромату, сданный с первого раза на твердую четверку.

Вспомнился разговор с отцом, который уговаривал ее поступать в технический.
"Приоритеты в истории и литературе меняются каждое поколение. А дома строили, строят, и будут строить..."

Мама, закончившая в свое время физфак университета, тоже не внесла ясности в ситуацию.
-Хочешь рискнуть? Попробуй, я тебя отговаривать не буду. Но сколько у меня перед глазами гуманитариев, которые сидят приемщицами в химчистках или перебиваются грошовыми подработками. А техническая профессия - это гарантированный кусок хлеба тебе и твоим детям.

-Мама, какие дети? Я и замуж-то не собираюсь. Не за Гусенка же выходить, - отмахнулась легкомысленная дочь и вспомнила, что благородный Гусенок счел за честь оказаться героем газетной публикации. Летом он, сменив гирьки на форму проводника южных поездов, обещал довезти Тамару до Симферополя зайцем и даже устроить у знакомого ялтинского деда на постой.
-Никуда я из своего болота не денусь, -грустно подумала она и пошла перетряхивать летние наряды.

В середине сентября она позвонила Свете, чтобы поздравить ее с днем рождения. После пожеланий и восклицаний та спросила Тому, как дела.
-Все в порядке, учусь на четвертом курсе, - бодро отрапортовала Тамара. -Уже курсовик по водоснабжению ждет.
-Может, ты и права, - помолчав, ответила Света. -Во всяком случае, писать тебе никто не запретит и не помешает. Заходи в редакцию, когда сможешь. Попадется интересное письмо - оставлю тебе. Да, ты знаешь, Сим-Сима сняли. За сочувственную статью о крымских татарах.
И еще неизвестно, кто главным будет...

-Будет, будет, шашлык из тебя будет, - невпопад бормотала Тома, накалывая чистый лист ватмaна на доску.
Остро заточенные карандаши, угольники и линейки - этот мир параллельных и перпендикулярных линий никогда не подведет. В нем нет идеологических капканов и политических зигзагов.
-Что там у меня? План насосной станции, первый этаж. Чистую воду пьют все - и писатели, и читатели.
Тома включила магнитофон, под музыку ей всегда лучше чертилось.
-It iz the road to Hell - хрипловатый голос Криса Ри неожиданно продолжил ее мысли.
-Дорога в ад, говорите? - Тамара смахнула крошки от ластика и пригляделась к чертежу. -Дорога в ад вымощена благими намерениями. А у меня - только ватман. Так что моя дорога - бумажная. А куда она приведет? Посмотрим...