Все на выброс

Когда я впервые оказался у Нее, то подумал, что попал в какой-то бомжатник. Тогда был жив ее отец, с которым они вдвоем занимали трехкомнатную квартиру на первом этаже в хрущевке. Перед окнами лес, шторы темно-бордовые, обстановка старая, темно, скверно. На кухню было невозможно войти, не отжав дверь, на ручках которой с наружной стороны висела сумка с хлебом, а с внутренней- пачка пустых пакетов. Пятиметровое помещение это было так обставлено, что двоим в нем было уже тесно. Маленький стол, наполовину заставленный солонками, сахарницами, хлебницей, пачками чая и банками кофе. Большой холодильник, на верху которого что-то тоже валялось. Мойка с подстольем без дверцы, рабочий стол, плита зашкваренная, зеленый деревянный ящик, на котором стояла алюминиевая выварка, с двумя ведерными кастрюлями внутри. Над всем этим рядом висели три полки, заваленные до потолка коробками вермишели геркулеса чая. По всей длине протянуты несколько веревок для белья. На подоконнике два-три горшка с цветами, стаканы с пророщеными луковицами, банка с водой, пепельница. На полу у батареи десяток банок с солениями и вареньями.

В маленькую прихожую было не легко как войти, так и выйти. Тут стояла стиральная машина обычная в виде равнобокого куба белая, полуавтомат Эврика,  столетняя вешалка со стенкой из пластика темно-серая в крапинку, тумбочкой и зеркалом, во много рядов увешанная темною старой одеждой. Как под вещалкой, так и до середины всего этого тамбура валялась куча обуви. Входая старая деревянная дверь, обитая черным дерамтином, драная, котом, разбитая в месте для замков, которая не закрывалась до конца, уже и не нужная так как железная тоже была. Простенький старый телефонный аппарат на самодельной полочке.
 
Влево маленький коридор на кухню, мимо дверей санузла дверь в маленькую комнату хозяйки.  А напротив входа еще одна дверь в большую комнату. 

  Комната хозяйки тесна и темна. Там вдоль стены стояли платяной шкаф, и диван, который не складывался. У второй стены были швейная большая машина, письменный стол заваленный тряпками и принадлежностями швейными, тут же книги, бумаги, и журналы. Далее два стула, заваленные одеждой. Половину стены до окна занимали металлические полки с книгами. На них же стояла ваза с высохшим букетом роз в блестящей упаковке.

В большую комнату дверь тоже открывалась с трудом, там выпирал платяной шкаф. Вдоль противоположной стены стояли сервант, платяной и книжный шкафы, а в углу слева у окна- дверь в еще одну комнату, тоже обшарпанная и ободранная. У окна гладильная доска, тут же обеденный стол, телевизор на тумбе. На стене висел ковер, на полу второй, который был грязен, протерт до дыр местами. Посредине, напротив окна и телевизора стоял большой диван. Был диван и у стены, противоположной окну. Конечно, же, как и на кухне, и в маленькой комнате, сверху над всей мебелью лежали горы бумаги всевозможной, коробки из под обуви.
Помимо пыли, грязи, на всем лежала белая пороша из волос Кота. Именно так Она умильно называла это животное с красными глазами, совершенно белого и кастрированного. При ее предпочтении темных цветов одежды, я поражался, как Она выходит на улицу. Брюки, пальто, чепец, все было в белых волосах. Иногда она перед выходом смахивала их щеткой, а  в основном, волосы оставались на одежде.
       Третья комната, долгое время была для меня недоступна. Застенчивая улыбка преграждала мне туда путь.

 Только уже потом, когда не стало Ее отца, когда я принял участие в ремонте, когда мои настойчивые просьбы о наведении порядка в квартире были услышаны и частично удовлетворены, я смог заглянуть туда и прийти к мысли:"Кому-то жить негде, а тут люди, вот, хранят..."
 Дрова для дачи, какие-то двери, оконные рамы, два старых телевизора, газовая плита, диван, два шкафа, десяток кирпичей, несколько пачек плитки, два мешка с остатками обоев. Масса туристских принадлежностей, раскладушки. Тут было невозможно вообще пройти, а ведь в конце этой комнаты еще и кладовка, которая так же была завалена до потолка.
Ремонт Она начала еще при отце с туалета. Сама, с бухгалтерской своею скрупулезностью и старанием необычайным. А девизом было:"Не спеша, но тщательно и с удовольствием". Однако, прошел год, другой, и отца не стало, а в квартире ничего не изменилось. Визиты мои к Ней были не часты, но мозги я ей клевал, взялся сам помогать.
 Если человек не понимает дела, так хоть к другим бы прислушивался. Но тут я натолкнулся на стену... Ремонт ремонтом, но надо каждый день жить здесь же, надо было обеспечить минимум удобств в комнате, где нет ремонта. Следовательно, нужно было избавляться от излишек мебели и хлама, а не перетаскивать с места на место. Но не на ту я напал,ничего нельзя выбрасывать, так и перетащили мы содержимое маленькой комнаты в большую, где и без того было тесно. "Все сгодится не в Москве, так на даче". К тому времени и дачный сезон подоспел. Лето Она жила на два дома, а осенью кое-как отремонтировали мы маленькую комнату. Был нанят маляр, который отделал стены какой-то модной в розовый тон штукатуркой, ну и потолок, побелили, батареи красили мы вдвоем, нарочно купили длинную кисть, так что одолели ремонт, и она была довольна. А уж когда закупила шкаф громадный сборный, да диван привезли шикарный, тут она расцвела и вроде как зазналась даже, человеком себя почувствовала. Но я не унимался. Ведь квартира оставалась захламленной по сути. Взялся еще в кухне реставрировать вытяжку старую. Выпилил громадную асбест-цементную трубу  и вместо нее установил современный пластиковый короб, оштукатурил и покрасил потолок. Но все-таки, края совершенству было не видно.

 Что мне не жилось? Ведь она во мне души не чаяла, и принимала всегда как родного, но мне хотелось выгрести эти Авгиевы конюшни, думал, что если жилище ее будет свободным и чистым, так она станет счастливей и повеселеет. Но, возможно, что я скорее для себя хлопотал, чем для нее. Ведь я испытываю удовольствие, когда выбрасываю ежедневные свои отходы или что-то ненужное. И как же я наслаждался, когда носил мешки с мусором из накоплений двух поколений. Она,словно в уплату за мои старания по части ремонта на кухне и ванной, время от времени соглашалась выбросить что-нибудь. Дошла очередь и до телевизоров, и раскладушек, и дверей. А сколько бумажных упаковок, которые она ни за что не соглашалась выкинуть, я удалил украдкой! Дальняя комната была уже почти свободна. 

 Хорошее было время, но вдруг на меня напала апатия. Она не менялась, и, как будто не радовалась моим стараниям. Напротив, когда узнала, что ее племянница собирается переехать к ней, так и вовсе нос повесила. Вот и делай человеку добро! Я перестал к Ней ездить, а потом, прошло какое-то время и я узнал, что маленькая Ксюха, дочь Ее родного брата, стала уже большой, невестой. Вышла замуж, уехала от матери и поселилась у Нее. Но и Она сама мужа нашла, и теперь, проживают две семьи в том бомжатнике и не зовут меня наводить порядок. Такая досада!