Ч. 2 Глава 2

ГЛАВА 2

Три дня Клейменс пытался хоть что-нибудь найти о Лете. Он был уверен, что вредная волкодлачиха после их ссоры приехала именно сюда, но расспросы местного населения ничего не дали, – они словно понимали, о чем идет, речь, но говорить что-либо не желали – а самостоятельные поиски в таком огромном вехре, как От-Даль-Тида были равны самоубийству. Легче сразу со скалы сброситься, может, хоть в бреющем полете что-нибудь будет видно. Неудачи нервировали Клейменса, а вечные недомолвки местного народа только подтверждали догадку, что Лета где-то здесь, рядом. Но где?!..
Ночью Клейменс проснулся от лунного света. Нет, ущербная, старая луна не светила ему в лицо, а ярким неясным пятном расплылась по полу, просачиваясь сквозь тонкий хрусталь, забранный в раму вместо слюды. Потом, повинуясь смутному секундному порыву, он резко встал с кровати, влез в штаны и рубашку, быстро зашнуровал сапоги, прихватил меч в ножнах и вышел из комнаты.
В коридорах было пусто и темно. Ведун затеплил «фонарик», приказав ему плыть следом, а сам медленно пошел вперед. Встреться ему сейчас кто-нибудь на пути, самое легкое, что ему светило – заикание, седина и непроизвольное опорожнение мочевого пузыря. Мужчина больше походил на морового вестника или привидение самого себя – бледнокожий, черноволосый и темноглазый из-за расширенных зрачков, в белой рубахе навыпуск и темных штанах. Еще и с мечом в руке…
Его полуночное блуждание по коридорам закончилось у одной из неплотно прикрытых дверей, за которой доносились легкие шаги и лязг стали о сталь. Заинтригованный, ведун приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Большой зал с огромными, достающими до потолка и протянувшимися на всю стену окнами, залитый серебряным светом луны. Перегородки между рамами дробили этот свет на равные прямоугольники, делая ближайшую половину вылитой из чистейших серебряных плит с черными прожилками, а вторую часть – из зеркально отражающего этот свет мрамора. По стенам расположились пять грозных рыцарских доспех на подставках; посреди зала стоял длинный стол, усыпанный всевозможным холодным оружием, а справа от него, на свободном пространстве, кружили двое, одетые в черные облегающие костюмы и маски.
Мужчина и женщина.
Ведун, профессионально вглядываясь, невольно залюбовался их движениями, танцем боли и смерти, так безопасно покоящимся на спокойно опущенных клинках и опасно балансирующем на отточенных лезвиях во время боя.
Мужчина двигался плавно, даже можно сказать с ленцой, словно кот, одновременно вовремя подставляя клинок для защиты. Движения были профессионально отточены и слегка замедленны, что, впрочем, не давало ему каких-либо проблем в бою – он успевал всегда и везде.
Его противница, наоборот, двигалась резко, как натянутая струна, но с затаенной грацией в течениях, словно подобное напряженное состояние было для нее уже привычным. Меч блестел в ее руке, как гладко отполированные острые когти, смертоносные и прекрасные одновременно. Она с ошеломляющей скоростью отбивала удары оппонента, с резкой, гневной реакцией отводя его меч в сторону.
Можно даже сказать, звериной реакцией.
…Волчица…
…Противники остановились резко и одновременно посмотрели на остановившегося на пороге Клейменса. Тот не смутился, красноречиво постукивая концом меча в ножнах об пол. Женщина шагнула к своему оппоненту и что-то шепнула ему на ухо. Тот отложил меч на стол и направился к выходу, на ходу снимая маску.
В лунном свете ярким золотом блеснули каштановые, коротко остриженные волосы.
– Не давайте ей сломить себя, – шепнул Джелар, всовывая маску в руку ведуну. – Деритесь с ней в полную силу. Поверьте, она не устала.
И, не оборачиваясь, вышел.
Клейменс надел маску и медленным шагом направился в середину комнаты.
Девушка стояла у стола и сосредоточенно выбирала оружие. Только что использовавшийся меч был отложен в сторону, а из груды металла был вытащен на свет лунный до боли знакомый мужчине меч. Идеально ровный узкий клинок с кровоотводящим желобком посередине, сколотый наискось кончик, длинная рукоять с небольшой, удобной гардой. Даже потрепанные кисточки казались такими знакомыми.
Она встала напротив него. Просто, опустив флиту. Словно ожидая нападения. Клейменс вытянул из ножен свой меч, откинул их в сторону и приготовился.
Две фигуры застыли изваяниями.
…Никогда не нападай первым, если не уверен в силе противника…
Но порой ожидание еще хуже неудачного исхода боя. Там хотя бы можно было все исправить самому.
Ведун открыл бой простым рубящим наискось ударом и сразу же отшатнулся в сторону, ожидая удара в открывшийся бок. Который не замедлил появиться. Сколотый кончик царапнул воздух в пяди от его кожи. И сразу же был отбит тремя эффектными восьмерками, не позволяющими мечу противницы приблизиться. Впрочем, она и не собиралась. Клейменс прекратил пляску клинка и снова изготовился.
Девушка начала медленно кружить вокруг него, предусмотрительно держа флиту на полусогнутой руке. И не прогадала следующий вертикальный удар.
Шаг – упертый в пол кончик клинка. Если так будет продолжаться, она так и не примет боя. Зачем же тогда делала вызов?
Клейменс настаивал. Он прекрасно понимал, чем закончиться эта демонстрация, когда противница сможет заломить его с простой защиты-нападения. И он решил сделать верный шаг…
Встряхнув рукой с мечом в сторону, он заставил ее приблизиться к столу и, вытянув лезвие параллельно телу, пошел на нее. Тут был всего один выход – нырять под клинок и перекатываться, пока острая кромка на задела спину. Но то, что сделала женщина, ведун никак не ожидал.
Она просто оттолкнулась ногой от стола и перепрыгнула его, больно саданув локтем в основание шеи и правого плеча.
Меч Клейменс не выпустил, но удар пропустил. Противница же, мягко приземлившись на одно колено, сразу же пошла в наступление.
Шаг назад – отбито. Клинок нетерпеливо дрожит в руке, ощутимо подталкивая ладонь.
Еще шаг – ушел. Если она заставит шагнуть еще раз, ведун будет притиснут к столу. А это уже конец.
…Не давайте ей сломить себя. Деритесь с ней в полную силу. Поверьте, она не устала…
Клейменс резко ушел от атаки в сторону, тюкнув лезвием ей по рукояти, но неизвестно как вынырнувшая сталь вместо податливой кожи грозно зазвенела, ударившись о его сталь. Неудачно вывернутый меч наискось рубанул ее против лица, отрубив от маски кончик носа. Ей повезло – она вовремя успела откинуть голову назад.
Ведуна по инерции кинуло вперед и вбок, отставив меч назад. В настоящем бою хватило бы одного рубящего удара, чтобы убить его, но противница не снизошла до убийства. Она с истинно звериной реакцией перехватила его поперек, левой рукой за правое плечо, и завалила на спину, оказавшись сверху.
Сколотый кончик вызывающе уперся ведуну под подбородок.
Все. Конец.
И все-то…
– Вы повержены и обесчестены, господин ведун, – гулко из-за маски произнесла она. Резко встала и отошла к столу, укладывая флиту обратно в ножны.
Чтобы тут же почувствовать острый укол между лопатками.
– Нечестно, – спокойно констатировала она, не оборачиваясь.
Клейменс содрал с лица маску и откинул ее в сторону.
– Получить беспорочное поражение от такой женщины, как вы, честь для меня, – негромко сказал Клейменс, внимательно смотря на нее. – Однако наш бой проходил в слегка неравных условиях.
– И каких же?
– Я заметил, как вы двигались. И как двигался Правитель. Он очень искусен в обращении с мечом, это сложно не заметить, однако вы можете легко затмить его. Ваша реакция не похожа на обычную, слишком стремительная и резкая. Я бы даже сказал, звериная.
– И что вы хотите этим сказать? – спросила противница, оборачиваясь. Ведун вовремя убрал меч.
– Даже если бы вы были мастером фехтования, вы все равно не смогли бы добиться подобных результатов. Это просто невозможно… Снимите маску, я хочу узнать кто вы.
– Я дам вам одну попытку, – после некоторой паузы заявила она. – Если вы угадаете, я сниму маску… впрочем, в этом уже не будет такой уж необходимости. Если же нет… Вы никогда не узнаете, кто я.
Но мужчина, кажется, уже не слышал ее. Он пораженно уставился на прядь, выглядывающую из-под маски, тугой завиток черных волос, в свете луны больше похожих на необычный сплав аспидной стали и серебра.
Мгновенно пересохшие губы выдохнули до того, как ведун осознал, что это ответ.
– Лета…


– Ну, с тобой даже в угадайки неинтересно играть. Древние боги уже после пятой партии исполнят все твои желания только для того, чтобы ты убрался подальше, – недовольно проворчала я, снимая маску. Фу, ну и жарища в ней. Будто физиономией в печку влезла и заслонку закрыла.
– Кто ты?
Вот те на! У него что, на радостях память отшибло? Надо будет спросить Джелара, нужен ли ему начисто отформатированный ведун.
– Ты же сам только что сказал, что я Лета. Или уже подзабыл?
– Я имел в виду, кто ты здесь? Кто ты в жизни этого вехра?
– А это ты можешь узнать у Джелара. Он тебе с удовольствием все расскажет…
– Прекрати! – вскричал Клейменс, дернув мечом. – Почему ты не можешь все объяснить сама? Или это такая большая тайна? Так зачем тогда идти к Правителю и все выяснять у него?!
Та-а-ак, похоже, ведун напрашивается на хорошенький миленький скандальчик. Такой же, как и у Таладриэль. Только с одной разницей – там у меня под рукой не было такого количества колющих и режущих предметов…
– Не смей на меня кричать, – холодно отрезала я. – А если уж так приспичило, отойди к во-о-он тем доспехам. Уверена, они выслушают тебя с куда большей охотой и сочувствием.
– Я просто устал натыкаться на стену. Причем раз за разом, ничего не понимая. Скажи же, наконец.
Ладно. Впрочем, действительно какая разница, Джелар скажет или я? Результат все равно один и тот же. А из чистой вредности то и дело направлять его к брату... Хм. Похоже, его это просто раздражает.
…Что ж…
– Я – Evangeleeta Maraharm`e Otal`-Daltida tor Sang Real, старшая сестра Idgelariius Otal`-Daltida tor Sang Real и прямая наследница престола вехра От-Даль-Тида. Мои права на престол были аннулированы шесть лет назад, когда я покинула родной вехр по причине обращения в волкодлака, однако моя причастность к правительской семье дает мне место, равное роли младшей сестры Правителя, не имеющей право претендовать на престол, однако приличествующей все касающееся правительской семьи, – сухо объявила я и едко добавила: – Ну что, теперь доволен?
– И это надо было хранить от меня в такой тайне? – спокойно поинтересовался Клейменс, загоняя меч в ножны и поднимая с пола маску.
Я пожала плечами.
– Ну, знаешь ли, орать на все Северо-Восточные Земли, что я – отлученная Правительница-волкодлак тоже не сказалось бы на моей репутации.
– Но ты могла сказать мне.
– А кто ж тебя знает, вражина моя ненаглядная… – протянула я, почувствовав, как начинает постанывать от усталости тело. Так что, прихватив со стола свою флиту, я решительным шагом направилась к выходу.
Тихий голос догнал меня уже у самого входа.
– Ты мне напоминаешь свой клинок. С виду обычный человек. Девушка. Ничем особым не выделяющаяся, как стальная часть твоей флиты. Хороший, красивый, хоть и простой клинок. Но под этой обычной оболочкой скрывается что-то такое, что заставляет вздрогнуть самого отпетого меченосца. Что наводит жуть даже на храбрецов. Что заставляет отступить даже неприступных. Как слой адаматина под серебристой гладью стали. Ты – не классический волкодлак, Лета. Твоя звериная ипостась больше напоминает глубокую суть твоей души, нежели ее проклятье, реагирующее на полнолуние. Это делает тебя опасной и непредсказуемой тварью… Я не знаю, как вести себя рядом с тобой, Лета. Именно поэтому и спросил у тебя.
Я застряла в дверях, внимательно вслушиваясь в слова человека, который большую часть своей жизни посвятил охоте за мною подобными. А ведь я, встав в один ряд с ним, уже начинаю привыкать к тому, что убиваю себе подобных так же бесстрастно, как и он.
Хоть мы с ним и враги.
Своя среди чужих, чужая среди своих…
Я ничего не ответила.
Просто поудобнее перехватила ножны с флитой и выскользнула за дверь в темноту, оставив Клейменса в одиночестве.

* * *

Вниз я спустилась поздно, когда время завтрака уже давно прошло, а обед еще и не напоминал о себе. Но, как ни странно, ребята все еще сидели за столом, величественная двойка От-Даль-Тиды – Правитель и Правительница. Они сидели рядом и о чем-то увлеченно говорили, обсуждали, ругались, спорили. Я сначала остановилась в нерешительности на пороге, но потом плюнула на все и прошла вперед, к ним. Они, увидев мое сонное и встрепанное величие, замолчали.
– Неважно выглядишь, Лета. Ты случаем не заболела?
– Не дождешься, – хмуро отозвалась я, садясь на свободный стул и наливая себе ягодного сока. – А ты как обычно свеж и румянен, словно и не бродил ночью аки призрак полуночный.
Джелар усмехнулся.
– Это – физиологическая особенность моего организма, – без обиняков пояснил он.
– Ну надо же! – притворно всплеснула руками я, чем вызвала взрыв смеха со стороны Правительницы. – А ты чего ржешь, жеребица чистопородная, лучше объясни, о чем тут без меня говорили!
– Да ничего особенного, – пожал плечами мой брат. – Сегодня прилетел вестник от Правителя Талкамма, у него какие-то сверхсрочные новости для нас. Вечером придется лететь туда, пренебрегая Ренганом в Ванасаге.
– Разумеется, я спасу моего любимого Правителя от позора и с удовольствием займу его место среди почетных гостей сего вехра, – привычно завелась я. – И не благодарите, я скромная, прощу… а может и нет.
– Благодарствую, госпожа, вы меня просто из могилы вытащили и заботливо ее присыпали землей до следующего раза, – насмешливо фыркнул Джелар.
– Да вот, что-то я слишком добрая стала. И чье же это пагубное влияние такое? Может, господина ведуна, коего здесь и сейчас нет. Кстати, где он?
– Ушел примерно полчаса назад, – пожала плечами Айра.
– Лета, а если серьезно… Ты действительно хочешь отправиться в Ванасагу вместо меня? – поинтересовался Джелар.
– Издеваешься?! Конечно же да! Я семь лет не видела флайты!
– Я всего лишь спросил! – попытался отгородиться от меня Правитель.
– Я всего лишь ответила.
– А я тогда останусь в вехре, – сказала Айра, беря в руки яблоко из общего блюда с фруктами. – Прослежу за делами во время вашего отсутствия и заодно Маришей.
– Ты отдаешь ей много времени, – плаксиво заявил Джелар. – Я уже ревную!
– Не смей, – прошептала она, подаваясь к мужу.
Я резко почувствовала себя лишней в их компании, взяла несколько вишен и выскользнула из зала, а затем и из Аристарха. С удовольствием вдохнула полный влаги, прогревшийся уже утренний воздух…
– Свидетельствую свое почтение вам, господин Советник.
– И вы здравы будьте, милсдарыня сестра Правителя.
Я поперхнулась смешком от такого эпитета. Клейменс, сохраняя физиономию кирпичом, учтиво поклонился мне.
– Чем вызван столь сильный интерес к моей скромной особе?
– Да вот хрупаете вы чем-то очень уж вкусненьким, а я с утра ничего не ел. Подумал, может, угостите бедного Советника, еще не взошедшего на пост?
– Да пожалуйста.
Ведун нахально выбрал самые крупные и с удовольствием сжевал.
– А косточки, между прочим, можно было и выплюнуть, – заметила я. – Да не в меня!!!
Ведун с усмешкой закончил обстрел.
– Может, прогуляемся? – И Клейменс галантно предложил мне руку.
Я сначала опешила, а потом интуитивно почувствовала подоплеку.
– Тебе ведь что-то от меня надо, так? – подозрительно сощурилась я.
– Ничуть.
– Врешь ведь.
– Лета, если ты будешь постоянно ожидать от меня пакости, мы никогда не придем к консенсусу, – вполне серьезно заявил он. – Я просто подумал: прогуляемся, раз погода хорошая, а ты мне вехр заодно покажешь. Вот и все.
– И чем же вызван сей вопрос?
– Вашим скорейшим уездом и моим будущим проживанием здесь. А Джелар навряд ли что-нибудь мне расскажет.
– Логично, – вынужденно признала я.
– Вообще-то я пошутил. А ты что, уезжаешь? – моментально нахмурился Клейменс. Я неопределенно повела плечами.
– Меня здесь вообще быть не должно было. Ну и полнолуние я, ясное дело, не здесь проводить буду. А то еще загрызу кого-нибудь ненароком… Тебя, например, – хитро добавила я, но серьезное лицо ведуна выражение не поменяло, и я продолжила уже более обстоятельнее: – В конце концов, не хочу я сидеть на шее! У меня же работа простаивает.
– Ну я не думаю, что орден обеднеет из-за одной пропавшей валькирии!
– Уже двух. Или ты себя за личность не считаешь? Или за валькира?
– А. – Ведун досадливо махнул рукой. – Валькир из меня вышел, как из тебя – Правительница.
– Спасибо, что еще раз напомнил, – едко съязвила я.
– Не стоит благодарности.
– Ну нахал! – искренне поразилась я, разводя руками.
– Ты, кажется, говорила что-то про экскурсию? – осторожно напомнил Клейменс.
– Не я, а ты, – заявила я. – Да и потом, такому нахалу, как ты даже предлагать что-то противно, не то что показывать.
– Ну уж нет, ты обещала! – Он нахально взял меня за широкий ворот рубахи повыше уровня груди и повернул к себе лицом. Внимательно, с ироничным прищуром и чуть наклонив голову набок, посмотрел мне в глаза. Я тоже сощурилась, искоса, этак оценивающе поглядела на него и, перехватив его за предплечье, вытолкнула со ступеней на площадь. Прошла вслед, обогнала и зашагала впереди.
Узкие улочки, трещинами разбегающиеся от широкой, усыпанной круглыми гладкими камнями мостовой, как никогда походили для совместных прогулок в тенечке и прохладе, но я не сходила с широкой дороги, редкими кивками приветствуя знакомых. Ведун не отставал, не забывая с искренним любопытством осматриваться по сторонам. Порой казалось, что поставь я ему сейчас подножку, он не заметит и с готовностью растянется на дороге, но неуловимое внимание, появляющееся при обходе незадачливых преградок (бордюров, небольших клумб, мелкой детворы и т.д.) удерживало меня от соблазна. Но тот детский восторг, с которым он рассматривал окружающий его вехр, вызывал у меня лишь сдержанную улыбку.
Поздним утром город был просто запружен разношерстным народом. Мы прошли до конца дороги, сквозь шумный, брызжущий громкими разговорами, смехом и флейтной музыкой рынок, мимо фруктовых рядов, не удержавшись и прикупив по большущему персику. Оружейный ряд заставил нас обоих остановиться около одного кузнеца-волкодлака – Клейменс попросил его осмотреть его меч.
Повертев в руках сие грозное орудие, кузнец поинтересовался, во что он хочет его перековать.
– А починить его никак нельзя?
– Не думаю, что его стоит чинить, – с сомнением в голосе протянул кузнец, еще раз опробовав на палец режущую кромку лезвия. Похоже, одноручная гроза степных махровиков затупилась окончательно.
– Вы уверены?
– Да. Смысла в этом никакого. У меня есть большой ассортимент готового оружия. Готов взять эту железку задатком в пять-семь «солнечных», а остальное вы приплатите по цене.
Странно, но ведун не обиделся, когда его меч назвали железкой, и кивнул, соглашаясь на такой обмен.
Я, краем уха прислушиваясь к их разговору, проходила мимо рядов со всевозможным колющим оружием. Примерила на ладони двухпядевый кинжал, поскребя пальцем колючую серебряную полоску вдоль режущей кромки, ради смеха попыталась приподнять огромный двуручник не меньше двух элеров в длину и кое-чем заинтересовалась по-настоящему.
На столе между узким мечом-рантой и одноручником в мягких кожаных ножнах лежала полированная палка в локоть длиной, выполненная из темно-красного, как венозная кровь, твердого дерева. Я задумчиво взяла ее в руки, хорошенько оглядела-прощупала и, найдя три столбчато расположенные металлические заклепки у одного из концов, несильно нажала на среднюю. Наружу с тихим «дзинь-щелк» выросли два длинных лезвия, формой напоминающие сильно вытянутый с одного конца ромб. Я уважительно присвистнула.
Мужчины, услышав незнакомый звук, мигом замолчали и заинтересованно повернулись ко мне. Кузнец расплылся в довольной улыбке.
– Вижу, вы нашили ее.
– Что именно?
Взяв неизвестное оружие в руку, волкодлак вытянул его параллельно полу.
– Эта красавица называется la`arme glaive. Ее мне привезли из-за Океана. Всего пять штук, и вот только одна осталась. Оторвали почти с руками! Смотрите еще.
Он несильно надавил на самую верхнюю заклепку. Левое лезвие моментально втянулось. Теперь глайве стала напоминать необычный меч.
– Неплохо, а? – Кузнец нажал на нижнюю, и второе лезвие исчезло.
– Интересное оружие, – вынужденно признал ведун. – Но для того, кто владеет техникой боя на нем.
– Воинственные девы Запада, у коих мы приобрели этот товар, используют глайве как оружие ближнего боя, – гордо прокомментировал кузнец. – Главное здесь – эффект неожиданности.
– Да, для ее хозяина тоже, – скептически хмыкнула я. – Особенно когда он непривычный новичок. Нажал не на ту кнопку – и приветствуйте лезвие в живот.
– Не спорю. Глайве – не деревянный игрушечный меч.
Через пять минут мы ушли из лавки. Клейменс выбрал себе отличный меч – длиной чуть больше полутора элеров и шириной в три пальца – узкий, легкий, с гладкой рукоятью, разделенной металлическим кольцом надвое, для двух рук, и длинными рогами гарды. Кто-то сказал: «Меч – отблеск души». Похоже, что ведун его наконец-то нашел, этот отблеск.
Выйдя обратно в шумные ряды, мы прогулочным шагом минули рынок. Я проворно пробежала несколько узких переулочков и вывела Клейменса из городской части вехра.
– Ого, я и не знал, что горные вехры – это не только городская часть! – искренне восхитился он, когда, пройдя сквозь небольшую пещерку и пару подземных переходов, мы оказались в залитой солнцем роще, окольцовывающей округлую лощину.
Лощина была довольно большой, с плодотворным черноземным дном, покрытым сочной весенней травой. Здесь, под прикрытием отвесных скальных стен, флегматичные от-даль-тидцы занимались натуральным хозяйством, поспешно приспособляя открытые участки под фруктовые сады, пастбища и небольшие деревенские домики – настоящий показ межрасового деревянного зодчества. Каждый представитель расы обязательно творил что-нибудь в своем, индивидуальном духе, чтобы показать, что вот здесь, в этом доме, живу Я. Я с улыбкой смотрела, как растет и развивается наша «деревня», где совершенно различные существа могли жить, не обременяя себя расистскими наклонностями.
– Это просто рай на земле… – пораженно приговаривал Клейменс, когда мы неторопливо шли по утоптанной проселочной тропке мимо зеленых куп фруктовых садов и пестреющих подрастающими грядками огородов. Мимо, вежливо улыбнувшись и чуть склонив головы, пробежала стайка девушек – дриады пополам с вампириками. Коренастый гном усиленно долбил молотком, латая хранителю-иччу в морде серого поджарого и молчаливого волкодава будку, больше похожую по размерам на сарай. – Даже не верится, что такое место существует на самом деле.
Я лишь улыбнулась.
– И неужели здесь нет ни одной стычки между расами?
– Не больше, чем в любом другом вехре.
– Но в любом другом вехре нет такого хаотичного смешения.
– В От-Даль-Тиде веками установилась традиция: каждая раса имеет право жить так, как ей хочется. Правители никогда не ставили преграды эмигрантам, одинаково радушно принимая любое разумное существо и строго следя за тем, чтобы низшая нежить не проникла за стены этого вехра. На самом деле, может, это и не видно, но вестники очень зорко следят за порядком на вверенной им территории. К счастью, народ, видя что никто не ставит им никаких преград в их образе жизни, начал испытывать ответные благодарные чувства к Правителям. Поэтому очень тепло относятся к вестникам, порой мелькающим на улицах, и не чинят межрасовых стычек. Зачем, если можно жить так, как тебе удобно, и никто не станет этому мешать? В конце концов, каждая раса – это не только традиции, сложенные веками, но и претерпевающий изменения один организм. А как именно будут происходить эти изменения, зависит только от его окружения. Вот и скажи мне, может ли появиться озлобленность и насилие в равнодушно-теплой атмосфере?
– Ваши доводы гениальны по своей простоте, – улыбнулся Клейменс. – Жаль только, что никто больше до такого не додумался.
– В этом От-Даль-Тида и уникальна в своем роде.
Мы не стали заходить вглубь «городской деревни», а обошли ее кругом и вышли на обширный луг, где пасся целый табун грифонов, а под раскидистой березкой развалился сам табунщик, приготовившийся пообедать.
Вопреки всевозможным доводам, грифоны являются своего рода искусственно созданными существами. Младший вестник, взятый на обучение, после первого года приводится более старшими товарищами в пещеру, где из мертвой гранитной глыбы ему предстоит самому, в одиночку вытесать будущего летуна и вдохнуть в него жизнь вместе со своим дыханием. От начала работы и до самого ее конца в этой пещере больше не должно появиться ни одного человека, иначе недоделанная заготовка не сможет построить со своим создателем ту неразрывную связь, которая длиться до самой смерти. Вестник может жить без грифона или вытесать себе нового летуна, но если всадник умирает, грифона на этом свете может удержать только чудо.
Само обличье грифона – массивное мускулистое тело, острый клюв, мощные лапы с длинными когтями – обычно овевает его ореолом матерого хищника, но все вышеперечисленное является лишь орудиями защиты грифона и его всадника. Сами же грифоны, ставшие живыми существами, – травоядные животные, спокойные, добрые и верные своему хозяину до конца.
Мы остановились неподалеку от табунщика и вежливо поинтересовались, не помешали ли ему. На что тот ответил, что совсем не против нашей небольшой компании, и спросил, не соизволим ли мы присоединиться к нему. Мы соизволили, с удовольствием присаживаясь на расстеленный на траве широкий плащ. Табунщик с улыбкой протянул нам по небольшой ковриге хлеба, помидору, паре метелочек укропа и соль. Мы поблагодарили и поинтересовались его именем.
– Брендан. Просто Брендан.
Он соорудил себе толстый бутерброд и хорошенько понадкусывал, сверкая длинными клыками.
Клейменс вежливо подождал, пока вампир покончит с бутербродом, и затянул с ним длинную беседу на тему «Использование таких изжитых излишеств, как клыки, по назначению». Ведун просто и правильно ставил вопросы, Брендан весьма охотно на них отвечал, делясь современными способами и доводами и чаще опровергая, чем принимая старые традиции вампиров. Я же, не особо прислушиваясь (ну какая мне разница в самом деле, как именно в схематичном варианте работают клыки при прокусывании кожи и почему этот метод уже давно изжил себя?!) к трепу этих «ученых мужей», неторопливо сжевала все предложенные мне продукты и встала, отряхивая штаны от крошек, решив немного пройтись в сторону пасущихся на пригорке грифонов.
Дорога до табуна заняла у меня минут десять. Летуны довольно флегматично относились к непрошенной гостье, прикрыв глаза и щипая сочную траву. Я прошлась между их серо-буро-черно-белыми спинами и заметила довольно занятную картину.
Грифоны, как существа боевые, самостоятельно размножаются крайне редко, и если такое чудо свершится, то живой детеныш будет цениться на вес золота, ибо такой грифон свободен в своем выборе и не зависит ни от кого, как необъезженная дикая кобыла в табуне домашних послушных скотинок. На моем веку такого чуда еще не происходило, но во время правления отца в табуне появились две прекрасные белоснежные близняшки, которые по достижению восьми месяцев были подарены детям Правителя Тил-Тузека в день их появления на свет. Насколько я знаю, теперь эти грифонюшки являются самыми преданными друзьями малолетних сорванцов Правителя Тил-Тузека и вполне счастливы.
В табуне произошла неприятность. Сивая грифониха старательно вылизывала мокрый неподвижный комок, лежащий на траве, раскинув крылья. Я подошла чуть поближе, но старательно держа приличную дистанцию, обернулась к березе и тягуче, подзывающе тявкнула два раза.
Вскоре к нам бегом подоспели табунщик и Клейменс. Я молча указала вперед. Табунщик охнул и подскочил к грифонихе, хорошенько осматривая детеныша. Потеряно покачал головой.
– Он мертв, – негромко сказал он, переживая, казалось, наравне с лишенной дитя матерью.
Ведун переглянулся со мной, мягко отодвинул Брендана и, коротко попросив того отогнать табун отсюда, присел на корточки рядом. Я – чуть позади.
– Сможешь его вернуть? – спросила я.
– Если Нити еще не растворились – смогу.
Клейменс чуть поводил руками над тельцем, особенно хорошо прощупывая воздух вокруг головки и груди. Потом закрыл глаза и перестал дышать, провалившись куда-то в ощущения. Я с трепетом наблюдала, как чуткие пальцы тщательно прощупывают и «наматывают» тонкие невидимые Нити души, удерживающие ее недалеко от тела.
По лицу прошелся прохладный ветерок. Пальцы ведуна вдруг зажглись бело-зеленоватым светом, коим он нарисовал на лбу грифоненка две руквицы, сплетенные в одну: «Возвращение» и «Жизнь». Символы вспыхнули, втянули в себя ведунское сияние и потухли, пропав.
Первые вдохи слились в один.
…Через пятнадцать минут мы на руках принесли табунщику живого, чуть дрожащего грифоненка, тихо попискивающего. Вампир пришел в восторг, принимая у нас это сероспинное чудо и, сердечно поблагодарив и извинившись, убежал с ним к тревожно ожидающей грифонихе.
– Значит, это и есть тот самый обряд воскрешения, коий могут проводить все чернокнижники? – первой нарушила молчание я.
– Нет, – покачал головой Клейменс. – Грифоны – неразумные существа. К некоторой даже радости, их связь с земным миром является куда более тесной, чем у человека. Нити пропадают только через пару дней после смерти, а за это время душу можно просто «притянуть» обратно, что я и сделал. С человеческим воскрешением все гораздо сложнее…
– Почему?
– Потому что человеческая душа разумно перерубает Нити сразу же после смерти.
Истошный вопль «Советник! Советник!» догнал нас, когда мы уже подходили к первым домам. Мы остановились, поджидая, пока к нам подбежит тринадцатилетняя девочка.
– Что такое? – вполне миролюбиво спросил Клейменс.
– Советник… там вас… это… Правитель вызывает, – запыхавшись, кое-как проговорила она.
– Срочно?
– Сказал – да.
– Хорошо, мы сейчас прибудем, – кивнул ведун, отпуская девочку по своим делам. Она обогнула нас и рванула в один из домов.
Клейменс проводил ее задумчивым взглядом.
– Джелар говорил что-то про сверхсрочное сообщение от Талкамма, – припомнила я.
– Да, я помню… Мне говорили. Неужели это так важно?!
– Талкамм никогда не был простым паникером. Если он говорит – сверхсрочно – значит так и есть. Тебе и вправду следует поторопиться вернуться в Аристарх.
– А ты?
– А мне сегодня вечером ехать на Ренган в Ванасагу. Так что я пожалуй пойду сосну чуток, иначе ночью буду напоминать зомби.
– Что-то не могу тебя представить таковой, – усмехнулся Клейменс.
Я лишь рукой махнула.
Он много чего не может на мне представить.

* * *

– Госпожа Эвангелеета, госпожа Эвангелеета!
Чья-то рука настойчиво тормошит мое плечо.
Сдавленное, недовольное мычание. Движение, переворачивающее отяжелевшее после сна тело и вялая попытка отгородиться от наглого незнакомца (судя по голосу, все же незнакомки) одеялом, натянутым до ушей.
– Госпожа Эвангелеета!
– М-м-м?..
– Время подходит.
– Угум…
Недоуменная пауза. И визгливое:
– Госпожа Эвангелеета!!
– М-М-М?!..
– Время!!
– Хр-р…
– Госпожа Эвангелеета, у вас всего два часа до Ренгана в Ванасаге!!!
– Умгум-м… ням-ням…хррр… ЧЕГО?!!
Я подскочила на элер и с грохотом свалилась на пол, стянув за собой одеяло. Кровать протестующе хрупнула. Кое-как поднявшись на колени, я возвывилась над высоким ложе на голову и квадратными глазами уставилась на перепуганную вусмерть служаночку.
– Госпжа Эвнгел… лета, вам остлось два чса… – путаясь в звуках и глотая от страха половину гласных, пролепетала она.
Я медленно поднялась на ноги, драпируя обнаженные телеса одеялом, и совершенно не по-правительски шмыгнула носом.
– Т-там вс-се г-готово. – Она дрожащим пальчиком указала на дверь в соседнюю комнатушку, где находился мой личный бассейн – сколоченная по специальному заказу бадья на сто ведер.
Я кивнула, откинула одеяло обратно на кровать и, шлепая босыми пятками по полу, прошагала туда.
С удовольствием забравшись в горячую воду, я несколько минут просто блаженствовала, отдыхая в густом пару, а потом взяла в горсть речной песок и стала оттирать кожу до тех пор, пока та не покраснела и не стала дышать жаром так же, как и окутывающий меня пар. Волосы тоже пришлось хорошенько выполоскать, но только не песком, а хвойной солью, из-за чего те приобрели мягкий блеск и перестали торчать колом. А то ходила, как с мочалкой пожеванной…
Вытирая волосы, я вышла из умывальной… и сразу же наткнулась взглядом на изумительное платье, лежащее на кровати. Молочно-белое из мягкой податливой ткани, приталенное и расширяющееся книзу, оно имело прямоугольное, отделанное серебряной тесьмой декольте, длинные расклешенные у локтей рукава и тонкий плетеный поясок. Внизу стояли белые туфли, призванные приподнять шатающуюся на столь тонком каблуке меня на добрую пядь над полом.
Я посмотрела-посмотрела, глубоко вздохнула, взглянула на самодовольную служанку и повернулась к шкафу. Рывком раскрыла дверцы и принялась усиленно в нем копаться. Девушка, ошалевшая от такого самоуправства, даже не противилась, когда я вытащила на свет снежно-белую свободную рубашку из мягкой хлопчатобумажной ткани с расшитым синими и голубыми нитками воротом, плотные облегающие темно-синие штаны, длинный плетеный ремень в три пальца шириной и новые сапоги и, растягивая удовольствие себе и сердечный приступ – служанке – облачилась во все это безобразие.
Девушка схватилась сначала за голову, потом за сердце…
– Госпожа Эвангелеета, но вы же… вы не мож… не можете!
– Почему? – искренне удивилась я.
– Но вам… по статусу не положено!
– Плевать. Не понравиться – улечу обратно в От-Даль-Тиду… Хотя я не уверена, что кто-то позволит себе высказать свое неудовольствие в лицо волкодлачихе. – Я хихикнула и, не обращая внимание на жалостливые поскуливания служанки, вышла из комнаты, предварительно схватив первый попавшийся под руку плащ и уже на ходу накидывая его на плечи.
…Передвижной аппарат, как я и думала, ждал меня на утесе возле дуба. Но когда я увидела, кого именно держит под уздцы грифонюх, то завизжала от радости и повисла у него на шее.
– Калкан! Старый друг! Как ты?
Старый грифон довольно фыркнул, ткнувшись мне в щеку теплым гладким клювом и что-то нежно закурлыкал по-своему. Я чуть не расплакалась от счастья. Снова крепко стиснула его шею, укрывая лицо в пегих густых перьях, больше похожих на шерсть, и забралась на спину в седло. Перехватила поводья у грифонюха. Тот кивнул и отошел, давая Калкану возможность свободно расправить двухэлерные крылья и взять резкий старт.
Ветер плетью ударил по лицу, заставив прищуриться, старый грифон пять мучительных секунд камнем летел вниз, а потом у самых крыш расправил крапчатые крылья и взмыл в высь, ловя восходящий поток.
Войдя в течение, я успокоилась, отложив поводья, поплотнее запахнулась в плащ, наклонилась вперед и прилегла на шею грифону. Впереди меня ждал получасовой полет…


Я открыла глаза, когда по тонкой кожице век мазнуло ярким искусственным светом. Калкан начал кружить, спускаясь к пологим скалам над чашей вехра, выискивая свободную. Приготовившись к посадке, я покрепче ухватилась за повод и чуть отклонилась назад.
С поразительной грацией старый грифон смог уместиться на узкой площадке, годной скорее для молодых и маленьких грифонов, чем для гигантов подобных ему. Однако мастерство Калкана превзошло все ожидания: поднятые крылья не вызвали ни ветерка, который мог бы качнуть разноцветные флаги на штандартах, а мощные лапы точно одна за другой коснулись холодного камня.
– Отлично, старый друг, – похвалила я. – Ты не потерял былую изящность.
Грифон лишь фыркнул и покосился вниз, на замершую толпу празднично разодетых людей. В первый ряд прошел высокий светловолосый молодой мужчина и быстрым, но не торопливым шагом начал приближаться к нам.
Перекинув ногу через шею Калкана, я стала ждать его.
То, что я видела, ничуть не напоминало мне то, что я помнила про Алискана., хотя это и понятно – ему было всего четырнадцать, когда я видела его в последний раз. А было это как раз перед моей инициацией. Интересно, он удивится, увидев меня, неизменившуюся ничуть?.. М-да, судя по его лицу, он вообще не умеет удивляться.
Подойдя вплотную к Калкану, он приветливо поклонился старому грифону. Тот важно ответил, склонив остроухую голову. Покончив с летуном, молодой Правитель обошел его и приблизился ко мне, очевидно, чтобы помочь спуститься. Лицо его было беспристрастно-официально, как и руки, подхватившие меня.
…Что-то я уже жалею, что прилетела сюда…
– Госпожа Эвангелеета, мне приятно видеть вас в своем вехре.
– Хочу передать вам сожаления Правителя От-Даль-Тиды, что он не смог сегодня прилететь к вам на Ренган. У него срочные дела в Ороне. Правитель Талкамм вызывал.
– Да, я знаю. Правитель Иджеларииус предупредил меня заранее и извинился лично. Он обещал мне прилететь к нам как только освободится или будет иметь важные сведения. А вот ваше отсутствие несомненно огорчило бы меня.
…Да неужели? Какая жалость! Надо было назло не прилетать…
– Надо сказать, вы прекрасно выглядите, – учтиво продолжил Правитель. Я снова с трудом подавила в себе желание сказать ему какую-нибудь гадость – голос не потеплел ни на градус. – Ничуть не изменились с тех пор, как я вас видел в последний раз.
... Он помнит? Ну надо же! А я-то думала…
– Спасибо за теплые слова. – Даже самый критичный слушатель не смог бы опознать в моем сухом официальном голосе тщательно затаенного ехидства. – Надо сказать, ежедневные бадейки с кровью единорога в течение шести лет действительно обладают омолаживающими способностями.
…Во как! Скушал, да? Скушал?..
Все знают, что на единорогов наложено неприкосновенность. А сколько же должно их было погибнуть от моей недрогнувшей руки, будь все вышеперечисленное правдой…
Алискан смотрел на меня сквозь свои блестящие стеклышки, как на живодерку, словно я самолично выжимала из бедных животных все соки до капли. Я же заметила значительный прогресс – на его лице отразилось хоть одно чувство. Уже есть надежда.
– Калкан? – обратилась я к грифону. Тот курлыкнул что-то.
– Ну, лети, старый друг, отогрейся и отдохни, – улыбнулась я, несильно хлопая его по плечу. Громадный грифон поднялся в небо и устроился на одной из скал.
Поворачиваться назад к холеному лицу Алискана не хотелось ужасно, но все же пересилив себя, я увидела на нем рассеянность. Похоже, он просто не знал, что делать дальше.
Я чуть не рассмеялась.
– Идемте, Правитель Алискан, – мягко, истинно правительски улыбнулась я, беря его под руку. – Простите меня за мои слова и забудьте их. Я всегда начинаю нападать на незнакомых. Надо же сначала создать о себе репутацию отпетой волкодлачихи, а уже потом думать, исправлять ее или так сойдет… Я надеюсь, вы знаете о подобной необычной природе моего поведения? – на всякий случай уточнила я.
– Конечно же…
Мы подошли к дороге и расположенным вдоль нее прилавками, где толпы людей разглядывали товары, шумно и весело торгуясь с продавцами. Я улыбнулась Алискану, словно подтверждая свое намерение хорошо провести время. Тот недоуменно поглядел на меня, растерянно заморгал и нахмурился. А потом ответная улыбка заиграла на его лице, сменив выражение дежурной почтительности.
…Ой, ну наконец-то!..
– Скажите, Правитель, а флайты еще не начались? – как бы между прочим уточнила я.
Алискан от неожиданности споткнулся и недоуменно поглядел на меня. Мне даже неуютно стало.
– Нет, еще нет… Мы хотели еще немного переждать. Гости вот-вот закончат прилетать.
– Скажите, а сколько залетов вы планируете сделать?
– Шесть туров, после которых пройдет полуфинал и финал… А, госпожа Эвангелеета… Вы любите флайты? – неверяще уточнил Алискан.
Я фыркнула.
– Люблю – неподходящее слово. Я их обожаю. И считаю, что это единственное, ради чего действительно стоит родиться в правительской семье.
– Я удивлен.
– Чему? Что женщина любит флайты?!
– Нет. Что их любите вы.
– А что в этом такого?
– Просто необычно.
– Скажите пожалуйста, есть ли в нашем сумасшедшем мире то, чего просто не может быть? Если даже волкодлак может стать охотником на нежить, то почему бы женщине не обожать флайты?
– Где вы видели такого волкодлака? – ошарашено спросил Правитель Ванасаги.
– Знаю по собственному опыту, – криво усмехнулась я. И, видя, что Алискан хочет еще что-то уточнить, быстро перевела тему: – Скажите, а кто еще прилетел сегодня?
– В настоящий момент, – едва заметно нахмурился Алискан, – на Ренгане присутствуют жители Ванасаги, представители От-Даль-Тиды, Нермана, Тил-Тузек, Орона, Каркелякё и Советник Порта Нерр. Кое-кому пришлось проделать неблизкий путь, чтобы попасть сюда.
– Ясное дело, – заметила я.
– И все рады хорошей солнечной погоде, – продолжил Алискан, подмечая, как бойко идет торговля. – Правитель Тил-Тузек, наверно, прилетит немного позже, вместе с Правителем Орона, если, конечно, Правитель Талкамм все-таки сорвется к нам вместе с вашим братом. Правитель Рентон приехал пару часов тому назад и сейчас переодевается.
– О-о-о, – закатив глаза, мучительно протянула я. – Тогда тебе сегодня не повезет.
– Почему? – с искренним страхом вопросил Правитель Ванасаги.
– Потому что Рентон отчаялся выдать одну из своих многочисленных дочерей за Джелара… правда, только после того, как тот женился на Айре… и сегодня, скорее всего, будет искать именно незамужнего тебя.
– Что ж, тогда только в твоей силе спасти меня сегодня от вселенского зла! – пафосно, с наигранной горечью произнес Алискан, прикладывая руку к сердцу. Не знала, что у него сердце справа.
– И как же?
– Позволь провести с тобой весь вечер и, может, тогда я не буду убит.
– Поздно. – Я осторожно выглянула из-за плеча Правителя на торопливо приближающуюся фигуру в черном развевающемся плаще. – Он уже идет сюда.
Ситуация становилась критической. Но Алискан вдруг призывно махнул рукой, и совсем рядом с нами материализовался один из разносчиков напитков с целым арсеналом бутылей и двумя хрупкими фужерами.
– Не желаете ли вина, госпожа? – нарочито громко спросил он, незаметно отволакивая всю образовавшуюся компанию подальше от растерявшегося Рентона.
– Телерское красное! – ахнула я, мгновенно почуяв сладостный запах, наполняющий сердце щемящей тоской. – Я его обожаю!
– Как флайты? – хитро сощурился Алискан, беря всю запечатанную бутыль у разносчика и завербованные нами стаканы.
– Не язви. Это моя работа… М-м-м… – Я с удовольствием отпила прекрасного нежного напитка. – На самом деле если не сильнее.
– А как же Вансесское? Джелар вроде как говорил, что ты любишь его.
Я моментально скривилась.
– А, кислятина.
– Телерское?!!
– Нет, Вансесское. Гадость отменная… Надеюсь, тебе оно не нравиться.
– Нет, что ты! Только Телерское!
– За Телерское?
– За Телерское!
Мы чокнулись и снова отпили.
В это время громогласно заревели трубы, предвещающие начало флайтов.
– Черт, мы не успеем! – заволновалась я, даже на цыпочки вставая и вытягивая шею, чтобы видеть амфитеатр.
Алискан потянул меня за рукав куда-то вбок, к домам. Мы бегом обогнули край амфитеатра, где находились палатки для раненных, и прибежали к одному из жилых домов. Правитель Ванасаги вручил мне свою драгоценную ношу и, подпрыгнув, зацепился пальцами за сточный желоб, подтянулся и быстро забрался на крышу. Протянул руки.
– Залезай скорее! Сейчас начнется!
Я передала ему бокалы и оплетенную лыком бутыль. Проигнорировала заботливые руки, примерившись к растущему рядом деревцу. Потом резко дернулась, вбежала по его стволу и одним прыжком покрыла расстояние до края крыши, оказавшись рядом с Алисканом.
– Впечатляет, – приподняв бровь, заметил Правитель.
– Стараюсь.
Мы присели на конек крыши как раз вовремя. Я даже не пожалела, что не оказалась в амфитеатре. Здесь, на крыше, на прохладном и свежем ветерке, наблюдать за флайтами было гораздо удобнее, чем там.
Первый грифон стрелой взлетел в небо, остановился и камнем полетел вниз. Толпа охнула. Возле самого манежа летун вдруг расправил крылья и, описав широкий полукруг, снова поднялся в небо. Зрители зааплодировали, вестник же продолжил выделывать пируэты. На высоте в семьдесят элеров он кувыркался, делал мертвые петли, перетекал с седла на кончик хвоста, на лапы, удерживаясь, казалось, уже чудом. Его проводили бурными овациями.
Второй поразил целой серией восьмерок. Однако дальше дело застопорилось, и всадник чуть не вывалился из седла. Третий и четвертый даже не удержались. По трибунам волной прошелся вздох. Пятый, несущий цвета Ванасаги, мелькал над головами, как стриж, необычный узкокрылый грифон выписывал замысловатые пируэты быстрее, чем глаз успевал следить за ним. Последние ничем особенным не отличились.
После окончания первого тура все взгляды устремились на манеж, где на невысоком помосте были установлены восемь разноцветных столбов магического света, символизирующих цвета вехров. Они начали медленно подниматься.
– Победа! – воскликнула я, глядя как возвысился синий столб над остальными. – Твой вестник победил!
– Что? Ты уверена?
– Конечно! Посмотри, вон видишь…
Он посмотрел. И не поверил своим глазам.
– Мой вестник победил, – прошептал Алискан.
– А ты сомневался? Посмотри только, он обогнал даже От-Даль-Тиду, хотя мы выставили лучшего вестника за последние пять лет…
– Понимаешь, мы с Дантером мучались три года, пытаясь сотворить этого грифона. Для Дантера – его наездника – это первые флайты. И он сразу же победил!
– Он молодец. За Дантера? – отсалютовала бокалом я. – И удачи ему.
Мы снова чокнулись за победителя первого тура. А впереди нас ждал второй тур.