Наташа и ее фамилия

Фамилия удивительно не шла Наташе, казалась неумело приклеенной, нелепой и неуместной. Да и как могла идти эта грозная, когтистая, летящая фамилия – Коршун - ей, даже на каблуках едва дотягивавшейся до 160 см.
«Птичка - невеличка» - так ласково называл ее в детстве дед Володя, который всякий раз, заприметив внучку, вытаскивал из кармана волшебный гостинец от Лисы Патрикеевны, водяного или самого Лесного Царя, с которым дедушка, по глубокому Наташиному убеждению, был в закадычных друзьях.
Деду, в отличие от Наташи, грозная фамилия удивительно подходила: высоченный, с огромными ступнями и жесткими черными волосами, в которых путалась любая расческа, он и в самом деле был похож на гордую птицу. Дед никогда не уставал, презирал зонты и перчатки и обладал поразительной способностью находить потерянные вещи.Внешне он казался суровым и неприступным,но Наташа деда совсем не боялась, бесстрашно забиралась к нему на колени, просилась на рыбалку и завороженно слушала бесконечные сказки, которые рассказывал ей дед Володя, чистя свежепойманную рыбу на тихом дворе за домом.
Дед научил ее множеству важных вещей, без которых детство попросту невозможно: как оглушительно лопнуть рыбий пузырь, как расколоть лесной орех так, чтобы ядрышко осталось целехоньким, как сорвать кувшинку, не выпав из лодки и не зачерпнув в нее воды…
Они были неразлучной парой: малюсенькая Наташа и высоченный дед Володя, чуть сутулившийся, чтобы внучке легче было держать его за руку. И даже когда он, истаскавшийся по больничным коридорам и исстрадавшийся по умершей жене, Наташиной бабушке, в последний раз закрыл глаза, уставшие смотреть на скучные стены палаты, Наташа все так же физически ощущала огромную шершавую ладонь деда, пахнувшую нагретым деревом, свежим хлебом, табаком и лесом…

Откровенно говоря, у Наташи не было большого желания идти на Маринкин день рождения, муторно отчего-то было на душе, не спалось по ночам, но Маринка пригрозила смертельной обидой за неявку на ее тщательно организованный праздник, так что пришлось согласиться, чтобы не обидеть подругу.
 И вот теперь она стояла, вся еще окутанная весенними мартовскими влажными сумерками, сама как будто из них сотканная, в дверях гостиной, уже полной Маринкиными гостями, и, забыв о приличиях, не могла отвести взгляд от лица, знакомого ей уже тысячи лет, и в воздухе витал полузабытый запах безмятежного детского лета.
Неизвестно, сколько бы еще она так простояла, если бы незнакомец, почувствовав чей-то взгляд, не тряхнул головой, не огляделся и, заметив Наташу, застывшую в дверях, не улыбнулся ей. Смешавшись, она немедленно покраснела, круто повернулась и выбежала из комнаты. В пустой кухне, прислонившись пылающим лбом к холодному стеклу, Наташа первым делом обругала себя за так некстати проявившуюся ее способность по-детски краснеть и даже ущипнула себя за руку, чтобы развеять воспоминания о детстве, которые теперь – она вдруг ясно это поняла – навсегда будут прочно связаны с человеком, о котором она совсем ничего не знала.
- Удивительно, ну до чего же он похож на деда! И размер ноги у него, должно быть, такой же огромный, - внезапно подумала Наташа, и сама улыбнулась нелепому предположению. Она глубоко вздохнула, отгоняя детские воспоминания и еще какое-то смутное, не понятное ей пока чувство невероятной близости с незнакомцем, и кивнула своему отражению в оконном стекле.
- Все хорошо, птичка-невеличка? – внезапно услышала Наташа за спиной незнакомый голос и увидела в окне позади себя того самого виновника ее смущения, прислонившегося к притолоке кухонной двери.
Краснея, Наташа повернулась к нему и робко улыбнулась.
- А почему Вы…ты…решил, что со мной что-то не в порядке?
– Ты так быстро упорхнула, как будто я тебя испугал. Вот я и пришел убедиться, что все хорошо, и сказать, что меня совсем не нужно бояться. Веришь? – спросил он и протянул руку.
- Конечно… - прошептала Наташа, подняла сияющие глаза на того, кто всего за несколько минут умудрился стать совсем родным и близким, и, расхрабрившись, внезапно заявила:
- Я вообще никого не боюсь, я ведь Коршун!
- Коршун??? – только и успел переспросить незнакомец, прежде чем во весь голос рассмеялся, сползая оп дверному косяку.
Смех его был таким искренним и заразительным, что и Наташа, забыв о природной робости, расхохоталась вместе с ним…
Через час, извинившись перед именинницей, Наташа и Андрей сбежали с праздника. Весенние улицы поблескивали лужами, фонари таяли в дрожащей дымке, и звезды сами собой складывались в строки о любви. О внезапной, нечаянной, неожиданной, но такой долгожданной их любви…

02.01.2008