Рассказик про Машу

Маша шла по лесу в размышлениях и красной шапке.
Думала о наболевшем, наступала на ветки. Ветки трескались, чем приводили Машу в состояние медитативного спокойствия.
В ушах гудело от тишины.
Возращаться в цивилизацию не хотелось.
Было настолько хорошо от молчащего телефона, что хотелось закопать его где-то на полянке или под сосенкой. Эта мысль вывела Машу на еще одну, еще более увлекательную – а что, если бы мертвяков хоронили с телефонами ? Вечерами слышались-бы на кладбище отголоски из свежих могилок – звонки от тех, кто еще не знает, кто может быть еще не в курсе.

Проходя мимо муравейника, Маша не могла не остановиться – слишком большую схожесть она отметила с их офисным зданием, где подрабатывала по технике и электричеству. Одинаково незначительные муравьишки суетились, создавая ощущение бестолкового движения. У самих муравьишек наверняка была на все своя точка зрения. Маша расплакалась, растрогавшись. Когда ноги затекли, она встала и потопала в сторону дома.
Выйдя на асфальтированную уже дорожку, старалась переступать трещины. Начала считать зажегшиеся фонари – раз фонарь, два, фонарь, три фонарь. Дойдя до восемнадцати – остановилась и отсчитала теперь столько-же шагов вперед.
Маша верила в знаки и думала, что вот если сколько фонарей, столько потом и шагов, то если оглянуться по сторонам можно увидеть свою любовь. Любви вокруг не наблюдалось. Только соседка шла с перекормленной собакой по другой стороне улицы. От соседки Сашу отвлекли громкие сигналы проезжающих машин. Ну не то, чтобы Маша была очень красивая – просто восемнадцатый шаг приходился уже на проезжую часть, а Маша она, сами понимаете, не лыком шитая была и трудностей не боялась.
"Наверное поехала куда-то моя любовь в одной из машин. Ничего страшного – время-то еще есть", – подумала Маша. Времени и правда было еще вдоволь – всего тридцать шесть, все еще можно успеть – и про отношения, и с фигурой.
Поэтому Маша пошла на остановку двадцать второго автобуса, который в аэропорт.
В девять вечера в аэропорт уже не так часто ходили автобусы, поэтому Маша набралась терпения и села на скамейку отрабатывать благородную осанку, как учили по телевизору. Сев на самый краешек и подтянув живот, она приподняла подбородок, сложила руки на коленки и сидела так с прямой спиной, пока транспорт, заметив ее издалека большими фарами, не подъехал.
Облагородившаяся уже Маша степенно поднялась в образе, приложила трубку телефона к уху. Начала томно хихикать.
Зашла в автобус, села также на краешек и всю дорогу до аэропорта кокетничала со своим отражением в окне. Образ был выдержан до мельчайших нюансов. Сидевший на противоположной стороне автобуса кондуктор был уже практически сражен и у Машиных ног, если бы предательски не начал звонить прямо в ухо телефонный будильник.
- Подожди, у меня вторая линия, - придумала Маша на ходу. – Алло, алло, – уже на выходе на нужной остановке Аэропорт.
Образ был спасен.
Маша похвалила сама себя за проявленную в нелегкой ситуации смекалку и хитрость.

Она подошла к табло с отправляющимися самолетами – через 20 минут должны были объявить о посадке на рейс до Хельсинки и в Париж.
Маша поспешила к паспортному контролю.
Несмотря на поздний час там было людно.
Маша подошла как можно ближе, достала платочек, выбрала примерную точку, самую, где толпились.
Искренне, отчаянно замахала.
Вокруг прощались, обнимались. Маша тоже прощалась, но не видно было, непонятно с кем и куда.
Маше нужно было прощаться так с кем-то каждый день и возвращаясь из аэропорта ее одиночество уже обретало какой-то смысл.
Бессмысленно тосковать Маша не любила.