Ч. 2 Глава 4

ГЛАВА 4

– Ну и?
Ужасная усталость и невероятное напряжение сморили Ареса, и он крепко спал, положив растрепанную голову на сложенные на столе руки. При звуках голоса он резко проснулся, тщетно пытаясь понять спросонья, где он находится и кто к нему, собственно, обращается.
– Что случилось, травник? Ты обещал немедленно вернуться и изложить мне все выводы. Это было несколько часов тому назад. И что я вижу? Ты спишь!
Этот раздраженный властный голос, квадратами звука ввинчивающийся в уши и заставляющий Ареса невольно морщиться от боли, принадлежал Правителю Талкамму. За его спиной, в темноте, маячила высокая фигура Правительницы Таладриэль Лиллем.
– Я присел только на минутку, – в отчаянии вскинул руки Арес, тщетно пытаясь скрыть слезы в голосе от ужасной тупой боли в висках. – Хотел разобраться в своих записях.
– Ну, так что? – недовольно и требовательно повторил Талкамм, сверкая глазами на измученного Мастера Травника своих вехров.
– Они больны, Правитель Талкамм.
– Когда я отправлялся в Ванасагу, с ними было все в порядке!
– Двое уже умерли... – сказал Арес и, помедлив, закончил: – ...что бы это ни было.
Вот к какому страшному и неутешительному заключению он пришел незадолго перед тем, как уснуть.
– Умерли?! Двое?! И ты даже не знаешь, от чего?!!
– Да, я точно не знаю, что за болезнь поразила этих людей. Симптомы словно от отравления. В их крови находится странное вещество, больше похожее на яд…
– Но ты же должен знать! Ты ведь Мастер Травник Орона и Порта Нерр!
– В моем ремесле звание еще не дает всеобъемлющего знания.
Арес изо всех сил старался говорить потише, не желая будить измученных помощников-травников, спящих в соседней комнате. Но голос Талкамма негодующе гремел. Арес встал из-за стола, и, подталкивая перед собой громогласно возмущавшегося Правителя, вышел из лазарета.
– Я не понимаю! Ничегошеньки не понимаю в этой ерунде! Откуда?!
– Мне довольно сложно это сказать. Откуда-то пришло… У меня есть лишь предположение, но оно самое близкое к истине. В последние два месяца в наших краях, особенно именно в районе Орона и Порта Нерр, было замечено немалое число южных хищников, так называемых гоорлумов или степных махровиков. На островах они успешно перебивают друг друга, так как интуитивно принимают друг друга за злейш…
– Арес, не надо мне читать лекцию по особенностям этих тварей!
– Хорошо, – вздохнул травник. – Местное население островов было вскоре перебито махровиками, и во время исследования трупов были найдены именно такие ранения.
– Ранения?! Ты ничего не говорил про ранения!
– Послушайте меня. Болезнь – это, скорее всего, время распространения яда в теле. Не больше трех дней, а если доза большая, то и несколько часов. Но самое что интересное, след, оставляемый махровиком при укусе, вскоре начинает сужаться и исчезать, но кровь продолжает течь, как от обширного рваного ранения. Она будто бы проходит сквозь кожу и…
Арес запнулся, не находя в себе силы говорить этот кошмар дальше.
– Сначала начинаются симптомы отравления, потом кровотечение, и в несколько дней из человека выходит вся кровь, так? – подала голос Таладриэль.
Мастер Травник сглотнул и мелко закивал, закрыв глаза. Перед его глазами стояли страшные картины, пережитые им несколько часов назад.
Талкамм, потирая лоб, некоторое время постоял, что-то бормоча себе под нос, а потом быстрым шагом отправился прочь, подальше от Ареса, ставшего вестником с ужасной новостью. Он что-то решал, думал, предполагал, но совершенно не знал, что ему делать.
Таладриэль положила руку на плечо Аресу.
– Идите поспите, Мастер Травник, бремя, что сейчас давит на вас, жутко. Вы сильный человек, раз выстояли.
Арес поднял руки и медленно помассировал ноющие виски.
– Сдается мне, наши проблемы только начинаются… – вздохнул он.

* * *

Просыпалась я мучительно долго, больше часа. Билась в кровати, ворочалась, потом затихала и все заново. Помню отразившееся на миг в приоткрытых веках размытое темное пятно над головой, все остальное место занимало что-то молочно-расплывшееся, словно подсвеченные из окна стены; впрочем, стенами это и оказалось. Еще смутно припоминался чей-то судорожный негромкий голос, кажется, свой собственный. Не знала раньше, что знаю драконий язык…
В конце концов, я постепенно затихла, успокоилась, а потом сквозь силу разлепила веки и обвела все окружающее меня мутным взглядом. Комната. Не моя, в моей занавески другие. Лежу на широкой кровати под тяжелым темно-синим пологом, прямо посередине на мягких подушках. Слева, у окна, стоит кресло, и в нем по-хозяйски сидит Клейменс. Откинувшись на спину, закинув одну ногу на другую, предплечья на подлокотниках, взгляд внимательный, сочувственный, чуть прищуренный. Направлен на меня.
Я судорожно вздохнула.
– Ну, как ты себя чувствуешь?
– Клейменс… Если у тебя есть что-нибудь от похмелья – дай… Нет – катись отседова…
– На твое счастье есть. Огуречный рассол и кислое вино. Что дать?
– Оба… По ходу разберемся…
Я начала с вина… Ой, ду-у-ура! И почему я не обратила внимание на прилагательное, идущее в речи ведуна до заветного слова «вино»?!!
Вино было не просто кислое. Оно было ужасно кислое. От него сковывало челюсти. Его хотелось поднести злейшему врагу. Его хотелось расколошматить о стену. Им хотелось, в конце концов, напоить самого ведуна!!!
Клейменс едва-едва успел. Внимательно посмотрел, как меня выворачивает над пустой миской, присев на краешек кровати, и невозмутимо заметил:
– Ну, а это обычная реакция организма…
– Забирай эту реакцию себе… – кое-как просипела я, судорожно сжимая посудину. В горле ужасно жгло, желудок корчился, волнами подкатывая к горлу. Казалось, будто я клубок змей проглотила.
Ведун поднял с пола заранее приготовленную кружку с каким-то гадким пойлом, воняющим мятой, и поднес его мне.
– Сейчас скажешь, что если выпью, то полегчает? – наскребла-таки на ехидную усмешку силы я.
– Не скажу. Ты сама это только что сказала.
Но все же я эту гадость выпила. После нескольких минут активного бунта судорожно завязанные морским узлом внутренности согласились разжаться и отпустить, а я смогла расслабленно откинуться на подушки.
Клейменс несколько мгновений просто смотрел на меня, молча, а потом встал и отошел к противоположной стене. Зазвенели, застучали склянки.
Я, чуть приоткрыв глаза, сползла вниз, улеглась по диагонали, согнувшись в спине, уперлась хребтом в подушки. Вытянула правую руку, пристроила на ней голову. И тихонько спросила:
– Что за вести принес Талкамм?
Клейменс замер с флаконом руке, тяжело вздохнул, опустив голову и плечи, и тихим, почти похоронным голосом все рассказал. Я внимательно слушала его, закрыв глаза. На веках пропечатывались ужасные картины, навеянные его тихим, горьким голосом.
– И что он решил?
– Я не знаю. Талкамм в растерянности. Для него это слишком сильный удар. Он не знает, что делать.
– …А где Джелар?
– Остался в Ванасаге. С Алисканом. Я привез тебя домой.
Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Хмурый день за окном только подстегивал сон, светящиеся черной сталью дождевые тучи, в которых то и дело погромыхивал надвигающийся дождь, наваливали веки свинцовой тяжестью.
– Спасибо… – прошептала я.
Ведун вздрогнул от неожиданности и обернулся. Но я уже спала.

* * *

Последующие три дня прошли как на иголках. Джелар не выезжал из Ванасаги, в которой созвалось экстренное совещание Совета Севера, отсылая нам сообщения по бубнам – высокочастотным пластинам, звуки которых умели улавливать и преобразовывать лишь ведуны-телепаты. Клейменс почти неотрывно сидел перед бубнами, принимая сверхсрочные сообщения, конспектировал, анализировал и простраивал их.
Выйдя, наконец, из мрака на поздний завтрак, на свету он оказался заспанным, взъерошенным, как воробушек, и от этого казавшимся еще более усталым. Присел на краешек стула, застыл, спрятав лицо в ладонях, посидел так с минуту и, вздохнув, налил себе молока. Я сжалилась над ним и отдала последнюю булочку с черничным повидлом, лишь единожды надкусанную. Он поблагодарил коротким кивком и, не побрезговав, жадно запустил зубы в хлебобулочное, отрешенно уставившись в одну точку.
– Ты хоть немного поспал? – негромко спросила я.
Он отсутствующе кивнул и пальцами показал, сколько именно. Судя по мизерному расстоянию между ними, то не больше восьми минут.
– Ну что? – волнуясь, спросила Айра.
Ведун снова глубоко вздохнул, медленно жуя, потом поднял на нее красные с недосыпа глаза и хриплым, каким-то чужим голосом поведал:
– Талкамм в панике. Случаи на его территориях все учащаются. Причем – самое интересное, кстати, – почему-то именно в районе Орона и Порта Нерр. Словно кто-то ему мстит, в самом деле…
Я скрестила руки на столе, чуть свела брови на переносице.
– Странно… Почему именно на его вотчине? Мы ведь убили того махровика на границе территорий Горена, даже за ней, так? Но селянин ничего нам не говорил про укусы и умерших.
– Потому что там он был один, – мигом отбрил ведун. Потом полез в карман и вытащил оттуда полупрозрачный лист в ярко-красных разводах, оставив на его краешке жирные следы от пальцев и фиолетовый ляпушок повидла. Одиночные точечки потихоньку сходились и разрастались в одно большое пятно в около левого края. – Смотри. Это – энергетическая карта всего Севера – Северо-Западные, Железные горы и Северо-Восточные Земли от побережья до границы с Серыми Пустошами, вотчиной степных орков. Красные пятна – расселения гоорлумов. Ничего особенного не видите?
– О боги… – выдохнула Айра, во все глаза глядя на карту. – Да создается впечатление, словно в Ороне и Порте Нерр создали центр по разведению этих тварей! Посмотрите только, здесь же все в красном.
– Что не скажешь об остальных территориях, – невесело, криво усмехнулась я. – Дальше идет россыпь с расстоянием между особями в несколько сот сельген.
– Что же там у них происходит? – ошарашено покачала головой феникс. – И Талкамм ничего не может с этим поделать?!
– А что он может? – пожала плечами я. – Талкамм не состоит даже в родстве с настоящим правительским родом, он не был обучен этому. Он стал Правителем всего четыре года назад, когда его предыдущего Правителя убили.
– Как?!
– При невыясненных обстоятельствах.
– Это ужасно.
– А никто и не говорил, что это просто, – вздохнула я.
– Поэтому ты сбежала от трона? – едко поинтересовалась Айра.
– Отчасти, – совершенно серьезно ответила я. – Талкамм был лучшим выходом для Орона и Порта Нерр в то время. Он был Советником при Бафонете.
– То есть ты хочешь сказать, что Талкамм – ведун?
– У него всего две ступени. Так что это не имеет большого значения.
– А Бафонет? – вдруг подал голос Клейменс. Голос у него сорвался на хрип, он прокашлялся, глотнул молока и добавил: – Что он был за человек?
– Хорошим Правителем, – подумав, произнесла я. – Он привел Порт Нерр из провинциального городка в одну из центральных верфей. Орон же и до этого был столицей Северо-Западных Земель… У него не было врагов, за пятнадцать лет своего правления он не воевал ни с кем.
– Очевидно, все же были. Кто-то ведь его убил.
– Я даже представить себе не могу, кто это мог быть!
– А может, спросить его самого?
Я поперхнулась и неверяще уставилась на ведуна.
– То есть как? Он же мертв.
Клейменс запихнул в рот остатки булочки, медленно их прожевал и только потом невозмутимо ответил:
– Ну и что?
– Но… как же…
– Граница нашего мира и того света, что за его Краем – это мягкая мембрана, больше похожая на стенку мыльного пузыря. А как сделать так, чтобы стенка, при соприкосновении с ней, осталась целой?
Мы с Айрой в унисон пожали плечами.
– Добавить побольше мыла, – улыбнулся ведун, сверкнув потусторонним синим светом в странных глазах.
Мне второй раз в жизни стало жутко находиться рядом с ним. Ледяной мертвый холодок пробежал вдоль хребта, как нервная капля пота.
– Мне понадобится каменный зал диаметром не меньше шестидесяти элеров, стилет, вода, песочные часы… и мгновение, которое должно растянуться на вечность. То есть, поцелуй одной из вас.
– Что?!
– Кто-то должен проводить посланца туда. И вернуть обратно. Иначе никак… Хотя, есть еще один путь за Край.
– Просто под шумок пырнуть тебя кинжалом? – окрысилась я. Я-то уже поняла, что целовать его придется мне. Айра-то жената, ей нельзя!
– Пырнуть кинжалом придется и так, – невозмутимо ответил Клейменс. – А под шумок или нет – это уже не моя прерогатива. Нет, на самом деле до Края миров можно добраться иначе. Но это гораздо труднее и подразумевает под себя большую группу людей, желающих получить путь туда и обратно.
– А разве так может быть? – недоуменно спросила Айра.
– О да, – загадочно усмехнулся он.


Через полчаса полигон для ведуна был готов. Мы с Айрой щедро разрешили ему испоганить во славу эксперимента одну залу с колоннами вдоль стен и двумя узкими окнами напротив друг друга у третьей поперечной стены, а сами отошли подальше. Остальная часть залы терялась во мраке. Клейменс прошел вперед и остановился, мысленно поделив зал на три части. Щелкнул пальцами, и окна заволокла дымка, похожая на речной туман. Потом он открывающейся полусферой взмахнул руками, и над головой зажглось яркими звездами ночное безоблачное небо. Я не сразу поняла, что в нем не так, а когда поняла, то ахнула – оно было гораздо ближе, чем настоящее небо. Звезды, еле видные на настоящем ночном небосклоне, здесь были размером с кулак.
После ведун взял в руки блюдце с водой, присел на корточки и положил его перед собой. Смочил кончики пальцев и уткнул их в камень. Пол дрогнул, и по каменной поверхности поползли волны расходящейся во все стороны воды. Волны перекатывались и обрывались валами, как настоящие морские во время шторма, сверкали барашками пены. Они словно светились изнутри, покрывая стены и саму фигуру ведуна обрывочными серебристо-бирюзовыми мазками. Потом он встал, прошел несколько шагов вперед и, вытянув руки, разжал пальцы. Блюдце, сверкнув серебристым боком, устремилось к полу.
Но звука разбившейся посуды я не услышала. Блюдце словно кануло в бездну.
– Лета, подойди ко мне. И возьми стилет, – негромко позвал он.
Айра чуть дрожащей рукой протянула мне изящный кинжал, я кивнула и направилась к нему, сквозь волнующуюся гладь воды чувствуя носками сапог каменный пол.
Подойдя к нему, я бросила взгляд на подозрительный кусочек пола… и зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть.
Перед Клейменсом раздвинулась идеально круглая бездна полтора элера в поперечнике, в которую серебристым водопадом спадала вода. Уже через пару локтей она становилась идеально черной, и я очень сомневалась, что у этого колодца есть дно.
– В какой-то мере ты права – у этого хода действительно нет дна, – случайно подтелепатив меня, произнес ведун. – Я просто создал здесь мини-Край, кусочек того огромного конца света, за которым начинается другой, лучший для некоторых мир.
– И тебе придется прыгать туда? – с ужасом спросила я.
Ведун взял меня за плечи, повернул спиной к колодцу и тихо произнес, глядя прямо в глаза:
– Нет. Тебе…
…Легкое касание губ, больше похожее на ласковое прикосновение ветра.
Холод узкого лезвия, беспрепятственно вошедшего в мою плоть.
Я удивленно распахнула глаза.
Надо же, совсем не больно.
Клейменс упер руки мне в грудь и оттолкнул меня. Я интуитивно сделала шаг назад, отозвавшийся пустотой, и полетела вниз, в темноту…
Ведун быстро вытащил небольшие песочные часы и, шепча что-то, повернул их на бок, зажав между ладонями.
«Восьмерка».
Символ вечности.
Тонкая струйка серебристого песка паутинкой метнулась в пустой сосуд сквозь узкий проем.
Как моя душа, канувшая сквозь грань.
Судорожный вскрик Правительницы я уже не слышала…

…Говорят, словами можно выразить все… неправда…

Глухой порыв ветра по холодной, еще живой руке.
Дикий пронзительный крик, смех и страх, касающиеся губ.
Сердце замирает… и больше не бьется. Черная душа тянет на дно, и я дам ей волю. Простите меня за мою слабость.
Солнце зашло. Лишь оно не узнает о падении.
Просто шаг в бездну… и конец.

Меня словно дернули из-под воды. Я судорожно втянула ртом воздух, одновременно широко раскрывая глаза, и зашлась в кашле. Как ни странно, по губам заструилась влага с чуть солоноватым вкусом. Но то была не кровь. По крайней мере, не чистая кровь. Просто вода, выталкиваемая изо рта и смешиваемая с кровью, идущей из треснувшей поперек губы.
Кто-то резко вскрикнул, упал рядом, тисками схватил меня за плечи и затряс, что-то вскрикивая, кажется, умоляя меня не умирать и зло крича ругательства.
Но я вообще-то и не собиралась умирать. По крайней мере… ох.
Согнувшись в молнией мелькнувшей боли в боку, я прижала ладонь к середине живота и с удивлением обнаружила в рубахе прореху, отороченную рваной каймой крови. Но, дернув рубаху вверх, я увидела лишь маленькую полоску запекшейся крови. Тронула ее, задумчиво растерла между пальцами.
Я чуть повернула голову вправо. Фигура, сидевшая на коленях передо мной, слепилась, наконец, в судорожно рыдающую Айру, ругающую ведуна на чем свет стоит. Я протянула руку, погладила ее по бедовой голове мокрой рукой, из-за чего она порывисто обняла меня, потом оттолкнула и снова горько заплакала, уткнувшись в ладони и упав на бок.
За ней показалась фигура самого ведуна.
Я встала. Пошатываясь, подошла к нему, только сейчас осознавая, что промокла до нитки.
Губы спросили еще до того, как я осознала сам вопрос.
– Зачем?..
– Что именно?
– Ты что, не мог все объяснить мне?
– Могу объяснить сейчас. Хочешь?
– Будь так добр. И прислушайся, пожалуйста, к моему совету: читай лекции до, а не после практикума. А сейчас пожалуйте на лекцию.
Ведун, глубоко вздохнув, устроился прямо на залитом полу. Я, подумав, что мокрее уже не стану, тоже, попутно оглянувшись и присмотревшись к колодцу. Его не было, Айра судорожно икала, утирая слезы, на целом полу. Хотя и залитом водой.
– Скажи, Лета, что делают, чтобы попасть в иной мир?
– Умирают.
– Да. А как же иначе? Не разбив яйца, не пожаришь яичницу.
– Как бы не сгореть в следующий раз с твоей яичницей… Но ведь умирают навсегда, насовсем…
– Вот это я тебе сейчас и объясню. Край света, как я уже говорил, – это тонкая мембрана между двумя мирами. Попасть из нашего мира в тот довольно просто, из того в этот тоже.
– Но как? Если бы все было так просто, как ты говоришь, то люди, едва умерев, тут же возвращались бы обратно!
– Так-то оно так. Однако, попав из одного мира в другой, ты перерождаешься, а значит, теряешь свою память. Скажи, ты помнишь хоть что-нибудь из того, что видела там?
Я честно пыталась вспомнить. Правда, честно. Но не смогла.
Я отрицательно покачала головой.
– Вот именно. И поверь, если бы я не контролировал каждый твой шаг, ты ни за что не вернулась бы назад.
– Но ты мог меня предупредить?!
– Лета, скажи, предупреди я тебя, ты согласилась бы добровольно умереть?
– Нет, конечно! – машинально выкрикнула я и тут же прикусила язык.
– Вот именно, – глубокомысленно подвел итог Клейменс. – Подобные обряды обязательно должны проводиться в паре. Одиночка не сможет сделать две работы сразу. Понимаешь, я – это твой залог вернуться назад. Ты была просто проводником меня в тот мир. По твоей умирающей душе я, отмечающий нас обоих знаком вечности, прошел туда. Все увидел через тебя и смог вернуть назад. Ведь я не умирал, только провел между собой и тобой прочную нить, не дающую тебе уйти за грань навсегда. Понимаешь?
– А зачем надо было создавать искусственную грань? Ведь, умерев, я и так могла уйти туда.
– Эта грань была скорее для меня. Я же не могу пройти за тобой через твое тело, правда? – усмехнулся ведун.
Я представила и фыркнула.
– Теперь-то я надеюсь, прощен? – уточнил на всякий случай Клейменс.
– Да. Только к совету все же прислушайся. – Я встала, отжимая на себе мокрую одежду. Айра уже давно перестала плакать, незаметно подползши к нам и внимательно слушавши наш разговор. – Да, кстати. Последний вопрос. Зачем надо было целоваться?
– Про поцелуй всегда говорят, что это мгновение, тянущееся вечность. А нам как раз оно и нужно было. Соприкосновение дает прочную нить, не дающую связанных отойти далеко друг от друга. Поцелуй – обязательный атрибут подобных ритуалов, – добавил он на всякий случай.
Я лишь усмехнулась.
 – А что ты видел там? – заинтересованно спросила Айра.
Ведун вспомнил и помрачнел.
– Его там нет.
– Что?!
– Его там нет, – повторил ведун. – Связь, нить, тянущая назад, есть, а самой души нет.
– А где он тогда?!
Клейменс помолчал, а потом произнес:
– Похоже, что Правитель Бафонет в этом мире.
Слова ударили не хуже молнии, мигом пронзив мозг сотней догадок. Но все ушли, оставив одну.
Я решительно сжала зубы и быстрым шагом, плеща водой из-под ног, прошла к двери отсюда.
Около ворот я обернулась и бросила:
– Собираемся. Мы едем в Орон.